***
Вокруг них разбросаны ракушки и монеты для игры в шо. Рейвен не уверена, что всё-таки подтолкнуло их к этому, но знала, что всё началось с её прибытия в Нанда Парбат. — Останови меня, Рейвен, — тихо шепчет он между поцелуями. — Останови меня. Она должна. Отношения между Лигой Теней и Лигой Справедливости такие хрупкие. Рейвен должна быть дипломатом, а это выходит за рамки дипломатии. — Нет, — выдыхает она. — Не останавливайся. Даже сквозь толстое, зелёное одеяние, которое Дэмиан расстелил для неё, холод деревянного пола под ней пронзает спину, но мысль о дискомфорте, когда все её чувства посвящены ему, даже не подкрадывается к ней. Рейвен сжимает его бицепсы, чувствует, как дрожат руки, и понимает, что всё тело дрожит, полностью охваченное ощущениями. Дэмиан ничем не отличался от неё; настолько голоден и отчаян, что удивился бы от самого себя, если бы мог видеть себя сейчас. Он содрогается от каждого произнесенного шёпотом слова, от каждого украденного поцелуя, от каждого движения их соединенных тел. Они оба — сломаны, настолько голодны и не тронуты, что даже этих неискушенных движений достаточно, чтобы воспламенить их. Это так ошеломляюще, что Рейвен кажется, что она делает что-то не так, что ей не должно быть так хорошо. — Пожалуйста, не останавливайся. Затем он запускает пальцы в её волосы, невероятно нежно и откровенно, учитывая его другие интенсивные движения, и Рейвен внезапно убеждается, что ей не позволено чувствовать себя так хорошо.***
«Не останавливайся», — эхом отдается в голове эта мысль. Она опускает глаза, не в силах справиться со смущённым осознанием того, что всё, что нужно, чтобы лишить её рассудка — это его шёпот у уха. Обнаружение означало кровопролитие. Остаться с ним и носить клеймо предательницы, или вернуться домой и оставить Голову Демона? Дэмиан знает о её страхах, и именно поэтому делает шаг вперед, снова неподобающе близко. «Я знаю, кто ты», — говорят его глаза. «Я знаю тебя». Здесь, во внутреннем дворе дворца Нанда Парбат, он крадет долгий, обжигающий и очищающий поцелуй. Но его шепот у самого уха — настоящее клеймо: — Ты моя, хабибти. Пусть все это видят.***
Наблюдать за взаимодействием между Рейвен и её командой, всё равно что смотреть, как она подставляет плечо другому, и Дэмиан не был готов к тому, как сильно возненавидит это. Прошедшего года будто не было. Всё формально, сдержанно, скрытно. В Рейвен всегда есть сияющий свет, к которому он так привык, и сейчас, наблюдать как она скрывает его не только от них, но и от него, нервировало. «Это неестественно, любимая». Искушение схватить её, провести руками по её талии и поцеловать одну из её скромных и милых улыбок, возвращающих его к жизни, просто обжигало, но вместо этого Дэмиан остаётся неподвижным, скрестив руки на груди и демонстрируя хладнокровие и статность, которой должен обладать Рас аль Гул. Ведь Рейвен заставила его пообещать вести себя хорошо, и хоть это и ранит его гордость, Дэмиан должен признать, что она очень хорошо научилась вытягивать из него обещания. Его зелёные глаза по очереди оглядывают каждого нежеланного гостя, готовившегося уйти вместе с ней. Красный Робин, Супербой, Чудо-девушка, Импульс и Бист Бой. Всё в них, от униформы до более громкого, чем нужно языка тела, кричало об их чрезмерной резкости на фоне его утонченной маленькой птицы. Невозможно не поблагодарить фортуну за то, что к нему послали именно её, в особенности сейчас, когда альтернативные варианты «посланников» выставлены на всеобщее обозрение. «Хотя удача тут ни при чём, не так ли, отец?» Взгляд Дэмиана останавливается на Бэтмене и Красном Робине, направляющихся к нему. Неудивительно, что сам Тёмный Рыцарь решил присутствовать здесь, поскольку именно он зачинщик хрупкого мира между Лигой Справедливости и Лигой Теней и инициатор пребывания здесь полудемоницы. — Уговор был на целый год. Вы рано, — говорит он в качестве приветствия, ведь Бэтмен и Титаны устроили совершенно неприятный сюрприз, оказавшись у дверей дворца этим утром. — Рейвен должна остаться здесь ещё на шесть недель. «Рейвен никогда не уйдёт». Но бесстрастные глаза Бэтмена ничего не выдали. — Считай это проявлением доброй воли. Ты достаточно долго выполнял свою часть соглашения, в её присутствии больше нет необходимости. Дэмиан закатил глаза. — А ведь сначала ты говорил, что посылаешь её в знак доброй воли. Приятно слышать, как кто-то из вас признаёт, что всё это глупо. Отец игнорирует язвительность в его тоне. — Тогда ты будешь рад избавиться от неё. — Мы оба знаем, что давление — единственная причина, по которой я согласился на это. А вдруг, я хочу оставить свою «посланницу»? — многозначительно спрашивает он. Придется лгать и скрывать причину по которой хочет, чтобы она осталась, но вся эта игра — убивала. Дэмиан смотрит на двух мужчин перед собой и задается вопросом, как бы они отреагировали, если он представил её перед ними как коронованную королеву, одетую в его цвета. От этой фантазии, возбужденный трепет пробегает по его спине, но Дэмиан с горечью игнорирует его. — Прежде всего Рейвен — Титан, а потом уже посланница, — голос Красного Робина был полон едва сдерживаемой враждебности, на которую Дэмиан отвечает равнодушным взглядом. — Она нужна нам, чтобы разобраться с Церковью Крови. «Понятно». Слухи о новом Брате по Крови дошли и до Лиги Теней, но могущество культа ослабело после стольких лет. Хотелось бы упрекнуть Дрейка за его неспособность самостоятельно справиться с такой мелкой угрозой, но Дэмиан молчит, понимая, что Рейвен не будет долго отсутствовать. — Год, — повторяет он. — Я хочу, чтобы она вернулась и завершила свой срок пребывания здесь. Сразу, как только ваша маленькая миссия будет завершена. Требование застает обоих героев врасплох. Они обмениваются взглядами, прежде чем снова обратить на него подозрительные взоры: — Не думаю, что в этом есть необходимость. План с самого начала заключался в том, что пребывание Рейвен в Лиге Теней временно, — осторожно рискует Дрейк. Дэмиан ухмыляется. — Ни один план не переживает встречи с противником. Красный Робин хмурится в замешательстве, а Тёмный Рыцарь пристально смотрит на Рас аль Гула, пытаясь понять, что имеет в виду его собственный сын. Хорошо, что Рейвен вне его досягаемости в данный момент, ведь Дэмиан уверен, что не удержался бы и показал всем присутствующим здесь своё послание с очень публичным проявлением любви прямо сейчас. Но фиалковые глаза Рейвен ловят его взгляд с другого конца зала. «Веди себя прилично», — говорят они. «Тц. Ох уж эмпатка». Дэмиан прячет ухмылку и возвращается к нейтральному выражению лица. «Хорошо, но только сегодня».***
Она совсем не такая, как он ожидал, учитывая слухи о ней. «Посланница» — как они её назвали. «Шпионка» — кем она на самом деле была. «Заложница» — кем её считал сам Дэмиан. Лига Справедливости может притворяться сколько угодно, но они такие же рабы морали, как и он. Лига Теней представляла большую угрозу, и Лига Справедливости в лице Бэтмена негласно признала это настаивая на мире без вражды. Взгляд Дэмиана встречают сверкающие, фиалковые глаза, наблюдающие за ним из-под тёмного капюшона, оценивая его так же, как и он её. Она миниатюрнее, чем казалось на фотографиях. Огромный плащ скрывает маленькую женственную фигуру, но несмотря на всё это, в этой тихоне есть что-что внушительное. Возможно, дело в непоколебимом взгляде или в потусторонней окраске её глаз, или всё потому, что она пришла сюда совершенно одна, бесстрашно вошла в цитадель убийц, чтобы предстать перед ним. Эмпатка. Колдунья. Демонесса. Рейвен. — Итак, — наконец говорит он, нарушая затянувшееся с тех пор, как она представилась молчание. — Мы оба знаем, почему ты здесь. Не будем притворяться, что это не так. Золотая маска шакала, придавала его голосу качество, которое должно внушать страх и тревогу, но выражение её лица не меняется. Даже бровью не повела. — Я здесь по просьбе Лиги Справедливости. Политика меня не волнует. Дэмиан, конечно же, ей не поверил, но похоже она достаточно скептически относится к этому мирному соглашению. — Ты можешь свободно передвигаться по моему дворцу, за исключением восточного крыла, где ведутся дела Лиги. Мои слуги обеспечат тебя всем необходимым и позаботятся о твоём удобстве, но развлекать