***
Шэнь Юань с интересом оглядывался по сторонам. В конце концов, кто бы его осудил? Он находился на одном из самых знаменитых фестивалей демонического мира, да и под охраной главного героя, да ещё и условно инкогнито. Они с Бинхэ сошлись на том, чтобы не представлять главу пика Цинцзин по всем регалиям, ограничившись нейтральным «мастер Шэнь». Юань даже приложил некоторые усилия к маскировке во имя этого инкогнито. Пусть опознать его кому-то, кто знал владыку Цинцзин в лицо, это не помешало бы, но для защиты от слухов должно было хватить. Учитель Ло Бинхэ предпочитал светло-зелёные одежды с широкими рукавами учёного и не расставался с веером. Его сегодняшний гость выбрал тёмно-синие ханьфу строгого кроя с алым внутренним слоем и лёгкую вуаль, укрывшую половину лица. Волосы были скреплены шпилькой из кости кровавого слизнеоборотня: пусть она не могла скрыть его человеческую природу полностью, но создавала достаточно помех, чтобы затруднить опознание по ци. Веера в руках определённо не хватало, но Шэнь Цинцю решил хотя бы начать вечер без любимого аксессуара. К тому же веер в комплекте с вуалью смотрелся бы откровенно глупо. В любом случае, пик чужого любопытства на нём сосредоточится в момент прибытия, а потом… потом демонам будет, на что отвлечься. Например, на Лю Цингэ, который случайно услышал про участие в демоническом фестивале и возжелал присоединиться. Бинхэ пытался было отмахаться от присутствия Бога войны словами, что его приглашение подразумевает только одного спутника, но Юань решил, что присутствие шиди Лю лишним не будет. Да, они с Бинхэ так и не разрешили своё странное противостояние в Водной тюрьме — но воздух при их встречах уже не потрескивал, так что Шэнь Юань легкомысленно отмахнулся от возможных последствий. Разумеется, на фестивале что-то пойдёт не так. И конечно же они все вляпаются в какой-нибудь сюжетный троп. Но под защитой главного героя серьёзной угрозы не будет, а что до всего остального… Юань был готов положить на это Небесный столп главного героя, обожаемый гаремом из всех четырёхсот жен. Потенциальных. В конце концов, ему тоже нужно было сбросить напряжение! Он несколько лет представлял, как его белая овечка превращает его в человеческую палку! Вот только на Цанцюн расслабляться было рискованно: эти люди знали Шэнь Цинцю раньше и с ними Юаню ещё дальше жить и работать. А демоны, которых он, скорее всего, никогда больше не встретит… Идеально. Совсем идеально, что кроме шиди Лю на фестивале присутствовал и Самолёт — Шан Цинхуа действительно привёл с собой Мобей-цзюнь. Пусть они не всегда сходились во мнениях, но с кем бы ещё Юань смог так сладостно обсудить все детали, перемыть косточки гостям и поспорить, кто бы выиграл в драке: потенциальная жена номер двадцать семь из клана небесных воронов или несостоявшаяся краса гарема номер девятнадцать, которую Самолёт явно слизывал с классической неки? — Ты сделал что?! — Самолёт уставился на Юаня чуть ли не в священном ужасе. — Позвал шиди Лю с нами. — Но зачем?! — Чтобы он тоже развеялся? Бинхэ сказал, что, добравшись до фестиваля, заклинатель подтверждает свою силу и право здесь находиться. — Вообще-то, добраться он должен был сам, а не через порталы Повелителя демонов, — проворчал Шан Цинхуа. — Ты же понимаешь, что он всё равно подерётся, и хорошо, если только с половиной фестиваля? — Самолёт, что тебя так напрягает? Шиди Лю в любом случае подерётся, но зато сейчас он сделает это с левыми демонами и там, где тебе не придётся отстраивать уцелевшие развалины. Или ты хочешь, чтобы он всю свою энергию тратил на разрушение своего пика? Шан Цинхуа передёрнуло. По Цанцюн давно ходила шуточка, что когда-нибудь увлёкшиеся адепты Байчжань сломают свою же гору — и только адепты Аньдин знали, что шутка эта не так уж далека