Кафельная плитка задорно скользит под ногами, а из отдела с музыкальной техникой тянет модным клубняком, демонстрирующим возможности ультрасовременных блютуз колонок. Под заводные «тыц-тыц» хочется двигаться в каком-нибудь клубе с соломинкой алкогольного коктейля в зубах, но планы на этот вечер уже другие.
Антон останавливается в отделе фото-видео техники и растерянно присвистывает. Выбор оказался больше, чем он мог предположить, и идея подарить камеру моментальной печати кажется уже не такой привлекательной. Антон, потирая виски, наворачивает круг между рядами стеллажей с наушниками, клавиатурами и игровыми приставками. Вот в этом он, Антон Шастун, понимает, вот здесь он мог бы сделать выбор точно и быстро. Как жаль, что Ира не разделяет его интересов в вопросах досуга, иначе точно оценила бы коллекционный джойстик с персонажами Marvel, который так соблазнил самого Антона. Но в остальном Ира действительно классная и она одна из немногих, на кого у него есть время.
Он вертит геймпад в руках и думает о том, что обязательно возьмет эту приблуду в следующем месяце, чтобы отпраздновать успешное закрытие очередного квартала, когда краем глаза замечает, устремившуюся в его сторону фигуру консультанта, и делает обманный маневр, срываясь в следующий ряд с дорогущими кофеварками. Оскальзываясь на повороте, он врезается в узкую спину, выросшую перед ним так неожиданно, что эта спина охает от удара.
— Прошу прощения, — выдыхает Антон, неловко похлопывая невольного собеседника куда-то между лопаток.
Спина разворачивается к нему лицом, и Антон нервно отдергивает руки от черной фирменной футболки поло. Еще один.
Консультанты и выбор — вот две главные ненависти и проблемы в его жизни.
— Чем я могу вам помочь? — До ужаса мягко спрашивает фирменная футболка и Антон удивленно переводит взгляд выше.
Молодой человек с улыбкой чеширского кота перекатывает конфету на палочке из одного уголка губ в другой. Они стоят так близко друг к другу, что Антон чувствует карамельный аромат клубники, от которого слюна в его собственном рту становится вязкой. Щеки стремительно краснеют.
— Не нужно, спасибо.
«Ну красивый парень, Шаст, ну с конфетой», — мысленно успокаивает себя Антон, возвращаясь к фотоаппаратам, с которых начал. — «Займись, наконец, делом, иначе так никуда не успеешь».
Но полки продолжают пестрить розовыми коробочками с улыбающимися лицами на них и пугать многообразием выбора. Ну что же, людям с упаковки явно весело, а Ира умеет отрываться, как никто другой, ей такое точно понравилось бы. Но как выбрать-то из всего этого…
— Вы знаете, — раздается над ухом игривый голос и Антон чуть не роняет коробочку с фотоаппаратом, которую взял посмотреть поближе, — помогать — это моя работа.
Черная футболка проследовала за ним через три ряда, а он даже и не заметил.
Антон прищуривается, разглядывая консультанта. Красивый, как фотомодель. Узкие джинсы, трогательно торчащие из прорезей коленки, форменная футболка, совсем не портящая его, темные вихры небрежной, но явно деланной укладки. И глаза. Хитрые, насмешливые и нереально синие даже в искусственном мерцании ламп. С таким парнем он бы познакомился в клубе сам, надеясь на продолжение вечера.
— А еще я умею читать мысли. Совсем чуть-чуть, — задорные искры танцуют в синеве взгляда собеседника.
И эта чертова конфета.
— Потренируйтесь на мне.
Консультант задумчиво вынимает леденец изо рта, скользит им по губам, оставляя влажный след, длинно с оттяжкой проводит языком по круглой поверхности. В низу живота екает. Мысли устремляются совершенно в определенное русло.
