Casia Ramus

      Это был сон. Тревожный, с длинными цепкими пальцами, что были способны удерживать подсознание на долгое время. Тот самый, из-за которого было страшно засыпать.       Она знала, что это были лишь сны, но почему-то никогда не помнила того, что ей снилось. Девушка часто путала события происходящие наяву с теми, что когда-то увидела в мире своей головы. Соединяясь, будто холодный и теплый проливы, они смешивали ее воспоминания, превращая их в единое пестрое пятно.       Объятие сновидения не давало Кэзу покоя. Тело вертелось из стороны в сторону, пока затухающий костер пускал огненные искры по ветру. Деревья дикого леса вежливо обступали ее ложе, собираясь в подобии кольца. Мягкая прохлада ветра ложилась на кожу подобно покрывалу. Темные кроны молодых дубов качаясь, создавали ложный шум дождя, успокаивающий ее подсознание. Однако он не был способен пробудить от тревожного сна. Серебряный свет луны продолжал хранить спокойствие ночи, освещая тьму леса, что старалась отвоевать как можно больше места для себя.       Высоко за верхушками дубов засыпал город Хорт. Неуютное для ее души место. Пестрое поселение с яркими цветами, где так просто могут продавать чужие жизни. Город не грел своими людьми, красивыми домами и шумом. Девушка с первого появления здесь возненавидела это место, желая поскорее убраться отсюда. Даже не догадываясь, что несправедливые вещи творились прямо перед носом, у всех на виду.       Запахи свежей еды казались ей отвратными, красочные ткани и одежды выглядели слишком ярко, а из каждого угла, казалось, на нее смотрят тысячи глаз. Здания один за другим делались все больше и больше, приближаясь к небесам, словно люди пытались возвыситься над природой. Враги не шли войной на это место, выставив острые копья. Они сами и создали здесь войну, где человеческой жизни могли запросто назвать цену.       Высокие ворота приглашали в город своей величиной, открывая взор на темные переулки, украшенные «приветливыми» цветами одежд и товаров. Люди с других островов не любили это место.       Именно сейчас и здесь ее глаза по-прежнему видели то, что не видели другие сотни глаз. Грязная лужа, в которой подобно плывущему облаку, парило тело золотокрылой бабочки. Очередное маленькое существо, обреченное на гибель. На лужу, как последний приговор надвигалась запряженная телега, гремя содержимым и стуча огромными колесами. Недолго думая, девушка выловила несчастное насекомое, вовремя отпрыгнув от тяжести приближающегося транспорта. Седой мужчина даже не повернув к ней лица, лишь косо бросил на нее взгляд, что-то хмыкнув себе под нос. — Нас маленьких никто не замечает, правда? — обратилась Кэзу к бабочке, которая складывала свои мокрые крылья.       Девушке казалось, что сейчас только крошечные черные глаза насекомого благодарно смотрели на нее, как на человека. Дождавшись, когда хрупкие крылья просохнут, она отпустила бабочку в путь, направляясь к воротам.       Порой, смотря на таких, как это существо, ей хотелось того же. Свободы и способности покинуть неблагоприятные земли своими силами. Уйти от мест, где смерть ходит среди живых, как своя. Такие простые и в то же время недосягаемые мечты.       Путь Кэзу состоял из неизвестности и горизонта, что никогда не кончался. Дорога в Уотхорт как будто бы не помнилась, но девушка знала каким долгим был путь, полный одиночества до этого острова. Впереди стелилась такая же дорога до родных земель.       Девушка представляла себе большие изумрудно-зеленые поля, где мирно работали люди. Эти места всегда поселяли в сердце покой и умиротворение. Открытое небо, как бесконечная крыша стелилась над головой, даря свет для силы и ночь для отдыха. А в городе само солнце отказывалось освещать улицы и их жителей.       За стенами Хорта все было именно так, как в ее голове. Там, где не высились холодные и грязные кирпичи, воздух пах травой и небом. Так пахла свобода. Простор зеленых полей убегал далеко в горы, а на западе перед городом гордо стелилось море, маня своим бирюзовым цветом. На полях мирно работали люди, готовя землю к новому урожаю. Тихие зеленые земли Уотхорта. Кэзу тянуло именно туда, за город. Да вот только можно ли спокойно смотреть на мирную жизнь одних людей, зная что где-то там разрушаются жизни других людей?       