от истины. Особенно с подлючими проникающими ударами Лю Цингэ, после которых цель могла остаться внешне целой, а потом развалиться от малейшего чиха — потому что выплеснутая ци прошлась по камню сеткой трещин, раздробила опорные балки или разорвала все связующие переплетения. Бог Войны мог притащить на Ванцзянь тушу бронированного монстра с отлично сохранившейся бронёй и полным фаршем внутри. И если кузнецов потроха очередного сумрачного творения фантазии Самолёта с местной эволюцией волновали мало, то сам глава Аньдин ремонт мест разгула Бога Войны ненавидел всей душой. Проще было снести всё окончательно и отстроить заново, чем пытаться угадать, где и что может обрушиться, а какую часть Лю Цингэ не тронул. После учеников хотя бы было точно видно, что сломано! К удивлению Шэнь Юаня, прибытие Лю Цингэ особого ажиотажа не вызвало: видимо, из-за отсутствия дверей, которые можно было бы пафосно выбить. Они высадили Бога войны неподалёку от места проведения фестиваля, чтобы он мог прийти самостоятельно, а не в составе свиты Бинхэ. Но то ли из-за Цинхуа заклинатели на демонических праздниках уже не считались такой уж экзотикой, то ли внимание самых неприятных личностей слишком надёжно было приковано к Бинхэ и самому Шэнь Цинцю, как сопровождающему новоявленного Повелителя демонов… Не то чтобы чужое недружелюбное внимание могло испортить Цинцю аппетит. Конечно, с готовкой Бинхэ ничего не сравнится — но серьёзно, когда у него ещё будет шанс попробовать лапки белого россомахопаука, обжаренные в собственном меху? Шерсть этих созданий по какому-то странному капризу природы напоминала сахарные нити и при обжарке в правильном маринаде превращалась в восхитительную карамельную корочку, покрывающую нежнейшее мясо с ореховым привкусом. А ещё были ягоды болотного тяниголовника, ластоногие хризантемы в собственном соку и даже сладости из молочка парнощупальцевых пчел! И всё это нужно было опознать, попробовать, выяснить, как и из чего это было приготовлено… А ещё можно было обсудить с гостями фестиваля традицию использования блуждающих духов в качестве фестивальных фонариков, подискутировать о возможных путях эволюции отдельных, особенно причудливых кланов, сравнить традиционные орнаменты юга с клановыми узорами западных племён… Парочке излишне активных юных демонов Юань скормил прямо на ходу адаптированные сказочки, выдав их за легенды дальних земель и заставив думать над «великой мудростью и опытом поколений, скрытых в этой истории». Ещё нескольких успешно столкнул лбами в споре над парадоксом всесилия — для демонов тема всесилия и определения его границ оказалась куда более интересной, чем те же путешествия во времени. Потому что парадоксом дедушки они не впечатлились, а вот над тем, сможет ли всесильное существо создать неподъёмный камень и в какой момент произойдёт его утрата всесилия, сцепились всерьёз. Демоническое создание непонятного пола, вроде бы из клана лис, пытавшееся втянуть Юаня в самый центр этого спора, он подвесил тезисом о том, что объект с бесконечной скоростью и объект с бесконечной массой никогда не смогут столкнуться, потому что в рамках одной вселенной являются одним и тем же объектом. И ускользнул, хихикая, прежде чем лисо-кто-то-там успел отвиснуть и поинтересоваться, какое отношение это имеет к вопросу о всесилии. — Как ты это делаешь? — Ша Хуалин почему-то встретила его озадаченным взглядом. — Делаю что? — Юань воспользовался шансом, чтобы перехватить из-под рук демоницы последний шашлычок из чего-то неопознанного, но на вид вкусного. — Это, — Ша Хуалин махнула рукой, очерчивая чуть ли не полфестиваля. Шэнь Цинцю оглянулся, с некоторым удовлетворением оглядывая свой маршрут. Стайка спорящих о всесилии демонов всё разрасталась и определённо готовилась перейти к аргументам