Маргаритки на луговом поле

Общественный строй остаётся таким же, даже если будет изолированным от других глаз в самых потаенных лесных борах и за обширными горными хребтами, возведенные, на минуточку, главным источником силы деревни – Свечой, да-да именно свечка с красивыми ветвистыми узорами, напоминающую бабочку; магический предмет создал также и дом, где проживает на этот момент семья солнечных Мадригаль. Все трудятся, все делают вид, что все в полном порядке и надеяться на такое хрупкое счастье, которое вмиг обрушится на глазах, как карточный домик. На сцену с яркими софитами взошла она – тот, кого обходят стороной; тот, чей интерес будет спящие вулканы и грозовые штормы. Да ла-адно. Велена Фернандез жила, как обычный подросток: изучала только-только открывшийся новый мир перед глазами, интересовалась уже не детскими сказками бабушки, скорее её глаза бегали тревожно при упоминании о цветах. Именно на них, сколько всего эти прекрасные создания могут сделать! Да к тому же, невероятно, но это так – у них был собственный язык, язык цветов. И дарящий с помощью, казалось бы, бесполезного букета растений мог выражать все, что у него на душе, его отношение к тому человеку и сделать таким образом едва различимый намёк на чего-то стоящее. Ей это понравилось, она желала больше и больше окунуться в мир, который больше всего хотела увидеть, услышать, почувствовать. Какая ирония, что в таком случае её родители, славные муж и жена Фернандез владели маленьким цветочным магазинчиком, который день ото дня поставлял потрясающие композиции цветов на вкус и цвет. Велена знала, ей передадут семейный бизнес, как таковому единственному наследнику в семье и даже так, она не собиралась браться за ум, все живя в мечтаниях, что скоро поглотят её с ног до головы. День обстоял весьма паршиво: каждый раз когда она выглядывала, за окном бушевали грозы над поместьем главной семьи – а значит у одной из членов настроение не задалось с самого раннего утра. Девушка спрыгнула с постели, заправляя кровать в тот час, она с яркой улыбкой направилась наводить порядок на лице и на голове, также одновременно сменить ночную рубаху на повседневный лад. Вприпрыжку она подбежала к воркующей паре, со второго раза девочка все-таки смогла обнять их со спины, это считалось чуть ли не традицией перед важным днем. — У кого-то сегодня хорошее настроение, — подметил отец, с подмигом усадился первым за стол. — Вел, поможешь сегодня мне с цветами? Изабелла дала распоряжение и поставку новой партии в этом месяце, но я не совсем разбираюсь в грунте и важности пересадки цветов, — естественно, глава семьи хотел задействовать дочь в делах магазина, к тому же ребёнок сам интересуется этим. — Наша Велена самый прекрасный ребёнок. Верно, Дия? Мужчина в пиджаке повернулся назад, его длинные волосы покачнулись и на какое-то время закрыли лицо, отчего тот забавно сделал попытку сдуть их. Дия обернулась и предстала глазам женщина средних лет, морщинки скромно располагались на лице женском. Вполне она не выглядела на свои годы из-за особенности связанной с генетикой азиатов. Женщина улыбнулась и кивнула, постепенно прокручивая прядь тёмных жёстких волос. — Ты особенный ребёнок, просто запомни на всю жизнь. — лёгкая рука легла на ещё детские плечи, слегка требовательно их сжав. — Мы знаем, ты знаешь и вся деревня не исключение. Особенная. Что значит это «особенная»? Хотелось спросить, но строгие глаза родителей, которые со всей серьёзностью смотрели на неё в тот момент показались слишком пугающими, слишком неродными и она покладисто проглотила все эти слова, возвышающие её существование. И действительно запомнила – Велена необычный ребёнок, она отличается от других детей не только по разрезу глаз или по тем же жёстким тёмным волосам; Просто потому что есть. Она не совсем поняла мотив родителей наделить её спесью уверенности и высокомерия, она не понимала других детей, что смотрели на неё как на чужака и злобно тыкали пальчиками, посмеиваясь и бранясь на неё оскорбленно «ведьма». Но вполне могла понять одно – они просто завидуют, завидуют её превосходству по умственному и психологическому развитию, завидуют её пышной косме и блистящим тёмным глазам. Завидуют. Просто завидуют. И даже сидя спокойно на лавочке её блестящие глаза утопали в море слезах, а пышные космы запутались от бега. Сдувая прилипшие от пота пряди, она выделисто фыркнула и вытерла слезы. Грусть отошла на второй план, вместо неё пришла неудержимая злость на этот мир, на этих детей и на себя. Родители для неё считались важнейшим авторитетом, которого она старалась слушать любой ценой, поэтому никогда на них не злилась и не винила, они – все, что у неё есть. Вдруг мир потемнел, ну или скорее к ней подошли и по таким габаритам вероятнее сказать – взрослый решил успокоить бедного хнычущего ребёнка. Она злобно кинула взгляд на подошедший силуэт и на момент осеклась. Пухлые губы вытянулись в тонкую полосу, ещё чуть-чуть и она могла прокусить до крови, сдерживая порыв саркастично кинуть не культурные слова. Мадригаль. Точно Мадригаль. Девушка стояла с заломленными назад руками, неуверенно ковыряясь носком ботинка землю. Игристые веснушки и такие же запутанные, туда уже от природы, волосы, вплетенные в них венок из одуванчиков, весело игрались на солнце. Она была красива. Луиза и впрямь стала для Велены вторым авторитетом, да может и больше, стала первым другом и незаменимой поддержкой. — Я не умею поддерживать, но.. вот. — на лице вышла неловкая улыбка и рукой протянула букет прелестных маргариток. Она медленно перевела карие глаза на скромный и букетик и, на секунду озлобленный вид сменился облегченным и расслабленным, улыбка с яркой ямочкой выступила на смуглом лице. Фернандез не удержалась и стала бесстыдно свистяще смеяться, прикрываясь в какие-то моменты ладонью из-за кашля. — Мне нравятся маргаритки. — все ещё хрипло, после резкого звенящего смеха, ответила на утешающий знак. — Считай делаю тебе одолжение. — она потянулась, чтобы перебрать цветы себе и немного подумав, вяло пожала плечами. — И наверное спасибо. Хитро сощурившись, на лице сияла все ещё ухмылка. Луиза на тот момент уже не была столь неуверенной в действиях, она поспешила выдавить взаимную улыбку. На секунду встретившись с такими проницательными глазами, без промедления опустила взор на стоящие рядом клумбы. Что-то в груди потеплело, не только от палящего колумбийского солнца, непривычно внутри, возле рёбер. Походу жар.. С той самой встречи их дружба лишь крепла, хоть и Фернандез вела себя эгоистично и фривольно, но старалась сглаживать поведение сухим извинением. Велена не привыкла извиняться из-за своих же слов, чего она не говорит, так только самую чистую правду с примесью лёгкой самовлюбленности, всего лишь. Но лёгкая компания Мадригаль заставила усомниться в своём поведение, в своей подаче и общении, она иногда чувствовала тот жгучий стыд и вероятно совесть, когда невольно касалась разговор размеров и дара своей подруги. Она не могла понять – это ведь круто иметь такую невероятную мощь, способную проломить горы, что сказать о мелких делах, дающих девушке для каждодневной помощи местным. Но все-таки имелся жирный минус, она могла встречаться только по вечерам или ранним утром в магазине за прилавком, а дальше Луиза могла быть занята днями напролёт и без передышки помогая то дом переставить, то ослов поймать, то большие камни перетащить, то ещё чего-то немысленно крутое. Жители нуждались в её силе, а Велена нуждалась в ней. И даже стоя за прилавком, скучающим взглядом проводя жителей за стеклом, она сдувала пылинки с цветов из раза в раз смотря в тетрадь заказов. Имея хоть кое-какой авторитет в этом городе, у них все-таки взяли заказ, возможно и только из вежливости и дабы убрать лишние обязанности с прекрасным идолом города – Изы. Небольшие цветочные конструкции, которые могли бы украшать зал, пока одна из одарённых бегает и колдует другие места к проведению церемонии. Ах, да. Сегодня будет проводится великолепное торжество насчёт