Признайся, что любишь

– Леви? – я старалась спросить тише, но голос вдруг, отразившись от стен, прозвучал слишком громко. – Да, Анна? – сантиметр за сантиметром, всё ближе и ближе. Что он делает? Полный неадекват! Или это шуточки такие? – Ч-что ты делаешь? – почему мне настолько страшно? А, действительно. Разве может быть весело, когда Капитан то ли собирается тебя убить, то ли ещё чего похуже. И главное, что ничерта не понятно! Я не понимаю, почему он тянется... нет, скорее не хочу понимать. Или хочу? О боже, да что такое?! – Ты... меня боишься? – его голос звучал настолько сладко, что я осеклась. – Н-нет, – врать ведь никто не запрещал? – Тогда прекрати дрожать, как последняя шавка. Мои глаза, которые до этого излучали хоть какое-то спокойствие, теперь безудержно искали что-то, что могло бы спасти. Что-то такое, что в один момент могло бы перенести отсюда куда-нибудь подальше. Но я не в сказке. Ничего подобного и в помине здесь нет. Мне оставалось только отступить на несколько шагов, после врезавшись спиной в стену. Её холод заставил меня дернуть плечами, но не это сейчас главное. Самая настоящая угроза передо мной. Почему он это делает? Что на него нашло? – Мне казалось, что мы стали немного ближе... – что я пытаюсь сделать? Взывать к его совести? Она вообще есть? Он же, вроде как, просто машина. У таких даже чувств наблюдаться толком не может. Или это я сейчас пытаюсь себя отвлечь? Пытаюсь сказать себе, что меня совершенно не... абсолютно не тянет к его обнаженному телу... совершенно не заботит то, что сейчас он до ужаса сексуально поправил свои волосы... мне абсолютно плевать на то, что его рука уже тянется к молнии брюк? – Ближе? – он усмехнулся, от чего мне стало как-то неприятно, – не глупи. – Тогда зачем... Он мгновенно приблизился ко мне и заткнул мой рот рукой. Я попыталась оттолкнуть, убежать, но всё без толку. Он сильнее прижал меня к стене, от чего я внезапно выпустила стон. Я не хочу этого. Действительно не хочу. Но что я могу сделать? Мне не хватает сил даже на то, чтобы просто убрать его руку от лица. Вот что значит надежда человечества? Его сухие губы прошлись по моей шее, спустились ниже, касаясь ключиц. Он убрал руку с моего рта, сильнее толкая меня в стену, хотя, казалось бы, сзади уже совершенно нет места. Его такие же сухие руки коснулись моего платья, после разрывая эту нежную ткань. Не сдержавшись, я вздрогнула, попыталась прикрыть себя руками, но опять же оказалась бессильна. Он грубо сжал мои запястья, поднимая руки выше головы, и снова вдавливая в стену. Я уверена, что останутся синяки. Но почему я ничего не могу? Не имею сил даже что-то сказать? Это называется быть скованым ужасом? Быть марионеткой в руках того, кого не можешь победить? Леви оставил меня совершенно нагой. Мне было противно от того, что человек, которого я хоть каплю уважала, считала тем, на кого нужно равняться, теперь практически берет меня силой, и я уверена, что он это сделает. Его пальцы скользнули вниз... Я выгнулась, чувствуя, как он входит в лоно и совершает плавные движения. Мне было противно, но я не понимала, почему моё тело реагирует по-другому, не так, как действует разум. Почему щеки начинают гореть? Почему там настолько влажно? Почему так, если я всем сердцем презираю действия, которые он совершает со мной? Леви выругался и, отпустив мои руки, повернул меня лицом к стене. Я всхлипнула, понимая, что этого избежать не выйдет. Я пыталась найти что-то, что могло бы помочь. Я хотела раствориться, исчезнуть из этого мира, потому что после этого вряд ли смогу оставаться собой. Вряд ли смогу сохранить рассудок, забыть. Я чувствовала, как его руки ложатся на мои бедра, как он заставляет меня вцепиться в стену и наклониться. Я прекрасно ощущала, как его член медленно входит внутрь, но это "медленно" было лишь секунду. После была лишь боль. Настолько сильная, что мне пришлось укусить свою ладонь, дабы сдержать крик, который всё равно смог вырваться наружу. Я уже не понимала, где я и что происходит. Из-за слез я видела лишь разводы, чувствовала себя тряпкой. Он не останавливался. Всё быстрее и быстрее. Признаться честно, сейчас просто хочется умереть. У меня нет сил на то, чтобы справиться... Я не чувствую ничего, кроме его рук и сильных толчков, которые, казалось, лишали меня девственности снова