За стеной

Мне всё равно, что такое мир. Всё, что я хочу знать, это как в нём жить. Эрнест Хемингуэй. «Фиеста (И восходит солнце)» * * * Жизнь научила Люциуса оценивать всех и вся — каждого человека по отдельности, группу лиц, события, свои и чужие поступки, разговоры и даже молчание. Словом, всё. Что-то для него было особенно дорого, что-то до смешного дёшево, что-то — бесценно. Например, свой статус чистокровного мага он с юности приписывал к вещам, которые если и купишь за деньги, то разоришься и останешься без единого кната в кармане. А, скажем, за привязанность к кому-то, кроме членов семьи, он бы и пары сиклей не отдал. Скорее наоборот, заплатил бы нужным людям с лихвой, чтобы и впредь ни от кого не зависеть. Но судьба сыграла с ним неплохую шутку (и Люциус, пожалуй, со временем даже сможет оценить её и вдоволь посмеяться, но не сейчас) — по воле рока он лишился того, что ценил больше всего: статуса в обществе, влияния и банальной самостоятельности. Однако вместе с тем к нему в копилку добавилось кое-что новенькое, и с недавних пор он стал считать это самым дорогим из всего своего «имущества». Даже бесценным. Речь о Гермионе Грейнджер, конечно. С помощью которой (и, возможно, ради которой) Люциус потихоньку работал над тем, чтобы вернуть себе положение в обществе (вернее, заработать статус с нуля, в новом для него мире), найти другие сферы влияния (всё в том же пока что чуждом мире) и вновь обрести самостоятельность (да-да, в этом незнакомом ему, странном и непонятном мире). Тут надежда была на Гермиону и только на неё. И Люциус мог поклясться чем угодно, что никогда (слышите?.. никогда!) не передумает и ни за что не поставит её в своём личном списке приоритетов ниже, чем на первое место. Даже если она исчезнет из его жизни насовсем, он будет помнить: эта девушка важна для него. Люциус наконец научился ценить то, что имел. Не назначать всему цену, а именно ценить. А как тут не научишься, если у тебя всё отняли и напоследок дали хорошего пинка под зад? Оставили только пустоту вокруг и жалкую надежду на то, что рано или поздно всё вернётся в прежнюю колею... Хотя надо отдать жизни должное — Гермиона и правда всё относительно наладила… одним только своим существованием и желанием помогать всем и вся. И ему в том числе. Пожалуй, это было самое абсурдное в ней, в Гермионе. Желание помочь ему, Люциусу. Он бы так не смог. Порой ставил себя на её место и… Понимал, насколько проигрывает ей. Она лучше него и любого человека из всех его знакомых. Превосходит всех их вместе взятых. И Люциус точно знал, что не заслуживает её. Но одновременно с этим не мог найти сил, чтобы отказаться от такого «подарка судьбы». Понимал, что не будь в жизни Гермионы бывшего Пожирателя Смерти, ей, пожалуй, было бы легче. Но… не появись она в его жизни — он бы и вовсе перестал существовать. Неважно, в каком смысле — физическом или метафорическом… Люциус не протянул бы и недели, не встреться на его пути Гермиона Грейнджер. Она без устали и почти без раздражения (как казалось со стороны) объясняла ему всё и обо всём. Потребовалось не так много времени, чтобы разобраться в основах маггловского мира. Тут так же, как и в магическом Лондоне, по утрам вставало солнце, после наступал день, а к ночи темнело. Здесь так же шёл дождь, дул ветер, а в самых мрачных районах, как и в Лютном переулке, в воздухе витали зловония, а за углом в темноте таилась опасность. Да и люди тут на первый взгляд не отличались от наделённых магией счастливчиков — бегали туда-сюда по улицам, куда-то спешили и верили в свою значимость. Но Люциус-то знал правду, хотя и не спешил делиться ею с наивными магглами (такими же наивными, как и большинство волшебников, кстати). И понимал: его существование мало что меняет в масштабах Вселенной. «Один ты — никто, — думал он. — Будь ты даже самим Тёмным Лордом, без армии Пожирателей не придёшь ни к чему. Да и при помощи армии союзников, как выяснилось, тоже особых успехов не добьёшься». И все те, кто