Поцелуи

      Рома скучающим взглядом мазнул по Катьке, которая в очередной раз, желая привлечь его внимание, несла какую-то чушь про родственные души и прочую сопливую хрень. Парень никогда не переносил её словесного поноса. Как только девушка открывала рот, возникало дикое желание схватить её за язык и полоснуть по нему бабочкой, которая всегда лежала во внутреннем кармане спортивной кофты. Да кто ж ему позволит? У него итак несколько приходов за хулиганство и мелкое воровство. Так и посадить могут. Скоро они со старлеем будут не беседы в участке водить, а пить чаек и вести светские разговоры о погоде. Тьфу, даже думать о таком противно.       Бяша с Тошей стояли чуть поодаль, явно насмехаясь над товарищем. Но на помощь пока никто из них не спешил. Пятифан растянул в губы в хищном оскале.       «Тоже мне, команда Вальтрона,» — злобно подумал Ромка, предвкушая расплату.       Катька продолжала что-то лепетать, выставляя на обозрения свою грудь, обтянутую белой трикотажной рубашкой с разными кружевами и рюшечками, медленно накручивала на палец прядь волос. Ромка тяжело вздохнул, понимая, что без помощи товарищей точно не справится.       Внезапно все стало другим. Пятифан только скользнул взглядом по лицу Тоши, цепляясь за слишком пухлые для парня губы. И всё. Мир замер. Казалось, прошла целая вечность, пока он следил за движением губ друга, на деле же прошло всего пара секунд. Школьники по-прежнему бегали по коридору, учителя отчитывали кого-то, гомон стоял настолько невыносимой, что хотелось заткнуть уши. Но все это отошло на второй план, пока губы Петрова продолжали шевелится, шепча что-то на ухо Бяши. А потом эти самые по-девечьи пухлые губы растянулись в улыбку. И через миг мир вновь завертелся, зажил в привычном темпе. К Роме и Кате, неторопливо покачивая узкими бёдрами и ухмыляясь во весь рот, шёл Бяша.       Ромка едва не застонал в голос, поняв, что решили вытворить эти двое. Пятифан вспомнил их дурацкий план, который они так и не реализовали в шестом классе. Бяша снова поменял пол.       — Рома, дорогой, — проблеял друг, хватая Пятифан под локоть, — а как же наше свидание?       Бяша взглянул на него снизу вверх. Ромка закатил глаза, понимая, что за такой цирк можно надавать пиздюлей лучшим друзьям. Но кто ж виноват, что именно благодаря этим выкрутасам Катька отвязалась и по сути он должен благодарить своих друзей?       — Бля, отцепись. Ведёшь себя, как педик. Противно.       Рома ловко вывернул свою руку из захвата друга. Бяша лишь загоготал на весь коридор, привлекая внимание и учеников, и учителей.       — Ебало захлопни, — прошипел Ромка, когда они поравлянись с Тошей. — Твоя идея?       Тоша лишь кивнул, силясь сдержать рвущийся наружу смех.       — Долбаёбы. Давно не получали? Так я могу это устроить. Я себя теперь педиком чувствую.       Ромка дёрнул плечом, когда Тоша, согнувшись пополам, постарался ухватиться за плечо друга, чтобы не покатиться по полу от смеха. Бяша все так же продолжал заливаться хохотом. Пятифан же лишь криво улыбнулся. Да, хуйня, которую они хотели провернуть в шестом классе, переросла в дебильный стёб со стороны друзей. Они все ещё подтрунивали над Ромкой насчёт Полины и его детской любви, положив болт на то, что и сам Петров тогда был влюблен по уши в первую скрипку посёлка.       — Всё, закройте ёбла, а то мало не покажется.       Друзья, затолкав поглубже свои приступы смеха, пошли в класс.

***

      Лилия Павловна монотонно говорила о творении какого-то очередного великого классика, в то время как Ромка — да и не только он — абсолютно забил на урок литературы. Мысли лениво растекались в голове, путались в кронах вековых сосен, в видневшейся из окна опушке леса. Они пугливо разбегались по кустам, словно маленькие зайчики, завидевшие огромную охотничью собаку. Хотелось ухватиться за хвост хотя бы одной, но все усилия пошли прахом; они словно скользили меж пальцев. Казалось бы, сожми кулак — поймаешь. Но они рассыпались прахом под напором мозолистых рук.       Лилия Павловна продолжала монотонно гудеть на фоне. Ветер подвывал ей. Лес шумел за окном. И все было хорошо. Тихо. Так, как и должно было быть.       Пятифан обернулся. Тоша увлечённо писал что-то. Или рисовал. Попробуй пойми этого прохвоста. Петров поправил очки, одновременно откидывая со лба непослушную чёлку, которая так и норовила влезть в поле зрения и помешать. Тоша едва заметно нахмурился и куснул кончик ручки. Ромка замер, словно загнанный в угол зверь. Это немыслимое по своей сути желание вцепиться другу в волосы на загривке, с силой дёрнуть, чтобы голова запрокинулась назад настолько, что хрустнули шейные позвонки, поймать его испуганный взгляд. А потом…       А потом…       …втянуть в рот его нижнюю губу…       Рома чертыхнулся, отворачиваясь. Прозвенел звонок. Одноклассники шумными компашками двинули в столовую.