Эти городские земли казались ей намного зловещими, чем края Родины — острова Серд. В этом тесном месте не было слышно криков детей, весело играющих друг с другом. И за весь свой путь через Хорт, девушка так и не встретила ни одного ребенка.       На каждом углу гуляла смерть. Шепот об ужасных событиях звучал в каждой образовавшейся тени. Никто громко не говорил, но люди частенько жаловались на неурожаи, вымирание животных. И Кэзу постоянно казалось, что трещина в мире где-то совсем близко. Будто не люди, а что-то совсем иное съедает мирное небо над головой. Темные времена снова возвращались, но паника еще спала внутри народа.       Галдеж, большое количество ярких красок и огромные дома вызывали лишь отторжение. Так много разрушенных построек. Прикоснешься — и окажешься под грудой кирпичей. Люди и не спешили восстанавливать сломанное, они стремились создать новое, вытаптывая для себя землю. Девушке не хотелось даже купить кусочек хлеба на дорогу. Ее пугали красные клетки на колесах, которых было чрезвычайно много. Даже не хотелось смотреть, что или кого держали внутри. Уйти. Ей хотелось как можно быстрее уйти из этого места.       Поскорее покинув Хорт, девушка стала спускаться через старые руины, ища выход к лесу. Здесь ей не было места. К тому же, плотная одежда темных цветов и нож на поясе выдавали ее с головой. Она походила на солдата, нежели на крестьянку. «Может стоило переодеться?» — думалось ей. На Сердце любой чужак мог превратиться в дорогого гостя. Каждый житель принимал и чтил традиции и обычаи, несмотря на огромные различия семей. Отличался быт, но не фольклор. Песни и сказки всегда были одинаковыми. На Родине все с уважением относились к соотечественникам и чужакам, но Хорт неподходящее место, чтобы расхаживать в чем тебе угодно и говорить о великом. Похоже, что здесь самым великим считались деньги и власть.       Даже не оглядываясь по сторонам, Кэзу спиной ощущала чужие изучающие взгляды. Она была легкой добычей в этой толпе. Несмотря на сознательный юношеский возраст, ее тело выглядело незрелым: тонкие плечи, хрупкая спина, маленькие руки и ноги, из-за чего рост был ниже среднего. Короткие волосы, (как говорила ее мать) цвета пшеничного поля, которые едва касались плеч, легко уносил ветер, словно дразня девушку. Пряди будто пытались спрятать ее маленькое лицо за собой, но кожа все равно чувствовала на себе глаза. Уши улавливали среди криков шепот о ее теле.       Так хотелось снова вернуться на свою Родину, подальше от суеты и галдежа города. Совсем не оставалось времени на рассматривание древних узоров и уникальных рисунков из трещин. Заходя за угол остатков руин, Кэзу лишь ладонью изучала шершавые камни. Она уходила все дальше от городского шума и чужих разговоров, ища глазами зеленые оттенки деревьев. Казалось, будто у нее не получается уйти за пределы города. Если повезет, то она найдет корабль, способный отвезти ее на Родину.       Грязные мужские ботинки стучали по каменным ступенькам, даже не пытаясь шагать тише. Железные мечи и арбалеты неритмично ударялись о кожаные пояса. «Похоже и в этой части умудряются ходить, » — подумала Кэзу, немного ускоряясь. «А ведь вроде бы вот он лес — как рукой подать. Совсем близко».       Мужские голоса и шаги не стихали, и девушка прибавила ходу, тихо касаясь каменного пола. Было ощущение, что ее преследуют. Хотя, чего еще можно было ожидать от этого места? Забежав за поворот, она остановилась, выглядывая и прислушиваясь к голосам позади. Так и есть. Это были двое мужчин, одетых в охотничью одежду. Большие капюшоны прикрывали их головы, но Кэзу все равно видела их отвратительного вида лица. Они хохоча и время от времени толкая друг друга локтями, шли вперед. Кроме жажды денег и гордыни ничего более не читалось в их глазах.       Они приближались к перекрестку и, девушка мысленно молилась о том, чтобы эти двое свернули в другую сторону. Но нет. Мужчины шли к ее укрытию, все ближе и ближе. Внизу живота заныло и Кэзу решила, что пора бы давать деру.       Пробежав немного вперед, Кэзу остановилась перед лестницей, ведущей к реке. Схватив пару камешков, она осторожно спустила их вниз, создавая звуки движения. Слегка измазав ступеньку прилипшей к ботинкам грязью, она, стараясь не оставлять следов, зашла за стену разрушенного дома. Присев, она принялась ждать. Спустя пару мгновений мимо нее прозвучали ожидаемые тяжелые шаги. Остановившись и постояв перед лестницей пару секунд, ботинки стали спускаться вниз. Немного обождав, девушка осторожно выглянула из-за угла. Ничего не было слышно, кроме речки протекающей внизу.       