***
Всё время Хан присматривался к своему безумно красивому хёну. Это он тоже успел заметить. Не то, чтобы раньше он не считал его красивым. Просто теперь Джи видит то, чего не замечал, будучи не заинтересованным в нём, как в парне. Стали часто бросаться в глаза его прелестные привычки. Хван постоянно пальцами зачёсывает передние пряди назад, когда они не в хвосте. И если бы раньше Джисон сказал, что он делает это для удобства, то сейчас он этого утверждать не может. Уж слишком часто он тянет свои руки наверх. Даже тогда, когда волосы ему совершенно не мешают. Джин, по мнению Хана, слишком часто облизывает свои губы. Когда Джи лазил по фанатским собществам, то нет-нет, да натыкался на то, как они обсуждают это. Теперь Джисон, как никто другой, понимает, почему фандом так любит разговаривать на подобную тему. Потому что это превосходно. Как вообще можно было никогда раньше не обращать на эту привычку внимания, он не понимает. Хан очень увлёкся его голосом. Он такой сладкий, будто Джи в воплощении звука слышит, как Ликс поливает панкейки сгущённым молоком. Ощущения одни и те же, честное слово. Джисон любит моменты, когда очередь мытья посуды достаётся Хёнджину. Парень всегда непроизвольно начинает напевать, тихонько двигая бёдрами в такт собственной придуманной мелодии, и даже не догадывается, что сзади за его маленьким сольным концертом наблюдает Хан со сверкающими глазами. Возможно, когда-нибудь они запишут трек вдвоëм, Джи правда этого хочет. Только позже. Джисон как-то пришёл к тому, что Хван — тот, кого он желает сильно и как можно быстрее. Даже когда он просто проходит мимо, его фигура, наверное, заставляет мёртвых вставать из могил и идти за ним по пятам. Такой высокий, стройный, но тем не менее крепкий — это ли не идеал? А его пластика. То, как он плавно исполняет даже сложные движения, которые другие участники группы не смогут сделать также грациозно: не хватит мастерства и гибкости. Ещё длинные худые ноги, что часто притягивают к себе его взгляд. Например, когда Джин тренирует хореографию или когда просто лежит на кровати и сгибает одну в колене, чуть раздвинув их в стороны. Ох, Джисон бы сам так хотел развести эти чудные ножки перед собой... Они сейчас в туре, пока что в Японии. Всего два дня, и наступят такие долгожданные выходные. Хану нужно подготовиться чуть больше, чтобы осуществить свои грандиозные планы.***
— Хей, Ликс, — окликает парня Джи, уже зная, чем окончится диалог, — не хочешь один денёк потусить в моём номере? — Ээээ... В смысле? — приподнимает бровь сидящий на своей кровати Ли, непонятливо улыбаясь. — Мне и тут вроде нормально. — Мне просто нужно решить пару дел с Хёнджином, если ты не возражаешь, — он делает акцент на последних словах, давая понять, что другого исхода быть не может. — Думаю, Сынмин не будет против того, чтобы сегодня с ним поспал ты. Наоборот, он очень обрадуется, если я съебусь хоть на одну ночь. Феликс слабо смеётся, представляя, как мучается Ким со старшим. Все они знают, какого жить с Хан Джисоном в одном номере — это просто невыносимо. Он постоянно болтает, шумит, раскидывает упаковки от снэков и не любит засыпать до полуночи, если не позже. — Даже не сомневаюсь в этом, — говорит Ликс, а после, излучая полнейшую невинность, добавляет. — Только вот мне интересно: какие дела с нашим мембером вынуждают тебя остаться с ним на ночь? Джи ждал этот вопрос и приготовил для младшего небольшую сценку. С уверенной и немного фальшивой ухмылкой, он кидает на постель прямо рядом с Ли презервативы и лубрикант. Парень широко раскрывает глаза. — Оу, мило. Теперь слушай сюда, — смотрит быстро смекнувший Феликс на