верит в обратное, с упоением занимаются самообманом. Раньше Люциус был среди них, но сейчас уже нет. С тех пор, как остался без палочки, или с того момента, как во второй раз оказался узником, или после того, как сделал шаг через порог Мунго, войдя в не предвещающий ничего хорошего маггловский Лондон… Люциус точно не знал. Зато он был уверен, что прошлое для него не просто позади. Его, по сути, нет. С этим знанием было легче принять действительность. Но стоит ли пытаться вычеркнуть сорок с лишним лет из своей жизни? Всё равно не получится — обязательно что-то аукнется. Иногда взгляд Люциуса невольно цеплялся за фамильный перстень с печаткой — тот маленький обрывок прошлой жизни, который ему оставили (словно бы в издёвку). В такие моменты появлялось желание снять его с пальца и отбросить куда подальше — так, чтобы больше не найти. «Разве есть смысл в перемалывании кусочков прошлого, которое и привело меня сюда? Есть смысл вспоминать Нарциссу, Драко, Малфой-мэнор и власть, которая когда-то у меня была?» — спрашивал себя Люциус, вертя фамильную ценность на пальце. Но перстень не выбрасывал. На тот случай, если вдруг снова останется один и появится потребность в «якоре» из тех дней, которые сейчас не хочется вспоминать. Хотя сейчас всё шло на удивление гладко. И с каждым днём становилось всё труднее представить свою жизнь без Гермионы. Однажды, дожидаясь её с работы, Люциус в смешанных чувствах так и уснул один в спальне с включённым светом. Проснулся уже утром, когда солнце, оправдав ожидания, взошло, как по расписанию, а Гермиона спала рядом, уткнувшись носом в подушку. Тогда-то он впервые и подумал, что произошедшие в жизни перемены — это не так плохо, как казалось поначалу. Ведь, если разобраться, у него есть деньги, есть дом, есть возможность заняться чем-то новым для себя, есть… человек, ради которого стоит всё это делать. Ему нужно жить. И он хочет понять незнакомый мир. Подумав об этом, Люциус сделал то, на что не мог решиться уже не один день — он поднялся с кресла и подошёл к телефону. Взял трубку, нажал на нужные кнопки, покорно выждал несколько длинных гудков. — Я звоню по объявлению… Да, по поводу должности тренера… Опыт работы?.. Сертификат?.. Нет, я раньше не преподавал фехтование. Учил, да. Когда?.. Да, конечно… Я буду. * * * — Ты очень долго не открывала. Я уже думал аппарировать. — Я не… не привыкла, что сюда вообще кто-то заходит. Что-то случилось?.. Люциус стоял в шкафу, прислушиваясь к разговору за стеной, и чувствовал себя абсолютным идиотом. До отвращения нелепая ситуация не вызывала улыбку, а заставляла скрежетать зубами. Но если чему-то и мог научить Азкабан, то это «что-то» — терпение и умение ждать, даже в максимально неудобной обстановке. Неделю, месяц, год или больше. А тут, подумаешь, часик постоять в шкафу. Да, тесновато, но зато здесь тепло и сухо, нет никаких крыс и прочих мерзких тварей, включая дементоров. — Ты не занята, я надеюсь? — Люциус различил приглушённый голос Поттера. — Нет, что ты… Я читала. Сидела тут в тишине… Ничего особенного, сам понимаешь. Тут Люциус живо представил, как Гермиона, заметно нервничая, разводит руками и жестом предлагает Поттеру присесть. — Читала две книги одновременно? — вновь раздался мужской голос. Люциус запоздало подумал, что не видел Поттера достаточно долго, чтобы тот успел возмужать. Интересно, стоит ли из-за этого беспокоиться? Чисто ли дружеские у него с Гермионой отношения? И вообще, чем сейчас, когда магический мир спасён, занят «избранный»? Скучная служба в Министерстве Магии, аврорат, квиддич? Последнее маловероятно, но тем не менее… — М?.. Нет, что ты, — ответ Гермионы прервал размышления. — То есть не совсем. Я читаю справочник по заклятиям, а эта книга просто… Ох, Гарри, садись уже, хватит свои аврорские навыки на мне оттачивать! «Значит, всё-таки аврорат», — с удовлетворением отметил про себя Люциус. На его памяти там служило крайне мало достойных магов. Разве что Бруствер и Моуди… Да и то, если