класса «нога-лицо-рука-яйцо». Озадаченные сказками собрали вокруг себя вторую стайку и спорили… кажется, с тем, что же именно считать великой мудростью и ответом на вопросы всего сущего, скрытым в рассказанных историях. Одного демона немилосердно тошнило. Ещё парочка пыталась прокашляться, почему-то выплёвывая из клювов цветы и комки шерсти — видимо, съели что-то глубоко неподходящее для их вида. Шиди Лю окружали, кажется, чуть ли не все суккубы, присутствующие на фестивале — к счастью, без мадам Мэйинь, которая могла узнать как Бога войны, так и самого Шэнь Цинцю. Юань на всякий случай оценил состояние шиди, убедился, что тот не спешит заливаться краской по самые уши и вообще, кажется, довольно мирно разговаривает с демоницами — и решил, что это не его дело. — А разве что-то не так? — с некоторым запозданием ответил он на вопрос девы Ша. К счастью, шашлычок мог послужить оправданием его задумчивости. И оказался действительно вкусным… хотя всё ещё неопознанным. — Теоретически, тебя должны были если не сожрать буквально, то хотя бы понадкусывать, — флегматично сообщил ему Шан Цинхуа. — Меня? — Юань вскинул брови. — С чего бы? — О, да чему я удивляюсь, — закатил глаза Самолёт. — Ещё скажи, что в обсуждениях Чжундяна никто не хотел искренне и страстно пожать тебе шею. — А там, друг мой Цинхуа, они не имели формальных оснований это сделать. И огребали несравнимые с наездом последствия. Так что можно подумать, сейчас что-то отличается, — фыркнул Цинцю. Самолёт пробурчал себе под нос что-то вроде «вообще-то, тебя реально могли попытаться сожрать и даже должны были», но достаточно невнятно, чтобы Юань мог его проигнорировать. Переваривший существование бесконечной массы и бесконечной скорости лисодемон попытался было снова пристать с вопросами, но был радостно нагружен подносом с какими-то жутко выглядящими щупальцами, озадачен вопросом, где найти вытяжку из корней лилового жуковывертня, и отправлен передавать угощение «во-о-он той группе прекрасных дев с бицепсами толще моего бедра». Что характерно — и ведь пошёл! — Что такое лиловый жуковывертень? — поинтересовалась Ша Хуалин. — Понятия не имею, — пожал плечами Цинцю. — Тогда зачем тебе вытяжка из его корней? — Чтобы этот зануда пытался найти на фестивале несуществующую вещь и подольше не возвращался. — Как коварно. Особенно для заклинателя, — по голосу демоницы нельзя было определить, всерьёз ли она делает комплимент или пытается поддеть «праведного владыку пика». — Не понимаю, о чём вы, дева Ша, этот мастер стремится только к плодотворному общению… — Ага, так стремится, что с него можно гаремные интриги списывать: на три десятка жён хватит и ещё останется, — фыркнул Самолёт. — При чём тут вообще твои жеребцовые фанта… стоп, что? Ты писал с меня гаремные разборки?! — Не конкретно с тебя, а с твоих форумных войн и подвода основных противников под бан, — педантично поправил Самолёт. Взгляд Цинцю замер, уперевшись в пространство. Губы за вуалью беззвучно шевелились, то ли сдерживая ругательства, то ли что-то старательно подсчитывая. — Сорок пятая, тринадцатая, сто двадцать первая… Ещё Чунь Мейфен и Бао Мейхуи… Дерьмо, ещё и тот поворот с мадам Мэй… Юань скосил глаза на Ша Хуалин и поспешил оборвать имя. Госпожа Мэйинь была достаточно известна, чтобы барышня Ша могла её имя и опознать. — Пятьдесят три?! Самолёт, какого хрена?! — Ты очень вдохновенно устраивал срачи на форумах. Грех было упускать столько материала. — Пятьдесят три! Ты списал с меня ходы для разборок ПЯТИДЕСЯТИ ТРЁХ ЖЕН, САМОЛЁТ! — Эй, это были жены, которые тебе как раз нравились! — Да, потому что у них были мозги! Чуть ли не у единственных, кроме Бин…. Протагониста! — Я всегда знал, что ты немного нарцисс, неудивительно, что тебе понравились персонажи, списанные с