«Это всего лишь парень с конфетой, Шаст…»
— Вы пришли сюда за подарком, — леденец вновь отправляется в рот, оттягивая щеку, — но не можете определиться с моделью. Покупка вам не в радость, она скорее необходимость, я обратил внимание как вы отвлекались на, — Антон слышит, как конфета стукается о зубы, когда собеседник криво ухмыляется, —
более интересные вещи. Судя по тому, что вы рассматривали розовую камеру, думаю, что она для девушки — даже геи выбрали бы другой цвет и модель, но видимо вы встречаетесь не так давно, ведь иначе вы бы точнее знали желаемые характеристики.
Он замолкает в раздумьях и ласково улыбается.
— Нет, если, конечно, вы для себя, то прошу прощения.
Антон смеется и качает головой.
Язык у этого парня просто подвешен.
Очаровательный.
— Это не для девушки, а для коллеги. Хотя технически она девушка, конечно. Мы почти дружим, и я знаю, что она мечтала о такой игрушке, поэтому от лица фирмы решил подарить. Но вы правы, мы не настолько близки, чтобы она поделилась со мной точным описанием, — Антона осеняет, и он вглядывается в бейджик на груди, — Арсений.
— Рад оказаться так близко к правде, эм…
— Антон, — Подсказывает он.
Арсений сверкает глазами и вынимает изо рта заметно уменьшившийся леденец.
— Я тоже как гей, Антон.
— Как гей — что?
— Выбрал другой цвет и модель, — сияет Арсений, погружаясь в недра полок и выуживая оттуда новую коробочку с серебристой камерой. — У меня такая же, только черная. Не профессиональная, но этого и не требуется для такого типа и ценовой категории фотоаппаратов, в своем сегменте он лучший, как фотограф говорю.
— Простите, но я думал, с такой внешностью вы будете по другую сторону объектива, — неловко вбрасывает удочку флирта Антон и Арсений, оценив усилия, подыгрывает.
— Мне больше нравится
управлять ситуацией.
Антон чувствует, как снова заливается краской. Ему нестерпимо хочется, чтобы этот Арсений позвал его выпить или хотя бы на кофе. Несмотря на то, что кофе технически тоже напиток. Даже несмотря на то, что он гребаный консультант.
— Могу я помочь вам
чем-то еще, Антон?
Мысли разбегаются стайкой испуганно возбужденных птиц, ни одной идеи как намекнуть на желаемое продолжение банкета не приходит, поэтому Антон просто спрашивает, надеясь, что не выглядит полным дураком:
— Я возьму камеру, только сможете объяснить как эта штука работает? К ней нужны какие-то картриджи или что-то такое?
Арсений мгновение смотрит как-то нечитаемо и в ту же секунду срывается с места, ухватив Антона за запястье. Они пролетают мимо удивленного консультанта с хвостиком на затылке, когда Арсений бормочет что-то о том, что сейчас всему научит, что с коробки нужно снять ценник и что вообще он даже упакует ее в подарочную бумагу. Но Антон только чувствует, как грохочет его сердце.
«Шаст, мы просто упакуем коробку. Ничего больше».
Они влетают в двери с табличкой «служебное помещение», Антону открывается вид на ряды стеллажей, от пола до потолка уставленных коробками. Остатки леденца снова ударяются о зубы с характерным звуком и тут же летят в мусорную корзину у самых дверей, а Арсений тянет куда-то вглубь лабиринта из полок. Из полумрака выступает заваленный бумагами стол с одинокой белой кружкой на краю. Присмотревшись, Антон видит на ней вереницу повторяющихся «бля бля бля» и нервно хихикает. Арсений ставит коробку с фотоаппаратом поверх бумаг и неожиданно хрипло командует:
— Достаньте мой рюкзак, он под столом.
Антон наклоняется так низко, что чувствует, как футболка сползает по спине куда-то к лопаткам, предательски оголяя живот. И тут на поясницу ложится рука. Обжигающе горячая, заставляющая вскипеть от одного касания. Арсений делает шаг вперед и оказывается практически вплотную, не убирая ладони. Наконец, нашарив рюкзак Антон выпрямляется, плотно прижавшись спиной к груди Арсения и жмурясь от горячего сладкого дыхания над самым ухом. Они, оказывается, почти одного роста, а это редкость.
— Давайте сюда, Антон, — забирает он рюкзак из непослушных рук и тут же ловко достает оттуда кофр с фотоаппаратом. — Мы же не будем распаковывать подарок, правда? Покажу на своем.