и снова. Я не знаю, сколько уже прошло времени. Не знаю, что он делает, не знаю, что теперь чувствую. Я буквально потерялась. Ушла слишком глубоко в себя, отпуская все болевые ощущения, отрекаясь от внешнего мира. – Эй! Гарднер! – кто-то яростно тряс меня за плечи, но я не могла открыть глаза. Я не хотела снова чувствовать боль, не хотела увидеть серую стену, не хотела ощущать его руки. – Оставь меня! Оставь же! Мне так больно... Зачем ты это делаешь?! – я кричала и кричала. Казалось, пыталась даже кого-то оттолкнуть, но снова была бессильна. После метаний я сдалась. Мои руки с тяжестью рухнули на что-то мягкое. Никакой боли больше не было, только слезы. Их так много, неужели я плакала несколько часов? – Слышишь меня? Это просто кошмар, – почему-то такое заявление оказалось для меня утешительным. Я открыла глаза, видя, как надо мной склонился Капитан. Леви? Я дернулась, пытаясь как-то скрыться, убежать. Мне не хотелось снова чувствовать боль, могу я просто уйти? Хоть куда-нибудь. Он отстранился, позволяя мне прийти в себя. Оглядев помещение, я выдохнула. И правда, просто кошмар. – Ты кричала, – он первым нарушил тишину. – Ничего страшного, – меня передернуло изнутри, – просто плохой сон. Я сцепила руки на плечах. Закрыв глаза, я снова почувствовала сухие руки. Только они принадлежали не Леви, нет. Они были его. Того, человека, которому меня продали несколько лет назад. Того, кого я возможно убила. И после такого я умудряюсь презирать тех, кто бездумно лишает жизни людей? Разве я сама не являюсь таким же чудовищем? Разве я могу позволить себе не презирать само своё существование? – Сэр, вы не боитесь умереть? – Нет, – он ответил сразу же, даже не задумываясь. – Почему? – Думаешь, после смерти я смогу попасть в место получше этого? – он скривился, – замена ада другим адом - не особо что-то меняет. Я задумалась. Действительно, сколько ни старайся спасти человечество, ты становишься убийцей. Ты убиваешь людей, убиваешь в себе адекватность, убиваешь чувства других. Здесь только смерть. Обернись в любую сторону, увидишь, как хищник поедает свою жертву. Слабые остаются слабыми, если не вступают на путь эволюционных изменений или перестают тянутся за силами, которые однажды могли бы спасти жизнь. В мире торжествует один единственный естественный отбор, от которого, к сожалению, никому никуда не деться. *** – Тише, – я укачивала на руках маленький комочек, – Всё будет хорошо. Я боялась его держать. Думала, что могу слишком сильно где-то надавить, как-то не так дотронуться. Я боялась, что смогу причинить вред своему недавно родившемуся брату, ведь совершенно не знала, как взаимодействовать с младенцами. Мать ушла, неизвестно, где её носит последние два дня. Я, черт побери, даже не знала, чем кормят детей, пока одна знакомая не помогла в этом вопросе. Он перестал плакать, перестал улыбаться. Смесь, которую я получала за нехилые деньги от знакомой, закончилась. Новую партию доставят только сегодня вечером. Держа его на руках, я вдыхаю запах приятного материнского молока. Такие крохотные ручки. Он еле-еле сжимает мой большой палец, приоткрывая свои маленькие голубые глаза. Я улыбаюсь, хотя, на самом деле, готова расплакаться. Понимание того, что Том, скорее всего, не доживёт даже до года, меня убивает. Я полюбила его. Он единственный родной мне человек. Может, он и не может сказать в ответ, что тоже любит, не может помочь, не может обнять, но я, по какой-то непонятной для себя причины, практически чувствую себя его матерью, какой у него толком и не будет. – Эй, Анна! – входная дверь открылась с ужасно неприятным скрипом. Я поморщилась и встала, направляясь в коридор с ребёнком на руках. Там меня уже ждала тётушка Розали с пакетом свежих продуктов. – Так быстро? – я удивилась, что в этот раз смесь привезли гораздо раньше. – О да! Я постаралась договориться, – её ответ заставил меня искренне улыбнуться. – Ну как тут наш маленький мальчик? *** Дверь с треском распахнулась. – Роза? – Джордж кашлянул и коварно улыбнулся, – иди за мной. Я вздрогнула и в панике взглянула на Леви. Тот хмуро стоял возле стены, сложив руки на груди. Он поднял свой взгляд и впился им мне в глаза. Я отвернулась и с глухим стоном встала с кровати, направляясь к двери. Будь, что будет. Я просто надеюсь, что мне не придётся использовать нож.