получения дара Антонио – самого младшего члена семьи Мадригаль. Довольно характерный пацан, очень смышленый для своих лет и весьма неплохой собеседник, так он остался в впечатлениях Велены после посещения собственно виллы этой семьи. И она не раз ловила себя на мысли, чтобы прийти в гости не к Луизе, как обычно, а к Антонио, ели младшенький без дела сидит и якшается с какими-то животными часто, он мог выдавать очень удивительные фразы насчёт желаний «братьев меньших». Девушка встала с места, приветствуя своей фирменной заученной улыбкой. Дверь открылась с характерным треском вернулась в свое старое положение. А колокольчик, ныне служащий для сигнала прихода покупателя, громко заверещал, далее постепенно затихая. Велена задержала дыхание, в какое-то время к ней стали приходить странные мысли насчёт её подруги, которых она вовсе сторонилась и приученная воспитанию «правильных» родителей, не смела больше даже упоминать их даже в подсознании. — Ну.. Привет? — Луиза посмеялась. — Какой раз за день здороваемся и прощаемся, да только зазря. Я тут за заказом пришла, говорят тяжёлые горшки с цветочками будут, поэтому отправили меня. Велена смерила её взглядом и выдохнула, плетясь вытаскивать цветочки в свет. Она раздражённо подумала о том, так почему мужскую половину не задействовали в этом, неужто все настолько заняты по дому? Она стерла воображаемый пот и провела Луизу мягкой улыбкой. — Вот! Гляди на моих малышек, самые проверенные и прекрасные из всего арсенала, уверяю, ведь делала все же я. — на миг выпячив гордо грудь, указательным пальцем показывая на себя, но почувствовав ясное закатывание глаз прекратила действие, переставляя руки по бокам. — Антонио небось взволнован и напуган такому празднику. Ну из-за случая.. — она поджала губы тонкой полоской, неловко впиваясь взглядом в пол. Все-таки говорим о родной сестре, вероятно Луизе не будет приятно начинать тему, довольно личного характера, но Велена не Велена, если не пискнет об этом, естественно не специально. — Да-а, его как раз Пепа ищет, спрятался где-то и не вылазит. — беззлобная усмешка вышла на губах. — Я полностью понимаю тот мандраж перед получением и ту самую растекающуюся истому после, лишь мысль о том, что я полезна вызывает облегчение на душе. Луиза взяла цветочные композиции и как только она хотела поднять голову, резко её щеки обдало приятным холодом чужих рук. Велена перехватила лицо и заставила смотреть на себя. Её серьезу нет конца. Чёрные бездонные глаза отливали сталью. — Это хорошо, что ты помогаешь всем, но не забывай думать о себе, в первую очередь о отдыхе и здоровье. — она отстранилась, обходя Мадригаль и остановившись вновь у прилавка, кокетливо подмигнув. — Ты сама это понимаешь, я ведь тебя знаю. Такие действия могли ввести легко Луизу в смятение и спеша попрощаться с «подругой», она переставляя быстрее ногами, скрылась за первым же поворотом, на щеках девушки красовались неловкие красные пятна, что больше походило на то, что она запыхалась от бега, нежели от слов беспокойства Велены. Луиза поспешила повертеть головой, она сейчас должна заняться нечто другим и более важным, а после всего сделанного, она как всегда может увидеться с вечно подкалывающей её Фернандез. Жаркий полдень сменился на тёплый вечер, весь Энканто окутало закатными лучами уходящего солнца и постепенно на улицах зажигался свет фонарных столбов. Кое-где располагались украшенные деревья и столбы гирляндами, делая намёк на сегодняшний праздник. И все гирляндные украшения тянулись к поместью, оный вовсе светился намного ярче и оттуда можно было слышать шумные выкрики и смех под аккомпанемент местного оркестра. Вся атмосфера стояла очень энергичной и возбуждало подобрать подол цветастой юбки и пойти в скромный пляс в самый разгар толпы. Пока что нет причины веселиться – ещё не провелась сама церемония, но люди развеселевшие в начале, не могут остановиться. Велена, стоявшая подальше от людского веселья, оперлась спиной о стену и давилась возмущенно воздухом, когда