За стеной

— Я не беспокоюсь, — сказал он, — только не могу перестать думать. — А ты не думай, — сказал я. — Не надо волноваться. Эрнест Хемингуэй. «Ожидание» * * * Из ванной доносился шум воды. Говорят, этот звук должен успокаивать. Но Люциусу до расслабления было очень и очень далеко. Он лежал на кровати и думал. О том, что уйти посреди разговора и оставить его одного в спальне — едва ли не худшее, что могла сделать Гермиона в сложившейся ситуации. О том, что он вовсе не обязан потакать всем её просьбам, пусть она и рассказала ему о случившемся. О том, что хоть убийство — это и не лучшее решение проблемы, но при желании и в нём можно найти долю здравого смысла. И наконец, о том, что абсолютно не способен мыслить рационально, когда дело касается этой девушки. Сейчас в ванной, за тонкой стеной, плескалась в тёплой воде Гермиона. Пожалуй, ей сегодня пришлось куда сложнее, чем ему. Подумаешь, попереживал несколько часов, места себе не находил… А она ведь перенесла настоящий стресс. Молодая ведьма без палочки. Беззащитная. В руках у спятившего гриффиндорца. Нет, у спятившего гриффиндорца-целителя, который ещё и разбирается в зельях. Дьявол! А сам Люциус в то время мерил шагами гостиную и не находил себе места. Бедный-несчастный, злился на Гермиону за то, что задержалась без предупреждения, оставила его одного. А то, что это он, хоть и не по собственной воле, оставил её одну, в опасности — вроде как мелочь, недоразумение… И попробуй тут усни с этим острым чувством вины, которое перебивает праведный гнев с желанием отомстить. Попробуй, усни! «Ты же всегда умел отстраняться от насущных проблем, Люциус. Даже в Азкабане… Ну, почти всегда». Вода всё шумела, хоть и плеск затих. Раздавался равномерный звук, без перебоев, будто там и не было никого — одна вода, ударяющаяся капля за каплей о поверхность ванны. «Наверное, Гермиона выжидает момент. Чтобы я успел уснуть и не донимал её расспросами», — с досадой подумал Люциус. А после повернулся на бок, закрыл глаза и долго перебирал в уме события минувшего вечера. Он слышал, как резко оборвался шум воды, как отворилась дверь. Уловил каждый шаг (очень тихий шаг) Гермионы. Но не шевельнулся и не проронил ни слова, даже когда она легла рядом, чуть стянув с него одеяло. «Я сплю, милая», — проговорил он про себя, словно бы это мог кто-то услышать. Почему-то Люциус был почти уверен: Гермиона догадывается, что он отнюдь не видит третий сон. Более того — знает, зачем он хочет убедить её в этом. И может быть, даже благодарна ему за понимание. * * * — Я лишь не хотела, чтобы ты беспокоился об этом, — сказала она уже утром, с тревогой прижимая к груди какой-то дурацкий блокнот с ручкой, зажатой между страницами. Что, список покупок составляла?.. — Разве я могу не переживать, когда ты даёшь для этого все поводы? Право, Гермиона, мне сложно представить, что ты ещё могла бы сделать, чтобы заставить меня беспокоиться сильнее. И теперь ты хочешь, чтобы я об этом не думал? Поверь, я просто… я просто не могу. — Можешь. Раз я прошу. Костяшки её пальцев побелели — так сильно она сжала свой блокнот. И вряд ли дело было в важности записей. — С каких пор я обязан выполнять все твои просьбы? — Не надо все. Только эту. Я ведь… — тут Гермиона резко замолчала, отведя взгляд. Мерлин, как же злило, что она не смотрела на него! Беспроигрышный вариант продемонстрировать свою уязвимость — спрятать глаза. А если у тебя глаза Гермионы Грейнджер, которые показывают все эмоции в «прямом эфире» (а теперь Люциусу было известно значение этого словосочетания — выяснилось, что оно не имеет никакого отношения к пятой