себя тебе придется самой. — Я справлюсь, — отвечает она, не дрогнув. Затем он встает, жестом приглашая её следовать за собой. — Я покажу твои апартаменты. Проходя по коридорам дворца, Дэмиан снова задается вопросом о её прибытии: «И как это понимать? Что это? Попытка показать силу? Напугать, показав, что их посланнице не нужен эскорт для обеспечения её же безопасности? Попытка пресечь угрозу?» Многие обвинили бы его в чрезмерной паранойе, но Дэмиан не был бы тем, кем является сейчас и никогда бы не поднял Лигу Теней до нынешних высот, веря во всё что только можно. Добравшись до пункта назначения, Дэмиан открывает расписную дверь сёдзи, ведущую в скудно обставленное помещение с хорошим видом на горы из окна. Странная смесь внутренней пустоты и внешней красоты — преднамеренный шаг с его стороны, попытка продемонстрировать вежливость и терпимость к нежеланной гостье. Нанда Парбат — холодная, далекая и суровая, но в ней есть и свои прелести. И приём «гостьи» должен быть соответствующим. Если Рейвен и была расстроена или разочарована перспективой жить в таком унылом пространстве как это, то никак это не показала. Она вошла в комнату, сняла капюшон и повернулась к нему лицом. Его взгляд задержался на ней всего на мгновение, не в силах удержаться от этого, будто божественное видение, вида чернил и алебастра; отблески пурпура и индиго пробиваются сквозь её блестящие, чёрные волосы, а её аметистовые глаза кажутся ярче, чем раньше и не менее драгоценными, чем рубин на её лбу. «Бадр аль-Бадур существует», — рассеянно думает он. Загадочна и неимоверно прекрасна. Дэмиан быстро приходит в себя, но недостаточно быстро как хотелось бы. Он мысленно ругает самого себя и понимает, что надеть сегодня маску, дабы продемонстрировать могущество оказалось хорошей идеей. «В этом есть скрытый смысл?» — любопытствует Дэмиан, изучая её красоту теперь в более объективной манере. «Всё ради того, чтобы сбить меня с толку?» — Спасибо, — нейтрально отвечает она, от чего Дэмиан задается вопросом, знает ли она о собственном странном воздействии на него. Загадочна даже для Головы Демона. Он быстро и формально кивает в ответ и скрестив руки за спиной, уходит тем же путем, которым они пришли. Его сердце бьется немного быстрее, чем обычно, но Дэмиан не понимал, нравится ли ему это чувство или нет, но одно знал точно: он хочет узнать больше о своей сдержанной, симпатичной заложнице.***
Поначалу так и было — попытки выяснить, что ей движет, но её близость и желание узнать её имели совершенно неожиданный побочный эффект. «Спасибо», — слово из прошлого прорезало настоящее, каждая буква вонзала в него гвоздь, и, как и тогда, Дэмиан просто кивает, зная, что Рейвен чувствует его печаль. Она в ответ, на самую короткую секунду, слегка приподнимает капюшон, открывая глаза. Один последний, блаженный взгляд на его Рейвен, перед тем как они расстанутся. Временно. Её сегодняшние… уговоры смогли купить его молчание, но Дэмиан был уверен, что позже хорошо прояснил одну вещь: «Ты победила сегодня, но я не стану играть в эту игру вечно, ляй амар». Воздух кажется живым только в первые минуты после её отъезда, ветер вызванный самолётом медленно рассеивается и оставляет Дэмиана одного во дворе дворца. В кабинете его ждал Душан, слегка улыбавшийся от явного недовольства Головы Демона. — Я уже вижу, как тебе будет трудно, пока нашей принцессы нет. Она ведь вернётся не так ли, племянник? — Да, — коротко отвечает он. Ранее Дэмиан приказал дяде не обращаться так к Рейвен, зная, как ей не комфортно, но с уходом демонессы в этом больше нет смысла. Сам Дэмиан не возражал, более того, хотел сделать кое-что получше: зачем обращаться к ней как к принцессе, если можно сделать её королевой? — О, отлично. Нанда Парбат не будет прежней, пока её нет. И ты тоже. — Найди себе занятье, дядя. Душан кланяется и уходит, не скрывая ухмылки. Дэмиан остаётся один, сидя за столом и сплетая спутанные мысли в план.***
«Он намного моложе предыдущего», — думает Рейвен, изучая фотографию Себастьяна Блада Девятого. «Может на год или два моложе меня». Фотография довольно низкого качества, но Рейвен чётко видела его красные глаза и маниакальную улыбку. Белая молитвенная шаль, накинутая на его плечи, подтверждает тот факт, что несмотря на возраст он действительно новый Брат по Крови — Это другой, Рей, — торжественно говорит Тим. Рейвен кивает в знак согласия. Недавно сбежавшая из церкви сектантка появилась в Башне Титанов за два дня до того, как Рейвен отозвали от «миссии» в Лиге Теней. Она в ужасе что-то бормотала о Бладе, о вампирах, об антихристе и Рейвен, умоляла «сжечь ведьму», пока не стало слишком поздно. Бедняжка выглядела настолько безумно, что Титаны поместили её в психиатрическую клинику, но чуть позже её нашли убитой, в комнате с «мягкими стенами». Убийство было ритуальным, будто принесение в жертву. — Я не знаю, что они задумали, но не хочу, чтобы кто-то пострадал. Пора покончить с этим культом раз и навсегда, — продолжает лидер команды, прежде чем устало улыбнуться ей. — Да уж эти месяцы будут напряженными.***
«Говоря о напряжении….» — думает Рейвен, зевая. Вчера команда провела три операции и после такой напряженной ночи, отдых дался бы как она думала легко, но Рейвен провела ещё одну ночь без сна, зная, что Тим больше не поверит в то, что смена времени мешает ей спать. Прошло больше месяца с тех пор, как она вернулась в Башню, но Рейвен до сих пор чувствовала себя гостьей. Незнакомкой, которая слишком часто чувствует желание открыть портал и сбежать обратно в Нанда Парбат, и единственное, что удерживает её от побега — это неразрешенные дела и возможные проблемы с которыми придётся столкнуться, если кто-нибудь из Титанов заметит её отсутствие. И к тому же, Дэмиан вряд ли позволит ей снова уйти. «Что же мне с тобой делать, Дэмиан?» Часть её, гордая, жадная, демоническая часть, требует покончить со своим добровольным несчастьем и немедленно вернуться к нему, в его постель, но более рассудительная часть знает, сколько крови прольётся, если пойти на поводу у собственных желаний, и строгий голос, всегда присутствующий в сознании, устрашающе похожий на одного из монахов, которые воспитывали и обучали её в детстве, всегда повторял одно и тоже: «Помни, кто ты и для чего родилась. Человеческая часть тебя будет стремиться к общению и привязанности, но эта роскошь для тебя недоступна. Если ты когда-нибудь погрузишься во тьму, окружающие тебя люди должны сделать то, что необходимо». По его собственному признанию, Дэмиана не заботило сохранение шаткого мира между Лигой Теней и Лигой Справедливости, если встанет выбор между ней и кровопролитием. В то утро, когда Титаны и Бэтмен прибыли забрать её, потребовались все уловки из её недавно приобретённого арсенала, чтобы заставить его согласиться хранить всё в тайне, но Рейвен не может не краснеть, вспоминая этот процесс и никак не привыкнет к тоске, которая следует за воспоминаниями. С поверженным вздохом она садится на кровать и осматривает тускло освещенное пространство собственной комнаты. Комната была такой же, какой Рейвен покинула её, но сейчас она кажется больше, более… пустой. И это странно, ведь спальня, которую она делила с Дэмианом последние несколько месяцев была в три раза больше, чем её скромный маленький уголок в башне. Рейвен убеждает себя, что её бессонница не имеет никакого отношения к отсутствию тёплой руки, обнимающей её за талию и к ровному сердцебиению Дэмиана под ухом. «Я не так уж и далеко зашла». «Я всё ещё могу спать одна». «Я не боюсь оставаться одна». Рейвен повторяет последнюю мысль, словно новую мантру и выскальзывает из постели, вновь отказываясь от сна.***