Все также не издавая ни звука, Кэзу повернула на прежнюю дорогу. Лес был в другой стороне и все-таки стоило придерживаться именно первоначального пути. Обхватив рукой каменную колонну Кэзу сделала оборот вправо, как тут же мерзкая удушающая боль обхватила ее горло. Один из тех двоих все также облаченный в капюшон, стоял перед ней крепко держа ее за шею. «Обхитрил все же!» — думала девушка, пытаясь хоть немного ослабить крепкую хватку. Нет. Она не могла позволить вот так просто одолеть ее. — Какая хорошенькая! — умилялся мужчина. — Что такая красавица забыла здесь, в этом опасном месте? А ты не так то и глупа. Думала, что умнее всех? — Хочешь проводим тебя? Там тепло, темно и нет посторонних, — гадкая улыбка второго появилась из-за спины. — Ба! Да ты только посмотри! — Чего там? — с любопытством спросил товарищ. — Взгляни на эти глаза! Никогда раньше не видел такого!       В ее золотых глазах без единого намека на зрачок даже не отражалась его мерзкая ухмылка. За этот изъян люди одаривали ее одним емким словом: уродка. Всегда проще злиться на то, чего не можешь понять.       Кэзу затошнило. Она скорее добровольно спрыгнет со скалы, чем с потрохами достанется таким, как они. Обхватив руками мужские кисти, она всем весом потянулась вниз. Почувствовав в ногах опору, она тут же оглушила мужчину пинком ступни по голове. Вырвавшись, девушка отскочила назад, не отводя взгляд от противника.       Резкий поток ветра, созданный железным наконечником, пронесся совсем рядом, обдавая плечо холодом. Стрела со звоном врезалась в стену позади Кэзу. Девушка замерла. Он выстрелил. Значит не так уж сильно им нужна была ее шкура. Каждый миг становился все опаснее и опаснее.       Кэзу с детства ненавидела бои. Презирала любые побои, орудия, тренировочные бои, турниры и войны. Но старший брат всегда заставлял ее вставать на тренировки, упрямо вбивая в голову древние техники и приемы. Все то, чему смог обучить сына отец, но не успел рассказать дочери. — Вот схватит тебя мерзкий пират за глотку, и что тогда? Будешь мило хлопать ресницами, ожидая, что он извинится, и пригласит на чашку чая? — с издевкой спрашивал Иоши, когда Кезуми пыталась отбросить от себя меч или сбежать от строгих глаз брата.       Забыв, что арбалет намного быстрее нее самой, Кэзу рванула в сторону. Мужские крики, требовавшие остановиться и изредка летящие стрелы заставляли бежать еще быстрее. Тело покрывал огонь жара, но просто так она не была намерена останавливаться. Желая уподобиться птице, до которой не доберутся злые руки, она продолжала бросать все силы в скорость. «Упаду. Сейчас упаду!» — думала она, все ускоряясь. Деревья и кусты сливались в единое зеленое пятно, обтекая ее по сторонам. Ей было страшно, что ноги подведут ее, споткнутся о корни, но она упрямо двигалась вперед. Все дальше и дальше вглубь неизвестного леса, моля небеса оторваться от преследователей.       Слезы время от времени застилали обзор и приходилось тратить силы на то, чтобы их стереть. Где же те надежды и силы, что старший брат так долго вкладывал? Куда делась вся смелость, что годами накапливалась в ее душе? Ушла вместе с теми, кто учил ее этому. Ей всегда казалось, что можно было свернуть целые горы и одолеть армию врагов. А сейчас она просто пыталась уйти от неприятностей, защищаясь лишь расстоянием и временем. Как же она была благодарна за то, что у охотников не было с собою гончих, иначе пришлось бы худо.       Вскоре ее мучения были вознаграждены. Преодолев обрыв и продолжая бежать в темную часть леса, у девушки получилось потерять любые звуки шелеста травы и стучащего железа. Опомнившись, она упала, мучаясь от боли в грудной клетке. Чувствуя привкус крови, и пытаясь отдышаться, она осматривала поляну.       Голубая крыша с тяжелыми облаками навевали чувство безопасности. Деревья, склонившись, обступали высокую траву, оставшуюся без защиты. Вскоре на смену обжигающего жара пришел холод, приближающего вечера.       