Blue Jeans

Blue jeans, white shirt, Walked into the room, you know you made my eyes burn, It was like James Dean, for sure, You're so fresh to death & sick as ca-cancer.

Я не могу похвастаться тем, что помню нашу первую встречу так ясно, будто это случилось только вчера. На самом деле, я очень плохо запоминаю все такие важные для нас двоих вещи, зато помню совершенно ненужную ерунду, никаким боком нас не касающуюся. Я не помню, что мы говорили друг другу, или где это вообще происходило. Кафе или приёмная в офисе? Как бы ни старался, мне не вспомнить. Лишь помню, что это был один из серых декабрьских дней, а позже выяснилось, что то был день рождения Луи. Удивительно, как с приходом в нашу жизнь определённых людей, некоторые дни в календаре вдруг перестают быть просто очередной цифрой. Иногда ты ждёшь наступления этого самого дня, даже, порой, больше самого именинника, потому что подготовил особый подарок и хочешь поскорее порадовать этого дорогого тебе человека. А ещё бывает так, что ты облегчённо выдыхаешь, когда видишь оповещение о чьём-то дне рождения, и благодаришь создателя социальных сетей за это. Последнее точно было не о нас. Но всё-таки есть одна чёткая картинка в моей голове: Луи в дверях той самой комнаты, где мы впервые увидели друг друга, впервые услышали голоса и, кажется, даже смех друг друга, впервые коснулись друг друга. Это покажется многим странным, что два парня могли как-то соприкоснуться при первой же встрече, но это была чисто случайность. Луи тогда уронил что-то... Кажется. Я из всего того помню лишь ощущение его кожи под подушечками моих пальцев и его запах. Я не смогу описать его, сказать, нотки каких ароматов я уловил, пусть потом и неоднократно вдыхал его запах. Этот аромат просто был одной из тех вещей, что люди не могут описать, но которые они отлично запоминают и могут узнать это среди множества похожих. Я не скажу, что запах Луи был единственным и неповторимым, мне и правда встречались схожие. И ведь кто-то точно так же вдыхал ароматы тех людей, чьи запахи напоминали мне Луи, и, возможно, даже думал, что аромат его любимого такой один на свете, непохожий ни на какой другой. В тот день он был одет, как я выяснил позже, совсем не так, как одевался обычно. Голубые джинсы, чуть узкие, не облегающие, и белая рубашка с длинным рукавом, заправленная в штаны. Потом уже я выяснил, что обычно Луи предпочитал джинсы ещё чуть уже, но всё равно не плотно облегающие ноги, или же лёгкие брюки; а ещё он всегда закатывал штанины, кроме того раза, когда мы впервые встретились. А ещё Лу ненавидел заправлять полы рубашки в штаны, а рукава всегда закатывал до локтя. Хотя, если кто спросил бы моё мнение, я бы ответил, что он идеален в любом случае. Он был идеален тогда, в нашу первую встречу, одетый в этом несвойственном ему стиле и болезненно-бледный. Он был идеален, когда его кожа покрывалась тёмно-золотистым загаром, а волоски на руках и ногах выгорали до гораздо более светлого оттенка. Я любил рассматривать его руку, когда мы вдвоём лежали в обнимку на софе, и проводить кончиками пальцев по тёплой коже. Мы всегда были разными. Многие даже говорили, что если мы настолько же разные внутренне, насколько и внешне, то тогда нашим отношениям не суждено продержаться дольше двух месяцев, максимум - трёх. Я был выше его физически, а он был старше меня на два года и почти два месяца и, несмотря на то, что разница, казалось бы, была всего ничего, всегда возвышался надо мной... морально, что ли. Был умнее, смышлёнее, мудрее, а я всего лишь доставал его любимый чай с верхней полки, потому что Луи ни за что бы не встал на табурет: по его словам, это унизительно. Но всё равно не говорил ни слова, когда я чисто по привычке закидывал коробочку на то же самое место, после того, как мы закончим пить чай и обсуждать всё, что случилось с нами за день. Его глаза были серо-голубыми, и их можно было сравнить с небом или океаном. Мои же, зелёные, всегда ассоциировались у всех без исключения с травой или листвой; с чем-то, что сталкивалось бы с водой или атмосферой. Его волосы всегда были прямыми, а мои неудержимо завивались в кудри. Он иногда ходил с двух- или трёхдневной щетиной, а я гладко брился каждое утро и перед какими-либо важными событиями в жизни.