Оранжерея — пожалуй её любимое место во дворце Нанда Парбат; тихое, безмятежное, и как правило пустое, но только после полудня — это лучше, чем сидеть в четырёх стенах. Рейвен приходила сюда уже некоторое время, место под высоким лимонным деревом стало её любимым местом для чтения и медитации, но сегодня его заняли. Из-за огромных жёлтых глаз и ярко-красного меха можно было бы подумать, что Рейвен и это неизвестное существо родом из одного места, но от него исходит нежность и любопытство, совершенно не похожие на жажду крови и жестокость, исходящие от её родственников. — Здравствуй, — просто говорит она, не зная, что ещё сказать. Существо фыркнуло, шмыгнув носом и не поднимая голову. В воздухе царил запах лимонов и странный, тёплый запах, который исходил от существа, от очень большого существа. Несколько аккуратно выращенных кустарников и цветов были растоптаны на пути к лимонному дереву, вокруг которого свернулось существо, словно ящерица, греющаяся на солнце. В оранжерее стало ещё тише, чем обычно и похоже в этом виноват этот пушистый зверь, похожий на летучую мышь. Но это не так уж и плохо, приятно не быть единственным нежеланным гостем. Рейвен делает шаг вперед, слегка улыбаясь отсутствию интереса в этих жёлтых глазах. Существо позволяет ей приблизиться и сесть на траву в нескольких футах от себя, широко зевая. Подождав ещё минуту, на случай, если зверь передумает, Рейвен наконец достает позаимствованный экземпляр «Мукаддимы» и начинает читать. Время тянулось долго, чистый воздух и обволакивающий текст, не потребовали много времени, чтобы Рейвен почувствовала сонливость среди тепла и запаха лимонов. Рыжий зверь уже тихо похрапывал, ещё сильнее заражая её сонливостью, пока демонесса наконец не сдерживает собственный зевок. Не раздумывая ни секунды, она приближается к зверю и опирается на его широкое, пушистое плечо. — Не возражаешь? — спрашивает эмпатка, снова зевая и устраиваясь поудобнее. Его единственный ответ — сонное мычание. Рейвен даже не поняла, как заснула, но из сна её пробудил пошевелившийся под ней зверь. Она садится и проводит тыльной стороной ладони по лбу, отказываясь открыть глаза и не сразу осознав, что её капюшон упал во время сна. — Вижу, ты познакомилась с Голиафом. Демонесса недоумённо моргает и окончательно проснувшись, быстро вспоминает, где находится. Голова Демона, Рас аль Гул, Сын Бэтмена — как бы ему ни нравилось себя называть — стоит перед ней и красным существом с жестким и непроницаемым выражением лица. Он перестал возиться со своей маской через несколько недель после её пребывания в Нанда Парбат, и каждый раз, когда Рейвен видит его, поражается несправедливости мира; такой убийца, как он, и такой красивый. Она опирается одной рукой на траву, а другой — на своего дремлющего спутника и поднимается на ноги. — Подходящее имя, — отстранённо отвечает она. С течением времени Рейвен всё чаще и чаще виделась с хозяином дворца. Он редко разговаривал с ней и никогда не проявлял ничего, кроме холодного безразличия, но демонесса знает, что именно он ответственен за огромную стопку книг, которые она однажды нашла в своей комнате, и за толстое одеяло, которое превратило её ночи из холодных мучений в глубокий, спокойный сон. Попытка поблагодарить его была встречена одним равнодушным кивком. Рас аль Гул сопротивляется её эмпатическим способностям даже лучше, чем его отец, но разница не большая. Рейвен привыкла к тому, что люди пытаются скрыться от неё. Многие верят что, если избегать её взгляда, смогут держать её в неведении — но он встречает её взгляд без намека на страх. Зелёное пламя горит за его радужками так, что Рейвен чувствует жар на щеках и дрожь в конечностях, и не осознавая, что делает, надевает капюшон вспышкой магии. «И зачем это?» — упрекает она себя. «Он всего лишь человек». Человек, выражение лица которого приобрело слегка дерзкий оттенок, продолжает рассматривать её. Уголок его губ приподнимается в едва заметной ухмылке, а глаза переходят на Голиафа. — Он не должен быть в оранжерее. Слуги его боятся. Эмпатка не сдерживает улыбки и поднимает книгу с земли. — Он настоящий ужас. Ответа не последовало, но Рейвен видит, как он бросает взгляд на её книгу, прежде чем снова поднять глаза к её всё ещё красному лицу. «Почему ты так на меня смотришь?» — хочет спросить она. — Прошу прощения, — вместо этого говорит Рейвен, исчезая в потоке теней. Позже той ночью, в полусне, зарывшись в тёплое одеяло, она посвящает свою последнюю сознательную мысль признанию, что была бы не против, если бы он посмотрел на неё так ещё раз.***
— Здравствуй, Рейвен, — говорит Кассандра Сандсмарк, входя на кухню и зевая. — Так непривычно видеть тебя здесь после всего. «Странно вернуться». — Вижу, что ничего не изменилось, — отвечает Рейвен, держа в руках тёплую кружку и вдыхая аромат мяты. — Ага, — согласилась она, вытаскивая бутылку воды из холодильника и поворачиваясь к ней со смущенной улыбкой. — Сегодня без плаща? Рейвен недоуменно моргнула, только сейчас осознав, что всё ещё в пижаме. До Нанда Парбат никто из команды не видел её в чём-либо, кроме униформы или обычного платья. «Неужели я так сильно изменилась?» Эмпатка качает головой. — Пока нет, — уклончиво отвечает она. — Может ещё рано… — Она замолкает на мгновение, её взгляд приобретает новый блеск. — Но я хотела спросить тебя кое о чём с тех пор, как ты вернулась. Как тебе Рас аль Гул? Её разум в одно мгновение охватывает паранойя, а тон и выражение лица Кэсси только подтверждают догадки Рейвен. «Расслабься. Она ничего не знает». — Мы оба держались особняком. А что? — Считаешь, что он типичный злодей-придурок? Не думаю, что это так. Он выглядит экзотично, — говорит блондинка с усмешкой. — Может быть, я займу твоё место посланницы, когда покончим с Церковью Крови. Огонь ревности воспламеняет каждую клеточку её тела, а стоическое выражение лица Рейвен едва ли не треснуло. — Вряд ли, если только ты не обрела эмпатические способности пока меня не было. Кэсси пренебрежительно пожимает плечами. — Я слышала разговор Бэтмена с ним. Бэтмен считает, что он был достаточно хорошим мальчиком, чтобы тебе не пришлось торчать там весь срок, но он сказал, что всё ещё хочет посланника. У нас, амазонок, талант к дипломатии. Может быть, Лиге Справедливости пора попробовать более дружелюбный подход, чтобы заставить его вести себя прилично, — подмигивает она. На этот раз стоическое выражение её лица окончательно треснуло. Демонесса впивается в блондинку горящим взглядом. «О, он считает меня достаточно дружелюбной». Рейвен проглатывает ответ, а Кэсси ошибочно принимает её яростный взгляд за неодобрение и отшучивается: — Расслабься, я шучу. Ну почти. Придав своему лицу нейтральное выражение, эмпатка слегка улыбается и встаёт, чтобы поставить кружку в раковину. — Мне лучше одеться. Уверена, Тим появится здесь с минуты на минуту с новыми зацепками. Оказавшись в своей комнате, Рейвен почувствовала, как кипящий гнев сменяется тупой болью и неотступной печалью. В Нанда Парбат сейчас ночь, а Дэмиан скорее всего опять засиделся допоздна; координировал миссии, разрабатывал планы действий на случай непредвиденных обстоятельств и боевые стратегии, и когда он наконец отправится спать в привычный для него поздний час… «Будет ли тебе также тяжело заснуть, как и мне?» Это кажется мелочью по сравнению с тем, что сказала Кэсси. Даже Рейвен не знала, что сделает Дэмиан, если Лига Справедливости откажет ему в её возвращении или заменят её кем-то другим. «А я? Что буду делать я? Прекращение конфликта между Лигой Убийц и Лигой Справедливости спасло так много жизней. Как дальше жить, если перемирие закончится из-за меня? Как дальше жить если разбить ему сердце?» Монахи были правы насчет чувств. «Видишь, что происходит, когда ты позволяешь себе чувствовать?» Она закрывает дверь и прижимается к ней спиной, с тяжелым сердцем и полным сомнений разумом. «Дэмиан, я не знаю, смогу ли я». Рейвен знает, что бы он сказал, если бы был здесь, чувствуя призрачное прикосновение его руки, гладящей её волосы. «Тогда не делай этого».***
