Un enfant d'amour

С Изуру было в какой-то степени комфортно. Без преувеличений. Обстановка между ними проявилась в виде тишины, обволакивающей всю местность в округе. Выдавалось слышать падение песчинок друг на друга от постоянной ходьбы подле Камукуры с разных сторон в зависимости от стадии причёски, шум, исходящий от водоёма поблизости, от чего телу в процессе удавалось расслабиться временами до состояния тряпичной куклы. Шум прибоя приковал к себе сидящего спокойней обычного абсолютного. В обычное время этого человека невозможно ничем удивить поистине чудесным, естественно по общественному мнению, парень заволакивал пространство рядом с собой некомфортным, даже топким молчанием. Чужие коричнево-малиновые глаза с крапинками возле зрачка оттенка сангина казались остальным непроницательными, но одновременно проникающими глубоко в душу. По телу мог в подобные моменты пройтись табун мелких мурашек, а до костей пробирались частицы холода, словно перенятые от хозяина. Всё это гармонировало между собой, переплеталось тонкими лентами в руках умелого кукловода, словно тот сейчас развлекал себя детским калейдоскопом. Множество разноцветных камней-стекляшек создавали свою симфонию, в которой каждый находил себя, частичку внутреннего мира. А может просто скрывался от безжалостности реального, бежал от проблем в том самом розовом мирке, о котором все так любят говорить под образом такого же цвета очков. Сейчас смесь в очах Камукуры казалась расслабляющей, скорее всего так и было. Всегда безэмоциональное выражение лица необыкновенно смягчилось, сие было видно по опущенной линии бровей и век. Да и такими же были плечи, облокачивающиеся на него при необходимости, к примеру, на моменте, когда надо туго затянуть хвост. Всё это показывало моральный облик Изуру. Полное душевное равновесие со смирением к происходящему через этап краткого анализа. Талант Аналитика не позволит обойтись без этого. Атмосфера друг с другом с роду покажется лёгкой, какой-то особенно приятной. Охарактеризовать возможно многими прилагательными, а то и словосочетаниями. Перечислять придётся длительное время, тратить в пустую ничего не хочется. Комаэда "временную работу" уже подводил к окончанию, в последний раз оттягивая прядки из чужих косичек, делая «композицию» более свободной, а корням волос оказывая этакую свободу. Да и просто чтоб не травмировать крайне чувствительную кожу голову. — Наше существование похоже на полный спичечный коробок, а мы напросто содержимое бесполезной после использования картонки с нелепым рисунком, — Комаэда на пару секунд отвлёкся от проверки сделанного, тем самым с особой внимательностью вслушиваясь в мелодичный голос. В черепной коробке после краткой обработки полученной информации возникло несколько вариаций расшифровки сказанного, но, всё же, Нагито решил вслушаться дальше, мягко снимая вороньи пряди с рук и усаживаясь рядом на нагретый под лучами солнца песок, как бы говоря продолжать мысль. Хотя, нужно ли прямолинейному человеку приглашение для этого? — В плане? — Обычно в коробке достаточно много спичек, каждая из которых однажды потухнет после использования от пламени, что так «обнимает» тонкое дерево. Это завораживает. Смотреть на то, как огонь распространяется по специализированному под эту функцию дереву, как после движения остаётся чернота. Представим, что эта самая чернота равняется прошлому каждого человека. Оно не бывает полностью состоящим из белой полосы, обязательно есть жизненные моменты, которые портят всё. Будь-то ссора, предательство близкого человека. Никто ведь не идеален. Спичка, после и потухшая, это мы. Сперва личность сама по себе полна слепой невинности, потом начинает чернеть, с каждым разом всё больше и больше, а потом умирает