You were sort a punk rock, I grew up on hip-hop But you fit me better than my favorite sweater, And I know that love is mean, and love hurts

Наши различия можно было перечислять до бесконечности, но всё равно никто не мог отрицать того, что мы слишком уж подходили друг другу при всём при этом. То, как его руки обвивались вокруг меня, когда он подкрадывался сзади, грудью прижимаясь к моей спине и кладя подбородок мне на плечо. Как бы смешно ни звучало, но Луи подходил мне больше, чем мой любимый свитер, казалось бы, идеально сидящий на мне. Мы знали, что любовь может ранить, но к чему задумываться об этом? Мы оба считали, что будем вместе всегда, а с мелкими проблемами разберёмся на раз, лишь бы сжимать ладонь другого в своей руке.

But I still remember that day We met in December, Oh, baby… I will love you till the end of time, I would wait a million years. Promise you'll remember that you're mine.

- Я буду любить тебя даже после конца Света, когда мы все умрём. - Я буду любить тебя до скончания времён. Это дольше. - Почему? - С наступлением конца Света умрут все люди и прочие живые существа. Но время продолжит жить само по себе, вдыхая запах свободы: оно больше ни для кого не будет замедлять свой ход, когда люди будут в ожидании чего-либо, неважно, радостного, печального или ужасного. Оно больше ни для кого не будет бежать быстрее, торопясь куда-то, когда люди не успевают что-то сделать или им срочно нужно попасть куда-то. Время будет жить всегда. И моя любовь к тебе тоже, даже когда нас самих не станет. Даже когда наши кости разложатся полностью в наших могилах; они, кстати, пусть и будут раздельными, но выроют их не более, чем в пяти сантиметрах друг от друга. Время не убьёт ничто, а моя любовь к тебе спрячется где-то у него в кармане. Она не настолько маленькая, просто время безгранично и способно вместить в себя всё. - Ты всегда будешь со мной? - Я обещаю. - А сможешь выполнить? - Не вижу ни единой причины, способной помешать мне. Никто из нас не помнил, кому какие фразы принадлежали. Это был один из самых обычных и привычных нам диалогов. Они были нашей рутиной, в то время, как дежурные для всех остальных фразы, наподобие "С добрым утром" или "Во сколько ты сегодня вернёшься?" заменялись чем-то иным, и потому, когда всё-таки были произнесены вслух казались чем-то неправильным. Потому что это значило, что кто-то из нас дуется на другого, а это было просто ужасно.

Baby, can you see through the tears, Love you more than those bitches before. Say you'll remember, Оh, baby, say you'll remember. I will love you till the end of time...

Я всегда любил его больше кого бы то ни было, а он каждый раз, стоило мне сказать это, тут же возражал. Мягко, но настойчиво - так получалось лишь у него. В этом он был уникален. Я верил ему по многим причинам. Наверное, главной было то, что если бы не любил, то ведь ушёл бы давно, верно? Силу своих чувств я не мог измерить, да это было и не нужно. И мне, и Луи всегда было достаточно лишь слышать ответ "И я тебя", когда кто-то из нас шептал второму: "Я люблю тебя". Мы не писали "Г + Л = любовь" пальцами на песке - это и так было словно калёным железом выжжено на сердце и в разуме обоих, а до того, знали ли об этом или же нет остальные, нам не было дела. У нас не было Вселенной на двоих, потому что мы были просто ещё одной парой - одной из миллионов в этом мире. Представляете, если у каждой пары действительно была своя Вселенная? Настоящая бы этого не выдержала. Но наши чувства укрывали нас двоих от всевозможных бед реального мира подобно щиту. А мы, наивные, думали, что так будет всегда.

Big dreams, gangster said, “You had to leave to start your life over”. I was like: “No, please, stay here, We don’t need no money, we can make it all work”,

- Лу, давай обсудим это! Ты не можешь просто так взять и уехать, - я сильно надеялся на то, что мой голос в тот момент звучал не настолько жалко, как мне казалось. Всё было тщетно. Луи довольно долго жаждал получить возможность заработать столько, чтобы мы могли не только купить что-то лишнее; мой парень буквально изнывал от желания обладать очень большими деньгами, чтобы покупать что-то в тот же момент, как понравится, и ему было неважно, пригодится ли это кому-то из нас позже. Как я и предполагал, Луи наотрез отказался от моего предложения: я сказал ему, что могу попросить у босса повышение, или найти работу на дому. Я знал, что не сработает ни первый, ни второй вариант, но надеялся, что Луи поверит мне и останется. К сожалению, он знал то же, что и я. - Малыш, это ненадолго. Ты же знаешь, что глупо отказываться от такого шанса. Мы сможем позволить себе всё, что угодно. - Он замолчал, оторвавшись от сбора каких-то бумаг, и подошёл ко мне, встав почти вплотную. Взял моё лицо в ладони, аккуратно сдул несколько непослушных кудряшек со лба, которые тут же вернулись на место, и нежно поцеловал в лоб. И целовал снова и снова, пока не добрался, наконец, до губ.

