Звериное нутро

Нелюдимая ночь встречала трескучим морозом и завыванием ветра. Рома потёр холодный нос в безнадежной попытке согреться. «Даже сигарет не успел прихватить.» Морозный ветер царапал уши, и он поспешил натянуть шапку пониже. Его поехавшая мать выгнала его в блядскую метель, и он понятия не имел сколько ещё таких дней придётся вытерпеть. Он уже успел привыкнуть к подобным закидонам его пьяного родителя, но не к невыносимому холоду. Глаза слипались и сил идти не было, так что он неспешно побрел к магазину на другом конце посёлка, что не так уж далеко но в сонном состоянии займёт время. Может, если повезёт, он не умрет от холода и к утру тетя Зина впустит его и даже напоит чаем. Заспанный мозг не был способен злиться на мать. Холод не отрезвлял, а лишь раздражал и заставлял спрятать нос в воротник. Невыносимо хотелось спать, уже три часа как наступил Новый год, он весь день шастал по домам старшеклассников и веселился как хотел, в том числе и пил конечно же. Последнее заметно сказывалось на его походке и восприятии реальности. Сквозь метель лишь изредка попадались уличные фонари, что были островками света для ночных путников. Рома остановился около одного из них, прямо напротив него стояло хлипкое деревянное жилище, что наверняка внутри страшно скрипело под натиском ветра. Он знал этот дом, потому что был знаком со старухой которая жила в нем. Та ещё чудачка, когда мама была в себе она рассказывала что эта старуха - Петрова, почитаемая ведьма в их посёлке. Однажды он проведался к этой женщине, та смотрела словно насквозь, не глядела в глаза а прямо в то что было скрыто за ними, в самое нутро. Она не улыбалась, как обычно улыбались бабушки при виде детей, она строго смотрела, пронизывая взглядом. Когда в тот день он пытался убежать от ее взора - старуха остановила его, и как-то доверительно и назидательно сказала «не ходи в лес, ты ему чужой, побереги мать если себя не жалко». Сейчас Рома только нахмурился на эти воспоминания, мать сошла с ума, а старуха умерла в одиночестве. Сон как рукой сняло. Словно отрывая его от воспоминаний мимо забора с грохотом упавшей доски прошмыгнул кот. Рома отмахнул мысли из головы, бросив последний взгляд на тёмное окно. И застыл. Там стояла она. Рома проморгался, отходя назад. Он мог поклясться что на секунду оттуда на него посмотрели чужие светлые глаза. Сердце гулко забилось в груди от секундного помешательства. Что это было? Мозг забил тревогу и около света больше не казалось безопасно. Без возможности перестать смотреть в уже пустое окно он быстрым шагом отправился дальше по дороге с навязчивым ощущением чьего-то взгляда. Дыхание сперло и он побежал, казалось эти глаза смотрят на него со всех тёмных окон. Пока он бежал он не замечал холода и застилавшую взгляд метель, в голове билась только одна мысль: «Не смотрите. Не смотрите. Не смотрите.» Впереди уже виднелся последний фонарь улицы а рядом с ним магазин со скромной надписью «Продукты». Рома остановился отдышаться, в легкие резко начал проникать морозный воздух. — Блять. — он поежился от боли. Оглянувшись оказалось что он был в той части улицы где света почти не было, единственным светилом была блеклая луна, такая бесполезная сейчас. Он не видел, но был уверен что где-то в этих домах кто-то внимательно смотрит на него. Рома поморщился от беспомощного чувства страха. Он почувствовал что дрожал от холода и ужаса, а ноги болели от резкой нагрузки. Борясь с желанием упасть и заснуть он поплёлся ватными ногами к свету. Он уже дошёл как слух уловил нечто прошелестевшее в бурлящей темноте. Рома загнанным щенком прислонился спиной к фонарю и разглядывал темную улицу из которой пришёл. — Что делаешь? — насмешливо раздалось по правую сторону. Пятифан вздрогнул всем телом и пошатнулся на месте от неожиданности. Этот кто-то захихикал. Повернувшись он увидел что между светом фонаря и темнотой дороги возвышался долговязый мужчина. Загадочное двубортное пальто облегало его тело а высокий воротник водолазки окутывал шею. Но не это выделялось, выделялось то что находилось выше воротника. Заячья маска? Рома как-то нервно захохотал. В Новый год не было странностью встретить детей в подобных масках, но не взрослого мужика, одного под луной в таком обличии. — Ты кто? — опасливо нахмурившись он разглядывал маску, всматривался в вырезы глаз, в которых в ответ сверкали голубые, хищные глаза. Пальцы в кармане нащупали холодное лезвие, уверенно схватив нож он был готов взмахнуть им в любой момент. — Не думаю, что тебе правда хочется знать, — хмыкнул мужчина что-то ища в своём кармане, от этих действий Пятифан напрягся и сильнее сжал рукоятку ножа. Совершенно не обращающий на мальчика никакого внимания мужчина вдруг достал короб сигарет, выудив одну он другой рукой порылся в левом кармане, ища что-то. Неожиданно он достал из кармана «Гулливер», словно что-то вспомнив он весь подобрался, взгляд приковался к конфете в странной обёртке, он разглядывал ее, словно силясь понять как она попала в его карман. Рома от этого всего словно сжался внутри, казалось что стоя под светом фонаря его видят насквозь, внезапно он особо остро почувствовал что не должен быть здесь. Мужчина в маске скосил взгляд на него, протянул конфету, безмолвно предлагая взять. — Не хочу. — взгляд зацепился за обувь, что-то внутри издевательски протягивало «тру-у-ус», это что-то скалилось и вызывало головную боль. Деревянные от холода конечности будто ослабли, метель отрезала их двоих от всего мира, прямо сейчас казалось они одни в белоснежной пустыне, если кто-то из них закричит то его, наверное, даже не услышат. Казалось духом он где-то не здесь, он весь пошатывался, словно алкоголь вечера снова ударил в голову. Он не замечал, не мог заметить, но странный человек все это время внимательно следил за ним, зная что уже можно. В конец оставшись без сил Рома упал на колени, веки словно налили свинцом, а неведомая тяжесть в груди удушала. Рядом послышались медленные шаги, мальчик жадно ловил ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег, и в последний раз попытавшись он смог разлепить глаза, последнее что он увидел прежде чем опуститься в кромешную тьму это заячья маска, и фонарь, который словно вместе с ним выдыхал, мигнул в последний раз и потух. Сквозь сон он уловил мягкий бархат голоса, что окутал его разум: «С Новым годом».