Унося за собой тепло огня и тонкие пряди волос, ветер кружил по поляне, рассматривая сны девушки. Эти лошадиные бега взяли свое, Кэзу продолжала вертеться на спине, не чувствуя усталости. Она не могла проснуться, сон все также хранил ее в своих объятиях. Эта поляна, освещаемая лишь лунным светом, была единственной ее колыбельной в этом месте.       Кэзу снова бежала. Молоко раннего белого неба. Вот-вот должно было встать солнце, освещая свежесть зеленой травы. Это миросодержащее окружение совсем не было отражением ее состояния. Пока природа мирно улыбалась, тихо будя землю, ее душа страдала.       Еле-еле тревожа траву, юношеская фигура преодолевала поле. Он просто шел. Спокойным размеренным шагом, а Кэзу бежала, пытаясь догнать мальчика, но у нее не получалось. Он все равно был далеко. Темные волосы, прямо как у матери и рубашка, сшитая ее собственными руками. Девушка не могла спутать его еще с кем-либо. Не могла забыть этот затылок, на который частенько любила запрыгивать, вспоминая детство.       Она бежала. Прилагая все свои усилия. Чувствуя, как ноги начинают подводить ее, она лишь сильнее сжимала руку и продолжала преследовать юношу. Еще чуть-чуть. Стоило лишь протянуть руку и она прикоснется к нему. Она так хотела этого, но он немыслимым образом продолжал ускользать от нее, будто ветер.       Снова чувство бессилия начинало душить шею девушки, вызывая горькие слезы, что тонкой струей потекли из больших глаз. Ее голос умолял, чтобы все это закончилось, ведь даже здесь она снова теряет последние мгновения… — Нет! — закричала она, чувствуя, как от ее крика сотрясается воздух. — Нет, Иоши! Пожалуйста! Ты не можешь просто так оставить меня!       Юноша повернул голову, не переставая отдаляться. Его спокойный мягкий взгляд лишь заставил Кэзу сильнее вытирать глаза от слез, застилавших обзор. Она все также тщетно пыталась уменьшить между ними расстояние. — Не поступай так со мной! Не уходи, пожалуйста! — она отчаянно тянула к нему руку, чувствуя, как вот-вот упадет. — Подожди, прошу тебя!       Иоши остановился. Кэзу застыла на месте, не чувствуя ног. Между ними было все такое же непреодолимое расстояние. — Кэзуми…       Его мягкий голос. Как она скучала по нему. Тот самый, что зовет за собой, приветствует по утрам, и обязательно дразнит, заставляя либо смеяться, либо надавать хорошего подзатыльника. Чего бы только она не отдала, чтобы снова слышать эти слова. — Кэзуми, тебе не догнать меня. Ты же знаешь, — он так спокойно говорил это, будто это была самая обычная вещь. Он не улыбался, но в его глазах все так же была чистая доброта и любовь к сестре. — Прости меня, — Кэзу не хватило сил, и девушка просто разрыдалась в голос. — Я не хотела. Я не хотела этого. — Снова ты плачешь, — грустная широкая улыбка появилась перед ней. Вместе с глазами, полными печали. — Ты ведь не виновата. И ты прекрасно знаешь об этом. — Пожалуйста, не уходи. Только не сейчас. Ты снова бросаешь меня. — Извини сестренка. Увы, за этой дверью выхода нет. Только вход.       Впереди виднелись врата. Такие белые и такие широкие, что через них спокойно могло пройти стадо лошадей. Брат был совсем рядом. Она запросто могла сделать три шага и броситься к нему на грудь, крепко сжимая его в объятиях. — Кэзу я должен уйти! Нельзя удержать мертвую душу, нельзя удержать жизнь.       Она прекрасно понимала это, и тогда, склонившись над умирающим братом, и сейчас, чудом встретившись с ним вновь, но будто ребенок она не хотела уступать истине. Подобно голодному зверю, сестра жаждала его тепла, чтобы хоть ненадолго забыть о колком одиночестве, прятавшимся за каждым углом.       Собравшись в последний рывок девушка вытянула руку, пытаясь кинуться к брату, но что-то мешало ей приблизиться. Синева. Грязные синие лужи, будто подземные воды, пробивая землю, стремились выбраться наружу. Трава свертывалась и погибая в синей грязи исчезала, превращаясь в болото. Липкая жижа плотно обвивала ноги, утягивая ее душу вниз на дно. Будто статуя девушка не могла сделать ни шагу, отчаянно пытаясь схватиться за брата.       Кэзу плакала, все так же изо всех сил продолжая тянуться к Иоши. Снова взглянув в его глаза, девушка осеклась. Старший брат с ужасом смотрел на нее. Вздувшаяся вена на его лбу отчаянно запульсировала, а рот искривился придавая лицу нескрываемый страх. Забыв про запрет этого мира, он потянулся к ней, всей душой желая вытащить девушку. Почувствовав липкую жидкость на шее Кэзу не успела оглянуться, как взор покрыла беспроглядная мокрая тьма. Густая вода мигом поглотила ее, заставляя задыхаться в чёрном потоке воды. Лицо Иоши исчезало, роняя слезы вслед за ушедшим телом сестры. Он что-то кричал, но Кэзуми уже не слышала.       