Sanctimonia vincet semper?..

Тик-так… Метроном на стене безжалостно отсчитывал секунды — и раздавался в абсолютной тишине коридора грохотом. Поговорим о часах, пожалуй. Почему-то Драко был уверен, что это маггловское изобретение. Где-то в Древнем Шумере сидел маггл — вот прямо как он, Малфой, сидит сейчас. Делает свои маггловские дела — и внезапно решает, что ему жизненно необходимо замерять время своих крайне важных дел. И тогда он налил в кружку воду, отломил от низа глиняной чашки, что неуютно лежала у него в руках, небольшой кусочек с глухим треском — и вода полилась бы каплями, отмеряя время. И сидел этот маггл, глядя на кружку, все ещё полную воды — понимая с внутренним трепетом, что он смог замерить время. Замерять время — очень маггловская концепция, если подумать. Безумная гонка со временем — только бы быть быстрее! Сильнее! Получить желаемое здесь и сейчас! Это делало их такими нерациональными, такими порывистыми… И, вместе с этим, такими живыми. Дверь напротив Драко глухо скрипнула. Итан, оглядевшись, тихо прикрыл ту за собой. Этот скрип очень раздражал мальчика — неужели нельзя было смазать створки? Чтобы хоть сейчас его… Нет. Её ничего не отвлекало. Вихрастый полный мальчик в очках, украдкой утерев глаза подолом рубашки, взглянул на младшего брата. Тот, всхлипнув, ракетой заскочил внутрь. Маггл прошёл мимо Драко, даже не посмотрев на волшебника. Тот ответил ему тем-же — говорить им было не о чем. Так вот. О маггловских концепциях. Измерять время… Зачем? Какая радость в этом мнимом ощущении власти над временем? Что изменится от того, что ты точно знаешь время сейчас — или, что важнее, время до какого-то события? Это сделает тебя счастливее? Или, может быть, ожидание станет короче? Нет, нет и ещё раз нет. Драко бы предпочёл не знать, сколько ему оставалось. Потому что тогда — в последние часы всё бы происходило ровно как сейчас. Десятки людей, выстроившиеся в бесконечную очередь, желающие то ли закрыть свою внутреннюю потребность в чужом внимании, либо просто поиздеваться. Иначе зачем они приходят таким бесконечным потоком? Почему просто не оставят её в покое? Кап-кап… Дождь. Совсем не маггловская концепция. Они не умели управлять погодой — даже не могли наложить заклинание, что защищало бы от дождя. Но может именно поэтому магглы жили в зданиях, где щелчком можно было включить свет? Сделать воздух холоднее? Домик, в котором он сейчас находился, был куда комфортнее Хогвартса — ни единого порыва ветра не проникало внутрь, температура регулировалась самостоятельно… Без какой-либо щепотки магии. Может, всё поэтому? Потому, что дождь был магической концепцией. Неотвратимой силой природы, с которой надо сосуществовать, а не пытаться прятаться или подчинять. А время — маггловской. Дикая гонка со временем была в их духе — они сознательно взвинчивали темп собственной короткой жизни в погоне за большим количеством эмоций, новыми ощущениями знакомствами — если подумать, Драко был тут… Два дня? Три? Совсем немного. Меньше недели. Но его уже зацепил этот дикий темп — дикой спешки, нетерпения и драйва — двигайся! Действуй! Колдуй! Развлекайся! Делай что-угодно — но не стой на месте, постоянно меняясь в тщетной попытке стать тем, кем ты не являешься на самом деле. Вновь скрип. Дверь открывается — на Кевине нет лица. Он заливается ручьями слёз, выходя из комнаты, проходя мимо оставшихся двух людей на диванчике — мага и маггла. Шаркая, медленно, чуть покачиваясь — мальчик просто уходит в темноту