исключить явные проблемы с психикой у последнего. — Я вовсе не… — начал было лепетать Поттер в оправдание. «Надеюсь, во время допросов он не говорит таким тоном, — вновь мысленно прокомментировал Люциус. — Иначе не такое уж светлое будущее ждёт волшебников Британии». — Я сказала: хватит! — отрезала Гермиона, но быстро сменила гнев на милость, мирным тоном поинтересовавшись: — Будешь чай? — Пожалуй, — очевидно, её друг не стал испытывать судьбу. Люциус был солидарен с решением Поттера, навлекать на себя гнев женщины — это не к добру. И от чашечки горячего «Эрл Грея» он бы тоже не отказался, но в его нынешнем положении на такую «роскошь» рассчитывать не приходилось. Какое-то время из гостиной не доносилось ни звука. Люциус еле удержался, чтобы не вылезти из шкафа и не подойти к двери — подглядеть в щёлочку. Но, во-первых, такое поведение — ниже его достоинства, а во-вторых, если бы Гермиона узнала об этом, то расстроилась бы. Ну а если Поттер заметит «слежку» (ведь должность как-никак обязывает его быть настороже) — сам Мерлин не знает, что тогда произойдёт. Люциуса-то последствия не волнуют, а вот Гермиона… Да, Гермиона ему небезразлична — вот в чём дело. Поэтому он продолжал покорно стоять в шкафу, вслушиваясь в тишину. Вскоре за стеной вновь раздались голоса. — Не то чтобы я была не рада тебя видеть, но… Ты пришёл просто так, или есть повод? — поинтересовалась Гермиона. — А ты сама как думаешь? — Опять хочешь допросить меня?.. — в её голосе послышались строгие нотки. Люциус невольно усмехнулся — с ним она никогда не разговаривала подобным тоном. И он был практически уверен, что ей в действительности не нравится играть роль наставницы. «Она ведь до сих пор тебя учит. Кто она, если не наставница?» — мелькнул в голове вопрос. «Но ведь мы с ней… В некотором роде… пара… И оба учимся друг у друга чему-то», — попробовал он возразить самому себе. «Да? И чему же ты научил её за всё это время? Помимо нескольких «фокусов» в постели?» Тут Люциус остановил внутренний диалог. Какой смысл продолжать, если знаешь, что тебя ожидает провал? Вновь прислушавшись, он без труда различил голос Поттера, тот говорил серьёзно, размеренно — похоже, пытался взять реванш в словесной дуэли. Наивный. — Я пришёл, потому что мы не виделись уже почти три месяца. С тех пор, как ты пропала из Норы, мы даже через камин не связывались! Понятно, что ты избегаешь Рона, но я-то… Я-то тебе не враг, несмотря ни на что. — Хочешь сказать, что не стал бы расспрашивать меня о Роне и обо всём, что с ним связно, встреться мы, допустим, месяц назад? — Не знаю, Гермиона. Может, я и задал бы пару вопросов. — Вот поэтому мы и не встречались. Я совсем не хочу это обсуждать, — и вновь её категоричный тон. — Как скажешь. Но я должен быть уверен, что у тебя всё в порядке. — В полном. У меня всё под контролем, Гарри. Как и всегда. — Ещё мне хотелось бы знать, что ты не сидишь каждый вечер в одиночестве, читая скучные книги. — Не сижу. — А я вижу обратное. — Ты не можешь утверждать, что я занимаюсь этим изо дня в день. Как и не можешь быть уверен в том, что в спальне в шкафу сейчас не прячется мой любовник. После этих слов Люциус едва не расхохотался и мысленно поаплодировал Гермионе за находчивость. — Зачем бы тебе его прятать? — спросил Поттер. — Ну… Предположим, ты знаешь этого человека и, вероятно, сочтёшь его не лучшей кандидатурой для меня. «Уж не её ли это мысли? — возник в голове тревожный вопрос. — Ведь я и есть «не лучшая кандидатура». Для неё. Так?..» — Если бы у тебя в шкафу стоял мужчина, которого ты сочла для себя подходящим, я бы его одобрил. — Точно? — Гермиона словно бы проверяла друга на прочность. — Разумеется. — Но ты ведь понимаешь, что в шкафу никого нет, Гарри? Это метафора. Так Люциуса ещё никто не называл. «Метафора». Он опять едва сдержал смешок. — Понимаю. Но знай: я действительно не стал бы оспаривать твой выбор. — Вот и славно. Как дела на работе?.. Они ещё долго о чём-то переговаривались, и в какой-то