Почти забытый вечер

    Гермиона легко влилась в скорый темп учебной повседневности. На второй день недели профессор Снейп решил устроить теоретическую проверочную работу по способам защиты от Империуса. Ещё на четвёртом курсе лжеГрюм на примере показал, как это делается. Так что проблем почти ни у кого не было. Почти. - Мистер Нотт, вместо того, чтобы отправлять записки мистеру Малфой, лучше бы проверили свой ответ в пятом задании, - прозвучал тягучий голос профессора Снейпа. - На данный момент это неуместно. Теодор еле удержался, чтобы не закатить глаза, Грейнджер так и видела. Но не удержалась и посмотрела на Малфоя, который смотрелся не менее угрюмо, чем профессор. Северус Снейп поджог маленького летающего дракончика и грозно сверкнул глазами. Гриффиндорка повернулась к своему соседу по парте. Гарри подозрительно сощурился, переводя взгляд с Нотта на Драко и обратно.    «Соблюдайте бдительность!» -  В голове послышался голос Грюма. Вот Гарри, видимо, и соблюдает её. Да только это уже ни к чему. - Поттер, пиши работу, - тихо, но настойчиво потребовала Гермиона. Не хватало, чтобы Гарри вляпался в ещё один переполох. Мало ли о чём могли переписываться слизеринцы.    Грейнджер снова кинула взгляд на Драко, который сидел в правом от неё ряду. Лицо уже ничего не выражало, словно он надел маску безразличия. Малфой заметил взгляд Гермионы и посмотрел в ответ, вопросительно приподняв левую бровь.    Грейнджер отрицательно покачала головой и вернулась к своей работе. Прикрылась волосами, чтобы скрыть  злость на себя за то, что оправдывалась перед этим хорьком.     Пусть она и благодарна за её «спасение», но какой же он свинья!    Взять хотя бы утреннюю ситуацию в Большом зале.    Малфой вошёл в помещение уверенной походкой и прошёл к своему месту рядом с Тео. Обменявшись несколькими словами, друзья приступили к завтраку.    В какой-то момент в Зал зашла Дафна Гринграсс и села напротив Малфоя. Улыбка стала какой-то натянутой, более прохладной, чем мгновение назад. Судя по резким движениям слизеринки, она что-то напряжённо говорила Драко, от чего на лицо его падала тень.     Малфой резко встал и отрывисто проговорил нечто, что расстроило Гринграсс. Плечи её устало опустились. Драко обвёл взглядом притихший Большой зал и направился к дверям. На выходе Малфой врезался в младшую сестру Дафны, Асторию. На секунду замерев перед ней, он обошёл её и толкнул плечом так, что Гринграсс заметно пошатнулась. На её красивом лице выступили красные пятна, а глаза были полны слёз и обиды.    Гермиона знала это, потому что наблюдала представление с самого начала и недоумевала, что произошло между змеями. Она пыталась понять, что же поменялось в поведении Малфоя. Его прошлую версию и новую что-то точно различало. Кроме очевидной некоторой сдержанности. Он всё так же уверен, самодоволен и... -  Гермиона? - позвал Гарри, когда урок был окончен и помахал перед глазами подруги, отвлекая от ненужных мыслей. Грейнджер растеряно перевела взгляд на Поттера и огляделась.    Почти все уже сдали свои работы профессору, поэтому гриффиндорка поспешила сделать то же самое.    Изменился и изменился. Все меняются. -  Гермиона, а что ты написала во втором задании? - спросил Рон, когда Золотое трио выходило из подземелий. - А в пятом? В восьмом?    На каждый вопрос Грейнджер пыталась ответить учтиво и вежливо. Потоки нытья изрядно расшатали её терпение и нервы за последние несколько лет. И как Снейп терпит их все эти годы? -  Рон, всё уже написано, - наконец резко сказала Гермиона и остановилась посреди коридора. Другие студенты обходили пару мимо, а иногда врезались плечами и толкали девушку. - Прекрати задавать эти глупые вопросы. Ты должен знать это с четвёртого курса. -  Но это же Снейп! - сделал большие глаза Уизли, словно это всё объясняло. - Ты видела десятое задание! Это же бред! -  Твои слова - бред. Всё это нам Крауч уже рассказывал. -  Почему ты всё время ко мне придираешься? Из-за Лаванды? - вдруг спросил Рон. Ну начинается. Если он ей нравился на четвёртом курсе, это не значит, что так до сих пор.    Грейнджер закатила глаза и скрестила руки на груди. -  Нет. -  Я же вижу, что да, - ехидно отозвался Уизли. Руки, что были в карманах мантии, сжались в кулаки. -  Ты же осталась одна, да? Гарри часто проводит время с Джинни, я с Лавандой. Даже Невилл теперь с Луной!     Гермиона сжала челюсти и прищурила глаза.    Что он такое говорит? -  Тебе обидно, что одна ты не можешь завести отношения! - распалялся Рон. Почему Гарри не заступиться? Он так же считает?    Гриффиндорка и не заметила, что он ушёл давным давно. - Всё время ходишь в этой мантии, словно в мешке. Сидишь над учебниками, когда другие ходят на свидания. -  Замолчи. -  Волосы, словно мочалка; испачканные в чернилах пальцы! Неудивительно, что ты никому неинтересна и не нужна.    