***
Часто он никак не мог понять, почему она оставалась рядом с ним в любой ситуации с совершенно спокойным выражением лица. Он — солдат, и, к тому же, существо, которое другие считают концентрацией ненависти, злобы и мерзости. Он абсолютно неуправляемый и неуравновешенный, и вся его сила страшным потоком собирается из эмоций — ярких и до мурашек опасных — норовя при том испепелить каждого, кто подошёл слишком близко. Тем не менее, стоило ей хотя бы раз просто прикоснуться к нему ладонью или даже просто позвать по имени, как вдруг весь этот пылающий шторм моментально стихал. «Её нужно оберегать» — вот, что было чуть ли не высечено на подсознании гордого кибертронца. Он не смел причинить ей вреда ни в какой форме. Даже если его ярость перешагивала все дозволенные рамки, он никогда не мог даже подумать о том, чтобы как-то ей навредить — и это было своего рода благодарностью ей за то, что она его понимает. Только вот то, каким образом шестнадцатилетняя на тот момент девушка могла так хорошо понять кого-то вроде него, для Старскрима до самого конца оставалось загадкой. Он просто не понимал, как, но у неё действительно получалось его успокоить. Пусть и не всегда он переставал зацикливаться на проблеме и ярость порой продолжала тлеть глубоко в Искре, сикер медленно, но остывал. Она была похожа на поток морской воды — тихий и неспешный. Он же напоминал постоянно извергающийся вулкан, что был готов уничтожить всё живое вокруг себя. Только вот вода заставляла вулкан засыпать — на время до следующей битвы — и вулкан превращался в гору-защитника. И вода в свою очередь кипела — жизнью кипела — и переставала казаться безжизненно ужасающей.***
Они часто разговаривали так, будто знали друг друга определенно дольше, чем пару лет. То ли дело было в том, что они проводили много времени в обществе друг друга, то ли в том, что они тайком наблюдали друг за другом — не ясно, но факт оставался фактом: если речь шла только о них, то они всегда ладили. Все, кто когда-либо был знаком со Старскримом, всегда говорили, что он груб и высокомерен в общении и редко считает кого-то равным себе, но девчушка на плече алого сикера в ответ на такие рассказы всегда только усмехается. С ней он никогда не был груб или резок, и даже если ситуация накалялась до предела, он скорее проигнорирует, чем повысит на неё голос. Потому что ей было глубоко плевать на то, к какой фракции он относится, кого убивал и какие вещи его заставляли выполнять. Алекса видела в нём самую яркую и чистую Искру из всех возможных в своём представлении, и до мнения посторонних ей не было дела. Для неё он был — и всегда будет — лучшим, и этого достаточно.***
Как бы сильно Алекса не старалась казаться взрослой — и сколь бы не была умной и смелой — порой в ней всё ещё во всю пело детство. И выражалось это в том, что она любила… «Огоньки». Светлячки, огни ночного города, расплывающийся в каплях дождя свет вывесок магазинов на лобовом стекле… Это успокаивало. Нет, она знала, что ничего особенного в этом нет и что всему есть научное обоснование… Просто ей нравились такие вещи. Когда каждый день над головой летают лазерные снаряды, камни, песок иди лёд, когда каждый день ты вынужден в напряжении наблюдать за смертельным боем… Такое простое понятие, как «огоньки», позволяет отвлечься от всего и просто побыть ребёнком. На самом деле она очень тщательно скрывала это. Не хватало только подколок от мальчишек или, чего хуже, того, что кто-нибудь начнёт считать её совсем уж мелкой. Да, в действительности ей едва шестнадцать стукнуло, но это не значило, что на уме у неё были одни развлечения, юношеская романтика и витания в облаках; Алекса просто ненавидела, когда её сравнивали с ровесницами. Поэтому такое маленькое откровение, как любовь к «огонькам» и искреннее восхищение ими было для неё очень… Спорным. Но ничего с этим она не могла поделать. Однажды после долгого — и достаточно неудачного для автоботов (и Старскрима с ними в одной команде) — дождливого дня Алекса решила