тебя. — Самолёт, дитя ты черепахи и пустынного демона! — Зато сегодня я воочию смог убедиться, что это бы сработало, — Цинхуа расплылся в ехидной улыбке. — Знаешь, наблюдать файт между женой сорок пять и женой двадцать семь вживую было даже веселее, чем это прописывать. — ТЫ КОГО СОРОК ПЯТОЙ ЖЕНОЙ НАЗВАЛ?! — материализовавшийся в руках Юаня чуть ли не из воздуха веер разминулся со лбом проклятого Самолёта буквально на волосок. — Ну что ты, братец Огурец. Ты не можешь быть сорок пятой женой. Я же списал с тебя ещё сто двадцать первую, тринадцатую, девяносто восьмую, пятидесятую и ещё сорок семь плюс пару сюжетных ходов для сорок восьмой! — Цинхуа с ловкостью, выдающей немалый опыт, увернулся от ещё одного удара веером. — Так что это была не просто разовая стычка, это был полноценный гаремный файт стенка на стенку! — Самолёт, — веер в руках Цинцю сухо щёлкнул. — Беги. — Триста восемьдесят вторая глава, веер в руках прекрасной девы, жукослизень в чае, — радостно отметил Цинхуа. Впрочем, бегал он действительно куда лучше появившейся в той главе сто семидесятой жены, додумавшейся испортить лучший чай девяносто восьмой жены, который та приготовила, чтобы порадовать уже мужа-Бинхэ. У этой прекрасной девы вообще, в отличие от сто семидесятой жены, были мозги и чувство меры, так что она счастливо дожила до смерти этого бесполезного автора. Которого этот мастер сейчас убьёт снова: и за девяносто восьмую жену, и за сорок пятую, и за остальных пятьдесят дев, не считая госпожи Мэйинь! Шан Цинхуа угрозу близкой смерти игнорировал, умудряясь на бегу гоготать, перепрыгивать через столы и чужие рога, проскальзывать под крыльями, щупальцами и прочими конечностями. Лавировал в толпе он с удивительной для обычно слегка неуклюжего главы Аньдина ловкостью, выдавая чуть ли не полноценную акробатическую программу. Впрочем, это ему не особо помогало: Шэнь Цинцю рвался следом, как почуявший добычу бегемотогусь, и сметал всё на своём пути, как стадо носорогопитонов. Неудачно подвернувшегося под ноги змеедемона он просто отпихнул. Попытавшихся помешать погоне небесных воронов снёс взрывом ци. Прилавок, который Цинхуа преодолел в техничном прыжке, распластал взмахом веера. А потом ему под ноги прилетел массивный демон. Вроде бы даже старейшина, кажется, из быкотигров. Или бизоноваранов? Короче, демон был массивный, рогатый и очень, очень прицельно метнутый Цинхуа ровно поперёк траектории движения Шэнь Юаня. Самолёт что, рассчитывал его таким задержать? Наполнить следующий шаг чуть большей толикой ци, толкнуться и приземлиться на хребет демона с отчётливо слышным хрустом заняло чуть больше полутора секунд. Ничего, у бизоноваранов хорошая регенерация. И у быкотигров тоже. Очухается за пару часов, если Цинхуа не успел воткнуть жертве в бок какую-нибудь мелкую, но очень ядовитую пакость. — САМОЛЁТ! Суицидник с Аньдин умудрился на бегу показать Юаню вполне различимый жест «ок», счастливо проорать что-то вроде «шестьсот двадцать пятая глава!» и рвануть с удвоенной скоростью. Отчётливо корректируя маршрут своего побега так, чтобы выловить в толпе кого-то конкретного. Засранец ржал. Получал искреннее удовольствие, старательно оттягиваясь на всё то время, что Цинцю и Цингэ его прикрывают от Мобэя, а ледяной демон от горных лордов. С учётом влияния Шэнь Юаня на Ло Бинхэ и того, что Мобей был лучшим другом Повелителя Ло, Шан Цинхуа на этом фестивале действительно оказывался неприкосновенной персоной номер один, защищённой лучше, чем потенциальная мишень Бинхэ и его спутник. Мелкий. Расчётливый. Поганец. Веер в руке предупреждающе хрустнул. Юань прицельно метнул его, рассчитывая хотя бы сбить очередной прыжок Самолёта, и выхватил из рукава запасной. Хорошо, что Цинцю положил в рукава не один веер. И что треснувший не входил в число