юноши подходили к ней, дабы «просто составить компанию одинокой сеньорите». Где они одинокую повидали, слепошары? И так нормально девчонке. Её подсознание искало только одну макушку – скорее лицо, выглядывающее среди толп голов. Остальные её не особо интересовали, что говорить о мужланах, думающих своей честью подкатить к ней яйца. Отвратительно. Её внимание заполучили два силуэта, обрамленные яркими лучами включённых Каситой софитов. Мирабель, вышедшая на подиум, чтобы провести кузена до двери и Антонио, собственно главный герой этого вечера. Она усмехнулась, как тот уверенно протянул руку Мирабель, будто тут идёт на вручение не он, а собственно кузина. — Никто не ожидал такого выпада от Миры, но тому лучше – ребёнку нужна опора. — тихо дернувшись от голоса, она завидела позади Камило, что ровно шёл прямиком к лестнице, скорее он был закулисье, чтобы подбодрить брата и шёл радостно вприпрыжку. — Да, хоть Антонио и ребёнок, но по характеру тому не скажешь так и так. Смотря на некоторых. — едко усмехнувшись, она вновь вздернула нос. С мальчишкой она перекидывалась парой фраз, вполне можно считать их приятелями, но черствое сердце дамы из-за травмы в детстве, не желало подпускать кого-либо, кроме одной Луизы, которая возможно боялась от реакции грустной девочки, но все-таки решилась утешить бедняжку и не пожалела. Камило беззлобно закатил глаза, подмигнув ей. — Надеюсь не убежишь в свой дом, красотка, у нас будет зачётная вечеринка. — вероятно парень вовсе не волновался и уже готовился отжигать с родителями под страстные мотивы колумбийских песен. Верно быть, готовил танец для такой недотроги. А затанцеваться до упада она не собиралась ни в коем случае. — Красоткой будешь называть будущую невесту, а я для тебя Ве-ле-на. — тихо прошипела, скрипя зубами. Ненужные прозвища для неё были оскорблением, ведь она сама знает, что так оно и есть – красотка красоткой. Толпы сгустилась к лестнице и после заревела яростно взмывая руки к небу. И Альма сначала неуверенно, далее по нарастанию гордо вздернув мудрое лицо к народу провозгласила о новом даре в семействе Мадригаль. Фернандез ухмыльнулась и через толпу крикнула слова поздравления, будто они донесутся до ушей дитя, что с таким упоением глядел на встревоженных жителей. Она прошаркала ножками к выходу, встречая на пути негодующую и удивленную Каситу – живой дом будто восклицающе спросил, куда намылилась особа, громко всколыхнув одну из плиток рядышком. На что получила неоднозначный кивок на улицу и тихо шёпотом пробубнила, словно дом само собой разумеещееся ответит: — На воздух. — в голосе не было знакомых издевок, не было всей высокомерной спеси и самодовольных фраз. Она, как обычный подросток, желающий отойти от лишних глаз, цеплялась за возможность скрыться. Томный спокойный голос прозвучал слишком одиноко в этом доме, весь сброд переместился в новую комнату Антонио, довольно просторную, напоминающую поляну на открытой лугу, а по середине располагалось огромное деревце, где собственно проходил весь мандраж. Касита будто удрученно вздохнула интерьером и выпустила дите на улицу, словно мамочка за спиной бухтя дверцей от гардероба. Велена благодарно улыбнулась и выскочила, как лань на лугу, длинные тёмные волосы вскружились вверх на прохладный воздух, глазки, а глазки-то как сверкнули тёмным мягким отливом лунной призмы. Недалеко если смотреть из окна кухни, можно увидеть небольшое поле усеянное травами и другими всевозможными растениями, поэтому она незамедлительно свернула к знакомому полю, осторожно по пути касаясь ладонью выходящие из-под травы длинные видоизмененные листья и стебли. Она могла свободно кружится сколько угодно, пока родительские туши плетутся рядом с именинником. Она почувствовала слабину оков, сдавливающие её порывы быть неособенной, быть собой. Велена слегка помялась, но решившись мягко упала на землю, собирая в охапку пару-тройку растений в объятия. Длинное голубое атласное платье могло и испачкаться, но сейчас её мысли были полны