за ними, не проронив ни слова. — Я пойду. — Тихо прошептала Хелен, поднимаясь с дивана. Медленно, натужно — так, будто просто попасть в собственной кабинет ей было невозможно. Странно. Насколько энергичной она была два дня назад — да и вчера… Хоть сегодня утром. Однако теперь Хелен выглядела на свой возраст — полвека для маггла были не тем же самым, что полвека для мага. Тот-кого-нельзя-называть, если подумать, был бы по меркам магглов совсем стариком — семьдесят лет, что не мешало ему держать в своих руках власть и магию, сводящую на нет любые попытки противостоять ему. Или, скажем, Дамблдор. Уже больше века существует в этом мире — и что? И это, естественно, не говоря уже про Николаса Фламеля, чей срок жизни измеряется многими веками… И пожалуй это делало магов отличными от магглов. Не способность к магии — а лишь продолжительность жизни. Ведь ценность существа, способного жить и менять мир веками, была несравненно выше ценности бабочки, прекрасной, очаровательной — и столь же недолговечной. Для мага смерть — трагедия. Для маггла — обыденность. Они умирают сотнями тысяч — несколько месяцев тому назад Лондон потерял убитыми миллионы человек, но в полной мере осознал волшебник это лишь сейчас — сидя в этом тёмном коридоре с погаснувшими лампами, слушая ровный, мерный ход часов и барабанный перестук капель воды по черепичной крыше. Миллионы погибли — лишились жизни в один миг. И столь же многие — после. Они дышали, веселились, шутили с друзьями, были живыми — до омерзения живыми магглами, тратящими свои жизни бесцельно — бездумно… Но чем он был лучше? Да — магглы были ужасны. Слабы. Не обладали магией. Недолговечны, словно бабочки — и столь же легкомысленны в своей простоте. Но чем принципиально он был лучше? Мог ли он, Драко Малфой, сказать, что пользовался временем лучше, чем они? Вероятно, нет. Магглы понимали свою ограниченность. Судя по всему, прекрасно знали, сколь короток их век — но делало ли их это слабее? Нет. Магглы неиронично превратили свою величайшую слабость в абсолютную силу. Как? Очень просто — приняв свою смертность, они решили придумать, как действовать дальше. Не имея возможности продлить свою жизнь с жалких десятилетий, те просто создали систему, при которой их идеи жили куда дольше, чем они сами. «Властелин Колец» был маггловской выдумкой — но он отпечатался в культуре каждого человека, не обладающего магией, влияя на их мысли и чувства и по сей день, передавая мысль автора — и изменяя мир. Альбус Дамблдор был великим волшебником. Да, магглолюбец, да, нетерпимый к тёмным искусствам, да, иногда ведущий себя как клоун — но великим. Потому что понял главную проблему магов и величайшую силу магглов — став не просто Директором Хогвартса, а фактически вписав себя в культурный код магов. Имя Дамблдора жило самостоятельно, отдельно от хозяина — и слухи о нём ходили самые разные, от приятных, до весьма мерзких. Но — ходили. Его идеи находили своё отражение в рассказах о нём. Подумайте — Дамблдор надел мантию с блёстками и показался на приёме в Министерстве! Вот чудак — словно потакает магглам! Вы слышали? Дамблдор бежал из Хогвартса, расшвыряв министерских шавок, посланных задержать его! Да, это Дамблдор — конечно, странный малый, но наш до мозга костей! Каждый новый слух о нём был тому на руку — ведь своей жизнью он распоряжался грамотно, продвигая свои идеи при любом удобном случае, делая понятия «лояльность к магглам», «Дамблдор» и «социально одобряемое поведение» синонимичными. Старик