его любимых. Он такой рассеянный, к сожалению, но шиди Лю преданно возвращал где только ни оставленные веера и в целом изрядно пополнил его коллекцию. А Юань так и не смог определиться, какой из них лучше подойдёт к костюму непривычной расцветки и стоит ли вообще брать с собой веер, вот и сгрёб в рукава все, что подвернулись под руку. Сволочь-Цинхуа, разумеется, увернулся. Змеедемон, перед носом которого напитанные ци бамбуковые пластинки с лёгкостью пробили камень, сглотнул и попытался стечь по стеночке вниз. Второй веер всё-таки пригвоздил к декоративной колонне одного из хозяев встречи. И, кажется, это был тот, случайно заляпанный составом шиди Му, который они пытались использовать как противоядие к Неисцелимому. Вещество должно было разлагать всё, имеющее демоническое происхождение, чуть ли не на уровне ДНК, но сработало только на органику, а Неисцелимый оказался то ли минерального происхождения, то ли сложного смешанного состава. Так что зелье не сработало. А ещё оказалось настолько мерзким на вкус, запах и тактильные ощущения, что Цинцю буквально заплевал собственный веер, несмотря ни на какой образ возвышенного бессмертного. Что ж, прости, неизвестный демон, Юань попросит Бинхэ передать его извинения!.. Третий веер послушной рыбкой, украшенной перламутром, скользнул из рукава. — Не хочешь вмешаться? — Хуалин скосила взгляд на Мобей-цзюня, возвышающегося посреди фестивального бурления равнодушной статуей. — Зачем? — Твоего сопровождающего вроде как пытаются убить. — Он до сих пор не использовал Зеркало нефритовой луны. И пыльцу сиреневой бабочковетки. Даже Пелену обморочника не активировал, — пожал плечами Мобей. — Он не активировал ЧТО?! — И не пытался спрятаться за моей спиной, — ледяной демон флегматично хрустнул костью на зубах. — Не вижу причин мешать Цинхуа развлекаться. Мобей почти мечтательно прищурился на затоптанного парой бешеных заклинателей демона-волка, в последнее время то и дело испытывавшего на прочность его нервы, пограничные отряды и терпение. В отличие от уже очнувшегося и пытающегося отползти тигробуйвола, волчий демон выглядел подозрительно обмякшим и вряд ли способным регенерировать. Ша Хуалин вздохнула. Теоретически, Мобей, как и она, должен был присматривать за «мастером Шэнем», пока Ло Бинхэ занимается политикой. На практике всё выглядело так, будто это фестиваль следовало охранять от буйствующих заклинателей, а не наоборот. Что ж, зато теперь она могла с полным правом злорадствовать над теми, кто в начале праздника фыркал, что Ло Бинхэ зарвался, приведя на фестиваль единения с животным началом человека. И что нужно быть очень самоуверенным, чтобы считать, что жалкого заклинателя здесь не сожрут. С учётом того, что большая часть закусок готовилась из демонических созданий, следовало уточнить, не едят ли заклинатели на каком-то особенном уровне самосовершенствования демонов? Цинцю с Цинхуа намотали по фестивалю ещё несколько петель, опрокинули пару прилавков и десяток не успевших увернуться демонов. Наконец Шэнь Юаню удалось загнать главу Аньдин в угол. Он приблизился к нему, зловеще ухмыляясь, с угрожающим щелчком сложил веер… Мобей отложил в сторону очередную закуску и слегка напрягся. Сложенный веер со звонким стуком встретился со лбом Шан Цинхуа. — Ай! — возмутился тот. — Повыступай мне ещё! — Шэнь Цинцю прицельно ткнул его веером куда-то под рёбра. — Да ладно тебе, весело же было! — Гоняться за тобой по всему фестивалю? Самолёт, это не соответствует ни нашему возрасту, ни нашему статусу! — Вот именно! Когда мы в последний раз могли так валять дурака? — Мы могли сорвать Бинхэ все его договорённости, — Шан Цинхуа снова прилетело веером по макушке. — То-то ты вспомнил об этом на полпути, остановился и удалился, преисполнившись достоинства… Ай! Да хватит