Я просто хотел, чтоб меня любили

— Почему он ко мне так относится?! Он же вообще не считает меня за человека! Подай, принеси, исправь отчет, почему у тебя опять какая-то авария в городе, а исправлять мне! Я же просто хочу, чтобы он любил меня, просто хвалил. Хотя бы иногда. Я тоже хочу хорошего отношения. Мне тяжело постоянно стремиться к этому недосягаемому идеалу. К тому, чтобы быть как он. Знаешь, я иногда думаю, что если бы меня не было, то, возможно, ему было бы гораздо проще. А что, нет сына-идиота, при виде которого постоянно вздыхаешь и закатываешь глаза. Я же стараюсь, изо всех сил. А сейчас я просто устал и не знаю, что делать. Вот почему ты к Мурино относишься более…более как к своей семье? Неужели я не заслужил хотя бы толики такого же отношения? — Химки чуть всхлипнул и положил голову на стол.       Данила вломился в квартиру Петербурга почти посреди ночи. Саша уже выключил везде свет и прилег с книжкой. Но шум из парадной мгновенно вывел его из сонного состояния. Он чуть приподнялся на кровати, как раздался громкий стук в дверь. Время сейчас было более-менее спокойное, поэтому Петербург подошел к двери и немного ее приоткрыл. Увидев же человека, стоящего за ней, он настежь ее распахнул, и у него чуть челюсть не отпала.       Химки стоял перед ним в какой-то грязной одежде, как будто полз до Сашиной парадной прямиком из Москвы. Лицо его было заплаканным, и к тому же от парня разливался четкий запах алкоголя. Петербург чуть поморщился, но махнул рукой, чтобы Данила зашел, после чего закрыл дверь и вопросительно уставился на парня. — Александр Петрович, мне некуда пойти. Можно я пока побуду у вас? — Оставайся. И я тебе уже много раз, говорил, что Саша и на ты. Раздевайся, вещи оставь здесь в коридоре и проходи в ванную. Хотя бы немного согреешься. Сейчас я тебе найду что-нибудь из вещей Дениса. Он иногда остается здесь. — Спасибо, — тихо пробормотал Химки и опустил взгляд в пол. Петербург тяжело вздохнул и пошел в гостевую комнату, где были вещи Мурино. Данила же снял с себя все грязные вещи и пошел в ванную. Он встал под горячий душ, задернул шторку, и у него в голове опять пронеслось «ты совсем никчемный», «а я тебе говорил, что нужно было заранее встречаться с подрядчиками», «уйди с моих глаз, чтоб я тебя не видел хотя бы ближайшие пару дней». Послышался легкий хлопок двери, видимо, это Петербург принес ему одежду. Злоупотреблять гостеприимством не хотелось, поэтому, немного согревшись, он переоделся в чистые вещи, вышел из ванной и направился на кухню, где горел приглушенный свет.       Петербург занес чистые вещи в ванную, забрал грязную одежду из коридора и отправил ее в машинку. Затем решил заварить ромашковый чай для своего позднего гостя и зеленый чай для себя. Он чувствовал, что ночь будет долгой. Поэтому Саша также достал пару слоек с джемом, оставшихся с ужина, и сделал пару бутербродов. После чего подумал, что надо бы позвонить Московскому и спросить, что в очередной раз произошло у него с сыном, но потом решил повременить и послушать версию Химок. Телефон же выключил. — Данила, заходи. Думаю, ты голодный. Чай, выпечка, бутерброды — угощайся. И можешь начинать рассказывать, что произошло, почему ты здесь и в таком состоянии? — Петербург быстро просканировал его взглядом и, убедившись, что никаких травм у него нет, снял очки и чуть откинулся на спинку стула с кружкой чая. — Простите, точнее, прости за мой вид. Пока шел к тебе от Московского вокзала, несколько раз поскользнулся и упал. Не догадался посмотреть погоду и приехал в кроссовках, поэтому первый раз произошел сразу, как я только вышел с вокзала. Прости, я очень не хочу тебя напрягать, но оставаться в Москве я не хочу еще больше. Пожалуйста, можно я у тебя поживу немного? Мне совсем не к кому пойти сейчас. — Конечно, оставайся. Не выгоню же я тебя в ночь. Так что же все-таки произошло? Миша опять был чересчур резок? — Петербург тяжело вздохнул. Он знал о крайне напряженных отношениях между отцом и сыном. Саша много раз говорил Москве, что иногда нужно быть немного мягче, не давить на него и не требовать все сразу. На что Московский всегда отвечал резко, что у Петербурга есть свой сын, пусть на нем и тренируется, а со своим ребенком он успешно разберется и сам. Вот видимо разобрался, раз Данила сидит тут у Саши на грани истерики.       