But he headed out on Sunday, said he’d come home Monday I stayed up waitin’, anticipatin’ and pacin’ But he was chasing paper. “Caught up in the game”, that was the last I heard.

- Я вернусь уже завтра, Хаз, я обещаю, - с этими словами он вышел за дверь в той же рубашке, заправленной в те же голубые джинсы; та самая одежда, в которой он был в нашу первую встречу, и в которой я его больше ни разу не видел, до этого дня. Вот так просто он оставил меня, хотя я говорил ему о том, что у меня плохое предчувствие. Он никогда не верил в такие вещи, да и я особо на этом обычно не зацикливался, но тогда я не хотел отпускать его. Он ушёл в воскресенье днём, пообещав, что уже в понедельник вечером будет обнимать меня. Я искренне верил ему, ведь Луи всегда сдерживал свои обещания, но что-то всё равно тревожило меня. Я старался не обращать внимание на то самое чувство, когда что-то сосёт под ложечкой, но трудно было продержаться даже одну ночь без тепла знакомого тела рядом. А потом я получил записку: "Он втянут в нашу игру, что бы тебе не говорил". Я знал, на кого он работал и что именно делал, но старался закрыть на это глаза. Я решил не верить какой-то там записке, потому что хотел просто дождаться своего Луи.

I will love you till the end of time, I would wait a million years. Promise you’ll remember that you’re mine.

Я знал, что даже если то, о чём мне намекала записка, является правдой, я всё равно буду ждать Луи сколько угодно. Потому что я любил его, а он любил меня и обязательно должен был вернуться. Мне надо было переждать всего лишь одну ночь. Одна ночь, наполненная необъяснимым страхом и холодом, несмотря на то, что я был накрыт двумя пуховыми одеялами. Одна ночь, наполненная одиночеством, которое, казалось, можно было ощутить, только руку протяни в правильную сторону.

Baby, can you see through the tears, Love you more than those bitches before. Say you’ll remember, Oh, baby, say you’ll remember. I will love you till the end of time…

Луи знал, что я всегда буду любить его. Я знал, что Луи всегда будет любить меня. Просто потому, что так надо. Он вернулся в понедельник днём, буквально перевалившись через порог. Когда я только увидел Луи, то подумал, что он попросту слишком пьян, и уже готовился прочитать ему мини-лекцию, но вот с его губ сорвался болезненный стон, и он медленно поднял голову. Синяк под глазом, над другим рассечена бровь, а на щеке длинный тонкий порез, уже успевший немного воспалиться. Некогда белая рубашка была заляпана его собственной кровью и грязью из того тёмного угла, где его избивали. Голубые джинсы порваны на коленях, и когда я бросился к нему, чтобы помочь, то увидел ссадины на ладонях, а ещё отметил то, с каким трудом ему удавалось вдыхать и выдыхать. Удивительно, как никто не поднял шум, когда увидел его в таком состоянии, ведь жили мы в довольно оживлённом районе. Когда я раздел его и помог опуститься в тёплую воду, набранную в ванну, то смог понять только, что его ударили сначала так, что он упал на колени, а потом пинали по рёбрам, пока парень не свалился и не прикрыл голову руками. Я не стал вызывать полицию, потому что Луи сказал, что такого больше не повторится. Я знал, что это не просто пустые слова, в конце концов, я был знаком с работой Луи.

He went out every night. And, baby, that’s alright. I told you that no matter what we did, I’d be by your side Cause I’m ride or die, Whether you fail or fly. Well shit, at least you tried.

Луи продолжил работать... там, где ему платили большие деньги. Его избивали ещё два раза, но уже гораздо меньше, чем впервые. И каждый раз он продолжал повторять, что такое больше не повторится, что волноваться совершенно не о чем. И я продолжал верить ему. И я не скажу, что с каждым разом моя вера медленно, но верно угасала. Потому что это было бы ложью. Луи действительно старался ради нас, нашего общего будущего. Я просто старался быть рядом всегда, вместе с ним радуясь очередной удаче, или же поддерживая его, когда дела были плохи. У меня не возникало мыслей о том, чтобы, несмотря на сильные чувства, уйти от него, чтобы жить стало проще. Ничто не станет проще, если Луи не будет рядом.