стихии), то пытаться выглядеть невозмутимой, смотря в пол или на пустую, ничем не примечательную стену, — глупейшая затея. — Ты что? — спросил с нажимом. — Я ведь… Если ты просишь — я делаю… Я помогла тебе. И хочу, чтобы ты пообещал мне не делать глупостей. Нет, пообещай, что не будешь вообще ничего делать… касательно вчерашней ситуации, — тут Люциус поморщился из-за того, что это прозвучало до отвращения официально. А Гермиона продолжила: — Я прошу тебя, очень прошу. Ну разумеется. Стоило ожидать, что рано или поздно она достанет козыри из рукава. А что у неё были за козыри… Эх, эта девушка могла просить о чём угодно, и он не отказал бы. Стоило лишь упомянуть, пусть даже вскользь, о том, что она помогла ему. Пожалуй, будь у Люциуса столь же весомый аргумент в запасе, он бы использовал его при каждом удобном случае. Пока не надоело бы. Хотя… разве может надоесть ощущение власти над кем-либо? Вряд ли. — Хорошо, — отозвался Люциус. — Я обещаю. «И презираю себя за это. Потому что некоторые люди не заслуживают спокойной жизни. Те, кто посмел обидеть Гермиону — в особенности». — Спасибо. — И всё? — он изобразил недовольство. — Что я получу взамен? «Я всегда успею обернуть это в шутку. Но глупо было бы не попытаться извлечь выгоду из ситуации». — Хочешь что-нибудь особенное? — поинтересовалась она, мягко улыбнувшись. — Безусловно. — И что же? — Тебя. Ты очень особенная, Гермиона. — Я и так у тебя есть, почти всегда на виду. И не только… — А если мне не нравится слово «почти»? — Ты действительно хочешь, чтобы я проводила с тобой круглые сутки и никуда не отходила? — Гермиона отложила свой блокнот на прикроватный столик и устроилась на постели рядом с Люциусом. — Подумай хорошенько. — Мне нужно лишь, чтобы ты не пропадала. — Это случилось всего раз. И сейчас я рядом. Совсем близко к тебе. Ты же вроде что-то говорил о том, что хочешь меня? — напомнила она, легонько касаясь губами его плеча, потом шеи… Прошептала в самое ухо: — Или это было разовое предложение? — Постоянное. И возражения тут не принимаются, — хриплым голосом ответил Люциус. Ближайший час об Оливере Вуде он точно не вспоминал. * * * — Мне с тобой очень хорошо, — пробормотала Гермиона, удобно устроившись на мужском плече. Удобно и для Люциуса, потому что так он мог без каких-либо усилий поглаживать её по талии и одновременно ощущать запах разбросанных по подушке кудрей. — Насколько хорошо? — уточнил. Не из любопытства, а скорее для того, чтобы что-то сказать. Люциусу нравился голос Гермионы: он пронзал тишину как звон маленького колокольчика. Спросишь что-то — и тут же раздаётся перезвон. — Лучше, чем со всеми остальными. Она безмятежно улыбнулась, прижавшись щекой к его груди. Безмерно доверительный жест. И Люциус оценил бы его по достоинству, если бы не… — Остальные — это кто? …если бы не ревность. — Все люди, кроме тебя. Значение какого ещё слова тебе объяснить? — Гермиона нахмурилась. — Как много у тебя было мужчин? — Люциус… Я говорила не об этом… Мне хорошо с тобой не только в постели, а просто… Когда ты рядом, как будто… всё вокруг становится немного лучше. — А я говорю именно об этом. Сколько? Ответа не последовало. Никакого колокольчика. Только молчание в тишине спальни, и оно почти оглушало в момент ожидания. Иногда нет ничего громче и ненавистнее тишины, а бывает и так, что за неё можно отдать полжизни. Люциус понял это ещё в Азкабане. Сейчас был первый случай. — Хватит меня допрашивать, — наконец отозвалась Гермиона. — То есть ты считаешь, что я не имею права интересоваться твоим интимным прошлым? — Я ведь не спрашиваю тебя обо всех твоих