Что ж вполне возможно, что в таком месте как это можно найти очарование. Тёплый, солёный воздух и яркое солнце Джамп-Сити резко контрастируют с холодной погодой Нанда Парбат, и становится понятно, почему Рейвен так не любит холод. «Один месяц, две недели, четыре дня». Он мысленно повторяет это снова и проводит ровные линии карандашом по странице блокнота, слегка задевая локтем сумку, лежащую рядом. Содержимое сумки — добыча после осторожной поездки в Готэм и визита в Бэтпещеру. «Интересно, сколько времени понадобится отцу, чтобы заметить кражу?» «Не кражу», — мысленно поправляет он. А возвращение того, что и так принадлежит ему по праву. И кстати об этом… — Здравствуй, любимая, — приветствует он, наконец отрываясь от блокнота для рисования. Рейвен прислоняется к дереву и опускает глаза, рассеянно дергая одно из своих колец. Нежная, милая улыбка растягивает её губы. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает она мягким тоном. — Наслаждаюсь видом. Она фыркает в ответ и поднимает глаза, но её скромная улыбка не исчезает, а Дэмиан знает её достаточно хорошо, чтобы понять, как она счастлива его видеть. — Я имею в виду, почему ты здесь? Дэмиан пожимает плечами и откладывает блокнот в сторону. — Был неподалеку. Рейвен закатывает глаза на его ответ и садится рядом, подозрительно глядя на него. — Какое совпадение и я тоже. Хотела посетить свою любимую чайную за углом, но оказалось, что сегодня утром появился какой-то красивый незнакомец и выкупил весь их запас «Байхао Иньчжэня». — Твой любимый сорт. Какой ужас. — Угу, — отвечает она. — Я подумала, что преступник может быть где-то поблизости. Хочу сказать ему, что есть менее дорогие способы привлечь моё внимание. Рейвен легонько тычет пальцем в его рёбра, изображая предостережение. — Хорошо подмечено. Мне нравится твой наряд, — продолжает он, игнорируя укол. Короткое, тёмное платье и панамка, скрывающая драгоценный камень на лбу не могли скрыть, насколько она мистична и что-то в её непринужденном виде, очаровывало по-другому. — Мне твой тоже, — отвечает она, дергая его за рукав тёмно-синей рубашки. — Ты выглядишь… моложе. Непринуждённо. Нормально, — дразнит она. «Вот в чём дело», — понимает Дэмиан. Любой, кто посмотрит на них сейчас, увидит обычных влюбленных на свидании, без риска и тяжести на плечах. Ситуация кажется сюрреалистичной, могла бы быть, будь они другими людьми. Но нет. Они те, кто есть, и Дэмиан полон решимости заполучить её, несмотря на многочисленные трудности. За всю свою жизнь он принимал много сложных решений и уступок, но Рейвен не подлежала обсуждению. — Ты даже не стараешься маскироваться. Удивительно, что тебя никто не узнал. Теперь очередь Рейвен пожать плечами, не переставая играть с краем его рукава. Её лёгкие, как перышко, прикосновения вызывали искры под его кожей. — Люди видят то, что хотят видеть. Что бы мрачная, жуткая Рейвен делала на улице в солнечный день, да ещё и в платье? — Тц. Без лишних слов, Дэмиан обнимает её за плечи и притягивает к себе, удовлетворенно закрывая глаза, почувствовав её голову у своей шеи. Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз прикасался к ней. Дэмиан размышляет о различиях её жизни здесь и несколькими месяцами в Нанда Парбат. «И чего они ожидали…» Он действительно не знал, чего ожидать после встречи с Рейвен, но уж точно не ожидал желания узнать о ней больше. «Неужели у тех, кто есть в твоей жизни, действительно нет страсти к тайнам, любимая? К возможностям?» Дэмиан не мог представить себе реальность, в которой она не была бы такой же неотразимой и по своему тихой. В первые несколько месяцев их совместной жизни, чем больше он узнавал о ней, тем больше сравнивал её с розой, растущей в отдаленном, недостижимом месте: на поверхности Луны, на дне океана. Таинственная и закрытая, прекрасная и необъяснимая, и такая, такая одинокая. — Церковь Крови доставляет тебе больше хлопот, чем я ожидал, — говорит он с сожалением в голосе. Рейвен раздраженно фыркает. — Церковь… изменилась при новом лидере. Я верила, что Церковь развалится сама по себе, но этот новый Брат по Крови… сектанты сражаются сильнее, чем когда-либо, у них лучшее оружие и техника. Красный Робин и Бистбой получили пулевые ранения во время нашей последней операции. И теперь, они не отступают, они сражаются до последнего, столько сколько потребуется, чтобы замести следы, а затем убивают себя. Нам до сих пор не удалось взять кого-нибудь из них живым для допроса. Дэмиан задумчиво барабанит пальцами по её руке. Что бы ни планировала Церковь, это должно быть что-то грандиозное, раз они все так яро держат Титанов в неведении. Причин беспокоится о Рейвен у него по прежнему не было, но осознание того, что на выполнение этой миссии потребуется больше времени, раздражает его. «Хреновый из тебя детектив, Дрейк». — Башня сейчас пуста, — говорит Рейвен, отрывая его от размышлений. — На некоторое время. Говорю это на случай, если ты хочешь насладиться видом. Дэмиан улыбается, скользя рукой по её плечу вниз к талии. — Свидание на базе твоей команды? Слишком рискованно для тебя. Что случилось с моей чрезмерно осторожной посланницей? Её мягкие губы прижимаются к его подбородку, а затем снова чуть ниже уха, шепча: — Она скучала по тебе. Хватка Дэмиана на её талии становится крепче.***
Единственный звук нарушающий тишину в комнате — это угольный карандаш, царапающий поверхность осторожными штрихами по толстой бумаге. Откинувшись на спинку кресла у окна и купаясь в угасающем свете закатного солнца, Дэмиан бросает косой взгляд на рисунок. Его недовольные зелёные глаза бегают по бумаге, пытаясь найти ошибку и понять, почему с ней что-то не так. «Это неправильно», — шепчет голос в голове, но Дэмиан игнорирует его. К этому голосу он уже привык, ведь этот же голос постоянно отчитывает его за Рейвен; за её первые несколько недель здесь, за подаренные ей старые книги в мягкой обложке, которые она читала и перечитывала, за внимание к тому как она дрожала и куталась в свой плащ в ту же секунду, как только садилось солнце. Конечно, Дэмиан бы заметил всё это — ведь он всегда внимательно следит за любыми признаками нечестной игры. Несколько подарков, чтобы компенсировать её дискомфорт, ничего не значат. И в один день, ветер заигрывая с её плащом, обнажил её фигуру на всеобщее обозрение… На солдатскую дисциплину было страшно смотреть. Языковой барьер не мешал вульгарности и пошлости, брошенной в её сторону, и даже невозмутимая Леди Шива бросила на обидчиков презрительный взгляд, который сменился удивлением, когда Голова Демона приказал выпороть весь отряд. Больше таких инцидентов не было, и если то, что сказал дядя, правда, то теперь мужчины боятся даже смотреть на неё — эта мысль приносила удовлетворение, которое не смогло справиться с разочарованием от рисунка: Рейвен, безмятежно спящая среди лимонных деревьев. Её голова лежала на пушистом плече Голиафа, а книга небрежно лежала на траве рядом. Дэмиан уверен в своей памяти и знает, что каждая деталь рисунка такая же, какой была в реальности, но почему-то всё равно чего-то не хватало. Он закрывает глаза и выравнивает дыхание, мысленно возвращаясь в тот момент. Его зоркий глаз художника подскажет ответ, а если нет, то Дэмиан будет воспроизводить этот момент до тех пор, пока не найдёт ответ. Она просыпается, встает, смотрит на него своими фиолетовыми глазами, которые разжигают в нём какое-то странное пламя, но затем… что-то мелькнуло на её лице, как раз перед тем, как она снова спряталась за своим капюшоном, что-то отчего в его собственной груди вспыхнула гордость. И сейчас, думая об этом… Дэмиан задаётся вопросом: что это за странное чувство? Не это ли причина нынешнего творческого затруднительного положения? Вспомнилось собственное желание снять с неё капюшон и посмотреть… «Да. Вот оно». В одно мгновение Дэмиан схватил ластик, аккуратно стирая сонное выражение с её лица. Её красивые, зачарованные, слегка расширенные глаза обретают форму под его рукой. Хотелось придать им цвет, но не сейчас, пока воображение придаст её глазам их уникальный цвет. За секунду до того, как она спряталась от него под капюшоном, в её всегда спокойном лице появилась маленькая трещина, и Рейвен посмотрела на него с… как? Дэмиан изучает законченный набросок. На её лице не было такого выражения, когда она свернулась калачиком рядом с Голиафом, но так ему нравится намного больше. Отрицать это бессмысленно. Стойкая, неприкасаемая Рейвен, на секунду открылась и посмотрела на него с чем-то похожим на интерес. Дискомфорт покалывает затылок, и тот же голос, что и раньше, требует забыть всё это, но желание увидеть её такой открытой снова, желание, чтобы она смотрела на него с чем-то немного более сильным, с чем-то горящим за её фиолетовыми радужками, было намного громче. — Ты опасна, демон, — шепчет он женщине на рисунке. Но опасности никогда не останавливали его.***