момент Люциусу надоело вслушиваться (хотя стоит называть вещи своими именами — ему надоело подслушивать). Спустя час или полтора раздался хлопок аппарации и, немного погодя, Люциус выглянул из шкафа. В тот же момент Гермиона вошла в спальню. — Спасибо, — сказала она. — Ты меня очень выручил. — Стоять в шкафу в окружении дюжины твоих мантий — явно не худшее из того, что мне приходилось делать, — отозвался Люциус. — Кстати, неплохую метафору придумала. — Подслушивать нехорошо, тебя в детстве не учили? — поинтересовалась она, пристально глядя ему в глаза. — Как и прятать любовников в шкафу… — парировал он и тут же притянул Гермиону к себе. Необходимо было как-то оживить незадавшийся вечер. * * * Утром, несколько дней спустя, розовый рассвет окрасил спальню в нежный, тёплый оттенок. Этот цвет неизменно ассоциировался у Люциуса с Гермионой, как и всё мягкое. Робкие солнечные лучи, пастельные тона спальни и дремлющая рядом девушка. Во сне она всегда казалась более беззащитной, чем была на самом деле. Впрочем, после пробуждения иллюзия раз за разом рассеивалась, и становилось очевидно, кому из них двоих сложнее за себя постоять. При свете дня Гермиона частенько проявляла уместную жёсткость и демонстрировала твёрдость характера. Иногда Люциусу это даже нравилось, но редко. Чаще хотелось, чтобы она снова оказалась в его постели, в его объятиях, мягкая и податливая. Проснувшись, Люциус не без интереса наблюдал за Гермионой, которую освещал льющийся из окна солнечный свет — невиданная редкость для хмурого Лондона. Тут ему в глаза бросилось, что она лежит на его половине кровати. Обычно, уходя спать раньше Гермионы, он устраивался на той стороне кровати, что у окна. А если они шли в спальню в одно время, то эта девчонка почему-то всегда оказывалась на его законной половине. Это ведь его квартира, верно? Пусть съёмная, пусть ему помогли её найти, но живёт-то здесь он. И ведь не прогонишь её… Люциус поднялся, не став дожидаться пробуждения Гермионы, и пошёл на кухню. У него сегодня важный день — по плану первое собеседование для приёма на работу. Да-да, именно так, первое. За годы своей долгой жизни он работал только в Министерстве, и туда его приняли по рекомендации отца. Или по настоятельной просьбе. Или по приказу… Впрочем, сейчас это уже неважно. — Какой у тебя Патронус? — спросила Гермиона, заглянув на кухню. С влажными волосами, в белом банном халате, она выглядела… прелестно. И по-домашнему. Задавала странные вопросы, но это было второстепенно. — У меня его нет, — ответил Люциус. — А что? — Ты похож на льва, когда такой взлохмаченный. — Из нас двоих гривой обладаешь только ты, дорогая. Так что избавь меня от своих гриффиндорских фетишей. — Как скажешь, дорогой, — саркастично выделив последнее слово, отозвалась Гермиона. — Можешь считать себя мерзкой скользкой змеёй, если это поднимет тебе самооценку. «Люциус, мой скользкий друг...» — пронеслась в мыслях фраза, некогда сказанная Волдемортом. Невольно передёрнув плечами, он поинтересовался: — А нельзя ли обойтись без сравнений с животными? — Как скажешь, дорогой, — снова проговорила Гермиона. — Кажется, ты не в духе? — А есть повод для радости? — Может, и нет. Но ты, по-моему, активно ищешь повод для того, чтобы поворчать. — Ты заблуждаешься. — Не буду тратить время на споры, — она бросила взгляд на часы. — Мне надо быть в Мунго через двадцать минут. Тебя это удивит, но большинству людей надо работать. «Я бы сказал, что тебе надо не «работать», а помогать обездоленным, — подумал Люциус. — Как будто одного меня недостаточно, нет, надо набрать полбольницы пациентов и проводить с ними драклову кучу часов в неделю…» — Вовсе не обязательно, — негромко проговорил он. — Ну конечно. Можно ведь просто сидеть и ничего не делать, потихоньку опустошая счёт в банке, верно? — сказав это, Гермиона немного комично упёрла руки в бока, чем напомнила Люциусу его мать. Та, когда отчитывала сына в детстве, нередко становилась в эту позу. Похоже, Гермиона тоже планировала немного поучить его жизни. Что ж, это может быть забавно… — Да, у меня более чем достаточно денег, — он не стал отпираться. — Откладывая их, я рассчитывал, что придётся устроить с комфортом семью из трёх человек с немаленькими запросами. Так что… — Ты предлагаешь мне деньги, Люциус? Или просто пытаешься оправдать свою пассивность? — Не думаю, что ты нуждаешься в моих деньгах. «Или в чьих-либо ещё. И вообще в чьей угодно помощи.