Сонька

С самого утра мой любимый пребывал в довольно мрачном состоянии, о причине которой мне только приходилось догадываться. И даже наши товарищи успели заметить, что с Михелем творится что-то неладное. Рука любимого, в которой он все еще держал мою ладонь, отчего-то подрагивала, а сам мужчина продолжал изображать мнимое спокойствие и убеждать меня в том, что с ним все хорошо. Пройдя к нашему столику, брюнет, как мне показалось, довольно безразлично, поздоровался с нашими товарищами, после чего присел рядом со мной, предварительно не забыв помочь мне, пододвинув мой стул к столу. Переведя задумчивый взгляд с меня на Михеля, сидевший неподалеку от нас коренастый вор по прозвищу Байбут недоуменно приподнял бровь, а затем обратился к Михелю: - Михаил, что с тобой стряслось? - задумчиво протянул вор, пододвигая к себе тарелку с запеченной курицей, - Неужто ты не рад именинам собственной дочери? На этих словах Байбут чуть слышно хохотнул, после чего уронил свою массивную руку на мои плечи, а затем, уже громко, захохотал: - Смотри, Михель, как бы я Соньку у тебя не увел. Она - баба видная, и далеко не я один попал под ее чары. Не так ли, Хилый? Байбут вновь загоготал, после чего покосился в сторону нашего общего товарища, который, от услышанного, чуть было не выронил в тарелку свою челюсть. Поняв, что он невольно стал объектом всего общего внимания, Хилый раскраснелся и, нервно сглотнув, опустил взгляд. А Байбута, выпившего уже точно пару бутылок виски, было не остановить. - Но, ведь Сонька тебе нравится! Признайся! - сощурив глаза, проговорил он, глядя на нашего товарища, - Образованная, красивая, с изысканными манерами и с такими изящными пальчиками, способными незаметно выдернуть из сумки любой бумажник... От слов Байбута, Хилый вновь поперхнулся и сжал зубы, дабы не выругаться у всех на виду. Краем глаза, я посмотрела в сторону любимого, настроение которое все еще продолжало пребывать на печальной ноте. - Михель, с тобой все в порядке? - сжав под столом ладонь супруга, чуть слышно поинтересовалась я. Михаил все еще оставался грустным, и даже склока между нашими товарищами не вызвала на его лице абсолютно никаких эмоций. Погладив пальцем тыльную сторону моей ладони, супруг попытался изобразить улыбку, что получилось у него довольно скверно. - Сонь, все хорошо, право. Не бери в голову, - прошептал брюнет, легонько касаясь губами моей щеки, отчего-то мое сердце мгновенно участило свой ритм. Но наши товарищи, казалось бы, и вовсе не заметили нашу милую беседу с любимым. Сидевший напротив нас вор по прозвищу Лопух издал едва слышимый смешок и, поставив локти на стол, с издевкой посмотрел на Хилого. - Ха, размечтался! - усмехнулся вор, сжимая в пальцах небольшую сигару, - Такая краля ему уж точно не светит. Да и не только ему, но и каждому из нас. Ведь такие женщины, как Сонька, предпочитают благородных... N'est-ce pas? Последнюю фразу Лопух произнес с таким жутким акцентом, что сидящая за соседним столиком пожилая парочка вмиг покосилась в нашу сторону, а молоденький официант,в тот момент обслуживающий соседний столик, чуть было не выронил из рук поднос. А воры, заметившие это действо, громко захохотали и даже выкрикнули пару отборных ругательств в адрес нерасторопного официанта. И лишь мы с Михелем, прикрыв лица ладонями, стыдливо качали головами и кусали губы, дабы не выругаться в адрес наших некультурных товарищей. И, убедившись в том, что воры, наконец, вдоволь насмеялись, я решила первой подать голос. Поднявшись из-за стола, я громко стукнула кулаком по столу, после чего обвела внимательным взором каждого из своих товарищей, включая собственного супруга, который все еще продолжал ерзать в кресле и молчать. - Довольно! - выкрикнула я, одаривая собственных товарищем гневным взглядом, - У нас сегодня