Она удивительно крепко спит, его Рейвен, и по идее это должно его беспокоить, ведь Дэмиан воспитан и обучен так, чтобы считать такое отсутствие бдительности как слабость, но не может найти в себе силы беспокоиться о чём-либо, когда она обнимает его вот так. Кроме того, его собственная повышенная бдительность компенсирует это. Звук лифта, поднимающегося по этажам, заставляет его мгновенно проснуться и в отчаянии крепче обнять её. Рейвен прижимается к нему в ответ, подавляя сонный протест. Дэмиан смотрит на неё сверху вниз, упиваясь видом насытившейся и взъерошенной Рейвен, но он никогда не насытится этим. Шесть украденных часов, чтобы наверстать шесть потерянных недель — несправедливо, но жаловаться бесполезно. Не зная, есть ли криптонец среди её вернувшихся товарищей по команде, Дэмиан молча будит её, прижимаясь поцелуем к её губам, не позволяя ей задать вопрос. Рейвен реагирует инстинктивно, от чего Дэмиан не может не чувствовать самодовольства. Он никогда не считал себя соблазнителем, но с Рейвен это так просто. Даже естественно. Услышав шум лифта, Рейвен отстранилась и посмотрела на дверь, задумчивость окрасила её красивое лицо. — Это Тим и Барт, — тихо говорит она. Дэмиан в ответ целует её руку и бесшумно выскальзывает из кровати, прислушиваясь к приближающимся шагам в коридоре и попутно натягивая джинсы. Они останавливаются прямо перед дверью в её комнату, Рейвен рефлекторно натягивает на себя одеяло, а Дэмиан презрительно щурит глаза, глядя на дверь. Часть его желает распахнуть её и положить конец этому фарсу, но вместо этого три громких удара эхом разносятся по комнате. — Рейвен? — Раздается голос Дрейка. Она замирает. — Да-да? — Почему у входной двери стоит целая куча коробок с чаем? Рейвен бросает на Дэмиана ошеломленный взгляд и сразу хмурится на его удивленное выражение лица. «Серьёзно?» — одними губами спрашивает она, на что Дэмиан вопросительно приподнимает бровь. «Что?» — молча спрашивает он. Рейвен сокрушенно качает головой, но не сдерживая улыбку на лице. — Я была на распродаже, — невозмутимо отвечает она в ответ. Через мгновение Дрейк отвечает: — А… ну понятно. Что ж… хорошо. — Я скоро спущусь и разберусь со всем. Спасибо, Тим. Как только шаги Тима стихают, Рейвен бросает в Дэмиана подушку. — Для убийцы ты не очень хитер, — ворчит эмпатка. — Ты ещё увидишь, любимая. Рейвен наблюдает, как он одевается и кладет свою сумку на кровать, с любопытством приподнимая бровь, услышав звон металла из сумки. — Всё время хотела спросить, что в твоей сумке? «Наше будущее», — думает он, чувствуя гордость и волнение в груди, но отвечает на её вопрос дразнящей ухмылкой и пожатием плечами. Рейвен прищуривает глаза, но уголки её губ приподнимаются в легкой полуулыбке. — Что ты задумал, аль Гул? — Увидишь. Дэмиан опускает глаза и наклоняется вперед, чтобы зашнуровывать ботинки, слушая, как Рейвен соскальзывает с кровати и закрывается в ванной. «Не сердись на меня слишком сильно, когда всё узнаешь, хабибти. Я же говорил тебе, что не буду играть в эту игру вечно». Он бросает косой взгляд на сумку; короны первого Рас аль Гула и его невесты Мелисанды стоили целое состояние, но для Дэмиана представляли лишь символическую ценность, настоящее бесценное сокровище — это флэшка, спрятанная в одном из внутренних карманов. Дэмиан встает, оглядывая комнату в поисках своей рубашки. — Можешь считать, что подарил её мне. Он оборачивается и видит Рейвен, прислонившуюся к дверному косяку и одетую только в его рубашку. Голубая ткань ниспадает до середины её бедра, бледное плечо выглядывает из выреза, на её лице вызывающая улыбка, а руки скрещены на груди, прижимая одежду к себе. Дэмиан бесстыдно смотрит на неё, не отводя взгляд и запоминая каждую деталь, вплоть до тёплого покалывания в собственном сердце. Действительно, тёмная и жуткая Рейвен. Как она так долго оставалась одинокой и желанной, он никогда не поймет. — Я собиралась открыть портал прямо в твою спальню, но учитывая то, что ты всегда лапал меня на глазах у всех в Нанда Парбат, то может быть, мне следует оставить тебя прямо посреди двора. Посмотрим, как тебе это понравится, — говорит она, указывая на засосы на его шее и ключице. Со спиной дела ничуть не лучше, ногти Рейвен всегда давали о себе знать. Дэмиан фыркает в ответ. — Это что угроза? Да он бы с радостью вышел из Башни Титанов вот так, если бы она позволила. Пусть все видят. Дэмиан дарит ей долгий прощальный поцелуй, и отстранившись долго смотрит в её глаза, не отводя взгляд. — Возвращайся ко мне скорее, хаяти. Тебя будет ждать ещё один подарок, — говорит он, поднимая свою сумку. — Моего терпения на долго не хватит.***
— Да что с тобой происходит в последнее время? — спрашивает Барт, отрывая Рейвен от мечтаний. Демонесса смущенно поворачивается к нему лицом, глядя в лицо Барта из-под капюшона. — Ничего, а что? Она и остальные Титаны сидят за большим круглым столом в общей комнате, небрежно болтая между собой в ожидании прибытия Тима. Команде наконец удалось взять одного сектанта живым, Тим допрашивал его всю ночь и созвал команду на брифинг. В голубых глазах спидстера читается растерянность и беспокойство, на которое Рейвен недоумённо поднимает бровь. — Ты кажешься… другой… более счастливой. Ты даже улыбнулась вчера на очередную тупую шутку Гарфилда. «Правда?» После нескольких недель отсутствия контактов с Дэмианом, её дни без сомнения стали ярче после его неожиданного визита. Рейвен уклончиво пожимает плечами, пытаясь отыграться, на что Барт наклоняет голову, с подозрением наблюдая за ней. — И эта странная история с чаем. «Дэмиан, какой же ты идиот», — думает она, сдерживая улыбку. Но на самом деле, для него подобная выходка — верх сдержанности, ведь Голова Демона получал огромное удовольствие от того, что привлекал к ней внимание всякий раз при каждом удобном случае. Слова «застенчивость» никогда не существовало в его словаре. — Со мной всё в порядке — ровно отвечает Рейвен, снова пожимая плечами. — Просто хорошо сплю в последнее время. Одеяло и подушка ещё хранили его запах, но следы, оставленные Дэмианом на её теле к её собственному ужасу, исчезли. Барт открывает рот, чтобы продолжить спор, но появление Тима избавляет Рейвен от дальнейших расспросов. Лидер Титанов выглядит нехарактерно мрачным, и как только он заканчивает вводить команду в курс дела, становится понятно, почему. — Итак, эм… поздравляю? Кто бы мог подумать, что ты будешь первой, кто выйдет замуж, — говорит Гарфилд в плохой попытке пошутить. Тим бросает на него хмурый взгляд, прежде чем снова переключить своё внимание на Рейвен. — Ты знала об этом? Даже под скрывающей его лицо маской, демонесса чувствовала, как пристально он её изучает. — Нет, — честно отвечает она. — Это реально? То есть… такое возможно? — теперь спрашивает Коннер, явно чувствуя себя неловко, либо из-за криптонского отвращения к магии, либо из-за деликатности вопроса, Рейвен не может сказать точно. Эмпатка на мгновение задумывается. У Брата по Крови должен быть какой-то туз в рукаве, чтобы даже попытаться сделать что-то подобное. Повторение того же свадебного ритуала, который связал Ареллу с Тригоном, потребовал бы мощной магии, превосходящей всё, что могло быть у Церкви. — Если предложить, что они смогут подчинить меня достаточно надолго, чтобы завершить церемонию и связать мою душу с ним то… да. Я буду полностью под его контролем, — объясняет она, чувствуя как где-то в собственном сознании скалится её внутренний демон. — Что касается последней части… я гибрид. Я не могу забеременеть, — Рейвен неловко заканчивает. Без сомнения, Церковь планировала как-то обойти эту проблему с помощью мощи магии крови, но вдаваться в это нет необходимости. Демонесса игнорирует жалостливые взгляды команды и вместо этого сосредотачивает взгляд на лидере команды, который излучает решительность. — Сработает ли это, не имеет значения. Церковь нам не ровня, вот почему они прилагают большие усилия, чтобы скрыть Блада. Может быть, сейчас у них и больше огневой мощи, но я не думаю что у них получится разобраться с нами и добраться до Рейвен. Кэсси бросает на Рейвен ободряющий, поддерживающий взгляд, прежде чем заговорить. — Наш новоиспеченный друг сказал тебе, где сейчас Брат по Крови? Чем быстрее поймаем этого мерзавца, тем быстрее сможем выдохнуть. Эмпатка бросает на неё благодарный взгляд, прежде чем опустить глаза на стол, чувствуя, как по коже бегут мурашки от мыслей о зле, настигшем её собственную мать. «Никогда», — клянется она себе. «Я лучше умру». Тим решительно кивает. — Именно. В Зандии есть подземный храм, называемый Адским Святилищем. Выдвигаемся прямо сейчас.***
