Это рассказала мне соседская девчонка...

      Вставать в четыре утра было одновременно отвратительной, но с другой стороны достаточно привлекательной идеей. Солнце совсем недавно вышло из-за горизонта, на траве еще блестела утренняя роса, было тихо, даже птицы еще не пели. И эта красота завораживала, правда.       Вот только мне, как обычно оно и бывает, не удалось насладиться ею. Я съежилась от жуткого холода, когда вышла на улицу. На скамейке рядом с домом лежал мой пьяный отец, в окружении десятка бутылок из-под разных алкогольных напитков. Где-то в десяти метрах от меня яростно лаяла собака, которая, если бы не цепь, давно бы набросилась на меня и растерзала. Пахло совершенно не летней свежестью, а удобрениями для сада и почти сгнившим туалетом, что стоял впереди.       Я нервно выдохнула, подкатывая чемодан поближе к себе, на всякий случай. Мне точно нельзя было здесь оставаться. Я точно должна уехать отсюда и не возвращаться. Не выдержу здесь еще одного дня, нет, даже часа. Не выдержу, не продержусь.       Взгляд сразу же упал на папиного ржавого «Москвича». Вот она — моя единственная надежда на спасение. Возможно, и последняя. Когда мне выпадет еще один такой шанс? Дома гостей нет, отец не проснется раньше одиннадцати, вокруг никого — все спят. Разве это не удача?       В руках уже звенели старые ключи от машины. «Неужели я делаю это? — спрашивала я себя. — Неужели это и правда происходит?». В голове уже всплывали образы скандала, который устроят местные бабки моему отцу из-за моего тайного отъезда в неизвестность. Они всегда считали его плохим родителем, а тут дочка уезжает от него рано утром, ничего не сказав и не написав, укатив его машину и забрав деньги из ящика. И это ли не причина наплести чепухи? Еще какая, тем более для местных. Здесь не часто такое происходит. Если отсюда и уезжают, то целыми семьями и навсегда. А тут шестнадцатилетняя девчонка, одна, сбегает от пьяного папаши и неудавшейся жизни. То еще развлечение.       Отца я, не смотря на все его вредные привычки, любила. Любила сильно. Да, возможно он не мог уделять мне столько времени, сколько обычно полагается, но в трудную минуту он всегда был рядом, хоть и не всегда в трезвом состоянии. Кроме него и злой бабки Оксаны, которая иногда приезжала к нам из города, у меня никого и не было. Мама бросила меня еще тогда, когда я только начала ходить. Собственно, именно после этого папа начал выпивать, так что трезвым я его и не помню особо.       Но я знаю, что он старался. Старался не разочаровать меня, помочь чем мог. Я хотела учиться — он записал меня в местную школу на дополнительные занятия, захотела петь — отвел к одной женщине, что раньше в опере пела, правда, дельного из этого ничего не вышло, ведь слуха, как оказалось, у меня совершенно нет. И так, сколько себя помню. Мне нужно — он ищет, делает. Единственное, чего он мне никогда не позволял, так это поездку в город. А я так хотела, так мечтала уехать из этой деревни хотя бы на денек! Спала и видела, как я гуляю по красивому парку, а вокруг дома из кирпича, вывески магазинов светятся в темноте.       В последний раз я там, в городе, была лет шесть назад, вместе с бабкой, на какой-то ярмарке, больше меня туда и не водили. Но тот восторг, который я испытала от этой атмосферы, я не забуду никогда. Столько народа я в жизни не видела. И все одеты так ярко, так красиво, что глаза разбегаются. А товары, которые там продавались — просто прелесть! Ковры, платочки, невероятные столовые приборы, кисточки, краски, книжки. Все-все-все есть! И такое красивое! В тот день я влюбилась в город.       И теперь я сижу в машине, уже закинув свой маленький чемоданчик на облезшее задние сидение. Осталось просто завести машину и поехать, как учил соседний парень, приезжавший на неделю прошлым летом. Он и научил меня водить. Неуклюже, правда, но научил ведь.       «Переключатель скоростей в нейтральное положение, потом вставить ключ и повернуть его до упора по часовой» — нервно повторяла и повторяла я себе. И машина завелась. С первого раза завелась. Уже ничего не мешало мне просто уехать.       

И я уехала.