Губы касаются мочки уха на последнем слове, и Антон только шумно сглатывает.
— Чтобы камера включилась нужно нажать вот сюда, — Арсений держит фотоаппарат перед ними обоими, обнимая. От нажатия на кнопку загорается огонек и выдвигается объектив. — Чтобы настроить вспышку можно щелкнуть здесь, — он ведет носом по шее Антона, — а вот тут находится видоискатель, видите?
— Д-да, — хрипит он, мысленно молясь, чтобы происходящее не было сном. Он не знал, что так сильно скучал по физическим контактам.
— У этой модели есть большое достоинство перед прочими, — он чувствует неконтролируемое возбуждение, когда Арсений вжимается в него бедрами. Не менее возбужденный. — Здесь есть зеркало для селфи, проще фотографироваться.
Арсений вытягивает руку с камерой выше, направляя объектив на них, и лижет шею, словно он, Антон, та самая клубничная конфета. Антон охает и откидывает голову назад, на плечо Арсения. В этот миг щелкает вспышка фотоаппарата. Снимок с жужжанием вылезает из прорези, и Антон ловит его дрожащими пальцами.
— Здесь ничего нет, — крутит он карточку.
— Терпение, мой друг, — он не видит лица Арсения, но чувствует, как тот улыбается ему в шею. — Вам нравится сладкое?
— Очень.
Его разворачивают спиной к столу, нетерпеливо, но аккуратно. У Арсения в сумраке подсобки глаза темные, почти черные. Бешеные. И пахнет он все так же сладко, вкусно до слюноотделения. Антон нервно облизывает губы и чуть наклоняется, соприкасаясь лбом со лбом Арсения, ловит его потемневший взгляд. Горячая рука двигается по затылку, путаясь в вьющихся волосах, но не давит, не настаивает на сближении. Дает выбор. И Антон двигается сам, вжимаясь губами в приоткрывшиеся губы.
У него нет времени на ухаживания, нет времени на длительные знакомства. Весь его досуг — это игровая приставка пару раз в неделю и вылазка в клуб раз в месяц, где, если повезет, он сможет подцепить парня на одну ночь. Такого, которого будет не жалко попросить уйти утром без горячего душа и завтрака.
Но с Арсением время замедляется. С Арсением не хочется торопиться.
Поэтому он целует неспешно, изучающе. Касается языком нижней губы, слизывая клубничный вкус, невесомо прикусывает зубами, пробуя, скользит навстречу горячему влажному языку.
Карамельно.
Арсений ведет руками по его шее, плечам, спине, пробирается под футболку, и Антон вздрагивает от касания горячих рук в холоде подсобки. Они делают шаг в сторону стола, и Антон оказывается поверх бумаг рядом с двумя фотоаппаратами, обхватывает ногами талию Арсения. В джинсах тянет уже с такой силой, что руки сами собой опускаются на ширинку, расстегивая неподатливые пуговицы сначала себе, потом Арсению. Тот благодарно мычит куда-то в шею, когда пальцы сжимаются на его члене поверх белья. Задирает футболку, ласкает живот губами и одной рукой, другой оттягивает член и ощутимо кусает над соском, тут же зализывая, услышав поскуливание, отстраняется и, тяжело дыша, с трудом фокусируется на его лице.
— Как вас взять, Антон?
Если бы он стоял, то ноги наверняка бы его подвели в тот же миг. Он привык быть начальником, привык рулить процессом. Но Арсений горячий до головокружения, сладкий, как тысяча конфет, и невозможно возбуждающий. Подстраиваться под него — легче чем дышать.
— Уступлю вам в выборе, Арсений.
Его тут же снимают со стола, разворачивая спиной. Арсений помогает стянуть штаны до щиколоток, попутно целуя внешнюю поверхность бедра и от этого в груди как-то странно щемит. Прижимается всем телом, не переставая блуждать руками по животу, груди, пробирается под резинку боксеров, и Антон уже не может сдержать полноценный стон, когда пальцы сжимаются кольцом у основания, а потом еще один, разочарованный, когда руки и вес тела в миг исчезают.