Даже в этой, казалось бы, ничем не примечательной одежде и попытках держаться уверенно и собрано, Рейвен с печалью осознает, насколько сильно выделяется здесь, на базаре. Попытка отказаться от униформы и надеть что-то более обычное для этих краев, дабы слиться с толпой обернулась полным провалом. Демонесса проглатывает незнакомое смущение, уверенно направляясь к лавке с мандалами. «С таким видом можно купить сувенир на память». Рейвен не совсем уверена в намерениях Головы Демона, пригласившего её присоединиться к нему сегодня, но возможность ненадолго покинуть цитадель убийц слишком заманчива, чтобы отказаться, и даже под тяжестью дюжины пристальных взглядов, впивающихся в её кожу, она чувствует облегчение от царившей вокруг атмосферы обычной жизни, резко контрастирующей со строгим порядком дворца Нанда Парбат. Она задается вопросом, куда ушёл Рас аль Гул, который пошёл куда-то своей дорогой по базару, в скорее, как только они пришли сюда. «Дэмиан», — напоминает она себе. «Его зовут Дэмиан». И Рейвен понятия не имеет, что с ним делать, с сухими остротами и весёлыми ухмылками, которые заменили его обычно холодное выражение лица, с тем, сколько времени они проводят вместе, обедая, тренируясь или просто разговаривая, с тем как вкрадчиво, его советник Душан начал угождать ей, и с тем, как он всегда ищет повод прикоснуться к ней; обнимая за талию, поправляя её пальцы, держащие палочки для еды и убирая выбившуюся прядь волос за ухо. «Почему ты всегда так близко?» — мысленно спрашивает она. Необычная мандала, преимущественно фиолетового и голубого цвета, со спиралью орнаментов розового и черного цвета по центру, привлекает её внимание, милосердно прерывая раздумья. Сочетание геометрических форм и широких круглых орнаментов блестяще пересекается, и Рейвен решает купить её. Владелец лавки берет с неё больше денег, чем нужно, но Рейвен молчит. В эти дни никаких других расходов нет, так что на что ещё тратить деньги? И по крайней мере, торговец отнёсся к ней дружелюбно. Она кладёт мандалу в сумку и выходит обратно на базар, оглядываясь назад, к нескольким большим грузовикам в которые загружают припасы. Воины Лиги Теней двигаются чётко и слаженно, упаковывая и закрепляя груз с предметами первой необходимости и Рейвен понимает, что время уходить приближается и снова задается вопросом, где Дэмиан. Резкий рывок за подол длинной юбки привлекает её внимание, взгляд Рейвен встречают яркие карие глаза мальчишки с грязным лицом. — Здравствуй, — автоматически говорит Рейвен, не сразу осознав, что этот крошечный ребёнок, чья маленькая, пухлая ручка сжимает пышное лакомство, а другая указывает на её лицо, не понимает её. Мальчишка что-то спрашивает на писклявом арабском, на что Рейвен качает головой и отвечает извиняющимся тоном: — Прости. Я не понимаю. Ребёнок хмурится, хватает её за юбку и снова настойчиво дергает ткань. Рейвен в ответ устало вздыхает, но не может сдержать улыбку от упрямого взгляда и надутых щёк на лице малыша. Разгладив одолженную одежду, она опускается на колени, чтобы приблизиться к его лицу: — Что? Он протягивает свободную руку и тычет маленьким пальчиком в камень на её лбу с горящими от любопытства глазами. — Нравится? — спрашивает она, на что мальчишка тыкает пальцем в свой собственный лоб и громко смеется. — Поверь мне, ты такого не захочешь. Раздаётся отчаянный, сердитый голос, который пугает их обоих, и испуганная молодая женщина внезапно оттаскивает мальчишку к себе. Рейвен быстро понимает, что это мама мальчика и встает, делая шаг назад перед разъярённой женщиной. К матери и сыну быстро присоединяется коренастый, красный от злости мужчина, который должно быть отец мальчишки. Он делает шаг вперед, что-то крича на своём родном языке, а женщина позади него прижимает к груди плачущего ребенка, рисуя над его головой знак сглаза. Рейвен делает ещё один шаг назад, обводя взглядом собравшуюся вокруг толпу. Враждебность давила на неё со всех сторон, а отец мальчика продолжать наступать, заставляя её сделать ещё один осторожный шаг назад. Демонесса успевает только подумать о том, чтобы телепортироваться и скрыться от разъярённой толпы, как в ту же секунду её запястье сжимается в крепкой, тёплой хватке, и Рейвен не может сдержать облегченный вздох, почувствовав знакомую ауру, наполняющую пространство рядом. Дэмиан притягивает её ближе, обнимая за талию и защищая. Мужчина перед ними смолк, застыв перед Головой Демона со страхом. И он не единственный. Рейвен не упускает из виду нервные взгляды и ощутимый дискомфорт, гудящий в толпе. Похоже, Дэмиан такой же отреченный, как и она, и судя по его лёгкому всплеску эмоций, он это знает. Дэмиан отдает низкий, грубый приказ на арабском и люди вокруг них мгновенно начинают расходиться, не смея даже оглянуться. Эмпатка наблюдает, как семья, которую она обидела, спешит прочь от них, чувствуя вину и обиду одновременно. — С тобой всё в порядке? — спрашивает он, и демонесса внезапно осознает, как крепко он прижимает её к себе. Сердце бешено колотится, так громко, что Рейвен задаётся вопросом слышит ли он это. Эмпатка усмехается, дабы скрыть своё беспокойство и безуспешно пытаясь отстраниться. — Конечно. Они бы не причинили мне вреда, — отвечает она, защищаясь. Последнее, чего хочет Рейвен это того, чтобы он считал её слабой. — Конечно, — зеркально повторяет он. Рейвен слышит улыбку в его голосе и может поклясться, что на мгновение Дэмиан сильнее прижимает её к себе, прежде чем отстраниться и отпустить её. Демонесса не может отвести от него взгляд, полностью осознавая, что он всё ещё держит её за руку. — Они больше не будут так с тобой обращаться, — уверяет её Дэмиан. И как всегда, первое что делает Рейвен перед лицом чего-то подобного — инстинктивно преуменьшает это. Она ненавидит жалость. — Всё в порядке. Я к этому привыкла. Дэмиан пристально смотрит на неё, и Рейвен не может понять, что чувствует под его пристальным взглядом. Ей не привыкать к пристальному вниманию, обычно оно сопровождается подозрением или враждебностью, но когда Дэмиан смотрит на неё, она чувствует, что он… — Я знаю, — тихо говорит он. …видит. Он видит её насквозь. — Где ты был? — спрашивает Рейвен, краснея и отчаянно желая надеть капюшон. Дэмиан отвечает, не желая отпускать её: — Я принес тебе кое-что. Он тянет её запястье, поднимая её руку между ними и вдавливая шарик мягкой, шёлковой ткани в её ладонь, прежде чем отпустить её. В её ладони разворачивается длинный, белый, шёлковый шарф длиной почти четыре фута, мягко развевающийся на ветру. — Что… — Хадак. Это… знак моего уважения. Рейвен может только молиться, что её щёки не такие горячие и красные как ей кажется, делая мысленную заметку поискать значение хадака, когда они вернутся в Нанда Парбат, но даже сейчас, при её нынешнем невежестве очевидно, что этот подарок имеет большое значение. Искренняя улыбка красит её лицо, и облегчение с удовлетворением, освещают ауру Дэмиана. Эмпатка поднимает глаза и встречает его мягкий взгляд. — Я ничего не купила тебе, — говорит она с дразнящей ноткой в голосе. Едва заметная улыбка тронула его собственные губы, и сердце Рейвен пропустило удар. — Уверен, что ты найдешь способ загладить свою вину передо мной. Демонесса кивает в ответ, не в силах отвести от него взгляд. — Найду, — отвечает Рейвен чуть громче шепота. — Спасибо.***