женщинах. «И слава Мерлину!» — промелькнула беглая мысль. — И почему? — спросил Люциус уже вслух. — Потому что… Какая разница? Ты не можешь не думать об этом? — Это просто любопытство, а не допрос с пристрастием. Но если ты так и не ответишь, ко мне в голову могут закрасться разные мысли о твоих тёмных делишках… — Вот только не надо мной манипулировать! Я была лишь с Роном и с тобой, Люциус. Ответила. Насколько можно судить, сказала правду. Помолчав для виду минуту-другую, он задал очередной вопрос: — Почему ты рассталась с Уизли? — Не знаю. Рон хотел сделать мне предложение, и я испугалась. — Выходи за меня? — Люциус не сдержал улыбку. Гермиона рассмеялась, сказав: — Так просто ты от меня не избавишься! — То есть брак с Пожирателем Смерти пугает тебя меньше, чем перспектива семейной жизни с Уизли? — поинтересовался он. Кто-кто, а Люциус представлял, каково это — жить в Норе. Точнее, в деталях не представлял, но не сомневался, что этот дом можно использовать в качестве альтернативы тюремной камере. Но Гермиона… Ей же вроде нравилась эта халупа, которая почему-то считается пригодной для жизни? Или нет? — Просто я знаю, что ты не всерьёз, — сказала она. — Пусть так. Но… — Люциус ненадолго задумался. — Нам надо поужинать, не считаешь? — В полдень? — Гермиона бросила красноречивый взгляд на часы. — Чем тебе завтрак с обедом не угодили? — Я имею в виду... Поужинать как-нибудь на людях. В одном из неброских ресторанчиков, например. — Зачем? Мы, конечно, почти не появляемся вдвоём в общественных местах. Но разве это плохо? Хотя это может помочь в твоей адаптации… — Как думаешь, какое впечатление мы произвели бы на окружающих? На тех, кто увидел бы нас впервые в нейтральной обстановке? — М-м… Предположим, впечатление двух людей, которые неплохо проводят совместные ночи? — Думаешь, это заметно со стороны? — усомнился Люциус. — Я целитель, а не психолог, и не заглядываю в головы каждому встречному. Но знаешь, ты прав. Не откажусь поужинать в одном милом ресторанчике… Правда он далековато, в центре, но мы заодно прогуляемся после обеда. Как смотришь на это? — Или… Можно доехать на нашем новом автомобиле, — предложил Люциус. — На чём? — А я разве не говорил?.. * * * — Ещё чуть быстрее, и мы врежемся во что-нибудь… Или в кого-нибудь, — нервно заметил Люциус, находясь на пассажирском сиденье новёхонького авто. За рулём была, конечно, Гермиона. Она же и диктовала правила: решила ехать со скоростью летящего бладжера — пожалуйста, захотела прокатиться по всему Лондону самым замысловатым маршрутом по пути к центру — почему бы и нет? «Да потому что она гонит как сумасшедшая!» — подсказал верный ответ внутренний голос. — Что ж… Если моей жертвой станет какой-нибудь маггл — ты, я полагаю, не сильно расстроишься, — с насмешкой отозвалась Гермиона. — Почему ты так считаешь? — Ну, как же… Бывший Пожиратель. Должно быть, убивал магглов. Кстати, скольких? Ты же у нас вроде любишь цифры уточнять? Может, тогда и своей статистикой поделишься? — Ты считаешь меня чудовищем? Монстром, который массово истреблял ни в чём не повинных людей? — Отчасти. Но до монстра ты не дотягиваешь. — И чего не хватает? — Лысины, расколотой души, стремления поработить весь мир… Гермиона начала рассуждать, а Люциус тем временем решил не слушать её. Он уверенно провёл рукой по её бедру, проникнув под тонкую ткань чёрного платья, открывающего взору изящные коленки. Какое уж тут порабощение? Есть в мире вещи и поинтереснее. — Для монстра ты даришь слишком приятные прикосновения, — добавила Гермиона. — Ты восхитительно смотришься за рулём. Он проскользнул рукой чуть