по разному стечению обстоятельств. Естественная кончина, самоубийство, убийство…Неважно, факт фактом, все мы когда-нибудь умрём. После смерти место освобождается. На месте умершего появится новорождённый, а на месте спички, к своего рода печали для многих, ничего. Эта самая пустота является последствием. Ведь уход из жизни может иметь их в зависимости от места в этом самом существовании. Мы просто горим и тухнет, уходя вслед за остальными. От правдивости сердце само собой сжалось, от чего по груди расползлись чернющие тиски, сдавливающие тело в своих длиннющих, окровавленных пальцах, пока остроконечные ногти впивались в кожу, разрывая её. Казалось, что дыхание в один момент остановилось, оставляя за собой в буквальном смысле ничего. Опустошение. А может Комаэда и вправду не дышал, настолько был заворожен слушанием. Тысячи мыслей проносились ураганом в голове, пульсирующей болью отзываясь в висках. Все они сводились к одному умозаключению. К тому, что Изуру как никогда раньше прав. Хотя, что здесь может быть удивительным? Нельзя ждать чего-то другого от провозглашённого превосходства. Идеальная формулировка, причём легкодоступная для понимания, произношение, ни одной запинки, вздоха… Всё это казалось таким пустым, будто Камукура кукла. Верно, в какой-то степени это так. Но в том-то и дело, что в какой-то. Перед ним живой человек, также дышащий, как все, питающийся, пусть и не шибко много. Но живой. Тогда почему размышления звучат настолько безжизненно? Потому что непривычно? Потому что никакая личность не может быть способна быть настолько идеальной? Во всех есть подводные камки, даже если их сперва не видно. Кажется, что Изуру пустой. Что даже так называемых подводных камней не может быть. Потому что это покажется ошибкой, сбоем в матрице, будто абсолютный идеально запрограммированный компьютер, поломки которого никто не ждёт, неожиданно перестаёт работать. — И…как ты к тому пришёл? — сглотнув, Нагито подогнул ватные ноги в груди, размещая голову на коленных чашечках и смотря стеклянным за счёт цвета радужки глазами на парня рядом. В ответ ему всего лишь пожали плечами, всё и так говорят. — Задумался и неожиданно пришёл к такому. А что? — точно таким же взглядом теперь смотрели на него. Только, было одно незаметное отличие…взгляд Камукуры был пустым. Напрочь пустым, будто протез. Нет того блика, о котором все так любят лепетать, особенно пририсовывать в японской культуре, показывая, что персонаж сам по себе живой, что это не безжизненная картонка, коих много на втором плане — Ничего, просто это звучало резко, вот и подумал, что что-то произошло. Не беспокойся, простые мысли вслух, — Комаэда тихо отсмеялся, устремляя очи на зеленовато-голубой океан. — Ты когда-нибудь задумывался о том, что мы находимся на островах, местонахождением которых является Тихий океан? — да Нагито никогда и не думал об этом, если честно…Ибо просто не хотел занимать голову пустыми размышлениями, ибо не было времени. Скорее всего первое, какая вообще разница? Почему так резко на него взвалили данную информацию? — К чему ты клонишь? — К тому, что мы можем умереть в любое время, даже не подозревая об этом пару секунд назад. Ты ведь не тупее меня, знаешь, что Тихий океан является самым опасным, штормы, переменчивая погода, тайфуны и многое другое. Это всё способно настигнуть нас всех в любое время. Было ошибкой со стороны Фонда Будущего размещать искусственный остров именно здесь, — вот оно что. Комаэда не будет удивлён, если так и случится. Удача в его руках непредсказуема, даже если рядом сидит потенциальный катализатор любой угрозы. — Ты жуткий, — из горла вырвалось несколько поистине едва слышных смешков. — Правда? И почему же? — этот парень всегда воспринимает всё в