вызывал улыбку у своих врагов и союзников, одеваясь и ведя себя подчёркнуто чудаковато, с определённой сумасшедшинкой, выделяясь из безликой толпы могучих магов, потомки которых знали об их достижениях, но не мечтах, мыслях — желаниях. Дамблдор не рисковал повторить их судьбу, ибо молва о его достижениях была сравнима лишь с жаркими дебатами, которые он порождал одним своим именем. Хочешь вовлечь слизеринца или ворона в жаркую дискуссию? Скажи, что Альбус — самый значимый для политики магической Британии маг со времён Мерлина — спор на ближайшие пару часов вам обеспечен. А во время жаркой дискуссии вы обязательно упомянете о его идеях — и главной идее отсутствия превосходства мага над магглами, магглорождённого над чистокровным. А идея эта вновь всплывёт по, казалось бы, пустяковой причине — очередных блёсток на мантии или, скажем, огромной соломенной шляпой с пером птицы Рух, которую он нацепил на заседание Визенгамота. И вновь закричат газеты, радостно обсасывая выходку Великого Светлого. Раньше Драко полагал, что это — старческий маразм, простительный в годы Дамблдора. Но, сидя тут, на этой неудобной кушетке, ему открылась правда — или то, что юноша сейчас был склонен ей считать. Дамблдор, в отличии от иных магов, принял свою смертность — и счёл её весомым поводом вести себя подобно магглу, добиваясь своих целей. И… Вероятно поэтому, а не из-за звания грандмастера трансфигурации и чар, он был столь уважаем. Не магией, но делами своими… Ирония. Во всём происходящем Драко находил какую-то горькую, злую иронию. Будто высшие силы намеренно издевались над юным магом, последовательно ломая все его убеждения, не выдавая взамен ничего равноценного. В своей жизни Наследник Древнейшего и Благороднейшего Рода Малфоев был уверен в нескольких вещах — величии того-кого-нельзя-называть, тотальном превосходстве магов над магглами и собственном привилегированном положении среди остальных магов. На этих столпах он вырос, уверенный в своём величии. Но… Были ли они верны? Последний год громил его убеждения одно за другим. С возвращением того-кого-нельзя-называть шваль, магглы, грязнокровки и предатели крови, наконец-то, заплатят по счетам, заняв достойное их место. Но ведь — нет. Единственные, кто пока пострадал от него, были чистокровные волшебники — его отец, он сам, его матушка… И десятки других чистокровных, вынужденных принять метку. Останься он в Хогвартсе… Кто знает, возможно — он был бы следующим в очереди на посвящение в Пожиратели? Но это не принесло бы ему ни чести, ни славы — лишь страх, боль и чужие идеалы, уродливо выжженные на коже предплечья. Поэтому Дамблдор был сильнее? Потому что мог проталкивать свои идеи, не клеймя союзников? Или потому, что у него были союзники — а не подчинённые, как у того-кого-нельзя-называть? Кем они были Тёмному Лорду? Обычными урук-хайями — без серьёзных отличий. Заклеймённые меткой господина, пусть и не белой дланью, сформированные противоестественно — болью заклятия круциатус, чистокровные маги сами стали тем, кого так презирали — магглами под пятой могучего мага. Сражаясь за свою свободу и превосходство — они стали рабами под ногами того-кого-нельзя-называть, ничем не лучше обычных магглов. Среди которых были люди, ничуть не уступающие магам. Элли — его подруга, умирала за тонкой деревянной перегородкой. Как было бы хорошо, если бы он до сих пор относился к ней как к обычной маггле! Умерла? Жаль, неприятно — но жизнь продолжается. Не катастрофа. И