Джисона, угрожающе направляя палец, — если я найду на своём постельном белье хоть какой-то намёк на сперму, смазку или другую связанную с этим делом телесную жидкость — щадить не буду, ловелас. — Невелика потеря, не нужна мне твоя кровать. — Вы уже раньше трахались? — Что? — ладно, этот вопрос всё же застаёт его врасплох. — Зачем ты спрашиваешь? — Ясно, значит нет. А с чего ты вообще взял, что он согласится? Может, его вообще парни не интересуют. — Своих источников не раскрываю. — Играешь в важность? Тоже могу. Притворимся, будто я не знаю, что тебе просто Лино-хён поведал одну «очень личную, никому её не рассказывай» историю? — надувает губки уточкой Феликс и улыбается так ехидно. — Так тебе тоже? А ну погоди-ка! Он просто так не рассказал бы еë! Ты сам спрашивал, — с интересом смотрит на второго Джисон. — То есть, вы с Хваном уже... — Ладно, — прерывает второй Хана, слишком активно размахивая конечностями, — иди забери из комнаты, что тебе нужно, и дуй сюда. Я пока соберусь на ночёвку в другой комнате. Джинни придёт после девяти, они с Чан-хёном на незапланированных съёмках для какого-то японского журнала. И не забудь сказать ему ключевую фразу! Лино-хëн, надеюсь, говорил тебе про тортик? — Ну да. — Вот и отлично, пока-пока! Ликс в спешке встаёт со своего места и направляется к выходу. На последок отправив Джи воздушный поцелуйчик и «не скучай», он выходит и неаккуратно хлопает дверью. Окей, теперь Хан вкурсе, что готовился не напрасно.***
21:43. Хёнджина нет. Джисон успел уже сходить в душ, почистить зубы и сделать остальные вещи, которые обычно делают перед сном. Если честно, то он устал уже сидеть тут один. Его глаза постоянно утыкаются на полку, куда он положил всё нужное для сегодняшнего вечера. Ну не может спокойно сидеть, пока они находятся рядом. От скуки он уже залезает в телефон, и как только Хан хочет открыть инстаграмм, то слышит, что негромко хлопнула дверь. — Не понял, — доносится до него голос Хвана. — С какой стати ты у нас прохлаждаешься? Сынмин всë-таки не выдержал? — Не такой уж я и доставучий, эй! — оскорбляется Джи, складывая руки на груди. — Я тебя тут весь вечер жду, а ты так со мной поступаешь! — И зачем ты меня ждëшь? — еле заинтересованно спрашивает Джин, кидая шоппер рядом со своей кроватью и садясь на неë. — Нет, вы посмотрите на этого неблагодарного! — продолжает разводить кривую драму Джисон, но, обратив внимание на усталый и рассеянный взгляд, перестаëт действовать парню на нервы. — Давно тебя не видел и соскучился. Хочу с тобой отдохнуть, пока выходные. Мы же, вроде как, «официальная сладкая парочка» в группе. — Мы видимся почти каждый день, хочешь ты этого или нет. Как ты успел соскучиться? — Хëнджин игнорирует последние слова и вздыхает, доставая из тумбочки гигиеническую помаду. — Если честно, то я кошмарно умотался и собирался провести выходные в одиночестве, принимая ванны и слушая музыку. В мои планы не вписывался один из самых шумных мемберов. Хван, поставив ясную точку, заканчивает говорить и только тогда открывает маленький зелëный флакончик, пахнущий алоэ вера. Сегодня можно всë, поэтому Хан не отводит взгляда от картины перед собой. Смотрит и тогда, когда Джин наносит специальной кисточкой прозрачную липкую субстанцию на свои губы — сейчас, почему-то, необычно красные. Не отворачивается и тогда, когда старший убирает бальзам на место, одновременно с этим распределяя равномерно то, что у него на губах, потирая пухлыми половинками друг о друга. Джи смачно сглатывает именно в тот момент, когда Хëнджин поворачивается к нему лицом. Если он опять поймал его, то интрига не получится. Слишком уж всë явно. Видимо, странное