штыки? В какой-то степени этим можно будет от души позабавиться, ведь причина радости будет ясна лишь ему, а с другой так поступать жестоко. Изуру-то не виноват в том, что реакция была прописана иглой учёных. Двоякие ощущения от последней мысли. И теперь горло полностью разрывало от накатившего смеха, от чего в уголках собирались крупицы прозрачных солёных капель. Казалось, ещё немного и те скатятся по линии скул, падая на футболку. Нагито никогда не мог подумать, что незамысловатая реакция в состоянии породить сильные положительные эмоции. Только эмоции разделял он сам с собой, поскольку Камукура лишь одарил его непонимающим выражением лица, будто у ребёнка, мол, я сделал что-то не так? Успокоиться пришлось, хоть и не сразу. — Прошу прощения, Камукура-кун. Может, мои слова покажутся глупыми со стороны, в принципе, как и я сам, но ты похож на маленького ребёнка. Невинный, уточняющий простые вещи будучи Абсолютной Надеждой, — на пару секунд Нагито проникся прямиком в собственные мысли, обдумывая то, что хочет добавить. Ладно, была не была, — ещё у тебя щёки милые. Пухлые такие, думаю, если ты надуешь их, то будешь похож на милого игрушечного хомячка. Ну, знаешь, есть детские плюшевые игрушки, очень мягкие, у которых ещё ланита выделена розовым, красным цветом, — наверняка Комаэда похож на идиота. Никчёмный мусор, неудачное подобие на человека, зачем только рот открыл? Господи, что он несёт... Для него должно быть праздником, что Изуру в целом согласился поговорить с ним, провести время. Даже если инициатором был изначально не он. Нагито — ходячее олицетворение позора, отрицательного смущения, всех негативных эмоций по отношению к себе. — Ты только что сказал, что я милый? Или я не так понял тебя? — Можно и так сказать, — улыбнувшись, вместе с этим прикрывая глаза, Комаэда повернул голову к Камукуре и склонил её по птичьи к правому плечу, приоткрывая в эту же секунду веки. — Имеешь что-то против? — Не особо, просто непривычно слышать такое после слов на одном уровне с «Эй ты, лабораторная крысятина…», там и просьба идёт. Можешь называть меня как хочешь, как-то плевать, знаешь, — что и ожидалось услышать. Оскорблять Нагито точно никого не собирается, ему и не нужно удовлетворение в этом. Просто сделать комплимент человеку, которому никогда их не делали. По крайней мере счастливчик подобного не слыхал. — Тогда я буду называть тебя Ко, если позволишь. — Ко? Звучит интересно, ахах. Это большая честь для меня, Изуру. Приятно получать подобное внимания от настолько хорошего человека, — чувство полного удовлетворения будто разливалось по венам от знаков, дарённых ему Камукурой. Полноценная эйфория, о которой все так много болтают. Испытывать Комаэде такого не удавалось никогда в жизни. Максимум стереотипное счастье, но точно такое же настоящее. Нагито в целом не в состоянии представить, что будет лицемерить в промежутке времени. — Изуру? — Слушаю. И обстановка полностью утонула в тишине. Но было что-то в ней не так, казалось, что немного пройдёт времени, меньше минуты точно, и наступит то, о чём подозревать нужно в самую последнюю очередь. Ты прям не ожидаешь этого, но это реализуется. Примерно так Камукура мог описать сдавленный узел по центру в груди. Всё внимание сконцентрировалось полностью на Ко, от которого ни одного звука больше не последовало. Было ли страшно? Ни в коем случае, простая лёгкая тревога, несвойственная ему. Об этом и подумать было странно. Чуйка не подвела. Как только Изуру отвлёкся на лёгкий шум, исходящий от океана, Нагито с улыбкой полной некого таинственного, только понятного ему предвкушения бессильно ударил второго парня по плечу и быстро поднялся на ноги со словами: «Теперь ты вода!», убегая в неизвестном направлении. Вот же