***

      — Бяша, ты еблан? — хмуро спросил Ромка у друга, когда они возвращались домой. — Я понять не могу, тебя кто-то головой об стенку уебал? А то мозги у тебя напрочь отшибло.       Ромка с деланным любопытством постучал другу кулаком по лбу, прислушиваясь.       — Как я и ожидал. Пусто.       — Да что такого-то? Да, нравится мне она, и что? — с деланным возмущение воскликнул Бяша. — Сам как-будто по Полинке не сох. А меня попрекаешь.       Тоша рассмеялся. Эхо подхватило его смех, отправляя его глубоко в чащу леса. И этот звук показался Ромке до ужаса громким и пугающим в темноте опустившегося зимнего вечера. Зябко поежившись, Рома опять взглянул на Бяшу. Тот хмурился, не желая слушать доводы друзей о том, что Катька точно не из тех девчонок, за кем можно приударить.       — Тоша, ну хоть ты ему скажи.       — Ромка прав, Бяша. Катька точно не та девчонка, к кому можно подкатить. Она ветреная. Да ещё и болтливая. Не пройдёт и урока, как вся школа будет знать о том, что ты в неё влюблен. Или того хуже, что изнасиловать её пытался, — поправляя шапку, проговорил Тоша.       — Вот-вот, с неё станется. Скажет, что трахнул её за гаражами и все, баста. Пойдёшь к старлею, будешь ему жопу лизать, доказывая, что не ебались, — невесело усмехнулся Ромка.       — Да пошли вы нахуй, — отозвался Бяша и торопливо пошёл вперёд.       — Обиделся, — прокомментировал поведение друга Тоша.       — Отойдёт.       Ромка и Тоша шли вперёд. Вокруг них возвышались ели и сосны. Ветер пел свою песню, подталкивая Пятифана в спину. Ромка скосил взгляд на идущего рядом друга. Тот нетерпеливо покусывал губу, пытаясь рассмотреть в непроглядной зимней тьме силуэт Бяши.       — Тоша, а ты целовался когда-нибудь?       Вопрос слетел с губ раньше, чем Ромка осознал его суть. Парни одновременно замерли, глядя друг на друга в упор: один заинтересованно, второй испуганно.       — С-с чего вдруг т-такие вопрос-сы? — заикаясь, прошептал Тоша. В этот раз эхо не отозвалась привычным повторениями фраз, словно на старой пластинке. Оно их полностью игнорировало.       Они словно оказались под куполом. Жар опалил щеки, хотя из-за мороза этого никто не заметит. Да и темно. Ромка медленно шагнул вперёд. Снег под подошвой старых ботинок неприятно хрустнул. Но эхо снова проигнорировало.       Тоша вздрогнул. Рома не видел этого, но чувствовал. Знал, что друг краснеет, как и он. Отводит взгляд. Кусает губы.       Пятифан протянул руку, медленно снимая с Петрова очки. Тот слепо захлопал глазами.       — Т-ты зачем.? — вопрос утонул в поцелуе.       Это было сначала просто касание губ. Лёгкое и чистое. Ромка вздрогнул, потерявшись в ощущениях. Тепло чужого тела, хоть у укутанного в одежду, согревало. А губы… Они были такими, какими он их себе представлял: пухлыми, как у девчонки, но по мальчишески обветренные и покусанные. Это будоражило. Ромка, ухватив зубами нижнюю губу, оттянул её. Тоша то ли всхлипнул, то ли простонал. Спросите у Ромки сейчас, что это было, он вам не ответит. В тот момент его волновало лишь желание ощутить больше. Он уверенно скользнул языком по зубам, слегка надавливая пальцем на подбородок. Тоша, словно в замедленной съёмке, разжал челюсть. Поцелуй перерос во взрослый, будоражущий кровь. Ромка целовал уверенно. Конечно, за плечами у него было столько опыта. Язык скользил, щекоча нёбо, едва касаясь языка Тоши, словно умоляя того ответить. И он ответил. Неуверенно, по-детски невинно. В душе Ромка ликовал, празднуя маленькую победу.       — Ну где вы там застряли? — нетерпеливый оклик Бяши заставил Ромку с Тошей прерваться. Пятифан, уперев свой лоб в лоб Петрова, улыбнулся и, поцеловав друга в нос, отстранился, одевая очки обратно.       — Идём, а то наша принцесса расплачется одна в темноте.       — А-ага. — Тоша привычным жестом поправил очки на носу и отвёл взгляд.       — Но мы ещё к этому вернёмся, Тоша. Не сомневайся.       Пятифан улыбнулся, предвкушая их следующий поцелуй. И все было правильно. Все было так, как и должно быть.