поведение Джисона не было замечено, потому что второй только приподнял бровь и дальше продолжил заниматься своими делами. Но это не повод снова затихать и вести себя так, словно ничего не происходит. Хван уже поверхностно намекает, чтобы тот упорхнул в далëкие края, так что выжидать нет смысла. — А ты не хотел бы... — обрывает свою фразу Хан, чтобы убедиться, что старший его слушает. — Испечь со мной «Красный Бархат»? Джин полностью разворачивает к нему корпус и замирает, вопросительным взглядом всматриваясь в лицо парня и выискивая ответы в его мимике. Получается с трудом, ведь Джи никогда ещë с ним вместе не выпекал. Длинноволосый не понимает, говорит тот напрямую — всë же это Хан Джисон, от него можно ожидать и просто желания среди ночи приготовить торт, — либо же это его маленький секретик, который, если дело действительно в нëм, стал не таким уж и маленьким. — У тебя есть все ингредиенты? — Хëнджин выходит из транса, пытаясь во всëм окончательно разобраться и задавая наводящие вопросы. — Потому что я не был готов к выпечке, тем более с тобой. — Конечно есть, — видя замешательство Хвана, Джисон становится увереннее и помогает первому понять, с какими намерениями он здесь. — Все три ингредиента. — Три? — на секунду Джин теряется в догадках. Не то, чтобы он хоть раз реально готовил этот дурацкий торт, но какое-то шестое чувство подсказывает, что там не три составляющих. — Просто один из них — это ты. Хëнджин, кажется, сейчас покраснеет: то ли от смущения, то ли от возбуждения, то ли от агрессии на абсурдность ситуации. Он не знает, куда деть свои руки, поэтому просто поднимает ладони на уровень ремня, что поддерживает его брюки, берëт одну из них в кулак другой и ногтями ковыряет заусенцы. Серьëзно, он вообще никак не был готов к сексу с Ханом. — Эм, хорошо, — на грани слышимости произносит Хван. — Тогда я пойду приму душ. Подождëшь меня 20 минут? — Я ждал тебя весь день, а мозгами так вообще неделю, — небрежно бросает Джи. — Ничего страшного, подожду ещë, сколько понадобится. На этом полностью порозовевший Джин убегает в ванную комнату, не забыв прихватить домашний банный халатик белого цвета. — Боже, неужели этот малыш сегодня будет моим? — улыбается Джисон, неуклюже опускаясь на пока что заправленную кровать.***
Из душа Хëнджин выходит, как и обещал — чуть меньше, чем через 20 минут. В махровом халате с не туго завязанным ремешком на талии и опущенным лицом. За время пребывания там он успел подготовить свой организм к сомнительным развлечениям. Благо, Хван взял с собой в поездку вещички для этого. Всë равно, сколько бы парень не проводил эту процедуру с собой, каждый раз стыдливо покрывается румянцем аж до самых кончиков ушей. Хан сразу же подскакивает с постели и подходит почти что вплотную, проявляя себя слишком уж резво и активно. Его тяжëлые ладони интимно ложатся на бантик, который держит халат запахнутым. Только одно несложное движение руки, и одежда моментально раскроет перед Джи тонкости стройного юношеского тела. Рост, конечно, чутка подводит, но то, как Джин сгибает колени и начинает тереть ими друг о друга, показывает, кто и над кем сейчас имеет контроль. Именно поэтому Джисон притягивает аккуратно другого, проводит носом от ключицы до уха и, сжимая крепче в руках тонкую мужскую талию, рокочущим голосом проговаривает: — Детка, ты даже не знаешь, насколько сильно я схожу с ума из-за тебя. Вот уже третью неделю эти постыдные мыслишки преследуют меня то тут, то там. Я даже не замечал, как ты прекрасен. Пальцы младшего иногда игриво пробегают около бантика, но не развязывают. Обернувшись обратно на лицо Хëнджина, он видит