он должен был относится к ней именно таким образом! Но у той было своё мнение по этому вопросу. С грацией взбешённого тролля девушка ворвалась в его душу, громя чёткие идеалы и правила чародея, заливаясь ехидным, но добрым хохотом, издевательски выдавая свои ужасные смущающие шутки — и смешивая всё внутри, оставляя Драко гадать — а что, собственно, верно? Может он был прав — и магглы действительно обычные животные? Но она сделала главное — зародила в нём невероятно мощное зерно сомнений в собственной правоте. И ему было горько — ведь он впервые в жизни был столь счастлив сомневаться в чём-то. Один вечер. Одно утро. С того момента, когда они смотрели фильм, прошли всего сутки — чудовищно мало для мага хотя бы просто для того, чтобы познакомиться. А для маггла этого было достаточно для зарождения дружбы, на которую он, Драко, согласился — за несколько часов до того, как узнал, что своими руками убил своего первого друга, оставляя гадать о том, что было бы, не встреться он с Дракон. И, наконец, превосходство над остальными магами. Древнейшая и Благороднейшая Семья, уходящая корнями в глубину веков. Родовые заклинания, алтарь для сложных ритуалов… И тёмное искусство, утерянное в веках — Магия Крови. Запретная, наравне с некромантией и демонологией, ветвь магии. Забытая, неиспользуемая… Будь он настоящим Малфоем — смог бы использовать её? Смог бы приказать крови Элли… Он не знал, как даже выглядит аммиак. Газ. Откуда газ в крови? Газ может быть только в воздухе… В любом случае. Он был просто Драко Малфоем. Небесталанным магом, знающим чары уровня ЖАБА. Абсолютным нулём в трансфигурации. Неплохим зельеваром, новичком в рунах. Обычным студентом Хогвартса. Не колдомедиком. И оттого больнее были взгляды остальных. Джек — смотрящий на него с безумной надеждой, сменившейся отчаяньем. Кевин — ждущий от него чуда. Хелен и Итан — понимающие реалисты, но даже в их глазах читалась иррациональная, дикая надежда. Он же маг! Он же выше магглов! Ну так давай — сделай это! Будь чёртовым героем, коим так желал стать всю жизнь. Спаси весёлую девушку с огненными волосами цвета короны солнца, поддерживающую всё Убежище. Это так сложно? Неужели ты не можешь даже этой мелочи? Так что, значит… Магия не так уж всесильна? Или это просто ты — Драко Малфой, ничтожество? Наследник огромного состояния, мэнора, сотен магических артефактов и древних договоров, заключённых за столетия до твоего рождения — но кто он без этого? Кто такой Драко? Неизвестно. Но очевидно — не колдомедик. И убийца. Дверь вновь скрипнула. Хелен вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Драко медленно поднял голову вверх, смотря на неё. Психолог закусила губу, в её глазах сверкали слёзы. Она медленно покачала головой и открыла рот, чтобы что-то сказать, но лишь тихо, хрипло выдохнула. — Извини. — Тихо шепнула она. — Я… Иди. Она ждёт. Не отвечая, Малфой поднялся на ноги и пошёл вперёд. Ноги несли его сами — без участия мозга, который отчаянно шептал ему одно слово. Убийца. Тот-кого-нельзя-называть бы гордился им. Попал в другой мир — и лишил целую группу людей своего талисмана. Он успел насмотреться на тысячи — буквально тысячи людей, выглядящих так, будто потеряли что-то очень важное. И Драко мог понять их — ведь у самого в груди родилась какая-то дыра, словно засасывающая все эмоции, оставляя лишь опустошение. Юноша прошёл в дверь, замирая на пороге. Тут было холодно. Устройство на стене тихо вибрировало, прогоняя по комнате потоки