Он оглядывается из-за плеча назад и видит Арсения, щедро поливающего руки антисептиком, извлеченным из рюкзака.
— Я хотя бы за минимальную санитарию, — как-то извиняюще оправдывается он, а следующий предмет в его руках совсем выбивает Антона из колеи, — я не каждый день соблазняю красивых молодых людей, поэтому это правда случайность, что смазка оказалась сегодня с собой. Подумал, что так будет лучше.
Антон смеется, встретившись с ним взглядом, и кивает, опустившись на локти. Вместе с Арсением возвращается тепло, и Антон расслабляется под заботливыми руками, массирующими его поясницу, а потом стонет так громко, когда увлажненные пальцы проникают внутрь, растягивая, что Арсению приходится прикрыть его рот свободной рукой, ласково проведя по щеке.
Арсения так много, что кажется, он повсюду. Вот он добавляет еще один палец и у Антона дрожат ноги от сладкого ощущения наполненности, вот целует спину, оставляя какой-то замысловатый узор, вот прижимается пахом в одном белье к бедру Антона, и тот опускает одну руку, чтобы почувствовать этот жар. Вот оттягивает за волосы вверх к себе, когда, наконец, заменяет пальцы на член, не забыв о защите.
Он удерживает его поперек живота и дает привыкнуть, лаская губами шею, ухо, шепча что-то несвязное в затылок. Даже несмотря на возбуждение, не забывает спросить можно ли ему двигаться, но Антон сам нетерпеливо подается назад. Слишком долго у него не было партнера, слишком холодно ему было в последнее время в одиночестве, слишком сильно он хочет именно Арсения, чтобы задаваться какими-то вопросами.
Не сейчас.
Первый толчок кажется пробным, вызывающим лишь нетерпение, потом возникает ритм. Арсений придерживает одной рукой за бедро, другой удерживает под живот, прижимая лопатками к своей груди, Антон извивается и стонет, двигаясь невпопад, и Арсений помогает ему найти единый темп, опуская вторую руку на бедра, притягивая к себе раз за разом.
— Какой вы красивый, Антон, — шепчет Арсений, целуя линию подбородка, — если бы мы были дома, я бы сделал вам минет — вас так и хочется
облизать.
Антон протяжно стонет и выворачивается сильнее, чтобы поцеловать, и Арсений говорит уже в самые губы:
— Я ведь тоже люблю сладкое, а вы — лучший десерт.
И он действительно впервые за долгое время чувствует себя желанной сладостью.
Какофония из стонов, шлепков кожи о кожу и скрипа стола кажется оглушающей, и Антон теряется в пространстве, когда служебное помещение разрывают новые звуки:
— Арс? — Слышится голос откуда-то со стороны выхода в зал, и Антон нервно дергается, выкручиваясь из крепких рук. — Арс, ты тут?
Но Арсений удерживает его за бедра, замедляясь, но не останавливается, двигаясь размеренно, почти лениво, в то время как Антон кусает ребро ладони, чтобы не издать лишних звуков.
— Серег, немного занят в данный момент, что-то срочное? — Арсений обхватывает член Антона и медленно ласкает в такт собственным движениям. От двойного удовольствия искры летят из глаз, и Антон судорожно впивается руками в край стола. Хочется взвыть от удовольствия и страха быть пойманными прямо здесь, в подсобке магазина электроники крупного супермаркета.
— Не, только не забудь потом разобрать сектор «А».
Дверь хлопает, и Арсений тут же толкается сильнее, попав по простате, Антон кричит, не в силах больше сдерживаться, стол опасно качается в такт движениям, кружка дрожит. Арсений нащупывает на столе камеру и снова подтянув к себе Антона наводит на них объектив. Щелкает вспышка.
— А-а-арс.
*
— Прошу прощения, мне жаль вашу кружку, Арсений — извиняется Антон в очередной раз, сидя на краешке стола.
— Будете должны, Антон, — отзывается Арсений тоном светской беседы, ловко заворачивая уже пробитую на кассе коробку с фотоаппаратом в упаковочную бумагу. У него все получается быстро и аккуратно — и упаковывать подарки, и заметать следы случайного секса на рабочем месте.