прикрытые глаза, приоткрытый рот и слышит глубокое дыхание. Почти как тогда, в жару на кухне. Это заставляет его вспомнить первый раз, когда он посмотрел на Хвана по-другому. От флэшбека его член решает шевельнуться. — Хённи, ты выглядишь, как работа слишком талантливого скульптора. Но я хочу увидеть скульптуру полностью. Разрешишь? Джин кивает головой, как китайский болванчик, и следит за руками второго. Хан в свою очередь смотрит на Хëнджина, не понимая, почему тот выглядит как-то встревоженно. Но когда полы халата расходятся в стороны, Джи, отпустив из захвата одежду и застыв, как баран, пялится на чëрный кружевной комплект: тонкие трусики, корсет и мужской бюстгалтер. Хван в принципе сексуальный, а в этом всëм похож на само определение слова «секс». — Вау. Это шикарно. Ты шикарен, — отчеканивает Джисон. — Уверен, без одежды твоë тело мне понравится ещë больше. — Не моë тело, а я, — серьëзно и холодно сказал Джин, снова подняв взгляд на Хана. — Крошка, ты мне уже нравишься, не волнуйся насчëт этого, — тянет тот лыбу, подмечая, что Хëнджину нравится, как Джи его называет. — Просто хочу предупредить заранее: если ты здесь только из-за перепихона, то можешь прямо сейчас сваливать. Я не из тех, кто бесчувственно трахается. — Не сомневайся во мне, Джинни, я подарю тебе всю свою любовь до последней капли. Ты не будешь жалеть. — Что ж, у меня не остаëтся выбора, кроме как верить наслово. У Хвана глаза сверкают самым чистым хрусталëм. В зрачках отражается, кажется, даже созвездие Северной Короны, которую Джисон сегодня заприметил, пока стоял у окна. Хан ещë некоторое время залипает на красивом образе, а потом уже пускает в дело руки. Он действует медленно, нежностью сопровождая каждый шажочек. Оглаживает бëдра с выступающими тазовыми косточками, пробегает еле заметными прикосновениями по обвитым чëрным кружевом бокам, вызывая мурашки. Когда он решается зайти дальше, подцепляет пальцами острый подбородок и движется всë ближе и ближе к чужому лицу, предвкушая сладость поцелуя с Джином. Старший кладëт руки Джи на плечи и постепенно опускает веки, а мягкое прикосновение к губам вовсе заставляет его закрыть глаза. Джисон целует не напористо, а ласково, сначала аккуратно прижимаясь и создавая только небольшое давление, чтобы не выглядело грязно. Хëнджин млеет и через сколько-то секунд приоткрывает рот, намекая Хану, что можно проникнуть внутрь. Это второй и делает: плавно скользит языком между пухлых губ и водит им по ряду зубов, а после встречает на своëм пути другой язык и всячески взаимодействует с ним. То полижет, то прикусит, то вберëт в свой рот. Хван резко и со звуком выдыхает прямо в ханов рот, когда тот неожиданно начинает ласкать его грудь. Сначала он просто положил на неë ладони, делая незначительные круговые движения — хотя для Джина сейчас всë крайне значительно. Узрив такую милую реакцию, Джи пришëл в восторг, ведь он ещë даже не стимулировал так сильно. Что же будет, если он воплотит мысли в жизнь? Это он и спешит провернуть. Отодвигает ткань наверх, указательными и большими пальцами обеих рук захватывает... Розовые соски. О. Боже. Они. Розовые блять. — Я надеюсь, тебе говорили, что твои соски ахуенные, — отрываясь от сладких губ, хрипло говорит Джисон. — Так займись ими, — шепчет в ответ Хëнджин и складывает кисти крест на крест у второго за спиной. — О, будь спокоен, я займусь каждой частью твоего тела. На этих словах Хан подкидывает не очень-то и лëгкого Хвана под бëдрами к себе на торс, пугая тем самым парня. Но Джин быстро ориентируется и держится за него крепче, пока тот ведëт их в спальню, пытаясь не задевать хëнджиновой спиной