вырабатываемым эндорфином счастьем одной минуты свободы. В детстве ей никогда не разрешали проказничать, считая что до неё не будет дело, она не станет такого делать, верно? За спиной зашуршала предательски трава и вмиг встав ровно по строю, она уже глядела на недоуменные глазки Луизы, её мягкость иногда давало таять сердце-леднику, как бы Велена не могла скрыть, она к ней относился уж слишком добродушно по-доброму. Тишина давила и заставляла занервничать, если Фернандез теребит изначально край кофты, то Мадригаль сочла долгом загнуть руки за спину, что стало привычным жестом после знакомства с этой расфуфыренной дамой. Велена чувствовала, что им стоит поговорить о них, о чувствах, о всём, чего таили изо дня в день. Она вновь опустилась на холодную землю и качнула головой в знак приглашения присесть рядышком. Не каждый второй такому предоставляет, не каждому четвертому она даст слабину и расслабиться. Она сжалась и старалась трезво обдумывать последующее вступление в диалог, чтобы как-то не ввести в смятение и её, и Луизу. Переводя дух Велена посмотрела снизу вверх на подругу, поджав пухлые губки. Они одновременно начали: — Мне нужно.. Такое начало, хоть и незапланированное от слова совсем вывело остатки неловкости из их присутствия и сейчас слушая друг друга звонкий смех над поставленной ситуацией. Велена продолжила невзначай касаясь платья своего, выглаживая на нем воображаемые складки. — Мне нужно поговорить.. о нас. — совсем отрешенно проговорила последние слова, поджимая под себя ноги, бессовестно открывая некоторые участки тела. — Этот месяц и вправду выдался самым утомляющим, но и становится переломом в наших чисто дружеских отношениях. — видано – чисто отрепетированная часть всплывает заученными на зубок словами, как бы не было стремно стоит продолжить свою мысль, заканчивая неожиданным заключением, в её случае. Брови Луизы поползли вверх в удивлённом жесте, она не ожидала такого именно сейчас, именно в этот момент. В её душе закрадывалась давящая мысль о том, что Мадригаль ей как замена поддержки родителей, как просто-напросто друг, которого жалко бросить на произвол судьбы-злодейки. В любом случае она не желала какой-либо неловкости вызванное её чувствами, потому и молчала, молчала долго и порой не замечала, как проницательные глаза заметили очевидное. — Ты не придумывай, чего лишнего. — она резко придвинулась, слегка приближая лицо, хоть время не позднее, но увидеть лицо собеседника под покровом мрачной ночи не удавалось совсем. — То есть.. Ну, я не знаю, как отреагируют другие на такие отношения. — Велена отвернулась, пропуская через себя порыв бушевавшего румяна на форфоровой коже, она расположилась светлыми красными пятнами начиная от одного уха заканчивая другим. Лёгким движением подрагивающей ладонью, она осторожно накрыла чужую, крепкую и большую. Ей было нечего сказать в ответ. Все сказано, все сделано, все понятно. Грудь наполнилась щекочущим тёплым чувством и распространилась до живота, выпуская стадо разноцветных бабочек и они, то и дело, заставляли скручиваться от щекотки. Рука дрогнула на поступок раскрасить этот разговор другими красками, она не могла прекрасно поддерживать, как Мирабель, не могла составлять красивые фразы для ситуации, как Изабелла. Луиза вовсе ничем не отличалась от сестёр, кроме силы, наделенной Свечой. Девушка занесла грубую мозолистую руку за ухо крохотной, по мнению её, девчушке, сразу вбивая в прядки расплетенной ранее косы маргаритку. Велена прощупала и вынула с волос инородное нечто, она покрутила неоднократно в ладони, рассматривая со всех сторон, как только позволял лунный диск на чистом тёмном небе. Велена подняла взор полной мягкости и непривычной ей.. любви? Любви, полностью согласна. С уст слетел очередной смешок. — Слушай-слушай, а ты знаешь, как переводится маргаритка с языка цветов? — она дождалась вопросительного кивка в сторону и продолжила неторопливо речь. — Чистота, невинность, верная любовь, "Я счастлив, когда счастлива ты". Она