холодного ветра, вызывающего мурашки. Стол был небрежно сдвинут к стене, в самом конце — около окон, стоял разложенный диван с невероятным количеством подушек на нём. Элли была там, обернувшись к нему и, так, будто ничего и не происходит, слабо махнула ему рукой и аккуратно похлопала по матрацу рядом с собой, приглашая присесть. Она выглядела истощённо — даже ночью была видна невероятная бледность и слабость — на лбу испарина. Её уже не рвало, как раньше — нечем. А она отказалась есть напоследок. Лишь рядом с кроватью стояла недопитая бутылка какой-то газировки, название которой маг никак не мог запомнить. — Оставляю самое интересное напоследок. — Пошутила она, повернув к нему голову. Волосы уродливыми червями липли к её лбу, контрастируя с белоснежной кожей. В груди у Драко было тяжело — странно тяжело, так, как он никогда себя не чувствовал. Словно каждый вдох был не в полную силу — достаточно для выживания, недостаточно для жизни. — Как ты? — Глупо спросил волшебник, садясь рядом и всматриваясь в лицо Элли — с мерзкой мыслью, что видит её в последний раз. — Лучше всех… — Слабо махнула она рукой. — Скучно только. И голова немного болит. — Эпискей. — Бросил Драко заклятие. Никаких шансов. Та даже не изменилась в лице, чуть склонив голову. Дыра стала больше. — Эй… — Мягко прошептала Элли. — Не надо. Давай… Поболтаем… Лучше. — Она говорила тяжело, так, словно каждое слово давалось с трудом. — Я… — Он отвернулся. Убийца. Почему он говорит с ней? Гремучая смесь из страха, отвращения к самому себе, непонимания происходящего, разрушенных идеалов и… Да, горя, вскипала в нём. — Ты. — Мягко улыбнулась она, чуть поморщившись при этом движении. — Драко Малфой. Волшебник. Мой друг. Каждое новое слово — словно удар. — Я… — Хрипло повторил он. Давай же. Скажи это. Не скрывай. Она имеет право знать, кого называет своим другом. Но… Почему это так сложно? Почему ему так страшно?! Чего он боится?! Того, что она расскажет? Нет… Тогда откуда такой страх?! — Драко… — Мягко улыбнулась она на подушках. Некоторые призраки выглядели здоровее её — но, несмотря на внешность, она улыбалась. Дерзко, но с добротой, и при этом удивительно мягко — бросая вызов миру, оставаясь несломленной. — Почему? — Тихо задал он вопрос. Злость. Страх. Горе. Потеря. Ненависть к самому себе. Всё закипело в нём. Напряжение и стресс последних дней бурлили, угрожая выплеснуться наружу — на человека, заслуживающего эту истерику сейчас меньше всего. Но она, кажется, была другого мнения. Слабо подняв руку, она погладила его по щеке — нежно, словно сестра. И Драко не выдержал. — Почему?! — Взвыл он, вскакивая. Кулаки сжаты, глаза горят. — Почему?! Ты же знала, что умираешь! Почему предложила мне дружбу?! Как ты могла сделать это?! — Вот мы и увидели, что ты правда хочешь сказать. — Мягко кивнула она. — Правда хочу сказать?! — Рявкнул он, нависая над умирающей девушкой. Он не должен был делать этого. Как друг — поддержать. Как мужчина — утешить умирающую девушку. Как маг — помочь магглу. Но он был просто юношей, впервые за много лет ставшим кому-то настоящим другом. — Тебя что-то тревожит. Выскажешься? — Пожала она плечами, хитро улыбаясь и даже найдя в себе наглость подмигнуть. — Хватит! — Завыл он. — Хватит, чёрт тебя дери! Хватит вести себя так, будто всё хорошо! Это не так, не так, не так! — Тебе жаль маггла? — Подняла та бровь. — Как-то это… — Да! — Выкрикнул он. — Мне жаль маггла! Я не хочу, чтобы ты умирала! Извини! Я был неправ, когда