Она не из нашего клана

«Она не из нашего клана» Сколько раз Тал Тал это произносил — не сосчитать. С тех пор, как в его жизни появилась Сон Нян, все его стратегии и планы рушились, как карточный домик. Провал за провалом, и вот снова император жив и здоров. Несмотря на то, что им с дядей крупно досталось от канцлера Эль-Тэмура, они не переставали восхищаться умом этой девушки. Наказание было заслуженным, сами виноваты, не смогли вовремя сделать решающий выбор, и это обернулось против них. А смекалистая Нян была честна с собой и окружающими, честно выполняла приказ своего короля. В чём её можно обвинить? Но никто не мог даже подумать о том, что император полюбит её. Да так сильно, что перестанет разговаривать после вести о её смерти. Тогда он был похож больше на призрака, чем на человека, но расцвел за секунду, стоило увидеть Сон Нян живой, в прекрасном одеянии прямо у него во дворце. И где-то между этими событиями Тал Тал впервые ощутил укол ревности в сердце: такой ненавязчивый и нерешительный. Мужчина свою жизнь посвятил наукам, слепые животные инстинкты презирал, потому что считал ум — главным оружием, а образование и новые открытия — смыслом жизни. Публичный дом, тем не менее, он посещал, но довольно редко. Генерал Баян подшучивал, мол, мой племянник, скорее, способен полюбить учёного мужа, чем женщину. Он не догадывался, что в чём-то был прав: женщины, которые окружали Тал Тала, не вызывали у него восхищения и даже желания побеседовать, а уж взять в жёны тем более. Слишком скучно с ними было. Но, конечно, это не означало, что он мужеложец, и эти мифы он развеивал походами в публичный дом, хоть и редкими, но стабильными. Так было, и его всё устраивало. Пока не появилась Нян, которая весьма нагло, почти вероломно ворвалась в его размеренную и до мелочей просчитанную жизнь. А сейчас, в совершенстве освоив всё, что должна уметь любая благородная женщина, она будоражила не только ум стратега, но и прокладывала путь к его сердцу. Как вообще это стало возможным? Сколько бы мужчина ни старался абстрагироваться от этой девушки, убеждая себя в том, что для неё он всего лишь наставник в той нелегкой битве по устранению канцлера, всё было бестолку. Умная, сильная, независимая, красивая и грациозная — Сон Нян вскружила голову самому стойкому и сдержанному мужчине в Юань. Сочетание женственной хрупкости и блеска стали в глазах, которые кричали о том, что не существует в этом мире силы, которая бы её сломила — вот что доводило Тал Тала почти до любовной лихорадки. Пожалуй, если бы не врожденная выдержка — горело бы всё бешеным пламенем. Он бы ещё тогда не выпустил её за порог их дома в Ляояне; запер бы, приставил своих людей и эта гордая девица никогда бы не знала и не видела другого мужчины, кроме него. Но тогда Ки была словно птенец феникса: только-только возродившаяся из пепла своего тёмного прошлого, а потому ещё слаба и уязвима. Что произошло с ней в те полгода, которые они не виделись из-за их с дядей отъезда в Ляоянь — остается загадкой. И она молчала, словно это что-то тёмное, покрытое мраком настолько, что даже сама Ки никогда больше не вспоминала. Тогда она, ещё неокрепшая, только начинала свой трудный путь, и делала первые шаги: много читала и училась. В то время увлечение ею казалось Тал Талу некой отдушиной, разнообразием в стабильной размеренной жизни. Стратег поднял глаза и залюбовался её точеным изящным профилем. Теперь уже Нян гордая птица Феникс, идущая по лезвию ножа: она отмахивалась от дворцовых интриг и строила мост в своё светлое будущее из тех камней, что в неё кидали враги. И сердце его вновь щемило, в паху сильная пульсация — как же не вовремя. И уже давно плевать, что она не из их клана. Она говорит о самопожертвовании, о том, что отравит сама себя, чтобы снять с себя подозрения и развернуть врага в иное русло. Идеальная стратегия. Идеальная женщина — он сжал кулаки до побелевших костяшек — но не его. И никогда не будет, потому что Тогон никогда не откажется от любви всей своей жизни. Какая ирония. А что же теперь делать Тал Талу? Генерал Байян говорил ему не бояться и рисковать, чтобы получать желаемое. Так он оправдал неслыханный риск, отправив Сон Нян во дворец на отбор в гарем. Всё ради одной цели: уничтожить Эль-Тэмура и его семью, которая буквально душила империю Юань. Для Ки это было ещё и местью за гибель родителей и