уже! Ничего мы твоему ученику не сорвали, наоборот, подняли репутацию тем, какой злобный и сильный спутник его сопровождает. — Ну вот, чуть что, так сразу злобный… — Шэнь Цинцю проследил за красноречивым взглядом Самолёта на бронированного чешуйчатого осьминога, которому он в азарте погони снёс половину щупалец, смущённо кашлянул и поспешил спрятать веер обратно в рукав. Впрочем, надолго его смущения не хватило, так что к всё ещё возвышающемуся, как последний островок здравомыслия и порядка, Мобею заклинатели дошли, уже радостно пихая друг друга локтями в бок и перекидываясь «а видел, видел? в смысле, видел, я тебя на него пятнадцать минут выводил!» и «Огурец, признавайся, что тебе сделала бедная змея, ты по нему три раза протоптался!». Ша Хуалин жалобно вздохнула. То есть этот «мастер Шэнь» только что буквально разворотил демонический фестиваль, затоптал несколько не самых слабых демонов и расшвырял с десяток остальных, только чтобы легонько, почти нежно, приложить Шан Цинхуа веером по лбу? Серьёзно?! А теперь они пьют чуть ли не из одной пиалы и перекидываются шутками-подначками? Словно услышав её, Шэнь Цинцю замер на полуслове. Обернулся, окинул фестиваль внимательным взглядом. — Самолёт… а где шиди Лю? — Так с суккубами же тусовался, мы его ещё два раза обогнули, возле того прудика… черт! Лю Цингэ возле указанного прудика не оказалось. Что хуже, там не оказалось и суккуб, с самого начала круживших вокруг Бога Войны. А ещё вокруг ничего не рушилось, так что был огромный шанс, что суккубы таки утащили владыку Байчжаня заниматься отнюдь не спаррингами… ЖЖЖАХ! Цинцю с Цинхуа синхронно выдохнули и расслабили плечи. Не опознать коронные вибрации ци Бога войны они не могли: одному слишком часто приходилось отстраивать разрушения после тренировок, второй неделю наблюдал, как Лю Цингэ этими самыми ударами ци высекает на стенах Водной тюрьмы цитаты. — А, его всё-таки вытащили на подраться. — Глава клана змеепантер вызвал на поединок, — флегматично проинформировал Мобей. — А суккубы куда все делись? — Пошли смотреть на поединок. Вроде бы даже собирались поддерживать заклинателя, — Ша Хуалин обиженно насупилась. — Пойдём мы тоже посмотрим? — Не, уже поздно. Слышишь? Я это «чвяжжск» где угодно узнаю. Считай, бой закончен уже. — Самолёт. — Что? — Это же был не Чэнлуань. — Думаешь? — Не та сигнатура ци. — Хм. — Пошли? Шиди Лю могут вызвать на второй бой. — Хм… — Это и был второй бой, — невозмутимо сообщил Лю Цингэ, рассёкший толпу, словно сытый, но очень непредсказуемый дракон. — Первый противник не стоил внимания. — О, — неопределённо отозвался Шэнь Юань. На большее его мозга как-то не хватило. Его намертво подвесил вопрос, что более сюрреалистично: благосклонно общающийся с суккубами шиди Лю, которого совершенно не смущает количество оголённой кожи, или болтающийся в опущенной руке этого самого шиди Лю бронелифчик. Суккубский. Судя по украшениям — не последней по статусу девицы в этой стайке. Его что, суккубы на поединок вызвали? Точнее, на «поединок» иного толка, а шиди Лю, как всегда, понял всё буквально? Тогда почему девицы вокруг него выглядят такими… радостными и щебечут, как незабвенная Нин Иньин, только что умудрившаяся распределить работу по трём пикам, ни один из которых не Цинцзин? — Кхм. Шиди Лю, а откуда у тебя это? — Бао Мейхуи одолжила, — невозмутимо отозвался глава Байчжань. — Могу подарить совсем, если хочешь, братец Лю! — тут же предложила суккуба, мелодично звеня украшениями. Что характерно, бронелифчик на девице был в наличии. И даже схожего фасона. Шэнь Юань озадаченно моргнул. Бао Мейхуи? Жена номер семьдесят шесть, «хлыст любви», использующая собственный хвост более эффективно и смертоносно, чем сяо Гунчжу знаменитый шипастый кнут. Тот самый хвост, который деликатно