говорил, что вы — животные. Просто… — Грудь спёрло, дыхание прекратило, а глаза жгло. — Просто… Не умирай… Пожалуйста, Элли… Слёзы. Сколько лет он не плакал? До школы? Раньше? Когда умирала бабушка — нет. Когда он проигрывал — нет. Но сейчас — словно, стараясь компенсировать всё, что держал в себе эти годы. Слёзы падали вниз, на пол, резонируя со стуком капель дождя. Руки тряслись, он сам заходился в кашле — но рыдания никак не стихали. Напряжение последних месяцев, помноженное на горе — дало свой результат. Рухнув на кровать рядом, волшебник просто глупо плакал. И тогда… Мягкие, холодные — но словно наполненные внутренней теплотой руки аккуратно обвили его шею и прижали к себе. — Прости. — Тихий шёпот на грани слышимости. — Я… Я не знала, что это так на тебя повлияет. — Почему? — Всхлипнул Драко. — Ты не должна умирать. Я… Я хочу дружить с тобой! Хочу узнавать магглов! Хочу, чтобы ты продолжала шутить свои ужасные каламбуры, которые не должны знать леди… Почему? Зачем ты познакомила меня с этим? — Для этого же. Малфой поднял голову. На него смотрели серьёзные глаза. Не детские — не такие, что могли бы принадлежать его ровеснику. Глаза человека, прожившего много горя и пережившего потери, любившего и быть любимым. Глаза взрослого человека — почти старика, так похожие на глаза Дамблдора. — Ровно для этого, Драко. Ты… Уже никогда не посмотришь на магглов так, как раньше. — Я… — Хороший человек. — Мягко добавила Элли, всё так же сжимая его в объятиях. — Глупенький маг. Но очень хороший человек. Думаю, я сделала тебя немного лучше. Не таким надменным, уж точно. — Хихикнула она. — Это не смешно. — Глухо повторил он. Слёзы всё ещё лились из его глаз. — А мне кажется — весьма. — Она отняла руки от его спины и прижала к его щекам, поднимая голову и заставляя встретиться с той взглядом. — Драко. Ты мне понравился, но… Ты иногда ведёшь себя, как мудак. Прости. — Она улыбнулась, так, будто сообщала погоду. — Рано или поздно это выйдет тебе боком. Постарайся… Быть терпимее к людям. К магглам. Не забывай меня, хорошо? — Я… Я убил тебя. — Тихо прошептал он на грани слышимости. И, не давая себе замолкнуть, продолжил, буквально выталкивая слово за словом из себя. — Я… Встретил Дракон, как только очутился тут. Она попыталась убить меня и я… Уничтожил её дрон. Просто взорвал его. Если бы не это… Ты была бы жива. — Печально. — Пожала она плечами. — И что дальше? — Ч-что… Ты меня не поняла?! Я! Я убил тебя! — Меня убил Чумной Доктор. — Прервала она его. Впервые за их знакомство её тон был холоден, непреклонен. — Драко. Хватит. Я не хочу, чтобы ты винил себя. — Но ведь… — Ты защищался. Знал ли ты о том, что этот дрон несёт мне лекарство? Тем более… Не произойди такое сейчас — произошло бы позже. Моя жизнь зависит от доброты Дракон — которая, как бы мне ни хотелось так думать, отнюдь не безгранична. Мы умираем — и это нормально. — Я убил тебя… — Тихо прошептал он. — Я… Хлопок. Драко изумлённо вскинул голову — на его щеке горел отпечаток ладони. Слабая пощёчина — ничего похожего на настоящий удар. Но — хлёсткая. Останавливающая его. — Замолчи. — Уверенно сказала Элли с таким жаром, что он просто не мог спорить. — Мне лучше знать, не так ли? Последнее, что я хочу — видеть моего друга таким разбитым, как ты сейчас. Чёрт возьми, взбодрись! — Махнула она рукой. Очевидно, это должно было быть уверенным жестом ободрения, на деле — было лишь слабым взмахом в воздухе. — Хватит, Драко. Ради меня. Ты был и остаёшься моим