вечером не задерживаться в сером «кабинете» (по факту же — просто отдельной комнате, где были компьютеры для поиска миниконов), а вышла на улицу — туда, где без остановки шёл дождь. С одной стороны это было способом снять тревогу, с другой — в дождь никто посторонний не выходил на улицу без особо важного дела. На полянке у каньона, что распологалась прямо за базой, было тихо и практически безветренно. Всё, что нарушало тишину — так это дождь. Такой же тихий и неспешный. Мелкие капли воды в середине июля были тёплыми, и потому Алекса могла себе позволить не брать зонт. Она просто расправила руки в стороны, и, широко улыбаясь — не то от попадающей за шиворот воды, не то от истерики — просто крутилась на месте. Потом, тяжело вздохнув, остановилась, и, переведя дух, уселась на мокрую траву. Закрыв глаза, она просто подняла лицо к небу. Кто бы что не говорил, ей всё это давалось особенно тяжело. Технически, её просто втянули в эти военные распри; историю с миниконами начала вовсе не она, но чувства беспокойства и ответственности вынудили её вмешаться. Она хотела помочь инопланетным друзьям и делала всё возможное, но её сил откровенно не хватало. Она сама ввязалась в экспедиции, по своей инициативе оставалась в кабинете на подольше вечерами, сама тратила много времени на то, чтобы как можно больше изучить миниконов и трансформеров… Но всё это было необходимостью. Она знала, что если не будет этого делать, то не будет делать никто. Кого попало автоботы не допустили бы к главным компьютерам — а значит её работа была важна. Значит, если она будет делать как можно больше, то будет больше шансов, что очередная битва пройдёт без потерь. Во всяком случае, она отчаянно пытается себя в этом убедить… — На улице совсем скоро похолодает. Не думаю, что холодный дождь ночью и вдалеке от дома хорошо скажется на тебе… Алекса. Девушка явно не ожидала услышать нечто подобное, да ещё и конкретно этим голосом. Она поворачивается в сторону говорившего, и, ярко улыбнувшись сикеру, устало смеётся. — Беспокоишься? — Да не то, чтобы… Тем не менее, рыжая оптика упрямо сверлит ей спину, на что она не может не обратить внимания. — Я не слышала и шороха позади себя. Когда это ты стал таким тихим? — Не увиливай. — Да ла-адно тебе… Здесь достаточно тепло, да и база вон там. А вот что тут ты делаешь? Над головой послышался раздражённый вздох. — Не могу долго находиться в одном и том же помещении, да и… — Косые взгляды? — Ага. Дождь над головой внезапно прекратился, и вместе с тем раздался некоторый грохот, после чего Алекса в очередной раз повернулась — и увидела усевшегося рядом с собой трансформера. Кроме того, он закрывал её ладонью от дождя, чему Алекса только улыбается, но ничего не говорит. Вместо этого цепкий взгляд ухватился за россыпь капель и водяных подтёков, усеивающих сейчас красно-белый корпус, и золотисто-рыжий отблеск в них, что рассеивается с самой оптики. Ребята часто говорили ей, что у неё не все дома, раз она общается с кем-то вроде него. Мол, у Старскрима даже взгляд опасный, чего уж говорить о характере. Тем не менее, сейчас она не могла сказать хоть что-то подобное об этом тёплом свете. Эти огоньки… Успокоили. Тревога, с которой она боролась всё это время, сошла на нет. Он ведь всё-таки пришел сюда. Заметил, что на базе её не было, нашёл — и вот сейчас упрямо пытается укрыть от назойливого дождя, хотя не должен был. Автоботы не раз в открытую звали его психом. Монстром. Потому и на неё с тревогой смотрели каждый раз, когда она как ни в чём не бывало с ним разговаривает; из всех, кто находился на базе, хоть что-то понять были способны, кажется, только Скевенджер и Сайдсвайп. Оптимус, может быть, тоже что-то понимает, но явно по-своему. Как лидер, он ищет выгоды для своей команды из любой ситуации, и сейчас такой подход в какой-то мере её только тревожит. Тем не менее, Алекса просто радовалась тому, что сейчас всё более или менее спокойно. И тому, что он здесь. — Спасибо. — За что?.. — Просто за то, что пришёл.