Точка соприкосновения. Лист и Песок.

Двадцать восьмое марта должно было стать одним из счастливых дней в копилке воспоминаний юного Харуно. В этот день Сакураю исполнялось шесть лет, на шаг ближе он приближался к взрослой жизни. Однако у прочих были совершенно другие планы. Они сидели за столом, весело переговариваясь друг с другом. Поздравления от друзей матери и отца лились рекой, что заставляло Сакурая чувствовать некое смущение. На его округлых детских щечках выступил легкий румянец, а лицо приняло благодатное выражение. Что еще нужно для счастья? Его родители, вон они, смеются, изредка посматривая в его сторону блестящими от гордости глазами. Круг друзей родителей, некоторых он вообще не знал, но все они удивительно радостно справляли его день рождения и принесли хорошие подарки. И его друзья, точнее друг, который хоть и был единственным, но зато лучшим. Других и быть не могло. - Эй, ты о чем задумался? - Инохито Яманака, или же просто Ино. Мальчишка из благородного рода сидел в их маленькой квартирке и выглядел очень довольным. Сакурай порой задумывался, чем заслужил такое внимание от яркого и притягательного человека. Вокруг Ино всегда толпились дети, он привлекал к себе пристальное внимание, но так близко подружился только с ним, с Сакураем. - О том, что я теперь старше тебя, сестренка, - приняв горделивую позу, надменно произнес Харуно. Инохито мгновенно взбесился, отправившись в погоню за другом. Из-за длинных волос и больших голубых глаз его не раз принимали за девчонку, что его ужасно злило. - Идиот! А ну вернись, Сакурай! Взрослые умиленно улыбались вслед этим двум ураганчикам, сшибающим на своем пути все, что только на глаза попадется. Вся атмосфера уюта в одно мгновение была разрушена грохотом за окном и раздавшимися криками людей. Сидящие за столом переглянулись, а затем Кизаши встал со стула и подошел к окну. Одернув занавеску, он, как и все остальные в комнате, во все глаза уставился на полыхавшее зарево пожара. - Господи Боже... - в оцепенении Мебуки приложила руку ко рту. А затем все перемешалось. У семейной пары, гостившей у Харуно в этот день, остался дома восьмилетний сын. А дом их был напротив. Выбежав на улицу, они лицом к лицу столкнулись с царящим хаосом и паникой. - Где шиноби?! Почему они еще не пришли?! - Смотри... - внимание беснующегося Кизаши привлек его друг. Он ткнул в один конец улицы. Когда Харуно посмотрел туда, то увидел бившихся в невидимый барьер шиноби. Они просто не могли прийти. От этого вся надежда начала угасать. - Ханами! Моя дочь, дочка! - мужчины обернулись на истошный женский вопль. Рыдающую женщину удерживал плачущий мужчина, прижимая ее к себе и не давая уйти. - Мы не успели... Нет, ты там умрешь! Ханами... Кизаши сжал руку в кулак, а затем его лицо приняло спокойное выражение. Взглянув на друга, теряющегося в этом ужасе, он положил ему руку на плечо. Серьезно посмотрев ему в глаза и коротко кивнув, Кизаши рванул в другой конец улицы, противоположный тому, в который бились шиноби. Они продирались сквозь толпу обезумевших людей, направляясь к складу продукции. Они работали там вдвоем и лучше других понимали, что нужно спасать в первую очередь после людей. Тем более, что в одной части склада спрятаны опасные токсичные вещества. Нельзя словами передать в каком состоянии находился Кизаши. Оставив семью позади самим добираться до безопасного места, он не мог трезво размышлять, постоянно сбиваясь на мысли о Мебуки и Сакурае. Горькое осознание, как этот пожар может отразиться на психике их ребенка, заставляло его выжимать оставшиеся силы из немолодого тела. Он никогда не занимался искусством шиноби, иногда делая зарядку по утрам, так что не мог похвастаться хорошим телосложением. Его друг начал обгонять его. - Иди, обезопась склад, со мной опоздаем! - он кивнул в ответ на слова Кизаши, не сомневаясь, что Харуно придет. Позже, но придет. Кизаши остановился у целой стены, устало опираясь на нее слабой рукой и пытаясь восстановить дыхание. Краем глаза он заметил какое-то движение сбоку. Повернув голову, Харуно чуть не сбил дыхание, увидев странные тени, одетые в скрывающие лицо плащи с капюшоном. Что они делают? Кто они? Как сюда попали? Шиноби до сих пор не могут пробиться сквозь барьер и... А кто поставил барьер и зачем? Недолго думая, Харуно проследил взглядом за ними. Кто знает, как обернулась бы история, если бы в тот день простой житель Конохагакуре, Харуно Кизаши, не решил проследить за подозрительными личностями. Может быть ему потворствовала сама судьба, ведь как иначе объяснить то, что заговорщики проникли в комнату с высокотоксичными веществами, бурно реагировавшими на любой всплеск чакры. Быть шиноби - значит многое. Жить на грани между смертью и жизнью, иметь в сердце великое мужество оставаться верным своему пути, удерживать в теле свою темную сторону, опасаясь выпустить этот хаос наружу. Демоны внутри нас порой бывают куда страшнее, чем тот, кого хранит в себе Узумаки Кушина. Сакураю пришлось вынести многое в ту страшную ночь. Разум шестилетнего ребенка отказывался принимать происходящее, несмотря на то что несколько раз на его кожу падали искры незатухающего пламени. Страх перед огнем преследовал его везде, а способ избавления от него был поистине жестоким. Отчетливо в его разуме сохранилась картина испуганного лица Инохито и внезапно побледневшее лицо матери, когда склад с продуктами взорвался, выпуская наружу горькие зеленоватые клубы дыма. От этого дыма люди падали, как подкошенные. Кто-то падал, не успевая встать от стремительного прыжка в сторону, призванного спасти от разрушающего огня. Кто-то падал на бегу, с неестественными хрустами по инерции кувыркаясь в дорожной пыли. Мебуки помнила, что на такой случай жителям выдавались специальные таблетки, закупоривавшие работу гормонов в теле. Токсичный дым воздействовал на гормональную систему и еще кое-какие органы, Мебуки точно не знала. Это Кизаши разбирался в этом, она же была простой продавщицей. В тканевом мешочке, висевшем на шее, у нее хранились две такие таблетки. Третья была у самого Кизаши. Сакураю доверить таблетку на хранение было еще рано, а теперь... Мебуки коротко взглянула на двух детишек одного возраста. И не раздумывая, чтобы не дать себе повода сомневаться, выхватила мешочек, вытащила оттуда таблетки и сунула обоим мальчишкам. - Глотайте! Инохито и Сакурай переглянулись и послушно проглотили. Мебуки с горечью вгляделась в лицо сына и на последнем выдохе всхлипнула от осознания, что жизнь свою отдала добровольно. Та ночь была самой страшной в жизни Сакурая. В ту ночь он остался совсем один. Ночь, которую впоследствии назвали "Трагедией Юзуми".