другом. Мне плевать, что ты сделал до этого. Мы стали друзьями. Этого ничто не изменит. Так что, ну… Я прощаю тебя. Он не мог проронить ни слова. Лишь смотрел на подругу, лежащую на подушках. — Ты… Прощаешь меня? — Тихо, неверяще повторил он. — Конечно. — И, несмотря на боль, слабость, убивающую её болезнь и усталость — Элли ослепительно ярко, будто ярчайший солнечный свет, улыбнулась. — Мы же друзья, Драко. — Друзья… — Тихо пробормотал он. — У меня не было друзей до тебя, знаешь ли. — Ну… — Она слабо улыбнулась и хлопнула себя рукой по груди. — Начинать надо с лучшего. Против воли на лице Драко появилась слабая улыбка. Эта глупая маггла… — Идиотка. — Покачал он головой. — Неисправимая оптимистичная идиотка. — Ой-ой-ой, смотрите кто заговорил, мистер очень-напыщенный-индюк-и-очень-крутой-маг. — Хихикнула она с той же улыбкой на лице. — Драко. Я первый, но не последний твой друг. И… Не забывай это, хорошо? Сделаешь для меня кое-что? — Кое-что… — Тихо пробормотал он, в задумчивости вращая палочку, мыслями далеко отсюда. — А знаешь, это забавно. — М? — Чуть качнула она головой. — Ты. — Пояснил Малфой. Дыра в груди понемногу зарастала. Не потому что ему стало лучше — а лишь оттого, что эмоции постепенно исчезали. Окклюменция — сложнейшее искусство защиты разума, на первых этапах было просто наукой отключения эмоций. Драко ненавидел эту науку — эмоции были неотъемлемой частью мага, усиливающей заклинания. Но ему не нужна была магия. Что он мог сделать? Удалить этот неведомый аммиак из её тела заклинанием эванеско? Призвать аммиак заклинанием акцио? До посинения колдовать над ней фините инкантатем, пытаясь снять проклятие? Понадеяться на вспышку магии, что спасёт его подругу? У Драко Малфоя не было заклинания, чтобы спасти её. Ни у одного мага в мире не было такого заклинания. — И чем же я забавна? — Улыбнулась она. — Всем. — Просто ответил Драко. — Но в первую очередь твоей верой в то, что можешь просто ворваться в жизнь мага, нагло стребовать с него дружбу, познакомить с незнакомым миром, а потом просто взять и умереть. — Ну, последнее технически… — Молчать. — Хлёстко, словно Снейп, повторил Драко. Впервые он понимал, как друг их семьи говорит так, презрительно, скривившись — от того, что его собеседник непроходимый тупица. Как Элли. — Ты думаешь, что можешь просто стать другом Малфоев, а потом сбежать? Ты будешь весьма разочарованна. — Драко. — Нахмурилась она. — Не надо. Не делай глупостей. — Глупостей? — Фыркнул он. С презрением, злобой — но направленной не на девушку. Долго же ему пришлось думать, чтобы осознать такую простую истину… — Следить за троицей идиотов, контрабандой провозящих дракона — глупость. Притворяться умирающим, заставляя сходить с ума от волнения матушку — это глупость. В конечном итоге, бросать своё имя в Кубок — глупость. Но дружба? Это немного другое. У меня был знакомый — придурок невероятных масштабов. Но дружить он умел — и полез на Чудовище Основателя ради этой дружбы. А я не хуже Поттера. — Драко… — Предостерегающе повторила она. — Я не хочу, чтобы ты рисковал. — Мне плевать на твои желания, Элли. — Честно ответил Малфой. — Мне плевать на то, что ты считаешь правильным. Ты — маггла. Я — маг. Я стою выше тебя. А если ты хочешь меня в этом переубедить… Тогда тебе придётся выжить. — Я… — Та смолкла. — Драко. Мне важно, чтобы из-за меня не произошло ничего, о чём я могла бы жалеть. Чтобы вы не рванулись к Дракон выбивать лекарства, или вроде того. — Ох, какая