покачивается у локтя Бога войны… Но что важнее — братец Лю? Братец?! И Лю Цингэ не возражает?! — Мн. Неплохое оружие. Не откажусь. Шэнь Юань, не глядя, отобрал у Самолета стакан. Лю Цингэ только что согласился буквальный бронелифчик, принять в подарок, потому что из этого бронелифчика было неплохое оружие?! А он-то думал, что самыми сумасшедшими сегодня будут желающие наехать на главного героя! Суккуба — «зови меня Мей-эр, братец Лю!» — и впрямь торжественно перевязала бронелифчик ленточкой, официально обозначая подарок. Лю Цингэ объяснял озадаченной Ша Хуалин, как ЭТО можно использовать в качестве буквального оружия, демонстрируя размах, прочность, острые грани и «если вот тут повернуть, оно становится шипастым». На «а если уронить вот эту часть в демонический перистый кувшинчик, то рванёт, как сигнальный фейерверк» Шэнь Юань икнул и отобрал у Цинхуа второй бокал. Самолёт, впрочем, не возражал, сам глядел на происходящее с ошарашенным видом и, кажется, пытался отползти поближе к Мобею. — Огурец, ЧТО ты с ним сделал? — почему-то шёпотом спросил Цинхуа. — Самолёт, чем хочешь тебе клянусь — вот это НЕ Я. Я отвечаю только за навыки шиди Лю кого-нибудь словесно застебать… ну и немного за любовную лирику. — За что? — Шан Цинхуа попытался подавиться вздохом. — Лирику. Любовную, — отрезал Шэнь Юань. — Которую положено знать образованному человеку. — И ты обещал прочитать мне то стихотворение целиком. — Что, прямо здесь? — А почему нет? — недоуменно приподнял брови Лю Цингэ. Цинцю посмотрел на искренне не понимающего, в чём проблема, Бога войны. На Самолёта, пытающегося утопиться уже в кувшинчике с чем-то предположительно алкогольным. На невозмутимого Мобея и воодушевлённо подавшихся вперед суккубочек, чем-то в этот момент неуловимо напоминающих Бинхэ. Вздохнул. — Ну, здесь так здесь, шиди Лю. — Ты серьёзно? — Шан Цинхуа чуть не уронил свой кувшинчик. — «Мой возлюбленный — это только что ушедшее лето, это бурный ливень незаживающей памяти», — хорошо поставленным голосом начал Шэнь Цинцю. — Огуре-е-е-е-ец! — «Он пришёл искать меня, но не нашёл, и потому его горесть стала вдвойне жгучей. Когда он ушёл, я проснулась»… — Шицзунь? Что здесь… происходит? — Бинхэ, закончивший наконец-то с политикой, смотрел так, будто не мог решить: ему за Синьмо хвататься или устраивать слезоразлив? — М-м… прямо сейчас — приобщение окружающих к поэзии, — невольно улыбнулся ученику Юань. — Помнишь «стих радуги о любви»? — Д-да… — Сможешь продолжить? Бинхэ озадаченно моргнул. — «И я триста стихотворений со слезами написала на небосклоне, где облака постепенно становились жидкими и ветер становился тихим». — Бинхэ такой чудесный ученик, — искренне восхитился Шэнь Юань. Надо же, даже после Бездны, являясь действующим Повелителем демонов и имея множество забот — Бинхэ так легко и естественно подхватил стихотворение! Настоящий главный герой! Ло Бинхэ расцвёл робкой улыбкой и только что не подлез под руку — но гладить его по волосам при всех присутствующих демонах было бы совсем уж несолидно. — Шицзунь, а почему именно «стих радуги о любви»? Это ведь не самое известное и даже не самое ваше любимое… — А, я просто обещал шиди Лю пересказать полностью стихотворение, которое цитировал. — Шицзунь… читал шишу Лю… стихи? — Юаню показалось, что демоническая метка на лбу Бинхэ стала немного ярче. — Но когда? — О, ещё в Водной тюрьме, — отмахнулся Шэнь Юань. — Поэтому шишу Лю не хотел никого допускать к вниманию шицзуня? — Бинхэ ревниво насупился. Юань закатил глаза, легонько стукнул Бинхэ снова вытащенным веером. — Не заставляй этого мастера стыдиться. — Но, шицзунь! — Что я говорил о построении убеждений на предположениях без основы? — Что это может принести много вреда и мало пользы, — проворчал Бинхэ, дуясь точь-в-точь как обиженный