Точка соприкосновения. Лист и Песок.

Кушина улыбалась. Демон внутри нашептывал слова проклятья. Кушина смотрела, как мужчина проник в ее дом и крался на первом этаже. Она стояла, склонившись через перила и внимательно следила за передвижениями гостя. Подумать только, насколько же обнаглели эти воришки. Войти в дом семьи Узумаки - надо быть либо до чертиков уверенным в себе, либо идиотом. В принципе, одно другому не мешало, во всяком случае Кушине уж очень часто попадались уверенные идиоты. Скучающе зевнув, женщина начертила в воздухе замысловатую печать и напитала ее чакрой. Еще раз взглянув на вора, Кушина одним прикосновением активировала фуин и проследила, как печать подлетела к мужчине. Символы врезались в его тело со спины, вызвав неконтролируемый всплеск гормонов в его теле. Она буквально видела, как адреналин забурлил в его крови, заставляя сердце бешено биться, как повысился уровень сахара в его крови. Через некоторое время, после того как вор закашлялся кровью и упал на пол, Кушина спустилась вниз. Недовольство исказило черты лица женщины, когда она заметила кровавые пятна на дощатом полу. - Ну и что тебе тут надо было? - пока печать не добралась до мозга, Кушина ловко сложила печати ментальной техники и проникла в его разум. Узумаки почувствовала, как Кьюби усилил напор, прекрасно осязая гнев джинчурики. Единым движением встав с колен, Кушина вытащила маленький свиток, активировала печать, вытащив более объемный свиток и запечатала уже труп в него. Взвалив свиток себе на спину, с помощью широкого ремня, Кушина бросилась прочь с родительского дома. "- Минато, у меня плохие новости. Харуто мертв", - связанные единым биджу, муж и жена изредка передавали друг другу сообщения. Намиказе встрепенулся, прервав Кабуто на полуслове. В одно мгновение использовав Бог Грома, Минато переместился по метке к жене и, ухватив ее за талию, вернулся обратно в кабинет. Кабуто изумленно приподнял брови, но одного взгляда Хокаге хватило, чтобы он поклонился и выскочил за дверь. - Что произошло? Кушина отвлеклась от дела, зацепившись взглядом на пересекавший лицо Намиказе шрам. Однако быстро взяла себя в руки. - Харуто мертв, говорю. Вот, сегодня обнаружила это в доме родителей, - Кушина возложила на стол Хокаге свой огромный свиток, который Минато мгновенно узнал. В этом свитке жена обычно таскала ему трупы. Вместо обеда, ага. - Хочешь сказать, - медленно начал говорить Минато. - В этом свитке твой обожаемый, - сделав пальцами кавычки и изобразив на лице великий скептицизм, продолжил. - двоюродный братец? Кушина закатила глаза, удерживаясь от желания врезать ему по голове, как в старые добрые времена. - Ми-кун, живо врубай свой мозг. Нет, конечно! Это обычный воришка, который пробрался в дом. Ну а я в это время была там, - Узумаки скрестила руки на груди. Минато не рискнул возражать жене и, тем более, пытаться разблокировать печать. Мало ли каким способом его благоверная избавлялась от ненужного элемента. С одинаковым равнодушием Кушина устраивала кровавую резню и примитивно травила ядами. - Понятно. - Ничего тебе не понятно. Я считала его память и, знаешь, что я обнаружила? - Что же? - Хокаге подался вперед. Кушина торжествующе вздернула подбородок. - По их воровской сети прокатилась информация о регалиях императрицы, и я не представляю другого способа узнать об этом, кроме как убить Хару. - Чем это нам грозит? - Кушина вздохнула, отвернувшись от мужа. Она не любила говорить о своей семье, о чем прекрасно знал Минато. Но в этой ситуации нужно знать малейшие детали. - Минимум - постоянные попытки проникнуть в Коноху. Максимум... Война. * "- Когда-нибудь я избавлю тебя от этой ненависти, Кьюби!.. Ты слышал меня?" Наруто сдержал свое обещание, хоть для этого и пришлось пройти сквозь настоящий ад на земле, именуемый войной. Хоть для этого и пришлось возродиться сильнейшему демону и сильнейшему шиноби человечества. Хоть для этого и пришлось подвергнуться опасности, быть поглощенным чужим сознанием. Наруто вообще не ищет легких путей. Но Узумаки Наруто, дитя из пророчества, не дает пустых обещаний. Он пообещал, а демон, на мгновение, поверил. И больше не жалел об этом. Узумаки Наруто чуть не умер, но обещание, данное ему, Демону, возродило его из пепла. Наруто не раз падал за всю свою жизнь, не раз терял собственную волю и упорство, не раз разочаровывался в жизни. Чаще всего причиной этому был его лучший друг, тот самый Учиха, внезапно загоревшийся идеей-фикс самого Наруто. Саске был, как бы тривиально это ни звучало, светом в жизни Узумаки. Именно он подталкивал Наруто на самые безумные поступки, именно он невольно принял участие в становлении нынешнего Узумаки. Именно он не раз предавал его. Саске был его самым близким человеком, да и сейчас является, хоть и делит это место с Курамой и Гаарой. Родители из параллельной вселенной по воле случая и судьбы, встреченные Наруто живыми и здоровыми, не стали на одну ступень с вышеперечисленными людьми. Нет. Пока еще Наруто не успел к ним настолько привязаться. Мир рушился, хоть ни разу и не дрогнул. А Курама не знал, что ему делать. Что вообще надо делать?! Утешать? Но Наруто не любит чужую жалость. Игнорировать? Но Курама просто не может этого сделать. Накричать? Но не станет ли еще хуже? Впервые в жизни Кьюби пожалел, что родился демоном. Может, будь он человеком, он бы смог понять Наруто лучше и подобрать нужные слова. Но Кьюби был демоном. А