праздник, а вы устроили, невесть что... Все настроение нам испортили... На этих словах я тяжело вздохнула и, выждав недолгую паузу, продолжила свою речь: - Вот, я так и знала, что не стоило нам с Михелем приводить вас в культурное место... Вот, я так и чувствовала... С этими словами я уже хотела было направиться к выходу, как внезапно подал голос до этих пор молчавший Кабан. - Соня, - пробасил товарищ, прожигая меня виноватым взглядом, - Прости. Мы больше не будем так дурно себя вести. Вот, тебе крест! Не будем! Подняв над собой правую руку, вор соединил большой, указательный и средний палец и уже хотел было осенить себя крестным знаменем, как я жестом его остановила. - Право, не стоит. Не у всех на виду. Я верю тебе, - выдохнула я, возвращаясь на свое место, рядом с Михелем. Убедившись в том, что я не намерена покидать ресторан, Кабан широко улыбнулся, после чего громко захлопал в ладоши вместе с остальными нашими товарищами. - Вот, и славно! Вот, и замечательно! - воскликнул мужчина, все еще продолжая хлопать, - Ну, а сейчас тост! На этих словах он громко отодвинул свой стул и, поднявшись со своего места, доверху наполнил свой бокал вином, после чего широко улыбнулся. - А сейчас давайте выпьем за прекрасную дочь нашей прекраснейшей Софьи, за Марию! Ах, быстро пролетают года! Казалось бы, еще вчера Машенька только родилась, а сегодня ей уже пять лет! Ну, и вымахала она! Он вновь расхохотался, и в ту минуту послышался саркастичный голос Лопуха: - Главное, чтобы не вымахала в горизонтальной плоскости, как ты, а остальное ерунда. Услышавшие так неосторожно брошенную фразу, воры мгновенно покатились со смеху. Точнее сказать, хохотали почти все, кроме нас с Михелем и самого Кабана, лицо которого вмиг побагровело. Приподняв бровь, он гневно посмотрел на своего товарища, а затем сквозь зубы прошипел: - Лопух, я тебе сейчас кукушку встряхну за такие слова! Все еще сжимая в ладони бокал с вином, Кабан хотел было двинуться в сторону все еще хохочущего мужчины, как до этих пор молчавший Хилый жестом его остановил. - Тост, помнишь? - вытянув вперед руку с бокалом, напомнил мужчина, - Или уже забыл? Поймав на себе взгляд товарища, Кабан вмиг успокоился, а затем хлопнул себя по лбу левой рукой. - Точно! Тост! - выдохнул он, поднимая вверх руку с бокалом, - За Машеньку! За вторую дочь нашей Сонечки! - За Машеньку! - вторили Кабану воры, также поднимая свои бокалы. Все громко смеялись и веселись, и я даже стала терять счет времени, находясь в компании наших друзей. Все это время мои мысли занимал лишь Михель, настроение которого все еще продолжало желать лучшего. Сжимая в руке бокал с вином, мой супруг, нацепив на лицо мнимую улыбку, изображал внимательного слушателя пошлых анекдотов Кабана, который, не стесняясь абсолютно никого вокруг, громко делился ими прямо во время празднования именин нашей дочери. Казалось, будто бы тревога Михеля никуда не уходит, и даже дружеские посиделки с товарищами никак не способны его развеселить... Чтобы хоть немного успокоить любимого, я осторожно накрыла его ладонь своей, а затем весело предложила: - А давай сбежим! Я все еще продолжала сжимать ладонь супруга и внимательно всматриваться в его карие глаза, в которых, впервые за несколько часов, я заметила хоть какой-то интерес. Задумчиво приподняв бровь, Михель с удивлением посмотрел на меня, после чего задумчиво почесал подбородок. - Сбежим? Но как же? Ведь сегодня именины нашей доченьки, да и товарищам явно не придется по душе наш побег. На этих словах Михаил испугано покосился в сторону Кабана, которого, почему-то, все время побаивался. К счастью, Кабану в ту минуту не было абсолютно никакого дела до Михеля. Он продолжал травить свои довольно вульгарные анекдоты и даже пару раз хлопнул ладонью по пятой точке мимо проходящих