Откровение

Забавно, насколько легко возобновить счёт времени, если кран в комнате протекает. Одна капля — две секунды. Навскидку, конечно. Довольно затруднительно концентрироваться на протекающей прокладке в кране, когда всё твоё тело — один сплошной синяк, в голове вакуум, а напарница вот уже полчаса находится в отключке. Цифра неточная, Джирайя сбился на восемьсот шестьдесят пятой капле, когда Тсунаде подала признаки жизни, болезненно застонав. Он выпускает весь воздух из легких с облегчением. Проверить её состояние возможности нет, но то, что она всё ещё дышит, уже хорошо. Признаться честно, Джирайя опасался, что позади него к колонне привязано бездыханное тело. Военные не делали скидку на то, что она женщина. Били в полную силу. — Эй, Пятая, — хрипит он, сплевывая сгусток крови вместе со слюной. Даже в состоянии боксёрской груши, которую впору списывать в утиль, он помнит, что называть настоящие имена запрещено. — Какого чёрта? — Тсунаде мычит и пытается пошевелиться, тем самым натягивая верёвку ещё сильнее. — Дж…джекпот. — Ха, — усмехается мужчина в ответ и морщится от боли, когда запёкшаяся рана в уголке губ вновь раскрывается. — Да, мы сорвали большой куш. Кому расскажешь — не поверят. Он прикрывает на несколько секунд глаза, позволяя себе небольшую передышку. Слишком долго он сидел как на иголках, собирая крупицы надежды на то, что подруга выживет. Хотелось рыдать и кричать от злости, но отчего-то с губ срывается тихий смех. — Любая история становится реальной, если в ней участвуешь ты, — заключает Пятая и упирается затылком в бетонную поверхность. — Как долго? — Тебе в минутах или в секундах? — Если бы у Джирайи остались силы, то голос звучал бы саркастично и раздражённо, а не с примесью отчаяния и смехом. — Погоди, сейчас сверюсь с часами, они как раз при мне. — Мало я тебя била на тренировках. — Не беспокойся, за сегодня солдаты исправили твою ошибку на годы вперёд. Оба замолчали. Джирайя, чтобы не сойти с ума от тишины, вновь возобновил подсчёт капель. Они боролись слишком долго, военные так и не добились от них нужной информации, но оно уже и неважно. Джирайя устал от бесконечных пыток, и он более чем уверен, что Тсунаде тоже на грани. Лучше бы им уже пустили пули в головы, всё равно от них проку мало. Спустя сто сорок три капли Пятая вновь заговорила: — Ты всё-таки добился своего, да? Помрём вместе. — В её голосе проскальзывает грусть, несмотря на шутливый тон. — Мне кажется, мы как-то поторопились. В моём плане были свадьба, пара детишек и тихая, спокойная старость, — отшучивается он, слыша в ответ смешок. — Нехорошо перескакивать почти все пункты, переходя сразу к смерти, ты так не думаешь? — Ты и спокойствие? Несовместимые понятия. Джирайя качает головой и отзеркаливает позу подруги, так же упираясь затылком в колонну. Она права: последнее, что может случиться в его жизни — и то по счастливой и возмутительной случайности, — так это спокойствие. Не то чтобы он не хотел этого, просто по-другому жить не получалось. Видимо, уже и не получится. — Помнишь, как мы познакомились? — Его губы растягиваются в улыбке. — Кажется, что это было только вчера. — Это когда ты назвал меня слабачкой и попросил не мешаться во время задания? Джирайя усмехается. Кто же знал, что новенькая девчонка в команде может перекинуть через бедро и разбить нос за пять секунд. Эффектная демонстрация силы и эффективное опровержение поспешных выводов запомнились ему на всю жизнь. — Не вини меня, среди нашего подразделения не часто встречаются женщины. Я был очень удивлён, когда Хирузен тебя приставил к нашей команде. — Настолько удивлён, что всеми силами пытался доказать, что мне не место среди вас. — Отчего-то Джирайя уверен, что в данный момент напарница закатывает глаза. Это была чистой воды правда. Он действительно из кожи вон лез, чтобы доказать командиру, что им не нужен третий человек в команде, да ещё и женщина. Такая отлично бы подошла на роль шпионки, внедрившись в логово врага, — так он тогда думал. Хрупкой девушке не место в команде, на заданиях которой с незавидным постоянством ломаются чьи-то кости. Стычки между Тсунаде и Джирайей были регулярными. Ребята из других команд даже ставки делали на то, кто в этот раз выйдет победителем в споре, и придумали новую примету: если эти двое не успели сцепиться с утра, считай, что день будет неудачным у всех. Джирайя на это возмущался, Тсунаде — бесилась и требовала всем заткнуться самостоятельно, пока она не прибегла к помощи. — Я ошибался на твой счёт. — Говорить становилось всё тяжелее: сил почти не осталось и нестерпимо хотелось пить. — Несмотря на всё моё недовольство и обвинения, ты каждый раз доказывала обратное. Единственный, кто сохранял нейтралитет ко всему, — Орочимару. Только сейчас Джирайя задумался, что их напарник всегда был своего рода буфером между ними. Он заглушал все ссоры своим непробиваемым спокойствием и очень чутко подгадывал момент, когда нужно отвести Джирайю в сторону, переняв внимание на себя. «Она не обратит на тебя внимания, если ты будешь постоянно провоцировать конфликт», — сказал друг однажды, отчего Джирайя подавился пивом и уверенно заявил: «Да кому эта психованная сдалась!» Первая стадия принятия — это отрицание. — Забавно, — хрипит Пятая. — Ты начал хвалить меня только у порога смерти. Надо было с самого начала приставить дуло пистолета к твоей голове. Не помогло бы, они оба знают. В то время Джирайя быстрее бы помер, чем признал, что Тсунаде незаменима. Им понадобилось довольно много времени, чтобы принять друг друга и сработаться. — Погоди, мы почти на стадии признания в любви, — смеётся он вяло и заходится кашлем. — Какой же ты идиот… В её голосе нет и капли раздражения.

***

Во второй раз он приходит в себя под звук оглушительной сирены, а комната, в которой они были заперты, утонула в свете красных ламп. Чей-то силуэт склоняется над ним и щёки обжигает от слабых хлопков. — Живы? Голоса на фоне кажутся незнакомыми, но зрение, наконец, сфокусировалось, и Джирайя облегчённо выдохнул: — Змей.