Никому... -  Заткнись, - тихо выдавила Гермиона. Что на него нашло?... И давно он так думает? -  Я промолчу про твой характер. Всегда выглядишь так, будто одна ты такая вся умненькая-хорошенькая, а остальные полные идиоты. Этот твой вздёрнутый высокомерный нос. Занудство...    ...не нужна. -  ...заносчивость, в каждой бочке затычка и.. -  Заткнись!    Волосы стояли дыбом от сдерживающих эмоций. Как он может! Они же друзья! Что она такого сделала, что он говорит такое про неё!?    Невидимая сила, словно волна, слегка отбросила Уизли по коридору, но Рон устоял на ногах. Ошеломлённо, он уставился на Гермиону.    Больше на него не глядя, Грейнджер кинулась бежать.    Сзади послышалось громкое: - Тебя никто и никогда не полюбит!    Не плачь, не плачь, неплачьнеплачьнеплачь...    Как мантру, девушка повторяла слова про себя. Перед глазами всё плыло. Гермиона судорожно дышала и шмыгала носом. Мысли путались, как, видимо, и ноги. Грейнджер обо что-то споткнулось, и оно недовольно мяукнуло. Гриффиндорка надеялась, что это не миссис Норрис.    Что на него нашло? Как он может такое говорить? Это неправда. Он просто обижен.    Но это не повод так говорить о ней. Она не такая сухая, как говорила Трелони. В сердце не только книжки. Она же живая, она тоже чувствует!    Впереди Грейнджер заметила знакомую дверь и быстро вбежала в туалет Плаксы Миртл. Девушка тяжело облокотилось о раковину, повесив голову, и попыталась сглотнуть вязкую слюну, но спазм охватил горло, как удавка, и не отпускал. Сердце бешено колотилось. Да, у неё никого не было. Всё чаще её одолевали грустные мысли из-за будто упущенного шанса на более счастливую жизнь. Она старалась не показывать никому своё внутреннее одиночество. Не хотелось омрачать счастье других и добавлять хлопот к внушительному списку своей чувствительностью. Это ведь всё временно и она сама сможет со всем справиться. Ей просто нужно некоторое время. Но как же точно Рон указал на её недостатки, о которых девушка и так знала... Это было спусковым механизмом, его слова. Вроде ничего не значащие, но... такие болезненные. И вдвойне обидные - от друга. Слёзы новым потоком хлынули по щекам. Грейнджер закрыла рот рукой, чтобы никто посторонний ничего не услышал. Даже у стен есть уши. Посмотрела в зеркало. Красные заплаканные глаза, точно бездонные дыры, были пусты и не имели того огонька, что каждый день пробуждали учёба и друзья. Словно та битва в Министерстве Магии что-то изменила. И это было так. Может Гарри чего-то и не договаривал, но от Грейнджер не скрылись все жертвы и кровь. В том сражении погибло много волшебников и волшебниц, стараясь выбить для Поттера время. В какой-то момент Гермиону задело проклятие и она потеряла сознание. А очнулась от собственного крика и первое, что увидела перед собой - лицо сумасшедшей Беллатрисы Лестрейндж. Та скалилась, показывая безобразные зубы, и жутко громко смеялась. Говорила что-то про грязную кровь. И эта же самая кровь в тот момент лилась из предплечья Гермионы. Страшный шрам до сих пор «украшал» её. Но не это было самое ужасное. Грейнджер выступила добровольцем и в Святом Мунго помогала лечить пострадавших. Друзья не знали об этом. Не знали, скольких вылечили и скольких потеряли. Но... разве они не слишком юны для такого кошмара? Послышался шорох и Гермиона резко повернулась с вытянутой рукой, в которой лежала  палочка. Внутренняя дрожь выходила наружу, выдавая с головой состояние гриффиндорки. И кто бы там ни был, ей не удастся скрыть круги под глазами и пятна на лице. - Грейнджер? Прежде чем он вышел, Гермиона узнала его по голосу, и палочка стала ходить ходуном. Не он. Только не он. Что он забыл тут? Что?! - Малфой, - постаралась сказать спокойно девушка, но сорвалась и всхлипнула. Слизеринец вышел из тени. Лицо его было непроницаемым. - Как давно ты здесь? - Как только ты зашла. Они продолжали сверлить друг друга взглядом, пока Грейнджер не вспомнила, что вообще-то целится в его грудь оружием и не опустила палочку. Казалось, будто весь воздух с этим движением вышел и тело обмякло, больше не подчиняясь владельцу. Спина устало сгорбилась. Глаза уставились в пустоту, куда-то позади Малфоя. Мыслей не было, да и поздно уже. Наверняка хорёк уже всё прознал. Гермиону больше не била крупная дрожь, и сырые дорожки почти высохли. Она словно находилась в какой-то прострации. Мозг не хотел осознавать, что только что произошло. Драко Малфой стал свидетелем нервного срыва, если можно так выразиться, Гермионы Грейнджер. Весьма прозаично. И сейчас её совсем не заботило, что тут делает слизеринец. - Мне жаль, - через пару минут молчания тихо сказал Драко. Гриффиндорка медленно перевела взгляд на слизеринца. Будь это всё при других обстоятельствах, она бы даже рассмеялась от нелепости ситуации. Наследнику Малфоев жаль грязнокровку. Ха-ха. - Не называй себя так. Гермиона еле заметно нахмурилась. Сделала кое-какие выводы и произнесла тихо: - Ты ничего не видел и не слышал. И только попробуй что-то кому-то рассказать. Пожалеешь. Грейнджер выпрямилась, вытерла морковий след и, тонко улыбнувшись, вышла из туалета.