дальше по нежной коже бедра, миновав край чулок и достигнув кружева её нижнего белья. — Люциус… Не отвлекай меня от дороги, — Гермиона тяжело выдохнула. Её рука опустилась на его ладонь поверх ткани платья. — Разве тебе не нравится? Он приблизился к ней и коснулся губами места рядом с ушком. И конечно, её маленькая ладошка не могла стать серьёзной преградой, раз уж захотел что-то сделать… Гермиона тихонько застонала и на несколько секунд потеряла управление. Раз — глубокий вздох, два — руки на руле, три — и вот они уже на своей полосе, едут как ни в чём не бывало. И всё вроде бы хорошо… если бы не сигналы из показавшегося за ними автомобиля стражей порядка. Гермиона резко сбросила скорость и остановила машину на обочине. К окну тут же подошёл маггл в форме. Полицейский. — Добрый вечер, мисс, у вас всё в порядке? Позвольте проверить ваши документы. — В полном. Мы что-то нарушили, да? — спросила Гермиона, протягивая своё водительское удостоверение. — На мгновение у меня закружилась голова, и я съехала со своей полосы, но сейчас уже всё нормально. — Не стоит садиться за руль, если вы нездоровы, — строго отозвался офицер, внимательно изучая права. — Простите. Я очень сожалею. Дело в том, что мы с моим… с моим дядей… Мы сильно опаздываем на семейное торжество. Юбилей у моей бабушки. Все, наверное, уже собрались… — Разве это уважительная причина, чтобы угрожать безопасности других участников дорожного движения, мисс? — Нет-нет, разумеется, вы правы. И дальше мы поедем без происшествий, как и полагается, — заверила его Гермиона. — Даю вам слово. — На первый раз поверю, — смягчился маггл. — Хорошего вечера, мисс. Вам и вашему дяде. — И вам того же, инспектор. Полицейский скрылся из виду. Напряжённо дыша, Гермиона вновь нажала на педаль газа. Автомобиль медленно тронулся с места. — Дядя? Серьёзно? — Люциус прервал молчание. — На роль отца ты не годишься, мы абсолютно не похожи. И если бы офицер решил проверить и твои документы, по первому взгляду на фамилии обман бы раскрылся. — Но дядя? Не напомнишь, кто это сегодня говорил, что мы... Как там? Двое людей, которые неплохо проводят совместные ночи? — А что, по-твоему, я должна была сказать? Что собиралась принимать ласки, сидя за рулём? Что решила разнообразить сексуальную жизнь? Думаешь, меня бы за это по головке погладили? Люциус с трудом отогнал фантазии о том, как они с Гермионой занимаются любовью прямо в салоне авто. Как она сидит у него на коленях, прижимаясь всем телом. Как он… Дракл, он отогнал мысли об этом! — И часто ты врёшь, чтобы избежать наказания? — решил сменить тему. — По мере необходимости. И не тебе меня за это судить, Люциус. — На что ты намекаешь? — Говорю прямым текстом: по части вранья в свою защиту ты любому фору дашь, а уж мне — и подавно. К слову, гордиться этим не следует. — Я и не горжусь. — Вот и славно. — А знаешь, чем горжусь? — Не знаю и знать не хочу. Не отвлекай меня, я слежу за дорогой. Ты ведь прекрасно знаешь, какой у меня опыт вождения… Не хочу, чтобы нас ещё раз остановили. — Всё равно скажу… — А я не слуш… — Я горжусь тем, что у меня есть ты. — Это тоже не повод для гордости. Не отвлекай меня от дороги, — сказала себе под нос, смущённо улыбнувшись. — По-моему, ты это уже говорила… * * * Оставшийся путь до ресторана они преодолели без происшествий, даже успели к назначенному времени. Сели за небольшой столик у окна, сделали заказ… Откровенно говоря, Люциус наслаждался вечером. Местом, ужином, своей спутницей, которой сложно было не любоваться. «Кто бы мог подумать, — ехидно комментировал его настроение внутренний голос. — Малфой, и