Честнейший владыка пика Цинцзин-3. Честная сделка

      Лю Цингэ, как и положено воспитаннику Байчжаня, со всплесками эмоций справлялся на тренировочном поле. Но увы, сейчас привычная последовательность движений и трещащие от ударов манекены с душевным смятением владыки пика не справлялись.              Богу войны пика Байчжань было скучно. Из-за испорченных отношений с Хуаньхуа и обострившейся обстановки в целом он не мог отправиться на охоту за по-настоящему интересными монстрами. Дипломатические танцы были ещё скучнее манекенов. Бумажную работу Лю Цингэ терпеть не мог. Ученики… гонять учеников пика было немного веселее, чем тренироваться в одиночку, но адепты темпа своего лорда пика не выдерживали. Настолько, что три дня назад Му Цинфан категорически потребовал у Лю Цингэ не сводить к нулю усилия целителей и дать ученикам время на восстановление. Иначе на него, как и на главу школы, будет натравлен Шэнь Цинцю.              Не то чтобы Лю Цингэ понял, почему это должно быть угрозой, но допускать до спаррингов адептов с бинтами перестал. А не пострадавшие ученики на Байчжань закончились ещё неделю назад.              Поэтому было ску-учно. Настолько, что он с некоторой даже теплотой вспоминал Водную тюрьму. Шэнь Цинцю, как оказалось, мог расцветить даже самое скучное времяпрепровождение. Лю Цингэ вспомнил, как его пафосный шисюн орал, буквально глуша пламя на поверхности кислоты звуковыми волнами, невольно улыбнулся. Кто бы мог подумать, что за возвышенным фасадом и веером скрывается такое! Про мелочность, злопамятность и ядовитый язык Лю Цингэ знал давно. Но если Шэнь Цинцю испытывал от победы в споре такое же удовольствие, как Лю Цингэ от хорошего спарринга, впору удивляться, что он в последние годы наоборот, смягчился, а не стал ещё более невыносим.              Может быть, наконец, поверил, что боевые собратья ему не враги?              Лю Цингэ вспомнил хитрый прищур, с которым Шэнь Цинцю командовал, на какой стене высекать строчку из любовной лирики, сердито фыркнул. После возвращения из Хуаньхуа владыка Цинцзин носа не казал со своего пика. Тот самый парень, поймавший в Цзинлане почти всех сеятелей, тоже оказался недоступен для спарринга: Шэнь Цинцю завалил ученика заданиями, и тот появлялся только чтобы сдать наставнику гору бумаги и убежать добывать следующую.              Иррационально хотелось грохнуть на порог бамбукового дома какую-нибудь тушу — не редкого и сильного монстра, а кого-нибудь вроде Багрового угря с жабьим мешком, слизь которого не отмывалась решительно ничем.              Вот только после Водной тюрьмы как-то правильнее казалось позвать Цинцю за собой на охоту, а не таскать ему уже готовую добычу. Увы, после недавнего ареста и обвинений владыку Цинцзин вряд ли выпустят в поле — если уж от Лю Цингэ требовали находиться в пределах оперативной доступности и видимости сигнальных фейерверков…              — Шиди Лю! — Шэнь Цинцю, что удивительно, заявился сам. И даже до того, как последний манекен превратился в груду щепок.              Лю Цингэ подозрительно прищурился. До этого Шэнь Цинцю на Байчжань приходил только затем, чтобы устроить его адептам своё знаменитое «не понимаю». Не то чтобы владыка Байчжань поверил в наивность стратега Цанцюн и невинность его вопросов — но это придавало тренировкам хороший элемент непредсказуемости, а ученикам должную мотивацию. Вот только сейчас Цингэ мог гарантировать, что никто из его адептов на Цинцзин не ходил. Во-первых, не имели сил и свободного времени, во-вторых, совсем уж безголовыми они не были. На Цинцзин сейчас был немалый шанс нарваться на главу школы. Или Му Цинфана. Или госпожу Сяньшу. Самым невезучим мог встретиться сам Шэнь Цинцю. Не-ет, таких рисков средняя по качеству драка определённо не стоила.              Но что тогда Шэнь Цинцю здесь забыл?              — Это были не мои ученики, — категорично заявил владыка Байчжаня.              — М? При чём тут твои ученики? — удивился владыка Цинцзин. — В Водной тюрьме они точно не присутствовали.              — А при чём здесь Водная тюрьма?              Шэнь Цинцю почти мечтательно улыбнулся из-за веера.              — Шиди Лю, насколько хорошо ты разбираешься во взрывотехнике?              Владыка Байчжань нахмурился.              — Искусство фейерверков? Бесполезные уловки, недостойные хорошего бойца.              Цинцю отмахнулся веером:              — Я не про фейерверки, а про минирование. Вот смотри, на примере Водной тюрьмы…              Лю Цингэ заинтересовано подобрался.              — …по цвету пламени можно определить примерный состав кислоты, так что я здесь кое-что посчитал… — Шэнь Цинцю развернул свиток и прямо на осколках манекена начал набрасывать эскиз злополучной камеры. — Но мне не хватает точных цифр. Шиди Лю ведь помнит, какого размера иероглифы он высекал?              Бог Войны посмотрел на лист, покрытый формулами и расчётами. На выписанные отдельно выводы, сколько совершенно безобидных минералов нужно уронить в кислотное озеро, чтобы камеру заполнило невероятно горючим газом, способным взорваться от любой искры. Вспомнил, как орал шисюн, когда он поджёг эту самую кислоту во время тренировки. Вспомнил слабину камня, проходившую аккурат под выбитой в стене строчкой любовной лирики.              И ощутил, как губы сами расползаются в невольной усмешке.              — Шэнь-шисюн интересуется вопросом чисто теоретически?              — Разумеется, исключительно в рамках умственного упражнения! — расплылся в ответной улыбке владыка Цинцзин. — Так шиди Лю запомнил размеры?              — Вот здесь скрытая ниша увеличивает объём. И здесь выступ, его с острова не было видно.              — Как раз отсечёт взрывную волну…              От исчёрканного напрочь свитка они оторвались только спустя полшиченя. Чисто теоретические расчёты, как взорвать Водную тюрьму подручными средствами, перешли в не менее теоретические обсуждения, как при этом обрушить конкретные павильоны дворца Хуаньхуа, устроить обвал в горах и сделать взрывчатку из подручных средств вроде пищеварительной жидкости Кровавого колокольчика. Не то чтобы Лю Цингэ всерьёз нуждался в таких вспомогательных средствах… но теорию объёмного взрыва и принципы расчёта ударной волны запомнил, собираясь позже попробовать повторить эффекты с помощью ци.              — Не думал, что шисюн так любит пиротехнику, — заметил он, удовлетворённо потягиваясь.              — Взрыв в некотором роде тоже искусство, шиди Лю, — усмехнулся Шэнь Цинцю, распахивая веер. — Недолговечное и возможное к сохранению только формулами… но я подумал, что оно может прийтись тебе по вкусу.              Лю Цингэ фыркнул.              — Хороший спарринг мне по вкусу куда больше.              — Увы, этот шисюн имеет шансы на победу разве что в словесном поединке…              — Если бы ты всерьёз тренировался, твои навыки были бы куда лучше, — закатил глаза Бог Войны, ожидая привычных отговорок об отравлении, болезненности и готовых рассыпаться старых костях бессмертного заклинателя.              — Пф, только если шиди Лю согласится столько же времени практиковаться в ораторском искусстве.              — Что?              Шэнь Цинцю недоуменно вскинул брови.              — Шиди Лю ведь хочет, чтобы я повысил свой уровень и стал более достойным спарринг-партнёром? Этот Шэнь согласен, если шиди окажет ему встречную услугу.              — Тебе позлословить не с кем? — от удивления Лю Цингэ даже перешёл на грубый в своей неформальности стиль речи.              — Злословие, шиди, искусство куда как посложнее взрыва, — Цинцю поднял глаза к небу, коснулся губ сложенным веером.              — Неужели?              — Важно не что говорить, а кому, как и когда, — владыка Цинцзин безмятежно улыбнулся. — Правда бывает куда более опасным оружием, чем любая выдумка… впрочем, слухи тоже не стоит недооценивать.              Лю Цингэ испытал порыв отвести глаза. Шэнь Цинцю вроде бы не пытался уколоть его прицельно… хотя это же Шэнь Цинцю. Он ничего не говорит просто так.              — В бордели ты тоже ходил в рамках чисто умственного упражнения? — вышло натянуто и более агрессивно, чем Лю Цингэ хотелось бы.              Лисьи глаза за веером расчётливо прищурились.              — Какой непристойный интерес для такого благородного совершенствующегося.              — Ты сам сказал, что не возлежал с девушками, — нахмурился Лю Цингэ. — Что непристойного?              Шэнь Цинцю закатил глаза.              — Я мог возлежать с юношами. Или наблюдать, как это делают другие. Или рисовать обнажённую натуру. Шиди всё ещё хочет знать?              — Да, — Лю Цингэ стиснул зубы, чувствуя, как скулы горячеют то ли от злости, то ли от смущения.              — Я ничего из этого не делал, — усмехнулся Цинцю, с щелчком захлопывая веер.              От выверенного движения широкий рукав сполз, открывая артефактные наручи. Лю Цингэ невольно зацепился за них взглядом, озадаченно нахмурился.              — Ты до сих пор носишь Оковы?              — Да, — ухмылка Шэнь Цинцю стала отчётливо довольной.              — Но зачем?              — Так веселее, — владыка Цинцзин пожал плечами. — Люди почему-то напрочь теряют способность к связной аргументации, когда видят, что я не вру.              — Потому что у тебя репутация двуличного человека с недостойными увлечениями, — буркнул Лю Цингэ.              — А ещё я возвышенный бессмертный мастер, — Цинцю весело прищурился. — И заклинатель, который начал совершенствоваться «слишком поздно», но всё же стал владыкой пика.              Лю Цингэ прямо-таки ощутил, как скулы заливает краской. Шэнь Цинцю что, решил ему все ошибочные выпады в свой адрес припомнить?              — А ещё это моя работа: говорить за главу Юэ те гадости, которые просятся у него с языка, но могут привести к дипломатическому конфликту.              — Как будто если их скажешь ты, они к конфликту не приведут.              — Если их скажу я, Чжанмэнь-шисюн может призвать меня к порядку или даже затребовать извиниться. И я извинюсь так, что им станет ещё хуже… но придраться будет уже не к чему, — Шэнь Цинцю всё также безмятежно улыбался над веером.              — То есть всё это время вы работали в команде, но при этом внушали всем, что ты Юэ-шисюна терпеть не можешь?!              — О, мы действительно не ладили. Но работать в команде это не мешало.              Лю Цингэ подозрительно прищурился. Весь этот разговор, странные, слишком многочисленные для Шэнь Цинцю откровения…              Постоянное ощущение, что он проваливается в неловко нанесённый удар. Смутно знакомое по прежним годам — но если раньше перепалки с Шэнь Цинцю больше напоминали драку в переулке, где противник так и норовит воткнуть в бок ржавый нож, то сейчас… Сейчас это было больше похоже на спарринг с мастером, где промахнувшегося противника самую малость подталкивали веером, даже не заставляя, а лишь помогая запутаться в ногах и потерять равновесие.              С одной стороны, ощущение Лю Цингэ не нравилось. Вести разговор полностью под чужим контролем и ритмом, как будто Шэнь Цинцю какими-то загадочными путями чуть ли не выдёргивал нужные слова у него изо рта и превращал любой укол в изящную… даже не контратаку. Танцевальное па? Теоретически, танцевать Лю Цингэ умел. Практически — предпочитал хорошую охоту на монстра.              С другой… желания оборвать всё и уйти с чужого поля не возникало. Может быть, потому, что Цинцю не упивался превосходством — просто демонстрировал. Как сам Лю Цингэ мог бы показывать формы меча или боевой шаг. А Цингэ… слишком давно у него не было действительно достойных противников. Глава школы постоянно занят, сколько-нибудь приличных демонов нужно выслеживать неделями. Сдерживать себя владыка Байчжань умел, но что за удовольствие в драке вполсилы?              Цинцю, по крайней мере, предложил интересное решение. Не ограничивать себя, а сменить поле. Не упираться в поиск противника, а расширить навык.              — Ты будешь тренироваться со мной.              — М? — глава Цинцзин то ли не уследил за его мыслью, то ли сделал вид.              — Боевые навыки. Тренируешь со мной. И научишь меня… так.              — Как — «так», шиди?              — Танцевать в разговоре.              Губы Шэнь Цинцю расползлись в предвкушающей ухмылке.              — О нет, шиди. Я научу тебя лучше. Танцевать, как ты выразился, в разговоре — не твой стиль.              — Разве?              — Ты же Бог Войны, прямолинейный и сшибающий двери с петель, — ухмылка Цинцю становилась всё более лисьей. — Поверь, с этим умеют справляться даже хуже, чем с абсолютно честным собеседником.              Глава Цинцзин выглядел слишком, слишком довольным для человека его типа, согласившегося на изнурительные тренировки в компании Бога Войны.              И что-то Лю Цингэ подсказывало, что приходил он вовсе не обсудить с ним взрывотехнику и методы разрушения дворца Хуаньхуа.