ж ребёнок. Комаэда ненавидел бегать из-за слабой дыхалки, но сейчас внутренний ребёнок вырвался наружу, от чего противиться резкому желанию не хотелось. Почему бы не позабавиться, даже если в силу его возраста так никто не делает? Правда действие окажется бесполезным. Камукура обладает всеми известными талантами, в том числе и атлета. Но благодаря удаче они уже как десять минут бегают по территории пляжа, пока Нагито решил не забежать в воду для разнообразия. Запыхавшийся, выше колена мокрый, но на лицо счастливый. Пальто снизу мгновенно потяжелело за счёт впитанной в ткань влаги, а некогда удобные джинсы стали у́же обычного. Прилегающая к коже мокрая ткань вызывала не самые приятные ощущения из когда-либо выдавшихся испытать на собственной шкурке. Но веселья ради потерпеть пару минут он в состоянии. Изуру в свою очередь не растерялся, правда, происходил процесс захода в воду достаточно долго. Пока тот стянул пиджак, сложил его, повесил на ближайшую пальму, подтянул низ брюк на максимально возможную высоту, тем самым обнажая бледную кожу, как будто парень солнца не видел с века девятнадцатого…Но в воду зашёл во всей боевой готовности, в один момент догоняя Комаэду, причём не опятная в ответ, а начиная свою игру с взаимных после волн, что превращались в тысячи брызгов под звонкий смех Нагито. Ему было весело и это уже стопроцентная констатация факта, а вот насчёт Изуру спорный момент. По лицу того мало что можно понять, если не капнуть прям глубоко-глубоко, но абсолютный слепо верил в то, что они разделяют его поток энергии, эмоций на двоих, как обычная пара в момент медового месяца в очередной подростковой драме. Искренность счастья трудно описать на самом деле. Низ живота приятно тянуло от накативших приятных ощущений, а с выражения лица улыбка и не желала сходить, губы лишь растягивались сильнее прошлого, пока смех вырывался всё чаще и чаще. Момент хотелось продлить на неопределённый срок, лишь бы в жизни не случалось больше никаких неприятностей. И когда Ко успел оказаться в мире розовых желаний? Неважно. Когда угодно, не сейчас. Остальное время пролетело незаметно, использованной пулей оставляя яркий след в памяти. Они ещё немного побесились в воде, потом сидели на берегу с целью как можно скорее высохнуть. В тот момент уже вечерело, приближающаяся ночная прохлада лишь усиливала незаметную для чужих глаз проходящую по телу дрожь. Это казалось такой мелочью на фоне произошедшего на самом-то деле. Важно жить моментом, ведь так? Да и что сделано было, то сделано, время назад не вернуть. По крайней мере в двадцать первый век. Закат необыкновенно красивый, наступление ночи так тем более. Это Нагито усвоил на остаток жизни с пометкой осуществлять подобные посиделки как можно чаще. И следующего момента он ждёт как соловей лета. Небо переливалось самыми разнообразными красками, от них же переходя к другому оттенку. Будь то оранжевый к малиновому, проблески голубого к сиреневому. Вся небесная палитра смешалась между собой, а облака придавали этому всему особую нотку плавной нежности. Парни разговаривали, иногда тыкая в небо с нелепой детской фразой «Смотри-смотри, я жирафа вижу!» или любую другую зверушку. А потом в отражении океана стало отражаться звёздное полотно, основным цветом которого являлся глубокий синий, переходящий в чёрный. Если это и не был оттенок вороньего крыла. Тогда игра плавно перешла в розыск созвездий сквозь миллионы таких же ярких точек. Сие ассоциировалось с бумагой. В качестве краски взяли чёрно-синий цвет, а звёзды воссоздались за счёт того, что художник от безделья с резкостью провёл по кисти с белым материалом на конце пальцем прям над холстом. Отличались звёзды лишь размером, в чём проявлялась уникальность каждого тела.