Данила разом вывалил на Петербург все, что произошло. Ну, в общем, что-то такое Саша и подозревал. Московский хотел вырастить из Химок настоящий полноценный город. Мотивировал он это всегда тем, что вот в его годы Москва прошел уже столько испытаний, что никому не снилось. И постоянно сравнивал сына с собой, с другими городами, которые к своим годам добились уже таких высот, а Химки как был неразумным ребенком, так им и остался. Данилу такое отношение очень обижало и расстраивало, он из кожи вон лез, чтобы показать отцу, что достоин его, что Москва может им гордиться. Но, увы. На семейных встречах с Сашей, Денисом и Данилой Михаил обычно сидел в телефоне и мало внимания обращал на собравшихся. А чаще всего ему в очередной раз звонил кто-то очень важный, он целовал Сашу в щеку, извинялся и уходил, оставляя их троих, предоставленных самим себе. Петербург к такому с трудом, но привык, а Данила хотел чуть больше отцовских любви и внимания. Поэтому тихонько поджимал губы в таких ситуациях и замыкался в себе.       В общем, Петербургу было все понятно. Он знал Москву более 300 лет, иногда Миша действительно был чересчур жестким и требовательным к другим. Но если бы он таким не был, то не смог бы удержать звание столицы в молодости. С Сашей Миша старался быть мягче, но иногда даже в их отношениях у него проскакивали жесткие повелительные нотки. Петербург тяжело вздохнул и потер виски.       За время разговора Данила встал со стула и отошел к окну. Саша поднялся со своего места и подошел к Химкам. Только Петербург положил ему руку на плечо, как Данила тут же развернулся, обнял Сашу и тихо расплакался ему в плечо. Петербург сначала завис, а потом принялся гладить Химки по голове, успокаивая и даря свою безмолвную поддержку. После чего Саша немного отстранился. — Ложись спать, уже совсем поздно. Там в гостевой комнате чистая постель. Я недавно ее перестилал, после того как тут оставался Мурино. А утром решим, что делать. Как ты на это смотришь? — Саша ласково потрепал волосы Данилы и вопросительно посмотрел на него. Химки неожиданно зевнул и чуть протер глаза. — Да-да, я бы лег, спасибо за поддержку. Правда, спасибо большое, Саша, что не выгнал меня. Сейчас я понимаю, что Мурино очень повезло. Ты замечательный, — Химки слабо улыбнулся и отвернулся от Петербурга. — Ну, не суди так скоро. Уверен, что у Дениса найдется свой список моих многочисленных недостатков, — Саша легко рассмеялся и принялся убирать со стола тарелки и кружки. — Спасибо еще раз. — Пожалуйста. Ты помнишь, где гостевая комната? Давай, спокойной ночи, завтра уже конструктивно все обсудим. — Спокойной ночи, — Химки еще раз зевнул и вышел из кухни. Петербург вымыл посуду и пошел к себе. Пока он укладывался спать, то подумал, что в этот раз Московскому точно не сойдет это с рук.       На следующее утро Саша проснулся от звуков с кухни. Сначала он не понял, кто это может быть, а потом вспомнил, как к нему посреди ночи приехал помятый Химки, и все события этой ночи пролетели у него перед глазами. Петербург потянулся к телефону и увидел, что он все еще выключен. Саша закатил глаза на свою забывчивость и включил гаджет. Тут же посыпалась куча уведомлений. Среди всех больше всего было, конечно, от Москвы. От «я еще в офисе, представляешь», отправленного в два часа ночи, до «Саша, если ты мне сейчас не ответишь, то я немедленно вылетаю в Петербург», отправленного около 30 минут назад. Стоило только дочитать последнее сообщение, как телефон разразился звонком. Москва. Саша приготовился к тяжелому разговору, настроился не бросать трубку из-за возможного упрямства Московского и ответил на звонок. — Ну, наконец-то, душа моя, ты взял трубку! Я уже весь извелся, постоянно отвлекался на утреннем совещании на телефон. Еще этот Химки куда-то делся, не отвечает на мои звонки, совсем уже обнаглел, маленький паршивец. Ну да ладно, его я еще найду. Как твои дела, любимый? У меня вроде получится прилететь к тебе сегодня на выходные. Жду не дождусь, когда наконец-то обниму тебя и не только, ммм. Котик, будешь меня ждать?       