Правда кружку со стола Антон уронил уже
после, неловко выпрямляясь из-под стола, где перешнуровывал кроссовки.
— Может быть я могу зайти как-нибудь и занести новую кружку? И кофе в качестве моральной компенсации, — Антон чувствует, как горят щеки и уши. Это, конечно, абсурд — смущаться, приглашая человека на кофе, после того, что между ними было пятнадцать минут назад. Но ему все равно неловко. И пугает отказ.
Арсений поднимает на него глаза и снова улыбается так ласково, что Антону хочется его обнять здесь и сейчас.
— Антон, я же говорил, что я фотограф и это, в отличии от чтения мыслей, был не пикап. — Он смешно морщится и качает головой. — Мое портфолио заметило одно крупное рекламное агентство, я ухожу туда в скором времени. Простите,
здесь нам уже не удастся встретиться.
Внутри что-то обрывается, и Антон на секунду чувствует себя этой самой кружкой. Разбитым и «бля бля бля».
Но он только собирается с мыслями: «Шаст, он ведь ни разу ничего не обещал тебе. В целом и невозможно пообещать ничего за час знакомства, полчаса из которых вы трахаетесь. Будь благодарен за качественный секс и предусмотрительную защиту» и наконец просто кивает, тепло улыбнувшись встревоженным синим глазам:
— Удачи вам на новом месте, Арсений. Фотографии у вас правда… ммм… огонь, — он пространно показывает на проявившиеся снимки. На одном Арсений целует его в шею и он, Антон, оказывается улыбается, на другом вспышка засвечивает его лицо от чего сам Арсений проваливается в тень. И это все равно красиво.
— Мне повезло с моделью, — улыбается Арсений. — Спасибо за покупку в нашем магазине. Хорошего вечера, Антон.
*
В лофте, что арендовала Ира на вечер под самой крышей небоскреба, играет джаз и по стенам бегут теплые лучи прожекторов. Здесь в интерьере много стекла, панорамные окна, кожаные диваны и растения в больших кашпо.
«В ее духе, очень инстаграмно», — думает Антон, проходя вглубь помещения с подарком в руках.
— Антон! — Радостно восклицают собравшиеся, а хозяйка вечера спешит на встречу с двумя бокалами шампанского. — Наш большой босс!
Его коллеги машут ему и искренне радуются появлению на празднике имени Ирины Кузнецовой — традиция отмечать дни рождения в кругу коллег началась именно с нее несколько лет назад, поэтому каждый год в эти даты все командировки отменяются, а вечер освобождается под тематический праздник. Но в этом году наконец-то можно прийти в обычной водолазке и пиджаке, не заморачиваясь поиском костюма пирата, индейца или чего похуже.
Работа — второй дом, а коллектив — вторая семья. Но для Антона, практически живущего на работе и растящего их агентство с самого нуля, как жемчужину, — все связанное с работой всегда на первом месте.
Если хочешь быть успешным в чем-то одном, приходится жертвовать чем-то другим. В случае Антона — всем.
— С днем рождения, дорогая, — мягко целует Антон ее в щеку, меняя подарок на фужер. — Все ждут только меня?
— Нет, в этом году ты наконец-то не последний, — смеется Ира, откладывая коробку в кучку других подарков и, оборачиваясь к собравшимся, повышает голос. — Друзья, еще должен подойти мой хороший приятель, который в скором времени станет нашим коллегой! Сегодня вы, наконец, познакомитесь.
Ее слова взрывают волну обсуждения, и Антон легонько тянет ее в сторону от толпы, гудящей пчелиным ульем. Новые люди в их маленькой замкнутой экосистеме приравниваются к разрывной гранате — никто не уйдет обиженным.
— Ир, ты думаешь, это хорошая идея — приглашать в коллектив сотрудников по дружбе?
— Антон Шастун, — недобро щурится девушка, в миг превращаясь в разгневанную фурию, — у тебя хоть раз за пять лет был повод усомниться во мне, как в специалисте? Хоть один из сотрудников ушел от нас потому, что не подходил нам?
