Самый дорогой человек.

      Прошло уже, вообще-то, почти полгода. Они уже успели пережить кучу всего: пандемия, отсутствие нормальной работы, даже успели замутить два совместных стрима. Да, не таких, чтобы просто созвониться в дискорде и поиграть вместе в игрушку. Они были рядом, плечом к плечу. Пели, общались с чатом, делились инфой и, кажется, даже успели поздравить кого-то с днём рождения.       Саше в это немножечко не верится. С того рокового дня прошло вот совсем ещё чуть-чуть — и полгода. Полгода осознания, что всё поменялось. Незаметно, эфемерно совершенно, но поменялось. Он нашёл в себе силы добавить Аню в друзья только вот недавно. Она прекрасная девушка, правда, с ней интересно.       Только вот ей не расскажешь, что любишь её жениха. Это вообще никому, блять, не расскажешь толком.       В твиттере запускается какой-то новый и очень забавный хэштег. К нему добавляются и остальные, так что Саша просто с улыбкой следит за всем этим. Листает твиты под ним, лайкает даже какие-то. Почти двести лайкнул, вроде. А потом взглядом цепляется за слова про тикток.       Сколько он туда не заходил? Много. Организовал его тогда вместе с Серёгой, чисто ради прикола, люди подписываться начали. Но далеко это не ушло. Он даже не помнит, сколько видео успел снять. Два максимум, после он забросил это дело. Сначала некогда из-за работы, а на карантине он, чтобы не сдуться совсем, стримил. Проводить время с чатиком было безумно приятно и полезно, по крайней мере, для горла. Да и связки в тонусе были.       Он бесцельно листает рекомендации, пока не натыкается на пиано-кавер на «Самый дорогой человек» от Нервов. И его флэшбечит.       Вообще-то, наверное, не должно. Он пересматривает это видео, потом добавляет к себе в аудио песню. Появляется идея как-нибудь исполнить, но она откладывается куда-то далеко. Не нужно. Просто не нужно.

«И пропадает в миллионах навек когда-то самый дорогой человек.»

      Парень кидает короткий взгляд на гитару, стоящую около шкафа. Браться за неё совершенно не хотелось. Не сейчас. Возможно, потом, как будут силы сыграть что-нибудь самостоятельно. Сыграть что-нибудь не болезненное.

«Правда, слишком глубокая рана.»

      Саша достаёт из нижнего ящика стола пачку сигарет. Он редко курит, настолько редко, что, вообще-то, даже не помнит, откуда у него эта пачка. Он обычно электронку курит, вон, на полочке стоит жидкость с ягодами лесными. Почти новая, старая закончилась неделю назад.

«Забывать друг друга пора нам.»

      Конечно, они не забудут. Они же лучшие друзья, им ещё работать вместе. Им не пристало вести себя как дети. Кидать друг на друга глупые обиды, оказываться в чёрных списках. Ну глупо же, правда. Очень глупо.       Он открывает окно на кухне настежь. В Москве немного прохладно, слабый ветер задувает в квартиру и едва колышет листья домашних растений. Он усаживается на пол около плиты и опирается спиной на крышку. Воспоминания накрывают с головой и хочется реветь навзрыд.       Они всё ещё дружат, ну. Всё ведь в порядке. И плакать не о чем. Он просто скоро женится. Саша рад за него искренне. Что нашёл человека, на котором хочется женится. Что нашёл человека, с кем осознанно готов провести всю жизнь.       Вот только Саша помнит, чем окончилась такая осознанность для него самого. Помнит, каким болезненным был разрыв и каким абсолютно ебнутым казалось то решение о свадьбе.       Он закуривает. В пачке, на радость, оказалась почти полная зажигалка. С непривычки актёр даже закашлялся, потому что не курил действительно давно.       Никотин немного отрезвляет. Помогает думать. Помогает не замечать, как обжигающие слёзы катятся по щекам и капают на домашнюю футболку.       — Ты мой самый дорогой человек, Ярка.       Окно захлопывается. Глиняный горшок летит вниз и развивается где-то под окнами.