But when you walked out that door a piece of mind, I told you I wanted more but that not what I had in mind. I just want it like before, We were dancin’ all night. Then they took you away, stole you out of my life. You just need to remember…

- Мне снова надо будет уйти сегодня, - голос Луи чуть подрагивал, но я не заострял на этом внимания. Он никогда ничего и никому не рассказывал, если на него давили, и я не был исключением. Эта мелочь не заставляла меня сомневаться в том, что он любит меня, ведь даже в те моменты, когда Лу замыкался в себе, я мог разглядеть в его глазах, среди всей этой чёртовой мешанины чувств и эмоций, его любовь ко мне. Я мог поклясться на чём угодно, что она не стала меньше. Совсем. - Хорошо. - Я вернусь завтра днём, и мы сходим куда-нибудь вместе, хорошо? - мой парень поднял на меня взгляд задумчивых глаз, которые сегодня были больше серыми, нежели голубыми. - Хорошо. - Ты веришь мне? - Ты же знаешь, что да. Всегда.

I will love you till the end of time, I would wait a million years. Promise you’ll remember that you’re mine.

Я чувствовал, что сегодня всё будет немного иначе. Что-то изменится. Я лишь не мог предугадать, хорошо это будет или плохо. Я всю ночь проворочался в постели, что была слишком велика для меня одного, хотя, когда я лежал в ней вместе с Луи, нам приходилось плотно прижиматься друг к другу, чтобы кто-то ненароком не свалился на пол. Или же мы просто не хотели произносить вслух, что никогда не смогли бы быть так близко друг к другу, как нам того хотелось бы. Кровать, кстати, была не такой уж плохой. Она не скрипела, когда Луи вдалбливался в моё податливое тело, заставляя меня громко стонать. Она не скрипела, когда мы, в кои-то веки, менялись местами, и уже я заставлял его напрягать голосовые связки, раз за разом задевая простату. Если так подумать, то все вещи, хоть как-то связанные с Луи, были поистине замечательны. И неважно, в каком состоянии находились. От них словно исходил его дух, а большего для того, чтобы причислить что-либо к разряду идеальных для меня вещей, не нужно было. Просто частичка Луи всегда со мной, а частичка меня всегда с Луи. И неважно, кольца, цепочки, украденные друг у друга футболки, или же сделанные чуть позже парные тату. Вкупе с воспоминаниями в голове и чувствами в сердце любая вещь, хоть как-то напоминающая о любимом человеке, невероятно согревала душу в любой ситуации.

Baby, can you see through the tears, Love you more than those bitches before. Say you’ll remember Oh, baby, say you’ll remember. I will love you till the end of time…

- Лу, что мы делаем в парке так поздно? Ты же знаешь, что я люблю гулять здесь только днём. - Мы почти пришли. Видишь там кафе? - Увижу, если ты скажешь, что там готовят приличный кофе. Луи лишь усмехнулся, буквально затаскивая меня в тёплое помещение. Мы заняли первую попавшуюся свободную кабинку у окна, дожидаясь официантку, которая должна была принести нам меню. Луи был совершенно расслаблен, на его лице играла весёлая улыбка, и я даже мог видеть блеск озорных искорок в глубине его глаз. - Ладно, и что мы тут забыли, и почему просто не сидим спокойно дома перед телевизором? - Ты же знаешь, что я буду любить тебя всегда? - Да. - Даже несмотря на то, что ты забыл о моём дне рождения, маленькая задница. Невинная ложь о том, что я всё помню, просто готовил сюрприз? Нет, я не стал даже пытаться, чтобы, не дай Бог, сделать ещё хуже. Я просто с волнением ожидал, когда же Луи погрустнеет и скажет, что обиделся. Я даже готов был начать придумывать сто и один способ попросить прощения, но Лу не злился. Он лишь в ожидании смотрел в мои глаза, чуть нервно закусывая губу, и то и дело бросая взгляд на столик между нами. Оказывается, за это время он уже успел залезть в карман своих новых голубых джинс, которые он носил так часто, что я постоянно поддразнивал его по этому поводу, отпуская глупые шуточки о том, что скоро он срастётся с ними, и тому подобные. Оказывается, я просто не заметил стоящую прямо около моей руки маленькую тёмно-синюю бархатную коробочку. - Простите, что так долго несла меню. - Официантка оказалась довольно милой девушкой с длинными тёмными волосами, которая мгновением позже визжала от радости вместе со мной.