У Саши в голове тут же созрел план не говорить о том, что Данила у него, а попытаться завтра помирить этого упертого барана со своим сыном. Поэтому Саша никак не выдал, что Химки у него. — Доброе утро, Мишенька. Конечно, я тебя всегда жду. Дела отлично, просто вчера нашел интересную книжку и отключил телефон, чтобы никто не беспокоил. А потом так зачитался, что уснул и забыл про телефон. Жду тебя вечером, хорошего дня, целую. — И я тебя целую. И не только в губы, а еще… — Миша! Не пора ли тебе пойти на очередное совещание?! — Саша покраснел и громко возмутился. — А и правда, уже опаздываю. Люблю тебя, мой благочестивый котик. До вечера, — Миша рассмеялся в трубку и отключился. Саша еще пару секунд недовольно посмотрел на телефон и понял, что пора бы вставать. Он оделся в домашнюю одежду, умылся и пошел на кухню. Там обнаружился Данила, который что-то тихо напевал себе под нос и стряпал оладушки. Петербург, конечно, больше любил румяные пышки, но ничего против такого завтрака решил не говорить, чтобы не расстраивать парня еще больше. — Доброе утро! Как спалось? Как самочувствие? — громко поинтересовался Саша, присаживаясь за стол. Химки аж вздрогнул и чуть не разлил по столу оставшееся тесто. — А.Александр Петрович… Извините, Саша, прости. Вы…ты меня напугал. Спалось отлично, вот в благодарность за мое внезапное вторжение ночью решил хоть приготовить завтрак. А насчет самочувствия, я подумал, что отца уже не изменить, поэтому есть ли смысл из-за этого переживать. Ему уже 874 года, и он точно внезапно не изменится, — Данила тяжело вздохнул и поставил перед Петербургом тарелку с оладьями, пару вазочек с вареньем и сметаной и кружку чая. — Хорошо, что ты это понимаешь. Но немного скорректировать его поведение мы все равно можем. Он сегодня прилетает. Я ему не сказал, что ты тут. У меня вечером встреча с Петергофом недалеко от дома, оставлю вас двоих, хоть поговорите. А ты молодец, завтрак отменный, а не поделишься рецептом? Может, тоже когда-нибудь сделаю, — Данила чуть покраснел в ответ на похвалу, неуверенно улыбнулся и кивнул. — Да, конечно, напишу тебе. Не думаю, что твой план удастся, он опять уткнется в свой телефон, и мы проведем это время в абсолютном молчании. Ну, если, конечно, вконец не разругаемся. — Не переживай, я возьму все на себя. У тебя есть какие-то планы на сегодня? Мне нужно забрать пару отчетов у губернатора, и потом я планировал зайти в оранжерею Таврического сада. Там очень тепло, красиво и вкусные напитки. Не составишь компанию? — Да, с удовольствием. Только мои вещи. Они грязные со вчера. — Не волнуйся. Я сразу все кинул в стиральную машинку. Думаю, там уже все чистое и сухое. — Спасибо, тогда сейчас я переоденусь, и пойдем, да? — Да, я пока уберу со стола и тоже оденусь, — Петербург чуть взъерошил пшеничные волосы Химок. Насколько же этому парню просто не хватало родительской любви и поддержки. Саша вспомнил, как Петр Алексеевич (Петр I) постоянно возился с ним, обучая разным премудростям, постоянно справлялся о его здоровье, потому что в городе на тот момент почти нигде нельзя было укрыться от пронизывающего ветра с Балтики. Поэтому он прекрасно понимал Химки, который такого был лишен.       