посмеялась с собственных слов. К слову, второй раз за день. — Очень романтично, — делает сопутствующий вывод, горбясь, чтобы хоть как-то увидеть родное лицо. — Не романтичные этой обстановке. — улыбается во все тридцать два зуба, вновь вохвращая цветочек на голову, как украшение. — Все благодаря мне, естественно. Я у нас молодцом, полный решалова в деле. Увидев вновь закатывание глаз она не удержалась и потрепала по волосам, настолько трепетно, что от напора патлы выбились из тугого пучка. Завидные кучерявые космы вышли с причёски, игриво поддрагивались на свету. Момент истины настал и звук птиц, исходящей от недалекой чащи, и звук доносящейся музыки притихли. Давая шанс двоим неправильным девочкам ощутить полный вкус первой, запоминающиеся всей красочностью, любви. Они не должны были любить друг друга, это не позволительно, неправильно и странно. Как на них посмотрят другие люди? Как посмотрят родители и родственники? С презрением, с опаской и злобой, а может с горечью и сочувствием? Но против сердца не пойдешь – как бы не скрывая чувства страстные, словно отплясывание жаркого танго, вырываются наружу, оттесняя всякие иные эмоции и чувства. Будто кроме них не существует ни единая душа, которая могла бы с осуждением взглянуть. Губы с осторожностью с одной стороны и с напором с другой сплелись в чувственном, мягком поцелуе. Настолько быстром, что Велена даже не заметив, хотела коснуться ещё раз зависла на воздухе, касаясь вместо разгоряченных уст прохладный воздух. Разочарованно выдохнув, она притянула ту за плечи, подползая прямиком к ней, чуть ли не садясь на коленки. Черт возьми, ситуация классная, а последствия будут страшными, если они прогадаются и их спалят с поличным. Поэтому прервав недолгий поцелуй, Велена чмокнула ту за нос, с облегчением расползаясь по крепкому телу. Сегодня она устала просто ого-го-го, стольких заказов в жизни не видала, к тому же пришлось ещё бегать надом, потому девушка решила не думать долго растекшись в сформировавшихся объятиях по полной. Спокойную дрему потревожил топот взволнованных лиц, они явно были в напряге предыдущие часы из-за исчезновения девушек и сразу же стали искать, попутно Альма подбодрила оставшихся людей на веселье, злобно метнув молнию в внучку, которая то и вжала голову в плечи. Велена сию минуту поднялась, роняя взгляд на затоптанные цветы и на растрепанные волосы. Выглядит сносно, но не для родителей. Она стала плести низкую косу, держа в зубах резинку. Звонкий голос не нёс в себе облегчение, наоборот она напряглась незаметно и нахмурилась. Мать вышагивала очень грузно и запыханно, вытягивая с сандаль остатки трав. Она брезгливо подняла подол длинного шикарного вечернего платья, а губы искривились и уголки потянулись медленно вниз. Она всегда так делала, когда ей что-то не нравилось. — Как вас понять, сеньорита Фернандез? — взвизгивая она потянулась к изгибу локтя дочери, сильно сжав. — Не отвечай. Нас ждёт долгий разговор позже и вы, сеньорита Мадригаль, не исключение. Велена недовольно поморщилась от прикосновения и удивлённо открыла глаза, рассматривая мамино раздражённое лицо. Все из-за того, что ушла? Луиза кротко встала и попрощавшись, махнув рукой, ушла первой. Несколько раз выглядывая из-за спины, встревоженно поджав тонкие губы. Велена мечтательно выдохнула, смотря ей вслед, она выглядит тут как потерянный котенок. — Не отставай, Велена. — стальной высокий голос обжег уши. — Я и не думала, что ты из.. — уронив взгляд на испачканное платье, она взревела ещё выше. — Да, как ты!.. Рука материнская возвышалась над девочкой, то и дело норовя хлестнуть по мягкой девичьей щеке. Она отпрянула и недовольно буркнула: — Неблагодарная. Сердце пропустило удар и девушка почувствовала внутри характерный треск. Разрывающий внутренности осколками разбитого сердца. Дочь вжалась и с непониманием оглянулась на родителя. Кто это тут неблагодарный? Она своим детством пожертвовала, чтобы быть «особенной» во всем, что только могло попадаться на ум родителей. Дочь