В отличие от меня». — Верно, — Гермиона кивнула. И убрала руки с талии. В знак окончания так и не начавшейся ссоры?.. Нет, Люциус не желал отступать. — Ведь ты живёшь в этой, с позволения сказать, квартире по непонятной прихоти, — заметил он. — Почему бы тебе не найти более подходящее жильё? — Более подходящее для кого? — Для героини войны, — Люциус усмехнулся. Гермиона едва заметно поморщилась, после чего сказала: — Моя квартира близко от работы. А твоя, кстати, даже меньше. Чуть-чуть. — Да, но… Она близко от тебя. И меня это устраивает. — Чудно. Меня тоже. Люциус решил ничего не говорить в ответ. А сразу после завтрака, едва за Гермионой закрылась дверь, он, быстро собравшись, тоже покинул квартиру. На этот раз вышел на улицу не для бессмысленной прогулки по Лондону, а с определённой целью — получить работу. Не хотелось, чтобы Гермиона относились к нему так же, как к своим дружкам. Она ведь встречалась с Уизли, и они расстались. Причины неизвестны (сплетням сестёр в Мунго доверять точно нельзя), но Люциус полагал, что Гермиону не устраивала кандидатура рыжего недоразумения в качестве жениха, мужа и, не дай Мерлин, отца её будущих детей. А если он и правда изменял ей, то иначе как полным беспросветным придурком его не назовёшь. Проблема заключалась в том, что в данный момент времени Люциус был немногим лучше. Но у него имелся шанс это исправить, которым стоило воспользоваться. Непременно. Поэтому и направился в сторону стоянки такси, что располагалась неподалёку, и вскоре чёрный кэб доставил его до места назначения — спортивного клуба, где требовался тренер по фехтованию. Расплатившись с водителем и покинув салон автомобиля, Люциус помедлил пару секунд, а после уверенным шагом двинулся ко входу. Дальше всё прошло на удивление гладко — настолько, что даже не верилось. Конечно, Люциус ни секунды не сомневался в своём умении преподнести себя, даже после Азкабана и других неудач, но… Сказать по правде, магглы его пугали. Он их совсем не знал, и это двадцатиминутное собеседование стало его самым продолжительным разговором с простецом тет-а-тет. К слову, подготовка к нему отняла немало сил — пришлось даже найти умельца, который составил лживое от первого и до последнего слова резюме с парочкой рекомендательных писем, таких же далёких от правды. Магглой, ради которой всё это проделывалось, оказалась женщина, на вид лет сорока, если верить бейджу — менеджер по персоналу (Люциус не до конца понимал значение слова «менеджер», но общий смысл улавливал). Звали её Сара Уиллис. — Так… И вы не женаты, — зачем-то сказала она ближе к концу беседы. Это ведь и без лишних слов очевидно — чёрным по белому написано в резюме. — Разведён, — пояснил Люциус. — И живёте один? — Именно. — А дети? — Сын уже взрослый. С каждым подобным вопросом Люциус всё сильнее хотел встать и, послав в эту бесцеремонную женщину пару проклятий (только словесных, палочки-то у него нет), с достоинством удалиться. Но он держался. Нельзя допустить проигрыша в гонке, успев лишь выйти на старт. — Так, похоже, с вашими рекомендациями… Вы решили устроиться к нам лишь ради развлечения? Люциус не был до конца уверен: это упрёк или нет? И решил ответить честно: — Признаться, вы правы. Я желаю скрасить свой досуг, а заодно и заняться делом. — Что ж… Думаю, стоит попробовать, — сказала миссис Уиллис. — К тому же альтернативы у нас всё равно нет, а вот группа, напротив, уже набрана. Вы не представляете, как сложно во всём Лондоне найти толкового тренера. «Отчего же, представляю, — подумал Люциус. — Почти