Он оделся и ждал Данилу в коридоре. Вскоре тот вышел из своей комнаты, и они неспешно пошли в сторону Смольного собора. Саша пытался не вспоминать все те ругательства от Москвы, которые он периодически слышал, когда столица отчитывал подчиненных. Потому что идти было невозможно. Где-то был лед, где-то сугробы, где-то глубокие лужи от растаявшего снега. Еще надо было смотреть вверх, чтобы не получить сосулькой в лоб. Поэтому вместо 30 минут они шли больше часа.       После того как Петербург забрал документы, они, как и хотели, дошли до оранжереи, выпили по чашечке какао с зефирками. Саша поинтересовался, как вообще обстоят дела в Химках. Данила взахлеб рассказывал о недавнем пожаре, который они все-таки успешно потушили, потом о том, что число обращений по коммунальным проблемам в Подмосковье снизилась на 30%, о том, как чудесно отпраздновали Новый год. Саша смотрел на него и видел восторженного подростка, ищущего одобрения у взрослых. — Ты молодец, все правильно сделал, — Саша чуть сжал его плечо, когда они одевались в гардеробе. — Спасибо, — тихонько сказал Химки.       После этого они отправились домой. Саша решил что-нибудь приготовить на ужин и предложил Даниле присоединиться. На что тот с радостью согласился. Так за готовкой время пролетело незаметно. И внезапно раздался шум ключей, открывающих замок входной двери. — Душа моя, я приехал! И даже отключил телефон. На эти выходные я только твой! — громко проговорил Московский и хлопнул входной дверью. Саша приложил палец к губам, показывая Даниле, чтобы он молчал. Петербург вышел в коридор, обнял Мишу и пока Московский настойчиво целовал Сашу, обещая незабываемую ночь, незаметно вытащил телефон у него из кармана куртки. — Любовь моя, сначала вымыть руки, потом все остальное, — Саша чуть отстранился и поцеловал Москву в щеку. Миша скривился и пошел в ванную. Пока шумела вода, Саша очень быстро оделся и выскользнул из квартиры, закрыв дверь на ключ. Спустя 5 минут раздался звонок с незнакомого номера. Саша понадеялся, что они друг друга еще не убили, и нажал на прием. — Душа моя! Это что за подстава! Я надеялся провести с тобой приятный вечер и еще более приятную ночь. А нахожу у тебя дома своего сына! Как это вообще понимать?! — А это очень просто понимать, Московский. Химки вчера ночью пришел ко мне в слезах из-за твоего к нему отношения, поэтому или вы сейчас разговариваете и приходите к какому-то решению ваших проблем, или ближайший месяц наши встречи будут строго на пионерской дистанции. Мне нужно отдать пару бумаг Петергофу. Через час где-то буду дома. Постарайтесь не убить друг друга. И, любовь моя, шутки шутками, но пожалуйста, просто поговори с ним, ему нужна твоя забота и отцовская любовь. — Саша! Нихрена себе, ты еще мне ультиматумы ставишь. Вот это вообще не честно. Но хорошо, боже, я поговорю. И бойся, потом я тебя ух как накажу за такое своеволие. Ты потом несколько дней сесть не сможешь, любовь моя. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, родной. Все, целую тебя. Скоро вернусь. Не дави на Данилу, пожалуйста, — Саша отключился и выдохнул. Что ж, его план вроде как удался. Главное, потом не звонить Казани и не спрашивать, куда прятать трупы, и как объяснять отсутствие столицы.       Они встретились с Петергофом в кафе напротив Казанского собора, и за разговором Саша не заметил, как пролетело уже больше двух часов. У него пробежали мурашки по спине от того, что он мог увидеть, придя домой. Петербург спешно попрощался и поспешил в квартиру. Он тихонько открыл дверь. В квартире стояла оглушительная тишина, а Саша, казалось, слышал только свое громкое дыхание и громкий пульс. Он тихо разделся и на цыпочках зашел в комнату. От увиденного у него на секунду сжалось сердце.       На диване в гостиной, откинув голову на спинку, спал Москва, раскинув руки, а рядом, чуть привалившись к нему под руку, посапывал Химки. Саша не смог удержаться от того, чтобы не сфотографировать их. После чего улыбнулся и подумал, что может быть надежда на налаживание отношений между отцом и сыном есть. И, возможно, больше Химки не будет приезжать к нему посреди ночи в слезах.       Кто знает…