as far as possible

Для вида на Саус Парк, с обочины одной из заброшенных трасс, так ещё и ночное время, спорно подобрать достойное описание. Да и сам город не отличался особенной заворожительностью, как и популярностью соответственно. Город, численностью в несколько жалких сотен людей мерцал яркими огнями невысоких зданий, доказывая этим факт существования людей в этом Богом забытом месте, но Стэну отчего-то казалось, что ни единая душа жителей этого поселения не принадлежит своим законным владателям. Будто из совершенно чужих этому месту людей отняли их естества, и силком вселили в пустых кукол, безрассудные и непредсказуемые поступки которых объясняются по этой причине. Каждый день одно и то же, только вот Марш изрядно выдохся от заурядных лиц сверстников и бесконечных нотаций взрослых, набирающих новые обороты с очередными проделками первых. Казалось, вот она — та самая пора во взрослой жизни, в которой тебе дозволено делать что хочется и после жалеть об этом сколько хочется! Начать строить серьёзные отношения — а после оказаться на утро с совершенно незнакомым человеком; напиваться до изнеможения всех кишков — а после сидеть в полицейском участке за езду в нетрезвом состоянии; начать употребление, а ещё лучше, толкание наркоты, которое как ни странно начали поощрять взрослые, якобы для рекламирования молодёжью «Порядошной травки», пользовавшиеся огромным спросом в Колорадо. Рэнди воодушевился этой идеей, начав интересоваться жизнью своих детей спустя дня их появления на свет, дабы впихнуть свою назойливую траву всем их знакомым. Но, каким бы обыденным не было это место — да что уж там, Саус Парк не поддавался даже стандартам весьма специфических вкусов: ну не было ничего примитивного пейзаже этого города внутри и извне — одному из жителей этого города казалось, что в темноте эти яркие огни, и этот непоколебимый гул транспортов и людей, и все те воспоминания, что были похоронены под той землёй — особенные. Они особенны по-своему: Стэнли Рэнделлу Маршу они казались особенными — ведь кто кроме него в силах уловить здешний амбьянс, так ещё и назвать особенным? Рождение здесь приковало его стальными цепями ко всему что было в этом городе, да и Марш не может назвать ни вещи, с которой не связано это захолустье. Он проклинает особенность этого города. Он ненавидит город, делающий его особенным. Стэн болтает ногами на краю обочины, расположив обе руки на холодном полуразрушенном асфальте, получая удовольствие от картины, вставшей перед глазами, и колкими ощущениями от мороза, дующего ему прямо в лицо. Помпон его излюбленной шапки энергично пляшет на ветру, придерживаясь его такту, что делает ситуацию о серьёзных размышлениях в некоторой степени смешной. Его куртка, застёгнутая наполовину, бесстыдно повзоляет холоду покрывать тело мурашками, нарушая цветовую гамму кожи: сменяя бледный бежевый на покалывающий алый. Кровь приливает к щекам, а искусанные губы рвано выдыхают горячий воздух. Лунный свет придаёт всему виду холодный контраст, подчеркивая ровные скулы и выразительные черты лица. Со стороны выглядит достаточно симпатично — да вот сам Стэн на это не обращает внимания, концентрируя все силы на удержание в голове бурного потока мыслей, накрывшего бедного парня с головы: и увы, даже красный помпон его не спасёт. Наконец ему надоедает, и он засовывает красную ладонь в карманы, неспеша выщупывая пальцами одинокую упаковку и изношенную зажигалку, фиксируя оба предмета в обеих руках. Теперь у него нет ни единой точки опоры: малейшее лишнее движение — и его внутренности кровавой лепёшкой окажутся посреди белого-пребелого снега, впитывая в себя горячую алую жидкость. Жутко — но его выражение лица говорит совершенно иное. Его безразличные губы располагают трубку между собой слабой хваткой, а заметно дрожащие руки подносят зажигалку к лицу, отчаянно чиркая её в безрезультатности. Спустя десятки попыток, ему это удаётся, и он блаженно выдыхает дым, обхватывая сигарету пальцами. Он вновь приближает её к лицу — и так из раза в раз. Занятие кажется скучным, чего не скажешь по его довольному лицу, исследуя город в поиске новых огней. Со спины слышутся тихие шаги по хрустящему снегу, и это не на шутку пугает одинокого брюнета. Он вновь окутывается в дрожь волной ужаса, но обернуться не посмеет. Он боится, но не подаёт виду. Кем бы ни был этот человек, этот день всё равно был и будет для него последним, и это с лёгкостью подтвердит лезвие в кармане его джинс, ждущее своего звёздного часа. — Развлекаешься, Марш? — знакомый голос среди голых деревьев неожиданно раздаётся со спины, заставляя