с важностью откинула руку, все ещё сжимавшую её локоть и зашагала прочь к родному дому, чувствуя что вот-вот мать прожгет в ней очередную дыру. Дом уж не так дружелюбно приветствовал её в этот момент. Серые матовые стены давили на ребёнка, смотря по сторонам можно было наткнуться на осуждающий взгляд с портрета. Это бабушка Фарида, гордо подобрав подол пышного жемчужного платья, усеянного драгоценными дорогими камнями, смотрела на художника сверху вниз. На лице застыла трепещущее аристократическое превосходство и хладнокровность, а голова застыла в пол оборота, давая разглядеть длинную лебединую шею женщины. Велена не раз поднимала взгляд на эти ледяные мёртвые глаза и с ужасом осознавала: «Вот на кого нужно равняться!», «Вот кто вселяет ужас и страх». Девушка отвернулась, быстро забегая в свою комнату с характерным хлопком закрыла на замок. Дверь начали громко барабанить, сквозь шум по ту сторону, нередко можно было слышать брань и ругань родителей. Велена закрыла уши, дабы не участвовать в этом балагане, не быть здесь, а далеко-далеко от этого места. Если бы не сожгли завоеватели бабушкино имение вместе с нажитым добром на десять, а может на пятьдесят лет вперёд. Она бы здесь не сидела и не страдала от таких чувств. Девочка осеклась. Она только что.. винила чувства, винила дорогого ею человека? Чего это она вдруг приплела любовные чувства, нет-нет-нет. Быстро крутив голову из сторону в сторону в надежде выбросить эти глупые мысли, не заметила даже как входная дверь угрожающе скрипнула, давая возможность пройти вглубь помещения. — Моя милая девочка, пошли поговорим на кухню. — на пороге остановилась большая тень с чем-то острым в руках. Спокойный, ровный отцовский голос заполнил комнату, заставив вжаться спиной в конструкцию кровати. В такие моменты он был слишком страшен, если голос его не дрожит от злобы – то он просто в гневе, в пассивном тихом гневе. Мать нарочито ворчала под нос, несколько раз слова вылетали не самые приличные, отчего та тактично затыкалась отцовским взглядом. Глава семьи сжал руки в замок и посмотрел на дочь исподлобья. Он мог бы озвучить ранее заранее подготовленную речь, но ком в горле и боязнь чего-то мешало из раза в раз начать такой разговор. Он вздохнул, утешающе накрывая ладонь на плечи жены. — Не волнуйся это не про ваши отношения. — он задержал взгляд на ядовитых карьих глазах любимой. — Про что-то большее. Девочка задрожала. То есть как это в курсе? И осознание мысли о суперчувствительном слухе Долорес расставил все полочки по порядку, неприятно саднят после себя известие. Чувство беспокойства и зажатости испарилось, но она все ещё ровно сидела с серьёзными глазами глядя на родителей. О чем хотел поговорить, раз так волновался и бился о край, пока не пришёл сей час. — Мы хотим покинуть Энканто, когда будет возможность. И словно мир остановился, кроме девочки, что в замешательстве пыталась подобрать слова. Открывая, то закрывая рот, словно рыба выброшенная на берег, она не могла смириться с этим. Вставая из-за стола громко хлопнув ладошками о стол, настолько сильно, что вся посуда на миг взлетела в воздух и затрещала. — Невозможно. Исключено. Мы.. мы тут заперты, не сможем же выбраться. — обрывки фраз вылетали с уст словно бред психопата, она взялась за голову, не принимая тот факт, что они уйдут рано или поздно отсюда. — Вы в своём уме? Она впервые подняла голос на родителей, венка на лбу взбухла постепенно, а глаза наливались кровью и не свойственно ею горечью. Сумасшедшие. — Скоро произойдёт что-то страшное и ужасное. — голос отца осадил девочку на место. Она с нервным смехом глянула на мать. Что он треплет? Будто спрашивая взглядом она. Но ни мать, ни отец сейчас не смеялись, как она. Они выжидающе глядели на дочь, испепеляя своими глазами. — Энканто рухнет. Да кто же, твою мать, знал, что аристократическая задница бабушки могла предсказывать будущее. В простонародье её прозвали «сеньора предсказательница», а в голове у Велены тянулось злобное «Вот, ве-е-едьма».