Новая порция воздуха беспощадно душила, заставив девушку вскочить откашливаясь. Опять она просыпается с мокрым лицом и гадким горьким привкусом во рту. И снова чувствует как одиночество жадным взглядом таращит на нее свои злые глаза. Щеки горели от высохших слез. — Снова ты приходил ко мне, не так ли Иоши? — спросила девушка, думая, что брат ее слышит.       Будто бы назло, разум снова забыл все то, что подарили объятия ужасного сна. Кэзу попыталась улыбнуться, глядя на небо, но вновь стала давиться слезами. Эти воспоминания убивали ее, но в то же время давали сил двигаться дальше. Ведь если бы она предала жизнь — предала бы и свою семью. Она не хотела, чтобы мать смотрела на нее сверху и видела, как дочь будто маленький ребенок жалеет себя и вытирает слезы.       Нужно было во что бы то ни стало вернуться на Родину. На земли, расположенные близ островов, где когда-то обитала и процветала магия. Мать с особым вдохновением рассказывала об острове Мудрости, где якобы жили самые сильные волшебники, которые получали священные знания и служили во имя мира. Иоши никогда не верил этим рассказам, уверяя сестру, что это всего лишь глупые сказки. Старший брат верил лишь в людей, в их науку и труд.       Это был не первый раз, когда его образ терзал ее, заставляя еще больше скучать по нему. Только что-то настораживало ее. Что-то не так было во сне. Чего не случалось раннее. Но, увы, она снова не помнила. Лишь по настроению с которым она просыпалась, ей оставалось догадываться плохой или хороший сон приходил к ней.       Ее глаза продолжали смотреть вверх на облака плывущие по оранжевому небу. Брови нахмурились и она собрав сумку, встала. Время будто застыло вместе с закатом, когда Кэзу отбившись от преследователей вышла на поляну. «Куда теперь идти?» — думалось ей, пока разум в панике мешал размышлять, предупреждая о чем-то. Вроде бы море находилось на западе… Значит лес, это север…»       Ветки дружно стучали, тряся своими листьями. Ветер усиливался, ускоряя темп деревьев. Девушка все шла вперед, слушая лес. Ритм становился все четче и правильнее, будто дуб решил исполнить музыку, которую шептал ветер. Громкий, ясный и ритмичный звук. Странное дело. Если ветки всегда звучат глухо из-за листьев. Громко всегда стучат твердые вещи. Камень, доски, железо… Железо.       Девушка остановилась. Точно. Вот что так не давало ей покоя. Железо, стучавшее о кожаный ремень. Не теряя ни секунды, она бросилась вперед. Лес на глазах становился врагом, который не скрывал ее присутствие от преследователей, наизусть знавших это место. Длинный розовый закат преследовал ее. Как и тени людей, бегущих за ней. «Ну почему именно я? Почему они привязались именно ко мне?»       Она молилась, чтобы они отстали, плюнули и решили оставить это дело, но как назло, у них хватало сил, подобно псам преследовать ее целый день. Это больше всего пугало. Чего они хотят с такой охотничьей настойчивостью? Она боялась даже представить. Одно было известно — ничего хорошего это не сулило. Страх только еще больше подгонял ее, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Сердце страдальчески сжималось. Нож против арбалета? Не самый надежный воин.       Выбежав на другую поляну, Кэзу на секунду замерла. Разум, будто нервный путник, что куда-то опаздывал, продолжал пульсировать в голове и умолять бежать дальше. Трава выжженная солнцем удивительным образом мягко раскачивалась, подчиняясь ветру. Восточный ветер дул вперед, разгоняясь и проносясь над пушистыми верхушками дубов. Мудрые деревья также послушно наклоняли свои зеленые волосы в сторону.       И там, куда так любезно показывали зеленые существа, возвышаясь, стоял замок. Почему же его не было видно из города? Он же был так близко. Со всей силы вдохнув аромат умерших лютиков, Кэзу бросилась в сторону крепости. Едва ей удалось покинуть полянку, ветер закружил, делая немыслимые, невидимые глазу миражи. Так что толстые ветки тут же неистово закачались из стороны в сторону, будто в страхе мотая верхушками изо всех сил пытаясь сказать кому-то «нет».