косяки. Джи, оказывается, более-менее заботливый, даже на кровать не кидает — аккуратненько укладывает на застеленные белые простыни, а сам подскакивает к шкафчику со смазкой и презервативами. Быстро выудив их оттуда и закрыв за собой дверцу, он спешит вернуться к чертовски горячему мальчику, который от нетерпения уже стянул халат и выкинул на другую постель. Джисон буквально врезается в Хëнджина, опрокидывая того с коленок на спину и оказываясь сверху. — Без халата намного лучше, — присвистывает Хан, опять пялясь на старшего, как одержимый. — Пожалуйста, сними всë это сам, — просит Хван, впитывая в себя каждое движение чужих глаз по своей фигуре. — Я ещë не налюбовался, не спеши, — мурлычет он, поднимая Джина обратно на колени, сам встаëт также. — Мы, кажется, остановились на твоих милейших сосках, малыш? Хëнджин не успевает сказать, какие постыдные эпитеты приводит Джи, потому что тот слишком быстро взял один из сосков в рот, тем самым выбивая полностью все слова из головы юноши перед собой. Джисон очень уж сильно всасывает кожу, но при этом не использует зубы, поэтому получается сногсшибательный эффект. Хван капризно стонет на выдохе и кладëт мокрые от пота ладони на волосы младшему, начиная легонько поглаживать, пока он переходит на второй сосок. Член Джина сейчас стоял бы столбом, но на нëм специальные трусы, которые не позволяют ему выбраться оттуда самостоятельно — только ткань натягивается. — Твой дружок, похоже, против душного кружевного плена, м? — с насмешкой произносит Хан, оставляя в покое грудь Хëнджина и смотря на его светлый облик снизу вверх, попутно проводя ногтями по манящим бëдрам. — Может, мы выпустим его, чтобы моему сладкому Хëнни было полегче? — Знаешь, обычно я ненавижу сам факт того, что твой рот способен открываться, но сейчас хочу, чтобы ты не прекращал говорить, — признаëтся Хван, наверное, о самом странном желании за всю его жизнь. — Оу, детку заводит моя тëплая болтовня? И как же я могу отказать такому очаровательному красавцу? — Джи выпрямляется и прижимается к торсу Джина своим, а последнее прямо в лицо выдыхает. — Не могу терпеть, так хочу заставить тебя пылать этой ночью, как хрупкую берëзу в огромном лесном пожаре. — У тебя уже получилось развести огонь. Если ты снимешь свою одежду, то ещë сильнее приблизишься к своей цели, — игриво намекает старший, плавясь под горячими руками внизу и умелыми губами наверху. — А мою оставь на мне, я ещë не поласкáлся с тобой. Джисон ничего не отвечает, лишь идëт на поводу указа Хëнджина: стаскивает в считанные секунды белую футболку и отправляет в свободный полëт. Сразу всплывает его видимое самолюбие. Ведь он хорошенько подкачался за то время, пока ходил в спортзал с Чанбином и Крисом: его кубики теперь отчëтливо видны и так заманчиво побуждают прикоснуться к ним, грудь тоже стала шире и рельефнее, бицепсы вообще не хуже чановых. Хван стреляет глазками, пытаясь обработать в голове каждую частичку крепкой и подтянутой фигуры Хана, не понимая, к чему приступить первым делом. Решение приходит в голову совершенно спонтанно. — Снимай низ, — голосом, не принимающим отказов, оглашает тот. Джи даже ни словечка против не говорит и быстренько скидывает с себя джинсы, что уже стали приносить дискомфорт, становясь перед Джином в одних боксëрах. — Ложись на спину, — продолжает командовать Хëнджин, давя на плечи второго ладонями, чтобы откинулся назад. Так и происходит, но Джисон находится в неловком недоумении недолгое время, пока язык Хвана не прикасается к срединной линии его пресса. Хан залипает на то, как юноша вылизывает его торс, и синие трусы оттопыриваются сильнее. Ситуация становится ещë