Искупление грехов - штука непростая.

Уильям, сжав пальцы на глотке Кэссиди, грубыми толчками вбивал тельце своего сына в гладкую поверхность стола. Все тело младшего было испещрено порезами и ожогами. Спасибо за папку садиста, педофила и извращенца, дорогой боженька, мелкому сейчас очень весело. Кэсс находился в полубессознательном состоянии от боли, но все ещё пытался оказывать сопротивление. Зря он это, конечно. Уильям, вконец озверев, схватил кухонный нож со столешницы и приставил к горлу мальчика: - Почему ты просто не можешь делать то, что требует от тебя отец?! Это твоя прямая обязанность, маленький ублюдок! Ненавижу тебя! — надрывался от крика Афтон, вдавливая лезвие все сильнее, оставляя на коже ребенка порез. Кэссиди молчал. Он понимал, чем все для него закончится. Просто надеялся, что смерть настигнет его как можно скорее. - Какой же ты…гадкий. — с отвращением поморщился Уильям и перерезал сыну глотку. *** Напевая незамысловатую мелодию себе под нос, Афтон безмятежно расчленял тело Кэссиди и расфасовывал по пакетам. Ноги, руки, голова, а там уже и органы на подходе. Вонь стояла жуткая, но Уильям будто ее не чувствовал, наливаясь румянцем все сильнее и сильнее из-за того, что органы сынишки, его сынишки, были уже видны на поверхности. Чокнутый папаша, окунув лицо в дыру на животе ребенка, тихо хихикал и вдыхал запах своего чада. «Какая у нас чудесная семья…» — думал Уильям, лаская органы Кэссиди языком. *** Афтон, пошатываясь, брел к местной церкви. Осознание того, что он натворил, пришло спустя ночь, когда он посмотрел на то, что осталось от его сына и зарыдал навзрыд. Ведь все это натворил он, собственными руками превратив своего сына в кровавое месиво. Поморщившись от картинки расчлененного дитя, которая висела перед его глазами, Уильям распахнул двери церкви. Внутри не было никого, кроме святого отца. Отлично, чем меньше лишних глаз тем лучше. - Святой отец Генрих, я согрешил… — тихо всхлипнув, проговорил Уильям. Генри, тепло улыбнувшись, облокотился на стену и пристально посмотрел на Афтона. - Ты о расчлененном теле собственного сына? Распахнув глаза, Афтон с удивлением посмотрел на него. - Какого?.. - Ты даже не потрудился прикрыть окна шторами во время этого действа, любой мог увидеть. Благо я наблюдал за всем от начала до конца. - Почему ты не остановил меня? Я же- - Я мог оказаться на месте твоего сынишки, либо ты бы прирезал меня позже. Зачем мне так рисковать? Но ты пришел исповедаться и искупить грехи, что уже похвально. Тяжесть твоего преступления сильна, поэтому процесс искупления может быть не особо приятным. Но ты же готов к этому верно? — с ухмылкой промолвил Эмили, стальной хваткой смыкая пальцы на запястье Уильяма. Афтон, кивнув, последовал за Генри в подвал. Что ж, святой отец его предупредил о «неприятном процессе», потерпит. Войдя в подвал, Уильям огляделся. Иконы, свечи, распятия и прочая церковная атрибутика, ничего удивительного для подвального помещения церкви. Только была одна странность: железная цепь, длиной около метра с наручниками на конце, вмонтированная в стену и тумбочка рядом с ней. Немного странный предмет для церкви, но, видимо, наручники тут как раз для таких же тяжёлых грешников как сам Афтон, а по поводу тумбы он не волновался. И действительно: Генри повел его именно в тот угол с наручниками, попутно ища нужный ключ в связке. Найдя таковой, посадил Уилла на пол, приковав его этими самыми наручниками к цепи и подёргал за неё, проверяя, крепко ли все держится. - Что ж, повеселимся мы с тобой сегодня, м? — с ухмылкой поинтересовался Эмили. -Я думал я тут чтобы грехи искупать. — нахмурился Афтон. -Хм, это тоже, милый мой. Но искупление грехов может быть весёлым. По крайней мере, я уж точно оторвусь по полной и тебе того же советую. — улыбнулся Генри, и, схватив Уильяма за воротник рубашки, разорвал ее пополам. - Рвать обязательно было? Или это тоже часть искупления? — с издёвкой поинтересовался Афтон. - Ничего здесь не делается просто так, дорогой. — прошептал Генри, дрожащими руками срывая с Уильяма все, что прикрывало нижнюю часть тела. Афтон ошалело посмотрел на Эмили. - Ты серьезно? Трусы-то, блять, нахрена? - С ними будет неудобно, поверь мне. Генри выдвинул ящик тумбочки и достал оттуда иглы, скальпель, молоток, ножи всех форм и размеров, спички и прочую жуть. - Это…надеюсь не для меня? — тихо поинтересовался Уильям. Эмили, бросив на Афтона дикий взгляд усмехнулся и ответил: - Все пойдет в ход, милый мой, можешь не сомневаться. Уилл, только сейчас поняв, какая пытка его ожидает, только сейчас осознав, что живым он отсюда не выберется, задрожал от ужаса, дёргая руками в наручниках и дико озираясь в поисках выхода. Генри, тихо посмеиваясь, взял в руки ножик, сел слева от Афтона на корточках и прошептал: - Начнем с самого простенького, хорошо? — и, не дожидаясь ответа, начал вырезать на его груди фразу: «Детоубийца». Уильям кричал от боли, роняя слезы на грудь, только усиливая боль. На его вопли Эмили обратил внимание только тогда, когда закончил вырезать слово и зло посмотрел на него. - Почему ты так громко кричишь? Мы только начали, а ты уже в истерике. - Чертов ублюдок, отпусти меня отсюда! — заорал Афтон и со всего маху ногой ударил Генри в живот. Тот, пошатываясь, встал на ноги и посмотрел на Уильяма взглядом, после которого Афтон окончательно и бесповоротно осознал: это конец. Если до этого он мог на что-то надеяться, то теперь слишком поздно. Он умрет в подвале церкви с чокнутым святым отцом в роли его убийцы. Какая отвратительная смерть. Эмили, схватив молоток, несколько раз ударил по колену Уилла на левой ноге, превращая его в кровавое месиво. Та же участь постигла и вторую коленку. Уильям, вопя от боли, захлёбываясь в собственных слюнях и соплях, отчаянно дёргался всем телом. Схватив самую длинную иглу среди всех, что у него были при себе, Генри вогнал её в член Афтона, который моментально потерял сознание от боли. Видимо это стало последней каплей. Разом сняв с себя штаны и нижнее белье, Эмили начал надрачивать на такого прекрасного Уильяма, ставшего сейчас ещё прекраснее. Кончив ему в приоткрытый рот, Генри взял нож и срезал Афтону соски. Тот, придя в себя, снова начал кричать и извиваться. - Ебаный ублюдок! Что тебе от меня надо?! Прошу, отпусти меня, я не хочу умирать! — рыдал Уильям, содрогаясь всем телом. Эмили зажёг спичку и поднес ее к фитильку свечи, дабы она загорелась. Взял ее в руки и сел на корточки прямо перед Уиллом. - Милый, ты искупаешь грехи, забыл что-ли? Капля воска, упав на ногу Афтона, тихо зашипела, а тот, в свою очередь, поморщился. - Ты считаешь меня жестоким, не так ли? Ненавидишь меня и больше никогда не хочешь видеть? Уильям, насторожившись, исподлобья посмотрел на него. - К чему вопросы, ответы на которые ты уже знаешь, мразота? Вздохнув, Генри схватил Афтона за волосы и запрокинул его голову назад, к стене. - Я сделаю так, чтобы ты больше никогда меня не видел. Любой твой каприз, любимый. Наведя свечу над правым глазом Уильяма, Генри наблюдал за тем, как горячий воск капает на глаз его грешника. Конечно же, Уилл заорал как не в себя, но Эмили научился игнорировать его крики и мольбы. Закапав правый глаз, Генри переключился на левый, который постигла та же участь. Отцепив наручники, Эмили пару раз ударил молотком по каждому запястью Афтона, дабы тот не мог оказывать какого-либо сопротивления. Уилл снова вырубился от боли, что неудивительно. Схватив нож, Генри отрезал ему язык, чтобы тот не мог говорить, и, главным образом, умолять. И так уже наговорился, хватит ему. Тот очнулся, но не извивался и не кричал. Он смирился. Никакое сопротивление не поможет, он только сделает себе больнее. Так сильно как сейчас он хотел умереть, он не хотел ещё ничего на свете. - Уилли, ты безумно красивый. Тебе говорили когда-нибудь об этом? Хихикнув, Генри левой рукой схватил Афтона поперек живота и приподнял. - Забыл что ты не можешь говорить. Прости, милый. Эмили попытался вставить сразу два пальца в анал Уильяма без чего-либо, что могло бы заменить смазку. Логично что у него ничего не получилось. Генри начал яростно озираться вокруг и схватил первую попавшуюся под руку вещь. Этой вещью оказался крест, длиной чуть больше полуметра. - Душой ты желал искупить грехи, но твое тело этого не хотело. Это ужасно, Уилли. Но я исправлю это, потому что люблю тебя. Безумно люблю, дорогой. Прицелившись, Эмили со всего размаху вогнал крест в прямую кишку Афтона, который пробил в животе грешника дыру. Уильям моментально погиб. Вытащив крест, Генри начал активно долбить труп в разорванный анал и кишку. В комнате воняло кровью, по́том и дерьмом, но Эмили вдыхал эти запахи с таким упоением, будто они были лучше любого дорогущего одеколона. - Наконец-то твое тело приняло меня. — дрожал от возбуждения Генри, капая слюной на спину Афтона. Кончив, Эмили вынул член, с наслаждением разглядывая его, полностью покрытого кровью. Перевернув тело, он продолжил акт надругательства, только уже в ту дыру в животе, которую пробил крест. Секс с трупом продолжался около часа, ведь Генри на животе и заднице не остановился: рот, нос, ухо, а после отделения головы от тела — в мозг. Все тело Уильяма было залито спермой, кровью и мочой. Эмили взял голову Афтона в руки и поцеловал в губы. - Я так сильно тебя люблю, милый. Я одержим тобой. Надеюсь, что ты тоже меня любил. Так же сильно, как любил тебя я. Положив голову на живот трупа, Генри отпер дверь и, последний раз взглянув на своего возлюбленного, вышел. Уильям искупил свои грехи. Сделал все, что было в его силах.