подросток. — И что нужно сделать Бинхэ в такой ситуации, м? — Не считать свои предположения истинными, а прежде всего запросить возможные опровержения, потому что искать подтверждения своего мнения в человеческой и демонической природе. — Замечательно, Бинхэ! Ты так хорошо запомнил наставления этого мастера — теперь тебе осталось только научиться использовать их на практике. Ша Хуалин решительно развернулась, прошагала к Мобею, буквально впечатывая пятки в пол, и отобрала у ледяного демона очередной кувшин с выпивкой. Только что Повелитель Демонов читал Богу Войны любовные стихи. Красиво, кстати, читал, с полного позволения человека, на постоянной основе читающего тому стихи. В честь братства Бога Войны с отмороженной суккубой. Для творящегося на этом празднике безумия она была слишком, просто-таки возмутительно трезва.***
— Так шицзуню… понравилось?! Порталы Синьмо и Мобей-цзюня были способны доставить заклинателей непосредственно к их пикам, но Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа дружно решили немного пройтись пешком. И не дали Ло Бинхэ «забыть» главу Байчжань в тёплой компании суккуб. — Это было весьма… освежающе. Различие в… социальных нормах создавало много интересных возможностей для культурного обмена. Бинхэ помолчал несколько секунд, переваривая ответ. — То есть шицзунь может быть заинтересован посетить подобный фестиваль ещё раз? В конце концов, Бинхэ было любопытно. И обидно: судя по эмоциональному рассказу Ша Хуалин, оттенённому скупыми комментариями Мобея, он пропустил всё самое интересное. А благодушное настроение учителя намекало, что повторения сегодня не будет: разозлить шицзуня в таком состоянии не могло даже вторжение демонов, куда там паре бесцеремонных лисьих морд с фестиваля. А посмотреть хотелось! И поучаствовать! И вообще!.. Проклятая политика! — Хм. Только если он будет проводиться в другом месте. Бинхэ озадаченно моргнул. — Почему? — Потому что здесь твой шишу Лю спарринговал. Дважды. Бинхэ недоуменно моргнул. — Но ведь разрушений почти не было? Шэнь Цинцю недоуменно приподнял брови. Оглянулся на Шан Цинхуа — тот выразительно закатил глаза. Распахнул веер. — Скажи, Бинхэ, слышал ли ты, что случилось с библиотекой дворца Хуаньхуа? Ло Бинхэ недоуменно моргнул. — М-м-м… кажется, она недавно обрушилась? Основное помещение было неудачно расположено над Водной тюрьмой, поэтому многие книги пострадали… — А знает ли Бинхэ, из-за чего это случилось? — Из-за цитаты стихотворения Си Мужун, — невозмутимо сообщил Лю Цингэ. — Чего? — споткнулся буквально на ровном месте Шан Цинхуа. — Конкретно строчек «потому его горесть стала вдвойне жгучей. Когда он ушёл, я проснулась», — уточнил Шэнь Цинцю из-за веера. — Но… как поэзия могла разрушить библиотеку? — Бинхэ озадаченно моргнул. — О, сама по себе цитата не справилась бы. Но вот в сочетании с техникой гравировки шиди Лю и слабостью в скальной породе… — Шэнь Цинцю мечтательно улыбнулся. — Как вам только раньше весь этот вандализм не запретили, — буркнул Шан Цинхуа. — Ну, у шиди Лю неплохая каллиграфия. И когда мы покидали камеру, там не было ни единой подозрительной трещинки. — Зато через несколько дней ухнуло в кислоту три этажа, ага. — Что они додумались расположить библиотеку прямо над озером, я не знал, — глава Цинцзин категорично взмахнул веером. — Помяни мои слова, здесь через неделю тоже что-нибудь обрушится. И насколько я знаю шиди Лю — масштабно. — Ну, зато не тебе отстраивать, так что не ворчи, Самолёт… — И кстати, Цинцю, ты обещал мне новое стихотворение — Огурец, не вздумай! Ло Бинхэ только вздохнул. Чем больше он узнавал шицзуня и его друзей, тем сильнее мучил его один вопрос. Пики Цанцюншань действительно стоят до сих пор, несмотря на своих обитателей, или Аньдин научился втихую их отстраивать?