хорошо устроился среди магглов?» По сути, так всё и было. Люциус лишь иногда проделывал маленький «фокус»: позволял себе забыть, что люди, с которыми он работает, люди, мимо которых он ежедневно проходит на улице, не испытывая отвращения, — всего-навсего магглы. Ведь внешне, если не считать одежды, они мало чем отличались от волшебников. Да и сам Люциус уже мог слиться с толпой и не выглядел таким растерянным, выходя из дома в одиночку. — Гермиона! Ты ли это? — незнакомый женский голос отвлёк его от размышлений. К их столику уверенно приближалась невысокая брюнетка, на вид — немногим старше Гермионы. Люциус тут же принялся вспоминать всех знакомых волшебниц этого возраста. Конечно, вероятность того, что в маггловском ресторанчике им на первом же свидании встретится кто-то из магического мира, была почти нулевой. Но вместе с тем — откуда у недавней выпускницы Хогвартса, крутящейся лишь среди волшебников, близкие знакомые в маггловском Лондоне? Или эта девица — кто-то из родни? Либо подруга детства? Варианты имелись, и тут Люциус понял, что ничегошеньки не знает о жизни своей «соседки». Точнее, её теперешний быт ему известен почти досконально, но вот её жизнь прежде… Родители, друзья из маггловской школы?.. — Кэтти? — отозвалась Гермиона. Судя по удивлённому тону, она тоже не ожидала встретить здесь знакомых. — Мы не виделись с… дай вспомнить… девяносто пятого? Ты невероятно похорошела, дорогая… А кто это с тобой? — Люциус. Он мой… друг. Очень хороший друг, — немного нервно проговорила Гермиона. — Люциус, это Кэтрин. Раньше, в детстве, мы с ней жили по соседству. — Приятно познакомиться, мисс, — он учтиво кивнул. — А мне-то как приятно, — широко улыбнулась новая знакомая, неприлично долго не отводя взгляд от Люциуса. — Гермиона, нам надо обязательно встретиться… Как твоя учёба, как родители? Ой, столько всего… — У меня сейчас так много работы… — Обязательно загляни ко мне в гости. Вместе приходите, — маггла будто не слышала отговорок. — Мы с Майком, моим женихом, живём совсем неподалёку отсюда. — А мы в другом районе… — Будет лишний повод сменить обстановку. Дай-ка запишу твой номер, Гермиона... Та-а-ак… Ну всё, теперь не спрячешься, — Кэтрин рассмеялась, словно услышала очень смешную шутку. — Вот, возьми мою визитку на всякий случай. Я ещё подойду к вам, голубки! Мы сидим за тем столиком… Махнув рукой, Кэтрин тут же умчалась в другую часть зала. — Маггла? — коротко спросил Люциус, как только она отошла достаточно далеко. — Ты и сам это прекрасно понял. Он кивнул. Напряжённость Гермионы настораживала. — Нам лучше будет уйти отсюда раньше Кэтти, — сказала она, нервно крутя в руках десертную вилочку. Чизкейк, который она с упоением ела ещё десять минут назад, одиноко стоял на столе. — А иначе? — Иначе она навяжется, будет долго и упорно вспоминать детство и наши игры на заднем дворе. А ещё расспрашивать о работе, родителях… Что ей отвечать? — Я бы и сам не прочь послушать рассказ о твоём детстве, — сказал Люциус. Что он знал о ней? Родители — магглы, в школе училась лучше всех, друзей выбрала не самых подходящих, но и не ввязалась в плохую компанию. Словом, помимо истории о том, как в её спальне разбилось окно и она мёрзла всю ночь, никаких занятных фактов. А ведь они жили вместе (или всё же по соседству?) не первый месяц. — Детство было прекрасное. Ровно до того момента, кода в него не влез возродившийся Волдеморт. Всё. — Слишком коротко. — Тогда подожди до тех пор, пока мне не захочется поделиться этими рассказами с тобой. А не выпытывай, как ты это любишь. — И долго ждать?.. «Долго ли ждать момента, когда ты