***
Несколько месяцев назад, когда Суа только попала в чужой дом в качестве служанки, она не могла поверить своему счастью: прислуживать очаровательной наследнице дома Ли? Из множества людей именно ей? Бора была так ослеплена своей радостью, что совсем не заметила взгляда Шиён, того самого, из-за которого теперь страдает каждый день. Дочь аристократов вовсе не желала себе новых служанок и уж тем более не подобрала несчастную девушку с улицы из-за жалости. Нет, всё дело в другом.***
— Никогда бы не подумала, что красные полосы крови могут быть настолько прекрасными. Ли раньше никогда не была жестокой. Девушка раньше вообще никогда никого не била, во что трудно было поверить. Просто эта девушка… Ким Бора, простая девчонка с улицы, не владеющая навыками чтения, не способная ни на что полезное… Она вызвала у юной наследницы непонятное чувство. Шиён никогда не понимала его, не понимала, почему ей хочется вгрызаться в шею узницы до кровавых отметин и синяков, почему хочется провести языком по новой кровавой полосе на коже, почему хочется слышать этот стон, полный боли, когда старшую тянут за волосы. С каждым днём хотелось большего, хотелось услышать и увидеть больше, хотелось ощущать на себе чужой взгляд, полный эмоций. Шиён не понимала, что чувствует к Боре, а Бора медленно ломалась в руках Шиён. — Вы пришли, наконец, убить меня? — заключённая в цепи служанка даже не пытается встать с колен, кое-как шевеля покусанными в кровь губами, на которых взгляд младшей из присутствующих уже давно остановился. — Я никогда не смогу убить тебя, Бора, — честно отвечает богачка на выдохе, не обращая внимания на то, как её светлая прядь волос выбивается из-за уха. — Ты же мне веришь? Девушка в ответ слабо кивает, сама не понимая: верит или нет? Боится или ненавидит? Она слишком устала от постоянной боли, от постоянных пыток. — Вот и прекрасно. Я принесу тебе сегодня мяса в вине в качестве поощрения. Хочешь что-нибудь ещё? — блондинка прекрасно знает, что у Суа сейчас просто не будет сил сопротивляться или пытаться сбежать. — Хочу в последний раз увидеть закат, — тихо проговаривает узница, опуская опустошенный взгляд в пол. Мыслей не было, только желание полюбоваться тем, что раньше приносило наслаждение. Тем, что раньше позволяло встречать новый день с огнём в глазах, который со временем превратился в пепел. Шиён на это ничего не ответила, лишь сильнее сжимая чужой подбородок и поднимая его вверх, заставляя Суа встать на ноги, чтобы быть почти на одном уровне с Ли. — Правда? Мучительница Боры хотела понять мысли старшей, хотела изучить всю её, но не могла. Никогда не могла. Поэтому сейчас она вгрызается взглядом в чужие глаза, пытаясь найти подвох. Судорожно ищет, цепляясь слухом за хриплое дыхание, которое вызывает в глубине души младшей жалость к Суа. Не найдя подтверждения своим мыслям, девушка вновь усмехается, притягивая старшую ближе к себе для удобства. Касание, которое происходит, нельзя назвать поцелуем, скорее смазанным касанием губ, но на большее Ким была не способна, а Ли бы слишком увлеклась. — Твоя кровь как всегда сладкая, — тихо шепчет в губы Суа хозяйка чужой камеры, отстраняясь. — Я подумаю. А сейчас будь хорошей девочкой и заткнись сама, чтобы мне не пришлось портить твоё личико лишними синяками. И Ли правда подумала. В самом деле Бора даже не надеялась на это. Но у Шиён было хорошее настроение, поэтому лишь сегодня, в качестве исключения, она решила провести старшую на последний закат в её жизни. — Успели, — коротко проговаривает аристократка себе под нос, когда приподнятый люк на крыше открывает ей вид на уплывающее в закат небесное светило. Суа, которая лезла за ней следом, с шумом вдыхает прохладный воздух, совсем не боясь заболеть. Она уже давно не боялась ничего, кроме громкого щелкающего звука в воздухе, когда плеть сверкает в чужих тонких руках. — Оно прекрасно, — вновь хрипит узница, не ощущая, как в глазах скапливается солёная вода, грозящая вот-вот скатиться вниз, по щеке. Шиён не смотрит ни на что, кроме своей собственности, в какой-то момент просто подходя к ней и прижимая к себе вплотную. Язык проходится по солёной дорожке вверх, собирая влагу так, словно это не слёзы, а самый сладкий сок. — Прекрати рыдать, пока я не лишила тебя этой возможности, — грубый низкий голос разносится около уха измученной девушки. — Ты знаешь, как я ненавижу это. Бора вновь кивает, второй рукой вытирая мокрую дорожку. Младшая же отступает от неё, прикрывая лицо рукой от ярких закатных лучей. Она никогда не любила солнце. Ненавидела просыпаться из-за него, ненавидела перегорать под ним, ненавидела мучиться от жары. Возможно, поэтому она так возненавидела (полюбила) Ким. Ведь она чем-то напоминала ей солнце. То, от которого сама же отказалась, скрывшись в глубине своей собственной тьмы.