Повсюду раздаются выстрелы, воздух вокруг наполняет дым от огня, изредка слышатся рёв Бистбоя и какофония разбивающихся камней, стёртых в порошок суперсилой Кэсси и Коннера. Титаны оставляли после себя обломки разрушенных стен и тела сектантов без сознания, продвигаясь всё глубже и глубже в Святилище, и как бы трудно это ни было, Рейвен не может отделаться от странного дискомфорта в груди. Как бы яростно и рьяно ни сражались культисты, они будто знали, что придут Титаны. Белая, молитвенная шаль на мгновение промелькает в конце тёмного коридора, и беспокойство и дискомфорт в её груди сменяется гневом. Проигнорировав протесты Тима, кричащего по радиосвязи, Рейвен мчится вперёд за убегающей фигурой, уворачиваясь от пуль и осколков стекла. Как только появится Брат по Крови всему придёт конец, и вполне справедливо, что именно демонесса должна расправиться с ним. Короткая погоня заканчивается в каком-то помещении похожем на амфитеатр, комната вдоволь заполнена врагами, а Мать Хаоса стоит по середине, с молитвенной шалью Себастьяна Блада на плечах. «Ну конечно всё не так просто», — ругает себя Рейвен. «С каких это пор ты попадаешься в такую очевидную ловушку?» Похоже, что собственные чувства и эмоции до сих пор с лёгкостью могут взять над ней вверх. Позади Рейвен закрывается тяжелая дверь, а пол и стены загораются слабыми, запечатывающими рунами. «Мило», — с презрением думает она. Можно было бы освободить Тригона, чтобы он смог сам лицезреть то, как далеко пали его сторонники, но это не стоит того. С самодовольным голосом Мать Хаоса приказывает своим ученикам встать в круг вокруг Рейвен, от чего покалывание в её голове усиливается в десять раз. Демонесса немедленно создает магический барьер вокруг себя, жадный блеск в глазах той чокнутой сектантки и то как её окружили не внушало ничего хорошего. «Хватит», — убеждает она себя, гордость быстро вытесняет страх, ведь Рейвен знает, что их магия не сравнится с её магией, но пылкая уверенность, исходящая от этих психов, наводит на мысль, что они это знают. — Как красиво, — говорит Мать Хаоса, широко улыбаясь. — Такая прекрасная магия. И такая… зловещая. Рейвен успевает лишь на короткую секунду удивиться зловещему тону этой психопатки, прежде чем её защитный барьер разлетелся в клочья от клубящейся вокруг чёрной энергии. Что-то внезапно пронзило её сзади, от чего в груди разгорелось пламя, а собственная магия будто обрела сознание, желая разорвать её на части изнутри, собственные крики наполнили комнату, заглушая слова безумной проповеди Матери Хаоса. Раненная демонесса падает на колени, крича: — Прекрати! Прекрати! Прекрати! А затем сознание покидает её и мир погружается в кровь и огонь.***
Дэмиан мгновенно просыпается от лёгкого звука падающих капель, инстинкты воина заставляют его мгновенно подняться и приготовиться к удару, но что-то врезается в его грудь, хватая за плечи и прижимая его обратно к кровати. Растерянность и узнавание мгновенно заменяет в нём борьбу. — Рейвен? Даже в темноте Дэмиан узнал бы её где угодно. Она оседлала его бёдра, какая-то тёплая жидкость капает с её волос на его обнаженную грудь, стекая вниз по животу к бёдрам, пачкая брюки из песочного шёлка. Металлический запах крови ударяет в нос, и Дэмиан с ужасом осознает, что она вся в крови. — Ты ранена, — настойчиво говорит он. — Нет, — её голос низкий и напряженный. — Это не моя кровь. Дэмиан поднимает руки, мягко надавливая на её запястья, дабы намекнуть ей, чтобы она отпустила его, но Рейвен не сдвинулась с места и только усилила свою и без того болезненную хватку. Она открывает глаза и сердце Дэмиана замирает. Четыре золотые радужки с вертикальными зрачками смотрят на него сверху вниз, излучая причудливую смесь возбуждения и ярости, их адского света достаточно, чтобы разглядеть алый цвет её кожи и слабые очертания рогов, торчащих сквозь её темные волосы. Она улыбается, демонстрируя острые белые зубы, и как и тогда, при первой встрече, Дэмиан может только смотреть, но на этот раз безнадежно загипнотизированный собственным страхом. — Нет. Беги. Сдавленный, умоляющий тон совсем не соответствует зловещей ухмылке на её лице, и Голова Демона сразу всё понимает. Стремление к добыче. Его бегство лишит её крошечного остатка самоконтроля. Он неохотно пускает её запястья. — Я никогда не убегаю, — в ответ её золотистые глаза сузились, а острые когти впились в его плоть. — Слишком поздно успокаивать меня, смертный. Я по горло сыта вашей слабой, мерзкой расой. Рейвен склоняется над ним, злые чёрные прорези вместо зрачков в её глазах горят адским огнём. Она слишком далеко зашла. — Я всего лишь хотела показать тебе настоящую себя, — злобно мурлычет она. — Я видел тебя настоящую, — тихо, но твердо бросает он. — Это не ты. Её клыкастая ухмылка становится шире и одна рука сжимающая его плечо и покрытая тёплой и липкой кровью, скользит к груди, но Дэмиан не реагирует, бесстрашно сверля её взглядом. — Уже не так влюблён в меня, дорогой? — она насмехается и с каждым словом в её голосе слышалось всё больше боли, выдавая её внутреннюю войну. Острые когти Рейвен многозначительно впиваются в кожу над его сердцем. «Она говорит серьезно», — с удивлением думает он, оскорбленный её словами. То, что Рейвен верит, что сможет показать ему что-то, что ослабит его чувства к ней, может означать только то, что он был недостаточно ясен с ней. «Я давным-давно прошел «влюбленность», хаяти. Пути назад нет». Дэмиан медленно поднимает руку, накрывая её ладонь, лежащую над его сердцем, медленно надавливая, до тех пор, пока не почувствует свой собственный пульс через её кожу. — Возьми его, — шепчет он. — Оно твоё. Он часто слышал, что любовь делает человека слабым и уязвимым, но видя её такой, чувствуя её смятение, её боль и кровь… Дэмиан совсем не чувствует себя слабым, он чувствует себя смертоносным. Рейвен не двигается и судя по тому как она переводит взгляд с его лица на его руку, сжимающую её ладонь, за её огненными радужками происходит кульминационная битва. Глаза Дэмиана успели приспособиться к темноте и от вида огромного количества крови на ней, его сердце снова сжал страх. «Что, чёрт возьми, произошло?» Наконец битва выиграна, Рейвен побеждает и сразу преображается, лишняя пара глаз и рога исчезают в мгновение ока, и знакомая бледная кожа теперь виднелась сквозь брызги крови. Она вздыхает и всхлипывает одновременно, пытаясь отстраниться, но Дэмиан не позволяет и ловит её в свои объятия, притягивая обратно к себе и игнорируя липкую кровь, покрывающую её кожу. Он не чужд крови и крепко прижимает её к себе, пытаясь унять её дрожь. — Что случилось? — бормочет он, прижимаясь щекой к её виску. В ответ Рейвен яростно вцепляется в его плечи, крепко прижимаясь к нему. — Я не знаю, я не знаю, — бормочет она сквозь отрывистые всхлипы. — Там… они… ударили… в спину. Оно горит, Дэмиан! Мне больно! Пожалуйста, останови это! Её боль и бред разжигают в нём ещё большую панику и ярость, а мрачный голос в голове клянётся отомстить тому, кто навредил ей, но не сейчас. Рейвен нуждается в нём. Дэмиан подавляет свои чувства, проводит одной рукой вверх по её спине и почувствовав кусок металла, торчащий из-под её левой лопатки, тут же замирает. — Ты ранена. «Плохо», — мысленно добавляет он, нащупывая размер лезвия, вонзенного в неё и пытаясь унять собственную дрожь. Дэмиан аккуратно соскальзывает с кровати и встает, прижимая Рейвен к себе. Её бледные руки медленно и слабо обвиваются вокруг его шеи и ещё одна волна страха сжимает его сердце. По всей видимости, она потеряла много крови, адреналин не позволял ей терять сознание, до этого момента. Она впадает в травматический шок. — Только не засыпай, любимая, — умоляет Дэмиан, двигаясь так быстро, как только может и стараясь не причинить ей боль. — Останови это, — слабо повторяет Рейвен, закрывая глаза и прижимаясь к его шее. Густой кровавый след, растягивается по полу дворца и ни одна живая души не встает на их пути, пока пункт назначения не окажется перед ними. Глаза обоих стражников тут же шокировано расширяются, и не теряя времени и ничего не сказав, они распахивают массивные двери, ведущие в Яму Лазаря. Дэмиан обращается к одному из стражников: — Разбуди Леди Шиву. Пусть закроет город и цитадель. Я хочу, чтобы все были в состоянии повышенной готовности. — Будет сделано, Ибн-аль-Ксюффаш. Он поворачивается к другому охраннику, чьи широко распахнутые глаза не отрывались от окровавленной, едва приходящей в сознание женщине в его объятиях. — Ты. Пойдёшь со мной. Мужчина послушно склоняет голову, следуя за Дэмианом к Яме. Похожая на пещеру комната залита зелёным светом, вокруг царит звук журчащей воды, который заглушает их торопливые шаги. Воды Ямы Лазаря постоянно циркулируют через естественные образования в скалах, которые окружали бассейн, образуя серию небольших водопадов, стекающих в небольшой бассейн. Дэмиан осторожно усаживает Рейвен спиной к себе на приподнятый каменный постамент рядом с бассейном, обхватив рукой за