Руки

У Чжун Ли руки холодные. Не холодные, как снег или лед — они, скорее, как камень в тени, остывший без солнечных лучей. Камень холодный и неприступный, прямо как руки, затянутые в кожаные перчатки, что не дают никакого тепла, лишь создавая видимость защищенности. Оттого и тянуло его всегда к рукам горячим, пылающим, способным разрушить всю неприступность и достать из каменного сердца настоящее, возможно даже человеческое. Руки Гуйчжун сухие, но горящие каким-то живым запалом от бесконечной работы с механизмами. Непроизвольно порывается кисть Моракса обхватить нежное запястье тонкими пальцами, ощутить то внутреннее тепло, тепло духа, энергией полного, и сердца, пламенем горящего. Но запястье сквозь время ослабевает, оставляя за собой лишь горстку пыли во все также холодных и все более неприступных ладонях. От прикосновения к хрупким, еще детским пальцам Ху Тао, обдает жаром. Хотя Рекс Ляпис отчетливо помнит первое соприкосновение с ними. Помнит, как по еще меньшего размера промокшей ладошке впервые потекла элементальная энергия, пылающая, согревающая все вокруг, не упуская даже холодные каменные руки, что подарили ей этот пыл, весь, до последней искры. Гидро-элемент, переплетающийся с характером, готовым вспыхнуть в мгновение ока, с широких ладоней Чайльда чуть ли не стекает, заставляя тонкую ткань перчаток промокать до нитки после очередного боя с водяными клинками. Чжун Ли касался кистей молодого мужчины всего несколько раз — при рукопожатии. Ладонь крепкая, хотя не сравнимая с собственной, чуть влажноватая, через тактильный контакт передающая активное бурление юношеского запала, что просачивается вглубь заиндевевшего камня. Касания согревают. Касания оставляют частичку души покоиться в каменном сердце, с каждым прожитым годом дающим все большие трещины. В сердце, что сохранит каждую из частичек в сохранности на десятки веков, пока само не раскрошится на крохотные кусочки. Таков контракт.