Марша удивлённо ахнуть, но не сумея его удосужить обернуться. Шаги становятся громче, и наконец обрываются прямо у уха брюнета. Он поднимает голову, ловя на себе ехидный взгляд Кайла, с улыбкой оценивающего реакцию бывшего друга на своё появление. — Как видишь. — лаконично отвечает тот, не обрывая зрительного контакта с потревожившим его одиночество парнем. Его прищуренные глаза блестят изумрудом на фоне луны, усталые веки опущены, а светлые ресницы дополняют всё, преподнося картину в качестве завершённой. — А ты всё такое же унылое говно. — усмехается Кайл, находя небольшое место около Стэна. — И тебе привет. — вздыхает Стэн, запуская пальцы в чёрные пряди, оттягивая, и распутывая между собой. Он вновь поражается тому, насколько изменился его друг, совсем не подозревая, что частично ошибается. Кайл удобно усиживается на поразительно крошечное пространство подле брюнета, вцепившись в плечо Марша в качестве опоры. Видимо, в отличии от соседа, он боится свалиться и лишиться всей той развлекухи, которая ожидает его в любое время суток. — Прошло почти две недели с твоего признания. С тех пор ты ведёшь себя как девчонка, которой я в очередной раз отказал. — усиживаясь, на одном дыхании произносит Кайл. Он ожидает реакции соседа, получая в ответ нежданный тихий кивок и мёртвое молчание. Он бы хотел заулыбаться как придурок, захохотать, по-дружески пихнуть в плечо, но он лишь замолкает при виде задуманных зрачков и бушевавшего глубокого шторма в океане глаз. Конечно, он ожидал такой реакции, и даже был готов к ней, но эти глубокие глаза схватили его за ногу, затягивая ко дну. Мёртвая тишина на фоне мирного неба вписывается почти идеально, если бы не назойливые звуки ворон где-то в чащобе леса. И никто не хочет начинать разговор. Никто не знает о чём говорить. — Почему ты стал таким? — требовательным голосом спрашивает Кайл, что совершенно не соответсвует его привычному звучанию, теряя характерный для себя образ. Его пугает всё происходящее на данный момент: эта безнадёжная обстановка и эти безжизненные глаза молчаливого Стэна, которые всё больше и больше затягивают Кайла в омут течения своей загадочностью. Он прикусывает губу, опускает уголки рта ближе к подбородку, и сужает зрачки в поисках ответа в чужих глазах, но те отказываются даже сдвинуться со своего места. Этот эпизод застывает в коротком мгновении, и Брофловски кажется, что если он сейчас не завопит, то мир вместе со Стэном застынут и исчезнут прямо на глазах. — Почему ты ведёшь себя как чёртова баба?!! — наконец срывается с уст Кайла, и он свирепым взглядом вновь оглядывает его с ног до головы, анализируя: мало ли, вдруг Марш запрятал столь желанный ответ в карманах своей куртки. А Стэн молчит. Он смотрит прямо на пропасть под своими кроссовками, и единственное чего он желает — оказаться прямо сейчас там, мёртвым, лишь бы не слышать голос человека, пытащегося заглянуть ему прямо в душу. Ему некомфортно, и он взглатывает, наконец отвлекаясь от бездны под собой, манящей его тело в свои объятия, глядя на свои дрожащие и нездорово бледные пальцы. Он истерично смеётся, осознавая, что он смог воплотить свой план в реальность. Он заставил Кайла лишить себя той маски, за которой умело прятался после окончания школы. — Ты теряешь образ, Кайл. — язвительно скалясь, облизывает губы Стэн, кажется, готовый сразить обозлённого Кайла заверенными глазками. Но он этого не делает, видимо, выжидая более подходящего момента. — Заткнись. — рявкает Кайл, вгоняя рядом сидящего в тихое упоение. Ему удаётся афишировать нефальшивые эмоции Кайла, которые тот неумело скрывал под маской больше подходящей Такеру или Блэку, и он снова довольно расплывается в пьяной улыбке. Слышен противный скрежет ногтей об асфальт, и Кайл готов был поклясться, что сейчас не удержится, и влепит брюнету достойную его оплеуху. Повисает тишина: Стэну хочется выкинуть очередную ядовитую вещь, в то время как Кайл, искал способ избежать этой самой вещи — но они оба молчат, делая вид, будто заняты рассматриванием звёзд на ночном небосводе. Стэн обречённо вздыхает, понимая, что стоит взять инициативу в свои руки, поэтому оборачивает корпус на 30°, привлекая к себе внимание Брофловски. Он смотрит на Марша так озадаченно и чуждо, что болезненно отдаётся в разбитом сердце брюнета новыми трещинами и синяками. Трудно сказать, какие эмоции были на лице брюнета, когда они тянулись к лицу напротив сидящего, ведь момент длился всего мгновение. Стэн жадно впивается в губы Кайла, распахнутыми глазами таращась прямо на соседние, не менее удивлённые и горящие. Он наслаждается моментом, ощущая