***
Лу Гуан знал Сяоши уже очень длительное время: знал его глаза, его волосы, знал, какие на ощупь его руки и, конечно же, запросто смог бы узнать его голос в толпе. Но больше всего грело сердце Гуана знание поведения Сяоши. Взгляды, лишние шаги, мимолётные касания – всё это имело за собой тихий голос. Он гласил о настроении Сяоши, шептал скрытые истории, детские обиды, кричал о нуждах. А Лу Гуан вслушивался. Тихий по натуре, чуткий по необходимости, он выкопал необходимость отслеживать закономерности в просьбах и действиях. Они были партнёрами, у них была связь — всё, что оставалось Гуану, чтобы говорить с Сяоши без слов – просто заполнить пустую толстую книгу в своей голове. Книгу, на титуле которой он витиеватым курсивом написал «Энциклопедия Чэн Сяоши». А внизу расписался о своём авторстве.***
Глава 1.
Голова на коленях (от сяошивского: «мне грустно») — Лу Гуан спокойно сидел у окна, уплетённого лозами, и читал. Летнее солнце грело затылок, немного припекало заднюю часть шеи, однако яркие лучи отлично освещали страницы, из-за чего он не решался пересесть. Гуан любил читать именно тут – на диване, стоящем в его с Сяоши комнате, ведь эта комната позволяла Гуану расслабиться чуть больше, чем гостиная, прихожая или ателье внизу. К тому же сейчас тут было тихо – Чэн Сяоши ушёл за холодными напитками. На улице было пусто, полдень жаркого дня распугал людей, поэтому лень окружающей среды плавно переносилась на Лу Гуана. Он был жутко сонливым. Глаза бегали по буквам, но, моргая медленно-медленно, он упорно продолжал читать. Момент даже особо того не стоил, но в синопсисе писалось о интересном плот-твисте, так что парень продолжал и не сдавался. Внизу послышался звук открывающейся двери ателье вместе с громким «У-а-а-х». Гуан бы перевел это, как «Ну и жарень». Сяоши вернулся. — Лу Гуан, я взял клубничное и с вишней, — шаги по лестнице подсказывали, что источник шума шёл в комнату, — тебе какое? Гуан тяжело вздохнул, запомнил страницу и закрыл книжку. Вовремя, ведь именно в этот момент зашёл Чэн Сяоши. — Прости, классического не было. — Ты мороженное взял? — спокойно спросил Гуан, смотря на две упаковки в чужих руках. — Ты ведь за напитками шёл… — Ой, да ну тебя! Не будь занудой. Чэн Сяоши ловко прыгнул рядом с «занудой» на диван, протягивая упаковку мороженного вкуса клубника-ваниль. — С книгой неудобно его есть, — на этом, как ни в чём не бывало, Гуан вернулся к чтению. Чэн Сяоши с минуту пялился на упаковку в его руках и, тихо фыркнув «Ну и жарься со своей книгой», откинул мороженное на журнальный столик. Лу Гуан краем глаза посмотрел на бедную клубнику-ваниль. Он бы сказал Сяоши пойти и нормально спрятать мороженное в холодильник перед тем, как оно полностью растает, однако паренёк уже сел в хорошо Гуану известную «удобную позу на диване». Он также хорошо знал, что из этой позы его друг не вылезет ни из-за мороженного, ни из-за пожара, потому просто продолжил читать. Часы тикали. День шёл вперед, пока читающий Лу Гуан сидел рядом с Чэн Сяоши, который смаковал мороженое. Лето — время отдыха. Спустя страницы три Гуан словил себя на мысли, что Сяоши ведёт себя уж очень тихо. Он дочитал абзац, глаза незаметно перенеслись на Сяоши к моменту, когда тот начал опускаться. Черныш, не стесняясь, чуть приподнял чужой локоть и лег на колени. «Ох.» Сяоши выглядел задумчиво. Не смотря на мороженое, которое он уже ровно наполовину доел, его мысли были не совсем в этом моменте. Лу Гуан прекрасно знал это выражение лица и эту позу. Уместив книжку поудобнее в одной руке, вторую он бережно опустил на темные волосы. Сяоши даже не дёрнулся от касания, лишь немного повел головой в сторону ладони. Большего и не нужно было. Гуан плавно перебирал длинные пряди, массировал скальп и просто поглаживал волосы, пока Сяоши закрыл глаза. Лу Гуан продолжил читать, гладя лежащего на его коленях парня, пока на лице Чэн Сяоши плавно растекалась улыбка. Ему становилось спокойнее.— «погладь меня, пожалуйста, Гуан Гуан».