развратнее, когда Джин смотрит прямо в его глаза, переходя плавно вверх и возмещая младшему ласку. Он нежно и аккуратно водит кончиком языка по ореолу, а потом, сладко причмокивая, присасывается к соску. Тут Джи уже не в силах совладать собой, поэтому стонет хрипло, проводя пальцами по выжженным краской, но мягким волосам. Пока Хëнджин старается и давит язычком на чувствительные места, Джисон не сдерживается и ползëт рукой в боксëры, облегчëнно выдохнув после того, как почувствовал в ладони тяжесть своего члена. Медленные движения по половому органу кажутся сначала чрезвычайно болезненными, поэтому из Хана выбивается непрошенный скулëж. Хван замечает изменения и поднимает голову, а потом, поняв, что происходит, смотрит вниз. — Засранец, почему ты начал без меня? А ну-ка убери руку, я ещё не закончил, — снова командует он, словно прислугой. Джи слушается, но такой расклад событий его вообще не устраивает. Он думает пару секунд, что собирается делать дальше, а потом заглядывает в чëрнющие джиновы зрачки с вызовом, пытаясь найти слабую точку в нещадно ледяной, такой глубокой космической пучине, в которой отблëскивают миллионы звëзд со всей галактики. — Кто, интересно, дал тебе роль лидера? Почему это ты мной крутишь, как сам захочешь? — А ты сможешь заставить меня прекратить? Я сказал быть аккуратным, а не овощем и совсем ничего не делать. Пока у тебя от доминирующей позиции только голосок уж слишком активный. Не думаю, чт... Глаза Хëнджина от шока стали похожи на монетки, потому что такого для себя он точно не прогнозировал. Знатно поиздевавшись над самолюбием Джисона, он получил бурную реакцию: Хан, несмотря на немалый вес старшего, в мгновение ока перевернул его на живот, и пока Хван пытался подняться, неосознанно вставая в коленно-локтевую и облегчая задачу парню, тот пристроился сзади и, крепко схватив Джина за тазовые косточки, вжался пахом в его почти обнажëнную задницу, на которой осталась только тонкая полоска ничего не прикрывающего кружева. — Ну что, детка, — упрекающе смеëтся Джи, — мало во мне от доминирующей стороны? Но Хëнджин молчит, не желая произносить и слóва. На самом деле он просто пока что не отошëл от того, что случилось, но эго Джисона всë ещё чувствует себя задетым. Второй перемещает ладони на открытые половинки пятой точки и сжимает их сильнее а потом наклоняется к уху Хвана и властным голосом своим, пробирающимся до всех нервных окончаний, говорит: — Ох, кожа твоей милой маленькой задницы такая нежная, не хочу тебя шлëпать. Как думаешь: ты сам признаешь, что ошибался, либо мне всë же придëтся показать, на что я способен, пару раз хорошенько пройдясь по твоим мягким булкам и после отодрав до искорок под вéками? — Нет, Ханни, не бей, пожалуйста, я всë понял, теперь ты будешь меня направлять, — то ли хнычет, то ли стонет Джин, но всë же его ответ удовлетворяет Хана. — Хороший мальчик. Эти слова заставляют Хëнджина ещë раз пожалеть, что он не разделся, потому что кружево больше не кажется таким удобным, а наоборот — больно давит на член, который не прекращает попыток выбраться и постоянно дëргается. Джи также остаëтся вплотную к старшему. Ему немного сносит крышу, и он трëтся тазом о Хвана, делая приятно им обоим. Джин подхватывает то, что делает Джисон, и начинает ответно елозить задницей. — О да, малыш такой молодец, так мило подставляешь мне свою задницу, — словно в бреду говорит младший, со звоном опуская ладонь на одну половинку. — Прости, хорёчек, не удержался. — Сонни, сними с меня всё, пожалуйста, — с трудом вторит ему Хёнджин, почти потерявший контроль над звуками, которые издаёт. — И говори побольше, это возбуждает. — Как