подруг. Женщина с холодной тихой яростью на сердце и ясным острым умом — идеальное и страшное оружие. Но вопреки этому, если ранее стратег опасался её талантов, то сейчас преданно смотрел ей в глаза, готовый спуститься в саму преисподнюю, если ей там что-то понадобится. Преисподняя. Мужчина мысленно усмехнулся, завидев знакомый блеск в глазах Нян, стоило только генералу Байяну заговорить о Танкиши. Пожалуй, даже огненное пламя самой преисподней не выжжет из наложницы Ки душу, не поставит на колени и не заставит покаяться. Это сама Нян заставит всю нечисть подчиняться и опалит их одним лишь взглядом. Пожалуй, она единственная женщина, которой он хочет обладать во всех смыслах: даже если её для этого пришлось бы запереть в комнате или привязать к кровати, чтобы брать и брать… Тал Тал тряхнул головой, прогоняя наваждение. О чём он вообще думает? Кажется, он слишком давно не ходил к кисэн. Дама Ки — благородная жена пятого ранга самого императора! Да и разве такую женщину привяжешь? Конечно, нет. Она должна добровольно отдаться: выйти за него замуж, делить с ним постель, разговаривать до самого утра, родить детей и биться рядом с ним спина к спине… И вот радостная новость! Дама Ки беременна. Император был счастлив, носил её на руках и лично проверял все блюда, чтобы всё было в лучшем виде для его любимой и для их уже самого любимого ребенка. Тал Тал стоял рядом с дядей, который поздравлял их, сжимал до боли кулаки, которые — какое счастье — не было видно из-за длинных рукавов. И лишь один Будда знал, каких усилий ему стоило не кинуться на довольного Тогона с мечом, чтобы раз и навсегда уничтожить соперника, отнявшего любимую женщину. Соперника? Здравый смысл просачивался сквозь пелену всё ещё контролируемой ярости: он не мог и не сможет стать соперником самому императору, иначе не сносить головы его клану, будь неладны эти законы. «Что ж, дядя, я всё же не рискнул и осознал свои чувства слишком поздно. Теперь я для неё только…» — Наставник, — снова её мягкий голос и улыбка алых губ, которые так хотелось целовать. — Я молю вас о помощи. Мог ли он хоть раз ей отказать? Конечно, мог, но не хотел. Эти редкие минуты, когда они встречаются в библиотеке или внутреннем дворе Хондокчон, для него как глоток свежего воздуха, как глоток воды для страждущего, блуждающего в пустыне, но, увы, обреченного сгореть под беспощадным палящим солнцем. Сон Нян — его личное палящее солнце. Любовь и погибель в одной чаше. И пусть каждый день он рвался признаться ей в любви, но умом всё же понимал, что его любовь для неё обернется лишней ношей. Пусть его чувства никогда не касаются ни тела, ни души Ки — ей и так тяжело, на её плечах забота о императоре и Юань. Да и замыкать любовный квадрат не входило в его планы, потому что кроме Тогона на Нян претендовал и бывший король Корё — Ван Ю. Которого, к слову, она любила всем сердцем. Сон Нян. Служанка. Наложница. Благородная жена пятого ранга. Гвиби. И, наконец, императрица всея Юань. Тал Тал тоскливо наблюдал за попытками — теперь уже императрицы — Ки успокоить императора и направить его по нужному для страны пути. Слабак, который не достоин даже пальца этой шикарной женщины. Сколько она вытянула на себе и ещё вытянет? Впрочем, Тогон скоро умрёт. Тогда Нян останется вдовствующей императрицей и будет спокойно править самостоятельно, а он, канцлер Юань, как и прежде, будет её надежным соратником и крепким плечом. А время шло. Оно научило мужчину ценить то, что он имел, а имел он самое ценное — искренне безоговорочное расположение самой вдовствующей императрицы Ки. В конце концов, он понял, что благосклонность Нян куда глобальнее и крепче, чем, подобная капризной весне, любовь. Нет, любовь — прекрасное чувство, и Тал Тал до сих пор преданно носил это бремя, но сердце болело уже не так сильно. Может, потому что прах Тогона уже год как покоился в императорской гробнице, а за спиной стратега гордо ступала ошеломляющая победа над мятежниками? Он выжил. Выжил ради Сон Нян — императрицы его сердца и всей Поднебесной. — Тал Тал, — мужчина на секунду замер, настолько непривычно было вдруг услышать своё имя из уст Ки вместо привычного «наставник»; после награждений и поздравлений с победой они сидели в беседке и пили чай. — Я искренне счастлива видеть Вас в здравии и очень боялась Вас потерять. Сердце подпрыгнуло к горлу и мужчине резко стало