***

      То, что владыка Цинцзин начал регулярно тренироваться с Богом войны Байчжань, заметили почти сразу. Версию, что это как-то связано с недавними событиями, тоже приняли единогласно. А вот дальше варианты расходились. Кто-то считал, что это своеобразная плата за присутствие Лю Цингэ в Водной тюрьме. Кто-то — что главе Байчжаня стыдно за старые слухи о развратности боевого собрата и он таким образом извиняется. Романтично настроенная молодёжь утверждала, что главы пиков просто разрешили все недоразумения и проводят время вместе, потому что им нравится. Потому что кроме спаррингов есть и другие встречи, и ведь не меньше! Значит, дело явно не в тренировках!              Но если прочие пики просто наблюдали и строили версии, то Байчжань негодовал. Мало того, что Лю Цингэ чуть ли не половину своего времени проводил на Цинцзин — так Шэнь Цинцю ещё и ученика ему откуда-то подсунул! Слыханное ли дело! На Байчжань всегда приходили сами, преодолевая препятствия и не считаясь с чужим мнением — а тут Бог Войны не просто принял мальчишку вне вступительных испытаний, так ещё и занимался с ним лично!              Да на Байчжане за такое внимание владыки пика удушили бы, а тут! И кому — протеже Шэнь Цинцю!              Не помогало ситуации и то, что Ян Исюань оказался совершенно бешеным и драться с ним было что с бегемотогусем: тормозов этот парень не имел совершенно и, кажется, готов был убиться в драке, но не сдаться. И не потому, что боялся, а просто… такая вот у него была натура.              Считать его совсем уж выскочкой после такого как-то не получалось, свою долю травм и побоев Ян Исюань регулярно получал на спаррингах с Лю Цингэ, как и все остальные, — так что, когда негодование достигло предела, горячие головы Пика Ста битв рванули на Цинцзин.              Увы, им не повезло: отряд жаждущих справедливости нарвался аккурат на измотанного Ло Бинхэ, только что вернувшегося из Царства демонов. Так что любимчик Шэнь Цинцю сначала раскидал налетевшую на него шумную толпу и только потом стал выяснять, что они вообще на его пике забыли.              Самым обидным оказалось то, что подошедший к концу драки Шэнь Цинцю даже не стал спрашивать, кто на кого напал. Только усмехнулся за веером да прокомментировал, что необходимость объяснять на Цяньцао свою глупость и причину травм станет достаточным уроком. И что его ученик совершенно верно определил наиболее понятный для адептов Байчжаня метод донесения информации.              Ло Бинхэ от такого одобрения расцвёл, как ажурная солнцежорка поутру, и только что хвостом не завилял. А Шэнь Цинцю его ещё и по голове погладил! Как ребёнка! Кто-то не удержался и буркнул про избалованных неженок с Цинцзин. Ло Бинхэ вскинулся чуть ли не с рычанием, но был остановлен лёгким прикосновением веера к плечу.              — Неужели этот ученик завидует? — владыка Цинцзин иронично выгнул бровь. — И хочет, чтобы шиди Лю его тоже баловал?              Неосторожно высказавшийся адепт невольно сглотнул: то ли от того, что его слова запросто можно было истолковать, как недовольство своим главой пика, то ли от невольно представленной картины поглаживаний по волосам в исполнении Лю Цингэ. Которые даже при всей фантазии непременно трансформировались то ли в захват на горле, то ли во вбитые в череп пальцы.              — Я ведь могу и передать шиди Лю просьбу его учеников, — ненавязчиво продолжил Шэнь Цинцю.              — Не надо! — хор голосов вышел на удивление дружный, как будто заранее отрепетированный.              — Почему же? — теперь обе брови выгнулись изящными полуарками. — Разве вас не заинтересовало обращение этого владыки пика со своими учениками?              Адепты Байчжаня вспомнили предыдущий опыт тесного общения Шэнь Цинцю с Богом войны пика, отчаянно замотали головами.              — Что ж, нет так нет, — глава Цинцзин распахнул веер. — Жаль. Шиди Лю, в отличие от вас, не гнушается учиться. Даже методам Цинцзин.              — Враньё!              — Шицзунь презирает подлые уловки!              — Шицзунь бы никогда!              