Пламенем гореть

Треск еловых брёвен тихо и от этого лишь приятнее слуху доносился из красно кирпичного камина, светящимся в центре лёгким пламенем багрово-охрового цвета. Каждый глухой хлопок сопровождали тысячи искристых с жёлтым отливом брызгов огня, которое человечеству так и не удалось приклонить к своим ногам, как многие-многие вещи в нашем большом, но в тоже время маленьком мире. Горячее сияние завораживает сразу же, стоит лишь на мгновение заглядеться и потерять остроту контроля своего сознания, как вот ты уже не можешь ничего сделать. Всё горит алым пламенем, а ты лишь беспомощно задыхаешься от клубов едкого чёрного дыма, разжигающего внутри всё так же безжалостно, как воспоминания, которые однажды остались в нашей памяти и теперь мы вынуждены страдать, нежелано припоминая то, что хотелось бы навсегда утопить в самой Марианской впадине — чтобы никогда не всплыло, чтобы никогда больше не причиняло боль.

Ткань тёплого пледа медленно проскальзывает по шершавой поверхности кресла. Звук, который напоминает ей старое детство, которое было таким беззаботным и таким счастливым, было простым… Тогда у неё не существовало необходимости в наигранной улыбки, которую сейчас приходится крепко держать, проговаривая себе каждый день перед зеркалом: «Ты не имеешь права на слёзы. Ты должна стать лучшей.». Тогда Софьи можно было показывать любые эмоции, не боясь того, что её за это осудят, ведь раньше она знала, что любую проблему можно решить одним лишь маминым поцелуем. Сейчас у неё нет серьёзных проблем, ей нечего решать, зато есть то, что встретилось на пути к «прекрасной» жизни: предательство самых дорогих сердцу друзей, уход из других увлечений ради пения и те вещи, что просто были вызваны людьми, которые не имеют ничего общего с существом, которое неспроста называется человеком разумным. Глядит теперь уже без каких-либо чувств на один единственный в её доме совместный портрет с мужчиной, подарившим ей когда-то счастье, любовь, заботу… нет, вернее сказать ощущение счастья, любви и заботы. Обманчивое, лживое ощущение, которое оказалось пустой иллюзий. Столько лет Соня провела в собственном представлении их общения, которое казалось ей донельзя идеальным: тёплая дружба, после крепкая любовь и страстный секс, но весь этот дворец чувств, построенный за целых восемь лет, всполыхнул в одно лишь мгновенье. Алое пламя разлилось по этажам, как вода, так быстро, что девушка даже не успела моргнуть, а все белоснежные стены уже почернели от ядовитой гари. Слова Ильи будто подлили сверкающего масла в и без того неуправляемый пыл, вынуждая тот лишь сильнее мерцать рыжим безумием. Этот огонь забрал вместе с собой желание верить мужчинам, оставив раз и навсегда свой пепельный след на сердце девчонки. Больно было только в-первый день, тогда словно сама кровь кипела в её венах от горячего отчаяния и неописуемого горя. Всего один день Софья пряталась в тени собственного дома. Всего один раз она позволила себе пролить слёзы из-за человека, которого искренне считала любимым, веря в то, что в будущем создаст с ним семью. Всего один раз взглянув на себя в зеркало в те сутки, шатенка поклялся себе, что она никому больше не даст довести её до столь ужасного состояния: затёртые, с кровавым отливом щёки; растрёпанные волосы, которые неприятно липли ко всему лицу; горячие слёзы, которые словно водопадом падали с её глаз, сияющих сотней алых вен; холодный взгляд, что с каждым тяжёлым вздохом всё сильнее и сильнее замерзал. Все следующие сутки стали полной противоположностью. В её внутреннем мире словно наступила зима, которая остановила все живые эмоции и уложила их спать, нежно присыпала пушистым снегом свежие раны, что после того пожара сияли лишь солёной болью. Чувства пропали, обещая никогда больше не возвращаться и не трогая ту истерзанную землю, позволяя ей остыть раз и навсегда… Отводит свои тёмно-карие глазки от того портрета. Медленно проходится своим влажным языком по сухим, шершавым губам. Вспоминает, как они кричали свои собственные песни, которые никто никогда не услышит, сидя где-то посреди леса рядом с тёплым костром. Помнит, как горячо Илья оставлял поцелуи на её губах, прикусывая те так, словно это самый сладостный фрукт в мире. Резко морщит лицо, чувствуя не ту приятную сладость, а горькую гарь, которая чёрными клубами дыма уходит куда-то в сторону спящего под белоснежными снегами сердца. Неосознанно думает о том, что пожертвовала слишком много ради того, чтобы состоять в музыкальной группе с тем человеком, который вызывает внутри лишь ощущение безразличия и вкус едкого дыма на языке. Лет пятнадцать назад ей дали выбор: либо вокал, либо каток. Предпочтение Соша отдала пению лишь потому, что тогда дружила с рыжеволосой девчонкой с соседнего двора, у которой была старшая сестра, готовая дать Софе покататься на коньках взамен на какие-нибудь конфеты или печенье. Так год она втайне от родителей бегала на лёд, видя в нём что-то большее, чем просто развлечение, что-то больше, чем зимний спорт. У неё словно сама душа лежала к той телесной свободе, которую открывал для неё бескрайний, подобный неизученому космосу, каток — замёрзшее озеро, противоположные берега которого скрывались там, где утром восходило пламенное солнце. Звук лезвия коньков после каждого движения был сравним лишь с прекрасно исполненной сонатой Фредерика Шопена. Приятный зимний мороз бодрил и дарил ей те эмоции, которые не удавалось получить не от чего другого. Это было прекрасное время её юности, которое, к сожалению, не имело даже малейших шансов закончиться хорошо… Любая, даже самая длинная и дорогая спичка рано или поздно потухает, сгорая в жалкий пепел. Остаётся лишь горькая память борьбы с тем красным пламенем, которое всегда забирает самое ценное, превращая даже самую искреннюю мечту в чёрную труху, превращая каждого человека в размытое воспоминание, которое ходит тусклым силуэтом по замёрзшей земли, изредка скрепя белоснежным снегом где-то внутри и вынуждая его хоть раз вспомнить. Так и любовь кареглазки к конькам сгорела в один миг… теперь появляясь в её жизни лишь отголоском песни ледяной свободы. В ночной тишина даже почти бесшумный хлопок еловой двери звучал, как первый раскат лилового грома летом — так неожиданно и до мурашек приятно. Софья чуть приподнимает подбородок, чувствуя словно стало так тепло и хорошо, ощущает на языке наконец не вкус горького дыма, а сладкого счастья. Единственное, кто заставляет её воистину искренне улыбаться это маленькая собачка, которая дарила девчонке ту сказочную любовь, которую ей ни разу не удалось почувствовать от людей.