Глава 2.
Подбородок на волосах (от сяошивского: «я голоден») — — Но мы ведь договаривались! — Ни о чём мы не договаривались. И вообще, я твой арендодатель! Оплатишь долги, и я лично тебе столько мяса нажарю, что ты ещё месяц его видеть не сможешь. И вот вновь Лу Гуан сидит на привычном диване, с привычным ощущением книжки в руках, привычными голосами Цяо Лин и Сяоши внизу. В этом не было ничего плохого, девушка была кошкой в дополнение к характеру Сяоши, подобному собаке. Они ругались также быстро, как и мирились, поэтому в таких дружеских перепалках Гуан уже давно не видел и не слышал негатива. Лин знала Сяоши достаточно долго, чтобы знать, что из сказанного Чэн поймет как шутку, а что стоит преподнести более аккуратно, или не преподносить вообще. Так что Лу Гуан не переживал. В этот раз эти двое поспорили на еду, насколько осведомлен сам Гуан. Они обожали одно аниме про супергероев (тема, в которой Гуан не разбирался, вследствие своей нелюбви к жанру) и прямо перед выходом новой серии поставили на победу в битве своего любимчика. Когда утром Лу Гуан, листая ленту телефона, увидел спойлерный скриншот, то понял, что шума не избежать. В битве, на которую делалась ставка, выиграл новый персонаж, появившийся именно в этой сцене. Дверь в комнату распахнулась. — Не, ну ты слышал? Она просто взяла и ушла! — Лу Гуан плавно поднял уставший взгляд от книжки. Чэн Сяоши активно мельтешил перед ним, активно махая руками. Половину сказанных им слов, Гуан попросту не понимал. — В итоге-то Файтер помог тому новому красному челу. Правильно? Правильно! Значит, я выиграл. Её Трикстер даже задницы не поднял, чтобы помочь! «Но ведь мы договаривались на одино-о-очный поединок. Победил не один — значит проигра-а-ал.» Что за бред?! Она просто не умеет проигрывать. На финальной ноте Сяоши пнул кровать. Достаточно, чтобы это был ощутимый удар, но недостаточно, чтобы себе как-то навредить. Как раз. Подтвердив целостность Сяоши и кровати, Лу Гуан вернулся к напечатанным строчкам. В этот раз книга попалась действительно интересная. Психология, что он выбрал, хоть и была полностью пропитана диалогами, не скупилась на сюжет. Динамично, интригующе. Лу Гуан для самого себя непривычно был поглощён этим произведением так, что даже блуждающий по комнате и мугукающий под нос мелодию из рекламы хлопьев на завтрак Сяоши не мешал. Однако, видимо, сам Сяоши хотел бы иного итога. Сяоши постоянно поглядывал в сторону друга, пока переставлял пустые чашки на столе, пока клацал по клавиатуре ноута, пока выглядывал из окна. Последняя его точка приземления была прямо за спиной Лу Гуана. Чэн Сяоши наклонился и уместился своей головой на макушку светлых волос. — Лу Гуа-ан, — протянул Сяоши, чуть покрутив головушкой на месте. Конечно, этот жест точно вывел его из произведения. Подняв свою руку к чужому лицу, Гуан аккуратно потрепал чужую щеку после чего задрал голову кверху. Взгляды встретились. Хоть лица их и находились в считанных миллиметрах друг от друга, Сяоши даже не думал отодвигаться. Казалось из всех возможных мест на планете, именно личные границы Гуана были любимыми для посещения. Лу Гуану не приходится удивляться, он прекрасно и сам знает об этой натуре Сяоши. Вместо этого он тяжко вздыхает, прикрыв глаза, а после произносит: — В лапшичную? — Только если ты угощаешь, — тут же довольно ответил Чэн Сяоши. — Ладно, пошли. Брюнет собрался буквально за считанные минуты, с довольной рожицей выходя из ателье. Лу Гуан и сам улыбался, пока запирал дверь. Жаль лишь никто об этом не узнал, ведь стоило обернуться, как лицо вновь было спокойным. Зато Сяоши чуть ли не подпрыгивал от радости, пока шагал рядом.— «Пошли захватим жаренной лапши за углом пятой улицы».
Глава 3.