— Я просто…
— Фигню сморозил, да-да. Стукну тебя по башке несмотря на то, что ты мой босс, — угрожающе покачивает кулачком Ира, но тут же смягчается, успокаивая, — он сто процентов подходит нам, ты сам убедишься в этом, когда познакомишься с ним. Если бы я хотела позвать его раньше, то позвала бы, но я ждала и следила, как уровень его мастерства растет и вот, наконец, он дорос до нас.
— Хорошо-хорошо, моя королева эйчар, — капитулирует с улыбкой Антон, поднимая руки и сдаваясь. Ира права — она ни разу не подвела его за все годы, а он сам, своими руками, дал ей право на принятие кадровых решений, потому что лучше нее все равно не мог справиться никто, даже он сам. Потому что выбор никогда ему не давался. — Я тебе верю. На какую позицию ты его взяла? У нас было открыто несколько вакансий в текущем месяце.
Ира ответить не успевает, потому что раздается звонок домофона и она, как хозяйка вечера, спешит впустить задержавшегося гостя. Антон отходит к панорамному окну и задумчиво следит за мерцающими огнями бегущих далеко внизу машин, потягивая шампанское. Настроение — меланхоличное, потому что сегодняшний день напомнил ему о тотальном одиночестве в жизни, шампанское — кислое, потому что брют. И то, и другое — не вечно. Сумерки набирают свои права, и небо становится похоже цветом на…
— Друзья, наконец-то мы собрались все вместе и можем начать! — Торжественно объявляет Ира и Антон вынужден выйти из своего укрытия за пальмой в горшке, нацепив радушную улыбку. Он здесь отец коллектива, а это пусть не официальное, но знакомство с новым сотрудником. — Рада представить вам нового коллегу, моего друга…
Антон лениво скользит взглядом к высокой стройной фигуре за Ирой.
— …который, к моей большой радости, согласился занять роль, ушедшего от нас в прошлом месяце, Валентина…
Красивый, как утром. Узкие джинсы, трогательно торчащие из прорезей коленки, дизайнерская футболка с нашивкой, пиджак, темные вихры небрежной, но явно деланной укладки. И глаза. Насмешливые, нереально синие, как вечернее небо за окном. С таким парнем он бы познакомился где угодно и отдался при первой же встрече, а потом угостил кофе. И угощал бы всю жизнь.
— …наш новый фотограф…
«Капец ты бываешь ироничная, жизнь», — думает Антон, наблюдая за спокойным и расслабленным гостем, пожимающим руки новоявленных коллег.
— Привет, Арсений, — беззвучно салютует ему бокалом Антон через всю комнату.
— Здравствуй, Антон, — ласково улыбается в ответ Арсений.
*
— Что ты подарил Ире? — Спрашивает Антон, закуривая прямо в постели гостиничного номера, располагающегося в том же небоскребе, что и лофт Иры. За это, конечно, полагается штраф, но этой ночью ему абсолютно плевать на все, кроме синих глаз в обрамлении пушистых черных ресниц.
Арсений переворачивается на живот и устраивает голову на груди Антона, сонно водя пальцами по его боку, вычерчивая картинки, понятные только ему самому.
— Ты забыл купить картриджи, — бормочет Арсений, явно засыпая, — я принес почти годовой запас, так что подарок получился от нас двоих.
— Неплохо, — хмыкает Антон и целует темную макушку. — Ты очень коварный.
Арсений улыбается и весь обмякает, расслабляясь в его руках. Все еще сладкий от количества леденцов, показательно съеденных перед Антоном за вечер, и сам по себе. Но успевает Антон только затушить сигарету в стакане с водой на прикроватном столике, как Арсений вздрагивает, встревоженный какой-то мыслью, и садится в постели, сверкая глазами, простыня съезжает от резкого движения, обнажая белоснежную кожу.
— А ты ведь все еще должен мне кружку. И кофе.
— И моральную компенсацию тоже, — улыбается Антон, притягивая его к себе за взъерошенный затылок, — обещаю, все будет. Иди-ка сюда.