Возгласы учеников Байчжаня слились в нестройный, но отчётливо негодующий гул.              — Вы смеете сомневаться в словах моего шицзуня? — очень тихо и угрожающе спросил Ло Бинхэ.              — Ойя-ойя, Бинхэ, — Шэнь Цинцю снова легонько шлёпнул ученика веером. — Не принижай своих шиди только за то, что они хуже образованы.              — Шицзунь?              — Видишь ли, именно сейчас утверждение, что я лгу — свидетельство в первую очередь невежества. Ты же не считаешь, что они стали бы специально игнорировать факты?              Ло Бинхэ насупился. Судя по его выражению лица, он считал адептов Байчжаня способными на любую глупость вообще, но прямо возражать шицзуню не хотел.              — Что здесь происходит?              — О, шиди Лю, — глаза Шэнь Цинцю сощурились в веселые полумесяцы. — У нас тут выяснение, что твоим ученикам срочно нужны лекции по истории артефактов.              — Зачем? — нахмурился владыка Байчжань.              — Они заявили мне, что я вру, — улыбка главы Цинцзин была отчётливо удовлетворённой.              Со стороны сбившихся в тесную кучу адептов донесся едва слышный стон. Возможное наказание за такое неуважение к владыке старшего пика они представляли даже слишком хорошо. Пусть сам Бог Войны раньше не слишком-то стремился проявлять уважение к главе второго пика, в последнее время их отношения явно улучшились. А ведь был ещё и Юэ Циньюань, которого владыка Байчжаня несомненно уважал…              — Но это глупо, — Лю Цингэ нахмурился ещё сильнее.              — Хочешь сказать, я ввожу тебя в заблуждение? — Шэнь Цинцю прищурился ещё веселее.              Глава Байчжань закатил глаза.              — Я на это не попадусь. Ты сам мне полный шичень рассказывал, чем правда отличается от истины, ложь от заблуждения, а действительно сказанное от того, как это услышали и от того, как истолковали.              — Так думаешь, у меня есть необходимость… отклоняться от правды?              — Ты и не можешь, — фыркнул Лю Цингэ.              — Но почему?! — вырвался у кого-то из адептов вопль души.              — Потому что ваш шибо уже месяц как носит Оковы Правды, — снова закатил глаза Бог войны.              — И поэтому им срочно нужны лекции по истории артефактов, — весело подхватил его слова Шэнь Цинцю. — Они даже не обратили внимания, хотя обычно я ношу рукава другого типа.              Ученики Байчжаня сердито запыхтели. С чего бы это они вообще должны были знать, какие предпочтения в одежде у главы Тихого пика!              — Ты хочешь устроить факультатив всему Байчжаню? — Лю Цингэ смерил коллегу задумчивым взглядом.              — Я всегда могу поручить это кому-нибудь из старших учеников, — пожал плечами Шэнь Цинцю.              — Они твоих ботаников сожрут с костями.              — Ой ли? — глава Цинцзин окинул выразительным взглядом изрядно помятых адептов и гордо расправившего плечи Ло Бинхэ.              — Хорошо, сожрут всех, кроме этого.              — Я даже не знаю, чувствовать себя оскорблённым или принять за успешную дезинформацию потенциального противника.              — Прими за правду о том, как твоё поведение выглядит со стороны.              — Я подумаю над этим, — Шэнь Цинцю снова распахнул веер отработанным и оттого невероятно бесящим движением. — Шиди Лю готов уделить мне время или намерен начать со своих учеников?              Лю Цингэ перевёл задумчивый взгляд с веера на собственных адептов, чуть заметно кивнул своим мыслям.              — Сначала практикум по выслеживанию.              — Как шиди пожелает. Идем, Бинхэ.              Шэнь Цинцю величественно взмахнул веером — и, определённо, его жесту, как и плавному развороту, не хватало развевающихся по ветру широких рукавов.              Лю Цингэ уверенным жестким шагом двинулся к Радужному мосту. Ученики молча потянулись за ним, ничуть не сомневаясь, что их ждёт несколько часов адских тренировок.              