жалость. — Насмешливо произнёс Драко, а потом резко склонился к Элли — так, что она могла чувствовать его дыхание. Серые глаза впились в неё, подобно когтям хищника. От неуверенности, слабости — не осталось ничего. Перед ней стоял маг. Малфой. Наследник Древнейшего и Благороднейшего Рода Малфоев. — Жаль, что я не собираюсь слушать. Внимай мне, Элли из рода Рихтер. Та непроизвольно вздрогнула. — Слушай слово Драко Малфоя. — Юноша протянул вперёд левую руку и крепко схватил руку Элли, прищуриваясь. Это будет непросто, но… Магия внутри охотно отозвалась — и золотые нити начали медленно вытекать из кончика волшебной палочки, оплетая их руки. — Я клянусь, что ты не умрешь от этой болезни. Клянусь жизнью. Сверкающие в темноте комнаты нити пропали. Рука девушки рухнула на кровать. Малфой медленно шагнул назад. — Драко… Что? Что ты сделал? — Нервно спросила Элли за его спиной. — Дал магическую клятву. — Просто ухмыльнулся Драко. — Это… Нет. — Тихо прошептала она. — Ты… Ты же не… — Поклялся свой жизнью спасти тебя? Вроде того. — Спокойно ответил Малфой, зло улыбнувшись. — Нет! — Вскрикнула она. Её глаза панически расширились, руки непроизвольно дёрнулись вперёд. — Зачем?! Я не хотела этого! — Ты не хотела моей смерти. — Зло ответил волшебник. — А я не хочу твоей. И ты не умрёшь. Я в этом кровно заинтересован. Так что, будь добра… Не смей умирать в ближайшее время. Сколько тебе осталось? — Драко… — Поражённо прошептала она, приложив руки ко рту — в ужасе глядя на него. — Сколько. Осталось? — Прорычал он. — Шесть часов. — Тихо ответила она. — Когда аммиак дойдет до трёхсот… Я погибну. — Прекрасно. — Улыбнулся он. — За шесть часов Поттер убил Василиска. Звучит несложно. — И, развернувшись, направился к выходу. — Драко, постой! Это же можно как-то снять? Я же не соглашалась на клятву! Не приняла её! — Маги не слушают магглов. — Хитро прищурился Драко, подходя к двери и приоткрывая её. — Ты полагаешь, что к тебе прислушается сама Мать-Магия? — Нет… — Прошептала она, но волшебник лишь зло улыбнулся, вперив свой взгляд в неё. — Борись. — Зло сказал он. — Борись, чёрт возьми. Пока у тебя есть какие-то силы, борись. Я не выполню твоего желания. Ты сделаешь всё сама. Ты выживешь. Или мы оба умрём. Этого ты хочешь? — Зло задал вопрос слизеринец. — Убить своего друга? Так что просто лежи тут и не умирай, пока я не вернусь. Ах да, помешаешь мне спасти себя? Я умру. Теперь плакала и Элли, а Драко, наконец, почувствовал себя немного лучше. Развернувшись, он распахнул дверь и, бросив последний взгляд на комнату за спиной — на бежевые стены, на шкафы с книгами и тяжёлый письменный стол — на кровать с подушками на ней и смотрящую ему вслед со страхом, паникой, виной во взгляде Элли. И захлопнул дверь, развернувшись и зашагав по коридору. Блефуешь, подруга? Вздумала использовать свою смерть для того, чтобы сделать его лучше? Не шути со слизеринцами, Элли. Они обладают крайне жестоким чувством юмора. Палочка чуть искрилась, исторгая из себя небольшие золотые нити — непроизвольная магия, обычная слабенькая иллюзия, подчиняющаяся бурлящему внутри коктейлю эмоций. Магическая клятва? Мать Магия? Боже, какая чушь! Для непреложного обета нужно трое магов — наложить его самостоятельно, тем более дать такой обет магглу, было невозможно. Но… На лице Драко появилась злая улыбка. Ей это знать неоткуда. А потому она будет бороться. Изо всех сил сражаться за спасение человека, назвавшегося другом. А он… Будет делать ровно то же самое.