скажешь, фетишист. Хану приходится поднять его стройные и длинные ноги поочерёдно, чтобы стянуть с них тонкие трусики и отбросить в сторону. С корсетом справиться получается лучше, и он отправляется туда же, к трусам. Наконец-то Хван предстаёт перед ним абсолютно без какой-либо одежды. Предстаёт в коленно-локтевой позе, что однозначно только добавляет плюсов. У него всё внизу так аккуратно выбрито, как будто там и не бывает волос. Видно, что парень тщательно следит за своей «зоной бикини» (если это вообще можно так назвать). Джи, как ни странно, это очень даже нравится. Интересно, это он для себя, или просто каждый раз готовится к сексу? — Джинни, если я потерплю ещё хоть минуту, то кончу, и тебе придётся поднимать его заново, — спокойно произносит Джисон, не отрывая глаз от юношеских округлостей. — Хоть я и не сомневаюсь, что у тебя получится его оживить ещё минимум десять раз. — Я пока не собираюсь кончать и тебе позволять этого тоже не собираюсь. Я уже полностью разработан, поэтому просто смажь нас обоих и действуй. — А я всё ещё недоволен, что ты мной курируешь, но я слишком хочу тебя, чтобы противоречить, — продолжает болтать Хан, беря в руки презерватив и смазку. — И никаких презервативов. Мне нужен твой член, а не бесполезная резинка. — Как скажешь. Джи открывает маленький тюбик, выдавливая плотную субстанцию себе на пальцы, пробуя консистенцию на ощупь. После, убедившись в качестве, переносит это всё на свой половой орган, размазывая по длине. Джин смотрит через плечо в предвкушении. У Джисона нормальный размер. Этого с лихвой достаточно для того, чтобы принести ему удовольствие. Когда покрашенные в чёрный ногти проходятся по его дырочке, Хёнджин затаивает дыхание. Ещё совсем немного, и Хан поможет снять напряжение, которое он получил за целый день. Постоянные упрёки от менеджеров, стаффа, подготовка к незапланированной фотосесии, на которой они с Чаном проторчали без толку три часа. Это всё выматывает. Особенно, когда сегодня был его заслуженный выходной. Хвану просто необходимо расслабиться. Джи, тщательно пытаясь скрыть это от старшего, вытирает пальцы о белое одеяло, думая позаботиться об этом позже. Он ещё раз устраивает ладонь на одной из округлостей Джина, не веря, что это реально происходит. Второй рукой он подставляет свой член ко входу, и тот при соприкосновении сразу же дёргается. У Джисона вообще нет никакого желания растягивать процесс ещё на три столетия, поэтому он быстро погружает член в Хёнджина после того, как проверяет податливость мышц. Хван опускает лицо в подушку, которую успел подложить до этого между локтями. Второй слишком резкий толчок заставляет его вздрогнуть и зашипеть, возвращая голову в исходное положение. — Джисон, драть тебя зá ногу. Ты что, ёбаный девственник? Кто так делает, дурила? — Прости, я снова не удержался. — Будь нежнее. И говори со мной, пожалуйста. Хан начинает двигаться более размеренно и плавно, опускает туловище на спину Джина, прижимая собой к кровати. От немного сменившийся позы Хёнджин сильнее прогибается в пояснице, а член Джи из раза в раз попадает по простате. Хван тихо, но очень откровенно стонет, а потом и вовсе закрывает глаза, когда Джисон ставит по обеим сторонам около его рук свои и обхватывает ладонями кисти. Хан упивается всем, что он видит и чувствует. — Хённи, я вижу, как тебе хорошо, — начинает он негромко и спокойно заговаривать над джиновым ухом.