так же сложно, как и чистокровному магу отыскать себе работу по душе… Во всём Лондоне». — Но вам это удалось, — сказал он уже вслух и прибавил к словам сдержанную улыбку. А про себя добавил: «И мне — тоже». * * * — Волк, — сказал Люциус, обнаружив Гермиону в гостиной. Добраться до дома оказалось куда сложнее, чем до спортклуба. Ведь эту часть Лондона Люциус совсем не знал. Скорее случайно, чем следуя плану, он заметил неподалёку пустой кэб, на котором и вернулся в свой район. «Ситуация очень неприятная: после того как он много лет имел возможность аппарировать куда и откуда угодно, трудности с перемещениями в пределах одного города казались чем-то невероятным и оттого ещё больше раздражали. Проблему следовало немедленно разрешить, придумать что-то, но пока Люциус не совсем представлял себе, что для этого можно сделать — в его-то плачевной ситуации. Однажды они с Гермионой спустились в метро… И она уже несколько раз, посмеиваясь, припоминала ему это. «Ох, не сочти, что я хочу тебя оскорбить, но ты почти как Артур… Разве что больше шокирован, чем приятно поражён, но сила эмоций та же», — сказала Гермиона в тот день. Люциус всё-таки счёл это высказывание оскорбительным и больше подземным транспортом пользоваться не желал. Оставил эту возможность кому-нибудь вроде Уизли-старшего. В конце концов, пока ему вполне хватало такси, возможно, так будет и впредь. Сейчас он уже поднимался на нужный этаж, и, почти не задумываясь, первой открыл дверь квартиры Гермионы. Не терпелось поделиться с ней новостями. Вот только как их лучше преподнести?.. «Принимаю поздравления, теперь у меня есть работа!» «Ты не поверишь, но перед тобой стоит тренер по фехтованию». «Помнишь, ты говорила, что я самый ленивый бездельник из всех чистокровок, которых лишили магии?.. Так вот, теперь я готов оспорить эти слова и привести весомые аргументы!» Люциус отмёл все варианты разом и, вспомнив их утренний разговор, сказал: — Волк. — Где? — не поняла Гермиона. Оно и неудивительно. — Не «где». Мой Патронус принимал форму волка, — пояснил Люциус. — Мог бы сообщить это утром, когда я спрашивала. И не лгать. — Лучше поздно, чем никогда. А утром я сказал правду: у меня давно уже нет Патронуса. Много лет. Гермиона промолчала, и Люциус, не дожидаясь приглашения, прошёл вглубь гостиной. — Расскажешь, где ты пропадал столько времени? — спросила она, едва он успел опуститься на диван. — Или мне подождать до утра, пока ты соизволишь ответить? — На собеседовании. Тут Гермиона забавно приоткрыла рот в искреннем удивлении. Нет, в изумлении. — Ты не говорил, что собираешься на собеседование. — Верно. Такой подход избавляет от объяснений. — Каких ещё объяснений? — Которые потребовались бы тебе в случае, если бы я в итоге не счёл разумным работать на магглов. — Я и сейчас не отказалась бы услышать подробности, Люциус. Как всё прошло? — Работу я получил. Полагаю, новость говорит сама за себя. Гермиона широко улыбнулась, быстро прикрыв губы ладонью. — Это же просто замечательно! — воскликнула она. — Но очень глупо с твоей стороны было скрывать всё от меня. Я бы помогла подготовиться, составила бы примерные вопросы и предполагаемые ответы. Ты же вообще не… — Гермиона, — Люциус не дал ей договорить. — Я получил работу, и на этом всё. Буду преподавать фехтование. — А меня научишь? — Фехтованию? — на долю секунды он даже подумал, что ослышался. — А что? Если ты можешь учить незнакомых магглов, то чем я тебе не гожусь? — В моей группе будут юноши до восемнадцати лет. Ты не подходишь по всем параметрам. — А я и не собираюсь записываться в твою группу. Прошу о частных уроках. Нет, я требую частных уроков! — Гермиона улыбнулась, чуть склонив голову. Люциусу очень нравилось, когда она так делала, хоть он и не мог понять, что в этом жесте притягательного. — В таком случае у меня не останется оружия против тебя. — Только не говори, что собираешься напасть на меня, размахивая шпагой или саблей! — воскликнула Гермиона. — Ты же на меня