Слёзы (от сяошивского: «останься со мной», «ты мне нужен») — Когда Лу Гуан проснулся на больничной койке, первая его мыслью была о том, как сильно болит бок. Уже вторая мысль была о том, где Чэн Сяоши и что с ним. Палата, в которой он находился, была тихим, пустым и жутко холодным местом. Окна были закрыты, батареи работали нормально, но Гуан мёрз. Он бы очень хотел закрыть глаза, заснуть и проснуться в кровати небольшого дома-фотоателье из-за чужих теплых рук и звонкого голоса. В этот раз он бы даже простил Сяоши за то, что он разбудил его раньше десяти, приготовил бы омлет, и они бы сели вместе за стол, составляя планы на грядущий день. Но открывая глаза, вместо карих глаз, Лу Гуан встречал окно, за которым шёл дождь. Гуан пытался понять. Вспомнить. Что случилось перед тем, как он почувствовал собственную кровь, текущую по боку? Он слышал какие-то слова. Он определенно чувствовал присутствие Сяоши рядом. А как это присутствие пропало, то в ушах помниться сирена, вспышки огоньков перед глазами, шум. Он вспомнил красные глаза, что запустили весь этот алгоритм. — Медсестра? Медбрат? — в горле пересохло, поэтому его собственный голос звучал крайне хрипло. Но эта была меньшая из его проблем сейчас. Он переживал за Цяо Лин, в которой непонятно, что переклинило. Особенно сильно он переживал за Чэн Сяоши. Он четко помнит образ падающей Эммы пред черноволосым. Он и представить не мог, как себя в этот момент чувствовал Сяоши, приложивший столько сил ради её спасения. И после всего этого, именно Сяоши должен был стать свидетелем его травмы? Лу Гуан обязан увидеть его. Он чувствует. Он должен успокоить его, приобнять. Хотя бы увидеть. Быть рядом. — Медсестр-, — дверь открылась. Внутрь зашёл Чэн Сяоши. Лу Гуан дёрнулся. Он выглядел попросту… мято. Его одежда была вся в грязи, мокрая, знакомая кофта надорвана на концах. Что за красные пятна были на футболке, Гуан даже боялся думать. Спутанные волосы, некоторые пряди прилипли к лицу, мешки под глазами, руки, сжатые в кулаках, и уставший, но до ужаса обеспокоенный взгляд показывали Сяоши, как побитого щенка под дождём. Лу Гуан рефлексивно начал подниматься к нему навстречу, но ранение в боку дало о себе знать, и он зашипел, сжавшись. — Гуан, — напугано выдохнул Чэн, подбежав к койке. Парень бережно придержал его за спину и уложил обратно. — Ты как? — это было первое, что спросил названный, когда боль улеглась, как и он. Кратко и метко. Прежде чем Сяоши начнет говорить что-либо, Лу Гуан должен убедиться в его безопасности. — Я… — начал Сяоши, однако что-то его остановило. Его кадык нервно задёргался. Он не отводил взгляд от глаз Гуана. Такой стеклянный, мокрый взгляд, — Лу Гуан… — произнес он, и первая слеза потекла по щеке. А за одной понеслись и другие. Сяоши был тем ещё ребенком, Лу Гуан знал это также, как знал сколько всего ему пришлось пережить. Сердце тяжелело, пока Гуан смотрел на плачущего. Сяоши тот, кто несёт свет. Он принес свет серой жизни Лу Гуана, он принёс свет столь многим людям, кому помогал. Ради кого кричал, плакал, бежал и дрался. Чэн Сяоши и сам по себе был светом. Он не должен становиться дождём. Когда ладонь Лу Гуана потянулась к чужой щеке, он себя не отдёргивал. Он приложил её, большим пальцем провёл по мокрой дорожке, ловя новую слезу. Гуан молчал. Просто поглаживал пальцем щеку и слушал хриплые вздохи. Плечи Сяоши тряслись, и только ранение Лу Гуана останавливало его от того, чтобы завалить свой свет на койку и обнять. Крепко. Так чтобы закрыть от проблем, от внешнего мира, от прошлого и будущего. Они находились так ещё долго. Слезы закончились, за ними пришла вялость и апатия, но, даже не смотря на неё, Сяоши не отводил чужой руки, только наоборот: потёрся о шершавую ладонь, накрыл её собственными, прижимая ближе к себе, ведь рука была теплой. Эта была теплая рука, живого человека. — Я справился… — хрипло ответил Сяоши через тягучих полчаса и улыбнулся. — Ты молодец, — ответил Лу Гуан.— «Я люблю тебя».