***

— Ты где был? — возвращение домой проявило себя…не лучшим образом. С вздрога и тихого вскрика от неожиданности. Куда ж без резкого разворота, что проявил себя лёгким головокружением с такой же пульсацией в височной области. Стоит ограничить себя от подобных движений, ничего хорошим этакий экстрим не закончится. В лучшем случае испугом, а в худшем…об этом нет необходимости думать. — А? Прости, милый, я просто переживал! Прости! Скоро объявят ночное время, а тебя всё нет и нет, — Нагито облажался. Снова. От безысходности ситуации хотелось плакать. В который раз за последние несколько лет. Свернуться по центру пустой комнаты, белой коробки, прижав колени к груди и уткнувшись в них, после чего погрузиться в тишину до состояния тошноты, наконец разрыдавшись в три ручья. Наверняка мнение о Комаэде кардинально изменилось, причём в обратную сторону. Переживания в черепушке, заставляющее с каждой секундой достигать того самого долгожданного дна души. Дна, за которым ничего быть не может. А должно, напрашивается вопрос сам собой? Ни в коем случае. Пожалуй, с кем угодно, но никак не с ним. Комаэда ничтожен настолько, что сложно представить внутренний мир. Казалось бы, что сложного? Но задача кажется невыполнимой. — Прости, Хината-кун! Я не предполагал, что ты начнёшь волноваться, особенно за такой мусор, подобный мне, — чему Нагито удивляется? Они встречаются, разве это не естественно? В том-то и дело, что ответ положительный. — Ты не мусор. Эта тема не обсуждается больше, верно? Мы говорили об этом продолжительное время, — расслабившись, Хаджиме расставил руки в стороны, тем самым приглашая пришедшего парня в объятия. Как только ответ поступил конечности сомкнулись на скрытой за слоями ткани спине, в успокоении поглаживая её и целуя Комаэду в уголок рта. Просто Хината почти сразу понял, что настолько, так сказать, борзым тоном ничего добиться не удастся, зная человека перед ним. Да и в целом ни с кем подобным образом разговор вести нельзя. А выставлять неким тираном он себя не хочет. — Ну, так, где ты был? — в таком же положении получилось аккуратно переместиться на кровать. Точнее, выглядело это незаметно для каждого. Хаджиме не ожидал того, что в один момент начнёт отступать мелкими шажками назад, а Нагито того, что так легко пойдёт навстречу. — Сходил развеяться, всё равно скучно было. Знаешь, я так одиноко себя чувствовал с самого утра… Ты так быстро ушёл разбирать проблемы острова, бумажную свалку, причём накопившуюся, — а Ко говорил стараться делать всё по мере поступления. На крайний случай после наступления следующего дня и хорошего сна. — Но я несказанно счастлив сейчас находиться вновь с тобой! — губы растянулись в нежную улыбку, в которую Хината его с искренней любовью чмокнул. От действия щёки расцвели нежно-розовым румянцем, который Комаэда поспешил скрыть в изгибе чужого плеча. — Я тоже рад, котёнок, я тоже. Прости, что так подвёл тебя. Стоило как минимум предупредить о том, что буду занят с самого утра. Неожиданно вышло, однако завтра у меня отдых, всеми делами займётся Камукура по собственной воле. Умный весь такой ведь, невероятно способный…Вот и покажет возможности на деле, — стоит ли говорить, что неуверенность с некими порывами злости удалось различить в последних двух предложениях? Интересно, чего Хаджиме боится? Что его затмят? Макото сам доверился второму парню с причудливой антенной, а значит что-то в нём точно есть. Доверился…не просто перекинул собственные прямые обязанности на сильные плечи, именно доверился. — Буду рад провести с тобой время, если не имеется никаких возражений. Когда приплывает Фонд Будущего? — Через дня два-три по моим расчётам. Я скажу, как известно станет. Только придётся тебе вновь провести время наедине с самим собой, прости. Потом обязательно наверстаем упущенное, в том числе и завтра, — с той же приятной улыбкой, правда достаточно уставшей, Хината поцеловал сидящего на нём парня в щёку, уже грозясь заснуть прям так. Похоже, вымотался сильно. И кому представилась возможность выжать сок из его второй половинки настолько сильно, что глаза слипаются аж на пару секунд, а после приземления на кровать изо рта вырвался облегчённый тихий стон? Постарался этот человек на славу. — Давай уже ложиться спать, котёнок. Я вижу, что ты вымотался, причём хорошо. Мне, конечно, не удастся одновременно с тобой уснуть, просто полежу рядом, хорошо? Обещаю не засиживаться, — на этот момент Нагито уже не слышали. Тяжко вздохнув с несказанным упрёком по поводу личности трудоголика, Комаэде пришлось укладывать их двоих. С Хаджиме появились проблемы за счёт веса тела, одежду трогать не решился, но главное, что в данный момент они лежат в одной кровати. Причём в объятиях друг друга, дарящих уютное чувство тепла, даже семьи. Завтра наступит новый день совместной жизни, значит и новая история не за горами. Главное провести времяпровождение аналогично со сегодняшним. И желательно по полной для удовлетворённой усталости.