Оказалось — не совсем. Вместо избиения на полигоне Лю Цингэ загнал их в лес на северных отрогах Байчжань и действительно заставил выслеживать. Поставив себя в качестве цели. И как оказалось, Бог Войны вполне умел и перемещаться бесшумно, и растворяться в лесном сумраке даже в пронзительно белой форме пика. А ещё отнюдь не гнушался обманных манёвров — пусть не уровня маскирующих талисманов, но ложные вспышки ци и наброшенная на куст верхняя мантия заставили адептов хорошенько побегать.              Через несколько часов изрядно вымотанные, но, вопреки собственным ожиданиям, не избитые до кровавых соплей ученики были собраны на полигоне. Лю Цингэ окинул их внимательным взглядом.              — В чём была ошибка?              — Не… достаточно подготовились, — с некоторым усилием выдавил из себя Ци Цзюэ. — Не учли известные нам сведения о противнике.              — Ещё?              — Рассчитывали на идеальный вариант боевого столкновения, — уныло добавил Тэн Лей. — Не подготовились к нарушению плана.              — Ещё?              — Ожидали от Цинцзин использования только мечей, а не вспомогательных инструментов? — попробовал угадать Су Веймин.              Лю Цингэ хмыкнул.              — Двадцать четыре визита на Байчжань до Конференции Союза бессмертных. Восемнадцать — после. Тридцать одна верхняя мантия из продемонстрированных только во время этих визитов. Все с широкими рукавами. Мне продолжать?              Адепты печально засопели. После первых визитов главы Цинцзин они старались оказаться как можно дальше от места «тренировок», чтобы не нарваться на демонстрацию очередного приёма в роли наглядного пособия… Но Лю Цингэ был вполне способен притащить на Байчжань парочку ещё живых монстров, а потом заставить у них щупальца пересчитывать, чтобы отличить ядовитую зверюгу от галлюциногенной.              И это ещё речь про талисманы не зашла, а ведь тот же бой Ло Бинхэ с демоническим старейшиной демонстрировал, что талисманы могут быть серьёзным оружием. Возможного наличия которого у потенциального противника они так беспечно не учли.              — Нет, шицзунь…              Владыка Байчжань удовлетворённо кивнул.              — Неделя наблюдения за главами других пиков. Отчёт о привычках, предпочитаемой одежде и характерных жестах. Выводы о том, почему такая тренировка может быть полезна.              — Шицзунь?              — Или курс лекций об истории артефактов на Цинцзин, — Лю Цингэ прищурился до отвращения похоже на Шэнь Цинцю.              Адепты замерли. Этот подлый лис с Цинцзин! Как он вообще мог?!              — Вопросы?              — А можно объединить результаты или надо самому за всеми следить? — вдруг подал голос Ян Исюань.              Собратья ошарашенно уставились на него. Во-первых, Исюаня не было в отряде налётчиков на Тихий пик. Во-вторых, никто не заметил момента, когда это исчадие бездны присоединилось к ним — ещё в лесу? Уже на полигоне? В-третьих, Ян Исюань, заваливший все парные бои и умудрившийся подраться с боевой тройкой, в которую его поставили — и который спрашивает о командной работе…              Лю Цингэ усмехнулся.              — Обмениваться результатами наблюдений не запрещается.              Бог Войны выждал ещё несколько секунд — и вскочил на меч. Клинок коротко блеснул в лучах закатного солнца, унося хозяина то ли на проклятый Цинцзин, то ли к какому-нибудь невезучему монстру, по глупости своей забредшему слишком близко к Цанцюн.              Ошарашенные ученики разбрелись с тренировочного поля: кто к водопадам, чтобы вымыться, кто к кухням за поздним ужином. Им ещё предстояло переварить неожиданное задание и подумать, как его исполнять. В одиночку проследить за всеми одиннадцатью владыками пиков было никак не успеть — не говоря уж о том, что для начала их нужно было найти или вообще получить доступ на чужую вершину. И что некоторые вершины, вроде тех же Сяньшу или Кусин, посторонних отнюдь не приветствовали.              Лю Цингэ и впрямь было интересно, догадаются ли они, что обмениваться информацией можно не только между собой. Или что такие навыки действительно полезны при выслеживании монстров.              Если нет… что ж, он всегда мог отправить самых твердолобых упрямцев к Шэнь Цинцю.              В конце концов, владыка Цинцзин сам подставился с предложением лекций.