дам. Сжав ладонь супруга в своих пальцах, я хитро улыбнулась, а затем чуть слышно добавила: - Обижаешь, mon cher, - ухмыльнулась я, - К тому же, это наш праздник. Да и, кстати сказать, мы с тобой проявили оплошность и совсем забыли о подарке для нашей девочке... На этих словах я картинно взмахнула ресницами и посмотрела на любимого, который, казалось бы, прекрасно понял ход моих мыслей. - И что же мы подарим нашей дочери? - чуть склонив голову вбок, поинтересовался любимый. На вопрос Михеля я ответила улыбкой. - Как что? Бриллианты! Что же еще! Прикрыв рот ладошкой, я звонко рассмеялась, после чего осторожно взяла за Михаила за руку и вывела того из ресторана. В тот день удача была на нашей стороне, и нам довольно быстро удалось найти извозчика и направиться в ближайшей ювелирной лавке. И уже, уютно устроившись в пролетке, мы с супругом продумывали нашу будущую легенду. Баронесса Софья Буксгевден, только что приехала из Парижа в Москву, и она совершенно не знает русский... Ее брат, Михаил, сопровождает ее и помогает выбрать Софье прекрасные украшения для именин собственной дочери... Мадемуазель Софи просит показать ей несколько дорогих колье, три пары сережек и изысканную брошь из чистого золота, украшенную россыпью бриллиантов... А затем... Затем мадемуазель Буксгевден неожиданно становится плохо, когда она узнает о стоимости броши... Ювелир со всех ног бросается за нашатырем... И в этот момент "брат" нашей героини ловко прячет в карман своего пиджака несколько украшений, включая ту самую брошь, из-за которой, собственно, все и началось... А затем... Затем возвращается ювелир, уже с нашатырем, в то время, как внезапные посетители его ювелирной лавки уже успели покинуть ее и направиться на совместную прогулку. Вся схема, как всегда, сработала на ура, да и Михель, казалось бы, повеселел. Прогуливаясь с супругом по парку, я, впервые за сегодняшний день, заметила на его лице улыбку, что весьма меня порадовало. Остановившись на миг, мужчина обвил ладонями мою тонкую талию, а затем ласково спросил, вглядываясь в мои глаза. - Почему ты так смотришь на меня, любимая? Он нежно провел ладонью по моей щеке, отчего мои щеки мгновенно залились густым румянцем, а сердце в груди бешено застучало. - Да, так... Просто любуюсь, - улыбнулась я, нежно касаясь губами губ любимого, - Все это утро ты был мрачен, как тень. И я даже ненароком подумала, не случилось ли что с тобой? Услышав мой вопрос, мужчина тяжело вздохнул, а затем одарил меня грустным взглядом. В ее глазах все читалось без слов, и мне не составило труда догадаться, что моя первоначальная догадка была верна. Склонив голову вбок, я вновь обвела супруга взглядом, а затем чуть слышно спросила: - Твоя семья. Ведь дело в ней... Не так ли? Ты боишься, что семья Блювштейн никогда не одобрит твоего союза с воровкой... Ведь так? В ответ на мой вопрос мужчина утвердительно кивнул. - Все так, - выдохнул он, опуская взгляд, - Но дело даже не столько в семье, сколько в моей сестре Елене, ведь она... Но неожиданно Михель замолчал. Его ноги, словно приросли к земле, а на лице застыла маска ужаса. Любимый смотрел куда-то в сторону, за мою спину, и, возможно, я бы сразу и не догадалась, в чем причина такого странного поведения со стороны Михеля, если бы не услышала имя, которое в следующую секунду вырвалось из его уст: - Лена? Что ты здесь делаешь?! На миг любимый выпустил меня из объятий, а я, резко обернувшись, увидела спешившую к нам девушку, которой было чуть больше тридцати. - Михаил? Братец? Вот, так встреча! - улыбнулась незнакомка, приближаясь к нам. На секунду взгляд девушки задержался на мне, и я с удивлением прочитала в нем недоумение и даже легкие нотки гнева. И в ту минуту я осознала одно - с этой девушкой мы уж точно не поладим, даже при всем моем желании.