нападала, разбрасываясь боевыми заклинаниями, — он пожал плечами. — Ну и злопамятный же ты… Это случилось лишь однажды, и я уже извинилась миллион раз. — Ты действительно планируешь научиться фехтованию? — серьёзно спросил Люциус, пропустив мимо ушей её упрёк. — Хочу посмотреть, как ты преподаёшь. — Думаю, можно будет это устроить, как только я освоюсь на новом месте, — задумчиво проговорил он, слабо представляя, зачем бы Гермионе тратить время на посещение тренировок. * * * «Когда она вернётся, я её отшлёпаю!» — думал Люциус, наматывая шаги по гостиной. А ещё было бы неплохо посадить Гермиону под замок и не выпускать. Вообще никогда. Так надёжнее. Он ходил из квартиры в квартиру, высматривая в окнах сову, но на горизонте было чисто. Если бы перед ним сейчас лежала палочка, неважно чья, Люциус взял бы её и воспользовался магией. А когда в квартиру заявились бы авроры, сказал бы им: «Найдите мою Гермиону! Сейчас же!» Может, даже использовал бы Империус. Лишь бы она вернулась к нему, целой и невредимой. Дело в том, что на часах было уже за полночь, а Гермионы всё не было. Она обещала прийти к ужину, и если первые пару часов Люциус ещё мог придумывать сколько-нибудь правдоподобные объяснения её отсутствию, то с каждой минутой это становилось всё сложнее. А ведь вечер обещал быть таким замечательным… Сегодня, освободившись после работы, Люциус шёл по людной улице и в кои-то веки чувствовал себя в своей тарелке. Он решил сделать Гермионе подарок. Но не такой глупый, как в прошлый раз (и кто его дёрнул купить этого дурацкого слоника?), а серьёзный, масштабный и в то же время полезный. Такой, чтобы не к чему было придраться. Разумеется, никакие драгоценности в эти критерии не вписывались, также следовало отбросить варианты с нарядами, парфюмом и всякими «женскими штучками» — всем тем, чем он обычно радовал Нарциссу. Нет, тут подобной ерундой не отделаешься. Поэтому Люциус подошёл к делу со всей ответственностью: купил Гермионе автомобиль. А чтобы та не смогла отказаться, решил сказать, что это подарок для них обоих. Сам-то он всё равно водить не умеет и вряд ли когда-нибудь сядет за руль. Метла, аппарация, камин, порталы — да. Но управлять металлической коробкой... Нет уж, увольте. А вот Гермиона, насколько ему было известно, не так давно получила водительские права. Теперь Люциус сможет с помощью одной покупки продемонстрировать сразу несколько вещей: 1) Он стремится познать маггловский мир. 2) Несмотря на то, что у него есть деньги, тратит он их не впустую, а на полезные вещи. 3) Он заботится о её и о своём удобстве. При этом совершает поступки, а не сидит на месте, сложа руки. И вот теперь, когда Люциус ждал её, желая показать своё стремление стать лучше, Гермиона просто не пришла. Он даже не знал, что делать в первую очередь: злиться или переживать, но склонялся ко второму. А ведь несколько бесконечных часов волнения — совсем не то, о чём он мечтал в этот вечер. Ближе к часу ночи, когда Люциус уже не мог найти себе места, Гермиона вернулась. Вошла в квартиру и, судя по звукам, принялась не торопясь разуваться, не удосужившись сразу объяснить, где её носило весь вечер. Провозившись в прихожей несколько минут, она прошагала в гостиную — всё так же молча. Люциус в ту же секунду заметил, что Гермиона расстроена, да и в целом выглядит неважно: волосы её слегка растрепались (хоть и было заметно, что она пыталась их уложить), а в глазах виднелась краснота. Это от слёз? Или простое утомление? «Наверное, что-то стряслось на работе. Много пациентов или другая напасть… Ведь она бы не стала умалчивать, случись что-то серьёзное?» — спрашивал сам себя Люциус. И не был уверен в ответе. Молчание Гермионы с каждой секундой доставляло всё больше дискомфорта и лишь увеличивало разрастающуюся внутри Люциуса тревогу. — Где ты пропадала? — спросил он, с трудом удерживаясь от восклицаний, размахиваний руками и упоминаний Мерлина. Гермиона присела в кресло и спокойно произнесла: — Тебя это не касается, Люциус…