— Мой член достаточно хорош для тебя, крошка? Хёнджин сладко мычит, потеряв способность произносить какие-либо слова. Джи и не ожидал, что ему ответят членораздельно. Хван рассыпается на его глазах. Звуки становятся всё раскованнее, тела распаляются больше и больше с каждой секундой. — Такой горячий и нежный одновременно, — продолжает Джисон, опять грубо и глубоко вгоняя член, заставляя Хвана подавиться слюной. — Меня так возбуждает твой милый голос, детка. Может, мне отрегулировать громкость? И Хан превращает чувственный темп в более быстрые и размашистые движения. Кожа Джина покрывается мурашками от наслаждения. Большая активность вызывает дрожь и навязчивое желание свести ноги, что в этой позе невозможно осуществить. Звонкие шлепки смешиваются с нежнейшими стонами старшего. — О да, малыш. Ты молодец, что не сдерживаешься, так люблю твою раскрепощённость, — бредит Джи от пьянящего возбуждения. Парни совсем забывают, что у Хёнджина тоже есть член, который требует внимания. Поэтому он отсылает Хвану достаточно болезненные позывы с просьбами присмотреть и за ним. — Ханни, стой, ах... — отчаянно пытается он достучаться до Джисона, что получается, хоть и не с первой попытки. — Мой... Прикоснись ко мне, пожалуйста. — Твой? Что именно, сладкий? — поясничает Хан. — Разве я к тебе не прикасаюсь? — Я. Откушу. Твой. Член, — через каждый толчок говорит Джин. Абсолютно глупые угрозы быстро срабатывают на Джи. Или он просто боится Хёнджина, пока тот немного не в себе и легко может осуществить сказанное в адрес Джисона. Когда пальцы Хана обхватывают хванов член, его владелец готов на стенку лезть оттого, насколько идеально и правильно. Теперь он полностью погружается в ощущения и забывает обо всём на свете, сконцентрировавшись на неожиданно умелом ритме младшего, пытаясь не быть бревном и двигаться ему навстречу. Джи, явно приближающийся к оргазму, несёт полнейший бред, который всё сильнее действует на Джина. Это значит, что к пику подходит не только Джисон, однако Хёнджину думается — очень плохо, но думается, — что второй кончит намного раньше, если они продолжат в этом духе, поэтому опускается ниже некуда. — Быстрее, Ханни, глубже! Слова подействовали на Хана, как спусковой крючок. Он до синяков сжал бёдра старшего и после особо жёсткого толчка перевернул стройное тело на спину, немного напугав этим парня. Джисон не выпустил из рук таз юноши. Получилось так, что Хван очень красиво изогнулся, верхней частью спины находясь на постели, а нижнюю держал Хан. Когда Джин понял намерения и закинул ножки на его плечи, тот сразу вошёл и, не давая никакой передышки, настроил прежний ритм, при этом делая ещё более размашистые движения. Чуть ранее Хёнджин считал, что было резко и грубовато, к чему он не привык, но сейчас ему кажется, что на фоне не хватает только какого-нибудь хард металла. Прямо монстр-секс. Когда Хван уже практически кричит, то обильно кончает себе на живот, не в силах более это выдерживать. За ним, предварительно выйдя из Джина, изливается младший. У него перед глазами темнеет, поэтому Джи аккуратно опускает на простыни Хёнджина и сам ложится рядом. Тяжкое дыхание двух парней, только что получивших мощный оргазм, разбавляет тишину. Хван не может просто лежать и пододвигается к боку Джисона, утыкаясь в шею. Хан хочет запищать от умиления, но у него элементарно не хватит на это энергии. Но вот есть вещи поважнее. — Хёнджин? — Ммм? — А почему именно торт? — интересуется Джи. — Потому что у меня есть свои странные ассоциации. Оба слишком сложные и местами непонятные, но в конечном итоге просто бомба. Забей — это сложно соотнести. Проходит буквально пара секунд, и Джин широко раскрывает глаза, чуть приподнявшись на кровати. — Сонни... — произносит он каким-то подозрительным голосом, получая в ответ вопросительное мычание. — Мы сделали это на кровати Феликса... — Твою ж мать!