душно, несмотря на осеннюю прохладу. Ему не почудилось: голос женщины слегка дрожал, и она слишком крепко сжимала чашку с чаем, выдавая своё волнение. От её слов потеплело в груди, и ему было просто хорошо вот так сидеть с ней и разговаривать. Как же ему этого не хватало: поле боя забирало всё хорошее и отдавало в ответ горы мертвых окровавленных тел, и даже воспоминания не спасали от того ужаса, который творился на той войне. — Вам больше нечего бояться, Ваше Величество, угроза миновала, — стратег улыбнулся, согреваемый благодарностью любимой женщины; он мог поклясться, что чувствовал её даже всем телом. — Всё благодаря Вам, канцлер, — тоже улыбнулась в ответ Ки. Ради неё и её улыбки, адресованной лишь ему, он мог свернуть горы. Нян опустила взгляд на свои руки и какое-то время молчала, но мужчина ясно видел — она размышляла над чем-то, вероятно, подбирала подходящие слова. В груди тревожно кольнуло: что она хочет ему сказать, но не может? Неужели хочет отстранить от должности? Так, ведь, и причин нет. Что же её так тревожит? — Я уже много лет знаю о Ваших чувствах ко мне, — её голос, обычно уверенный и громкий, сейчас сливался с шелестом осенней листвы во дворе. — но не подавала вида, защищая Вас от печальной участи. Думаю, Вы и сами это понимаете. Но теперь, когда вооруженная гонка и ревнивый муж — часть прошлого, мы с Вами можем, наконец, поговорить откровенно. — Ваше Величество… — от волнения горло схватил спазм и он не смог договорить, лишь смотрел на Ки неотрывно, всеми силами стараясь не выдать своей растерянности. — Не называйте меня больше так, прошу Вас, — она слегка нахмурилась. — Давайте отбросим эти формальности хотя бы наедине. Стратег кивнул, а женщина подняла на него взгляд, полный непролитых слёз. Тал Тал видел и чувствовал, как тяжело ей давался этот разговор, да и ему самому не было легко в этот момент. Видеть её слёзы — невыносимо. — Ваше… Сон Нян, — вовремя поправил себя мужчина. — Хотите сказать, что это осложняет наше положение? В таком случае Вы зря переживаете, не думайте об этом. Поверьте, это ничего не изменит и не помешает нашему общению… — Я хочу сказать, что Ваши чувства взаимны, Тал Тал, — перебила его императрица, явно нервничая: глаза потемнели, стали почти чёрными, а тонкие пальцы слегка барабанили по чашке. — Жаль, что я поздно это поняла. Однако изменить всё равно ничего бы не смогла, да и не стала бы. Но мои чувства к Вам немного другие… Вы, конечно, сейчас думаете, что я — падшая женщина… — Я так не думаю, Нян Ин, — торопливо ответил мужчина и накрыл её руки своими, чтобы успокоить и забрать все её тревоги. — Помните ту шаманку, что наслала на Вас заклятие Собаки? Она как-то сказала мне, что такое большое и сильное сердце, как у Вас, может любить куда больше одного мужчины. Я всегда считал, что это Ван Ю и Тогон, но сейчас рад слышать, что Вашем сердце нашлось место и для меня. Он много раз представлял себе, как признается, как она ответит взаимностью, и по телу пробегал табун мурашек только от одной мысли о том, что он сможет прикасаться к ней. И вот сейчас его мечта сбылась, сердце билось так сильно и громко, что он боялся не расслышать тихий голос императрицы. Пусть больше и нет того юношеского трепета, ведь он повзрослел и уже давно не парнишка в красивых доспехах, но сердце всё также часто бьётся, как бабочка в сачке, стоит лишь завидеть такой родной сердцу образ. И всё также безмерно восхищается и любит свою Сон Нян. — Вот за это я Вас и полюбила, Тал Тал, — тепло улыбнулась Ки и, наконец, легким движением руки отставила чашку. — Без Вашей мудрости, честности и безмерного терпения я бы не продвинулась так далеко. — Вы мне льстите, Нян, — стратег покачал головой и на секунду прищурился. — Раз уж мы разрушили барьер между нами, могу я задать личный вопрос? — Спрашивайте, что пожелаете. — Что за секрет узнал тогда император о вас с Ван Ю? Если Вам всё ещё сложно, то промолчите, пожалуйста. Императрица кивнула. Очевидно, она знала, что когда-нибудь канцлер снова поднимет эту горькую тему. — Всё хорошо. Я скажу Вам, однако пройдемте в мой дворец, на улице уже слишком холодно. Она грациозно встала, а Тал Тал зачарованно наблюдал за её плавными движениями, и отчаянно боялся проснуться и понять, что это всего лишь сладкий сон. Но пришёл вечер, затем ночь — и он не проснулся. Наконец, пришло и его время быть счастливым.