всего Кайла на своих губах, и уже предвкушая его свирепые эмоции на недоумённом лице. Этюды во тьме растворяются во блюре, и этот момент отдалённо начинает напоминать сцену в фильме, но Марш знает уж точно — никакая это не картина, и всё происходящее — явь. В Кайле бушуют различные негативные эмоции, но Стэн не позволяет ему отстраниться, не давая его демонам выбраться из его ядовитого рта. Хотя Он вроде не против, пожалеть обо всём можно чуть позже. Наконец Стэн сам опускает Кайла, восстанавливая обрывистое дыхание. Он всё ещё чувствует вкус губ Брофловски, отчего его выражение лица приобретает довольный вид. Он молчит, в тиши ожидая реакции Кайла. — Я не помнил такой смелости в тот раз. — усмехается Кайл, получая в ответ досаждающее молчание. Он облизывает губы, дотрагиваясь до них пальцами. — Ты помог открыть мне глаза. — мечтательно вздыхает Стэн, затуманенными глазами глядя на чарующую луну. — Я сам разрушил что ненавидил. Ты помог мне разрушить нашу с тобой дружбу. Кайл в оцепенении. Он негодующе косится на друга, принимая его слова за бессмысленную трепотню какого-нибудь психа. И только сейчас он осознаёт, насколько его друг сейчас похож на Картмана. Такой же уродливый и чудовищно жестокий на слова. Но это лишь внутри: Кайл бы не стал называть глубочайшие глаза в этом городе отдалённо напоминающие картмановские. В них слишком много смысла, в этих глазах слишком много всего неизведанного для Брофловски. У Картмана же они были предсказуемы. На секунду Кайлу кажется что что-то холодное коснулось его ладони. Он вздрагивает, понимая, что ему вовсе не показалось: рука Стэна была ледяной; и помнится Кайлу, что даже подаренные им красные руковички его не спасали. Он громко взглатывает, и второй свободной рукой прикрывает глаза, позволяя Стэну делать с его рукой что захочется. Она дрожит, но покидать чужую ладонь не желает. — Страшно? — наигранно спрашивает Стэн, поглажывая костяшки своими мёрзлыми пальцами. Он вырисовывает контур каждой, а когда заканчивает, полностью накрывает тёплую плоть своей. Кайл пытается не ёрзать и сидеть смирно, но Стэн даже и не думает отводить от него взгляд, поэтому выходит у него это крайне небрежно. — Как лёд. — Брофловски проглатывает весь свой страх, найдя в себе силы сжать собственную ладонь. — О, так тебе холодно, Кайл? — на губах Стэна цветёт наглая ухмылка, и он насмешливо облизывает нижнюю губу, продолжая смотреть на соседа как на добычу. Не долго думая над своим следующим шагом, Стэн ловко поваливает оппонента на заснеженную часть дороги, не давая тому и секунды на самооборону. Кайл больно приземляется на лопатки, его позвоночник ноет в тягостности, а в горле образовывается сгусток крови, норовившийся выплеснуть наружу. Ярости и возмущению в его теле нет предела, и для подавления этих эмоций, ему бы хватило несколько ударов по лицу Стэна, но ему не дают и вскрикнуть. На половине ругательства «Какого чёрта?», его губы чувствуют на себе чужие, не дающие ему издать и писка. Стэн намертво вцепляется в Кайла, держа его за запястье. Стэн ощущает вкус крови у себя во рту, нервно смеясь в поцелуй: это не отталкивает его, а скорее наоборот. Теперь его глаза раслабленно прикрыты, чего не скажешь о Кайле: у него они в ужасе раскрыты, а зрачки нервно дёргаются, потеряв ориентацию законного местоположения. — Закрой глаза. — кратко выдыхает Стэн в чужие губы, хватаясь за них с новой силой. На удивление, Кайл подчиняется, пытаясь расслабиться в поцелуе, и с натяжкой у него это выходит. Марш всем своим телом прижимается к Кайлу, одной рукой касаясь его подобродка. Он ослабевает хватку левой руки, и ею тянется к задним карманам джинс, не отрываясь от Брофловски. Он копается в карманах, пытаясь нащупать желанную вещь. Когда лезвие грубо касается кожи его пальцев, он вновь усмехается, доставая руку из кармана. Стэн теряет бдительность, и Кайл это замечает. Он пытается вырваться: он совсем этого не хочет, ведь губы Стэна ему противны. Он отчаянно пытается сделать вид что вышеперечисленное правда, окончательно теряя образ с которым заявился сюда. Но Марш не даёт ему это сделать, увеличивая свою напористость и ловкость губ. Брофловски теряет шанс выбраться, окончательно забываясь в касаниях. Одно движение рук — и острие падает в пропасть, которую так высоко оценил брюнет, и блестит там, среди снега. Он принял решение, о котором позже, скорее всего пожалеет. Передумать всегда можно позже, а пока под Стэном находится столь желанное тело, мысль об этом рассеивается в его голове, обещая не высовываться ближайшее время. Пока Кайл рядом, умереть можно потом.