перестанешь закрываться от меня? Сколько осталось до того, как ты поймёшь, что мы с тобой, хочешь не хочешь, движемся в одном направлении? И как скоро я сам смогу это окончательно принять?» — спрашивал он себя. — Я не знаю. Давай попросим счёт?.. Люциус тоже не знал. Но, пожалуй, готов был ещё немного подождать. * * * — Что не так? — спросил Люциус у Гермионы тем же вечером. Он только вышел из душа в своей квартире, а Гермиона уже лежала в спальне, укутавшись в одеяло. Прямо как он прошлой ночью — не дожидаясь. Разница была лишь в мотивах. — Просто хочу спать, — пробормотала она в подушку. — Ты как будто что-то скрываешь от меня, дорогая, и я хочу знать, что именно. — Как раз наоборот. Это ты хранишь свои секреты. Сегодня я ответила тебе про всех своих мужчин, а ты мне про убийства магглов не рассказал. Я всё ещё жду. — И ты не можешь не думать об этом? — Я за справедливость. Секрет за секрет. Ты первый начал. — Даже так? Если ты поборница справедливости, то почему же тогда лежишь на моей половине кровати? Изо дня в день. — С каких пор она твоя? — недоумённо переспросила Гермиона. — Я всегда спала у окна. — Да. У себя в спальне. А здесь у окна сплю я. — Тебе не нравится, что я ночую здесь? — она даже подняла голову с подушки. — Почему мне может не нравиться прекрасная молодая женщина в моей кровати? — Это ты мне скажи. — Прекрати, Гермиона. Я обожаю, когда ты спишь здесь, понятно? Обожаю. Только лежи с другой стороны, и ты сделаешь меня самым счастливым человеком в этом дракловом Лондоне! — А если я не передвинусь? — с хитрой улыбкой поинтересовалась она. — Что тогда? — Мне придётся пойти на крайние меры… — О, мне уже страшно… — … и оставить тебя без одеяла. Совсем. — И ты позволишь девушке мёрзнуть всю ночь? Зная, как я боюсь холода? — спросила с притворным возмущением. — Как раз нет. Я помогу тебе согреться другим способом. И поверь, тогда-то я и сделаю так, что в итоге ты окажешься на другой половине кровати. — Какой коварный план, мистер Малфой. В лучших традициях вашего рода. — Совершенно верно. Ещё мой прадед использовал этот метод, чтобы достичь желаемого, — Люциус смерил Гермиону серьёзным назидательным взглядом. Та не выдержала и звонко рассмеялась. А успокоившись, сдвинулась на свободную половину кровати и сказала: — Так и быть, ложись у окна. Я всё равно засыпаю на твоём плече. Люциус тут же расположился на своём любимом месте, законно отвоёванном. А главное — он всё-таки смог изменить настрой Гермионы и отвлечь её от счёта магглов, у которых он отнял жизнь. — Клёво, — сказал он, устроив голову на мягкой подушке и приобняв Гермиону. — Что, прости? Я ослышалась, или ты действительно перешёл на молодёжный маггловский сленг? — Это сленг? Мне казалось, так говорят все. Разве нет? — Я не говорю, — резонно заметила Гермиона. — И, что куда важнее, ты тоже. — Это слово часто употребляют мои ученики. Достаточно ёмкое. Гермиона вновь рассмеялась — до обидного звонко. Люциус-то не понимал, что тут может быть забавного. Подумаешь… Он-то наоборот пытался смотреться в маггловском мире более органично. — Прости, просто твой образ никак не вяжется со словом «клёво». Это как если бы Волдеморт говорил «чудненько» или «прелестно». — И откуда тебе знать, что он так не говорил? — Разве говорил? — Допустим, нет. — Вот и всё. Сказав последние слова, Гермиона, как и предполагалось, устроила свою голову на плече Люциуса. Он чувствовал только её размеренное дыхание, хотя и было понятно, что она не спит. Размышляет. — Что ты опять притихла? — Знаешь… — неуверенно отозвалась Гермиона. — Думаю, я люблю тебя. — Что ты сказала?..