демон - не человек. * Наруто медленно шла по сумрачному лесу. Вечер вступал в свои права: небо посинело, сверкая россыпью звезд, со всех сторон налетели комары, где-то стрекотали кузнечики. Стало как-то тихо и спокойно, суета жаркого дня медленно сходила на нет. Прохладный ветер дарил облегчение разгоряченным телам, уставшим от палящего солнца над головой. Совсем скоро огромные врата, ведущие в Коноху, закроются, да активируется большая печать - символ деревни. Жители ночью - словно запертые в банке насекомые, право на выход есть только у узкого круга привилегированных шиноби. Ну может еще у детей Узумаки, потому что печать-то ставила представительница этого рода. Наруто, собственно, было плевать на все это. После тяжелого разговора с отцом не хотелось возвращаться домой, поэтому практически весь день девочка провела на полигоне какой-то команды генинов. Хвала богам, что они не появились и не начали качать права, мол, что ты здесь делаешь и прочее. Шисуи не торопился регистрировать какой-либо участок за их командой, да и всего-то несколько дней со становления генинов под его крыло прошло. "- Мне так хочется проснуться и понять, что все это было лишь сном. Странным таким кошмаром, где вроде нет щекочущих нервы страшных моментов, но все равно - сплошной ужас. Это может и эгоистично: бросать тех, кто окружает Наруто в этом мире. Но я слишком устал, чтобы думать еще и о них". Ей и в голову не пришло бы бросать попавших в беду людей, особенно запавших ей в душу. Эта Коноха была совершенно другой, но в то же время такой же. В ней царил тот самый пресловутый Дух Огня, о котором любил поговорить Третий. Здесь жили почти те же самые люди, с знакомыми лицами. А еще... В этом мире жила его ожившая мечта: настоящая семья, такая большая. Но вот совсем не дружная. Глава семьи, он же Желтая Молния Конохи и ее же Четвертый Правитель, Минато Намиказе. Он здесь тот же герой Третьей Мировой, благодаря которой и получил свое прозвеневшее на весь мир прозвище. Он тот же великодушный Хокаге, самый молодой из всех существовавших раннее. Но он откровенно плохой семьянин, и истории матери, рассказанные в подсознании, когда он пытался обуздать чакру Курамы, приобретали совершенно другой оттенок. Они казались надуманными, и это бесило больше всего. Наруто начинал сомневаться в словах родной матери. Хранительница очага, она же Кровавая Хабанеро и джинчурики Девятихвостого Демона-Лиса, несмотря на четверых детей. Она та же немного вспыльчивая, коей предстала в подсознании. Такая же немного неловкая, правда это качество уже почти исчезло. Его мать была совсем молоденькой и сын у нее - один. Старший брат, он же молодой гений и воин АНБУ, Даичи Намиказе. Здесь сравнивать особо не с кем. Ну разве что Итачи Учиха, но его вряд ли назовешь хорошим примером, несмотря на положенную за счастье родного брата жизнь. Брат-близнец, он же просто генин Конохагакуре, Карюу Намиказе. Такой странный, раздражительный и молчаливый, вспыльчивый и скрытный, с лицом абсолютно пока идентичным его собственному. Этот мальчишка удивлял Наруто. Но братом он его посчитать и почувствовать так и не смог. Младшая сестричка, маленькая копия Кушины, Хидеки Намиказе. Пожалуй, она была единственной, кого Наруто действительно полюбил и принял. Она и вправду стала для него родной сестрой, ему нравилось заботиться о девочке, следить за ее питанием, забирать после тренировок. Этакая пародия на счастливую семью, только вот актеры слишком в роль вжились. Вот такая вот противоречивая семья Хокаге и джинчурики Кьюби. И кто знает, какой бы была его собственная, действительно родная, если бы родители выжили в ту роковую ночь. - Меня это не интересует. Я должна быть благодарной богам за этот шанс, но... Почему тогда так больно мне? - прижимая ладонь к груди, шептала девочка. Горечь скопилась в уголках глаз солеными каплями, но даже рыдания не могли дать тяжести в сердце рассосаться. Слишком тяжелое испытание для истерзанной последствиями войны душе. Наруто справился бы. Но Наруто нет. И плевать, что ничего не понятно. Она поймет. Потому что "она" слабая, а "он" был сильным. Только сегодня днем грани душ стерлись почти окончательно, а сила превратилась в слабость. Умение Наруто принимать все близко к сердцу, чувствовать чужие проблемы, как свои собственные, не единожды оборачивалось к нему плохой стороной. В этот раз так же. Мемориал Памяти - как место из воспоминаний. Как символ. Только для одних это символ смерти, вечной памяти погибшим на войне героям, то для Наруто это было последней отдушиной. Ее глаза обожгло картиной одиночества перед безликим черным камнем, настолько сильно ей хотелось увидеть учителя. Ему всегда было интересно, каким бы был учитель Какаши, если бы отец был бы жив. Мокрая после дождя трава примялась под весом хрупкой красноволосой девочки, что с неживым лицом села перед Мемориалом. Такие необыкновенные, голубовато-синие глаза болезненно горели из-под алой челки. Их свет был направлен в текст памятника. Столько разных имен. Столько разных судеб. И все на одном, едином куске черного холодного камня, а теперь еще и мокрого. Война никогда не проходит без жертв. Наруто когда-то мечтал, что его имя тоже будет вырезано на этом камне, не понимая чем чревато такое желание. В том возрасте он вообще мало что понимал и знал. Теперь он знал, что такое Война. И то каким идиотом он был тогда. "Хатаке Какаши. Учиха Обито. Нохара Рин."