талию, чтобы придерживать её тело и жестом приказывает стражнику подойти. — Держи её ровно. Мужчина опускается на колени и осторожно кладет руки на плечи Рейвен, дабы не дать ей упасть вперед, когда Голова Демона отпустит её. Дэмиан нежно проводит рукой по её затылку и шее, перекидывая мокрые волосы через плечо и делая глубокий вдох. — Приготовься, ляй амар, — шепчет он. Рейвен в ответ слабо кивает. Проглотив свой страх за неё, Дэмиан хватает лезвие и прижимает свободную руку к её плечу для опоры. Что бы это ни было, оно застряло прямо между её рёбер, и приходится дёргать лезвие из стороны в сторону, чтобы хоть немного вытащить его. Голова Демона слышит, как острый край металла скользит по одному из её ребер, ломая кости. Рейвен сдавленно кричит и сжимает держащие её руки, а стражник в ответ бормочет отчаянные слова утешения на арабском: — Всё будет хорошо, принцесса. Яма исцелит тебя. Мы защитим тебя. Голова Рейвен падает вперед на плечо мужчины, сознание наконец покидает её, а нервные голубые глаза стражника мгновенно устремляются к Голове Демона, словно ожидая упрека, но сейчас не время для его обычной ревности. Лезвие выскальзывает ещё на несколько дюймов, пуская струйку тёмной крови, стекающей по спине Рейвен и после того, что кажется вечностью, Дэмиан наконец-то вытаскивает… «Острие копья?» Тонкое, длинное, примерно девять дюймов, сделанное из твёрдого чёрного железа, с окаймленными золотом латинскими письменами и вырезанными магическими символами, а некогда острый наконечник теперь слегка расплавился. Дэмиан снова опускает взгляд на Рейвен и видит лёгкий дымок, сочащийся из её открытой раны. — Это священное оружие, мой принц. Нужно спрятать его подальше от принцессы, — нервно предлагает стражник. Голова Демона снова обнимает раненую, лежащую без сознания, ведьму за талию, и притягивает к себе, протягивая клинок стражнику: — Отнеси это Душану и возвращайся на свой пост. Никого сюда не впускать. — Как прикажете. Дэмиан прижимает Рейвен к себе, слушая как за стражником закрывается дверь и нежно прижимая руку к её шее, понимая, что вся его жизнь сейчас зависит от её слабого, медленного пульса. «Прости меня за это, Рейвен». Взяв её на руки, Дэмиан направляется к жутким, зелёным водам Ямы Лазаря. Он опускает её в воду, поддерживая её голову чуть выше поверхности, и затаив дыхание, ждёт, когда свечение вокруг них усилится. Учитывая безумие, обычно вызываемое Ямой Лазаря, вполне возможно, что он снова столкнётся с её демонической формой. «Я приму тебя», — в отчаянии думает Дэмиан. «Я приму любую твою версию, пока ты жива». От большого количества крови, обычно зелёная вода окрашивается в тёмный цвет, скрывая раненого демона от его взгляда. Одна минута тянется за другой, и Дэмиан чувствует, как теряет рассудок, а сердце разрывается от мысли, что уже поздно. Но поверхность воды резко забурлила и громкий вздох Рейвен становится музыкой для его ушей и последнее, что видят его глаза — это её алые радужки. Нахлынули тени, заполнили всю пещеру, и мир погрузился в гнетущую тьму. Дэмиан чувствует, как острые ногти во второй раз за ночь впиваются в его плечи, но это ничто по сравнению с совершенно чуждым ощущением ожившей тьмы, циркулирующей вокруг него, внутри него, передающей её боль, её ярость и жажду мести. «Борись, Рейвен». Он чувствует, как она отчаянно пытается преодолеть безумие Ямы Лазаря, но её разум и душа раз за разом расходятся и сливаются с самим Дэмианом. Тьма продолжала расширяться, её магия распространялась за пределы пещеры на весь Нанда Парбат. На Дэмиана настойчиво давит страх, но не его собственный, а страх его солдат на постах и в казармах, страх Голиафа в его далеком логове, страх горожан за много миль отсюда. Они слились воедино и никто не избежит их кары, вплоть до семьи, которая отвергла их в тот день на базаре, а теперь прячется в своей лачуге. Они чувствуют их всех и радуются. Сила, тёмная и опьяняющая, течёт по их телам самозабвенно, и четырехглазый ворон, чернее любой ночи, расправляет над городом свои крылья, пронзительно крича в ночь. «Никто не сможет устоять перед нами. Слабые, отвратительные смертные, вы все поплатитесь», — обещают они. «Вы заплатите за каждое слово. Слышите?» — мысленно кричат они одновременно. «Поплатитесь…» — Рейвен, не надо, — шепчет Дэмиан вслух, не понимая, где нашел в себе силы сделать это. Мир замирает, тьма рассеивается, хватка Рейвен ослабевает, и Дэмиан чувствует, как глубоко внутри неё вспыхивает свет. Тени отступают и внезапно они снова становятся двумя отдельными людьми, и так же внезапно пещера снова заливается зелёным светом Ямы Лазаря, освящая растерянную Рейвен. Дэмиан дрожит, всё ещё чувствуя её мысли в собственной голове и остатки тёмной магии, скользящих по коже. Он ошеломленно смотрит на неё сверху вниз. «Я понятия не имел, хаяти, насколько ты замечательна». Он не смог бы придумать более внушительное создание, даже если бы попытался. Дэмиан благоверно кладет руки на её талию и откладывает эту мысль на потом, на ней ещё так много крови, Рейвен нуждается в нём. Он мягко подталкивает её к ручьям, которые питают Яму, до тех пор, пока вода каскадом не обрушивается на них обоих, смывая кровь. Струйки крови стекают по её коже вниз и исчезают в зелёной воде. Её волосы казалось пропитаны кровью, поэтому Дэмиан осторожно прижимает руку к её подбородку, приподнимая её голову назад. Рейвен подчиняется, открывая бледную шею, по которой упрямо стекает капля крови. Дэмиан вытирает её подушечкой большого пальца, но не отстраняется, уделяя одно мгновение тому, чтобы посмотреть на неё сверху вниз. Несмотря на кровавые струйки, стекающие от линии её волос и сильно расширенные зрачки её глаз, Рейвен выглядит невероятно красивой, мягкой и совершенно потерянной, и этого достаточно, чтобы забыть о том, что только что произошло. — Я больше никогда не выпущу тебя из виду, — вздыхает он. В ответ Рейвен лишь моргает и Дэмиану кажется, что она не слышала его. — Я скучала по тебе, — шепчет она. Голова Демона открывает рот, чтобы ответить, но его резко прерывает её настойчивый поцелуй. Рейвен обхватывает его руками за шею и приподнимается на цыпочки, углубляя поцелуй, и Дэмиан охотно отвечает, ожидая почувствовать металлический вкус крови учитывая обстоятельства, но не чувствует ничего, кроме обычного сладкого вкуса её губ. «Я тоже скучал по тебе».***
— Ты плохой соперник, — говорит Дэмиан с ухмылкой. — Потому что ты ужасный учитель, — отвечает она, угрюмо скрещивая руки на груди. Рейвен ненавидит проигрывать почти так же сильно, как и сам Дэмиан и поэтому дразнить её ещё забавнее. — Шо — простая игра, но в ней нужны стратегические и математические навыки. Возможно, именно в этом ты испытываешь трудности. Рейвен хмурится. — Я научилась играть всего час назад, аль Гул. Мои математические и стратегические навыки в полном порядке. — Хорошо. Не хотелось бы, чтобы оказалось, что Лига Справедливости послала мне тупицу. Рейвен бросает в него ракушку, но Дэмиан ясно видит её лёгкую ухмылку и вызывающий блеск в глазах. С того дня на базаре она надевает капюшон исключительно, когда выходит в город и никогда не надевает его, когда они одни. Как сейчас. Это одна из многих вещей, которые она делает только для него, и одной этой мысли достаточно, чтобы возбудить его. Он опускает глаза на раковины и монетки перед ними, наблюдая как Рейвен скрещивает ноги и усаживается по удобнее для новой игры. В его голову приходит идея. — Традиционно это азартная игра. Не хочешь сделать следующий раунд интереснее? — Дэмиан поднимает глаза, ожидая её ответа. Рейвен скептично поднимает бровь. — После того, как ты выиграл семь раз подряд? Голова Демона снова самодовольно ухмыляется, зная, как это её раздражает. — Быть может в этот раз тебе улыбнется удача. Демонесса закатывает глаза и бросает на него раздраженный взгляд. — Мне не нужна удача, но мне нечего поставить. Ну если только ты не хочешь стать счастливым обладателем треснутой кружки или пары старых книг. — Может быть, — беззаботно отвечает он, гордо ухмыляясь. Рейвен с подозрением прищуривает глаза. — Хорошо. А что, если я выиграю? — Я уверен, ты можешь придумать, чего хочешь от меня. Если бы на ней был капюшон, он бы этого не увидел, но вот он, лёгкий румянец, разливающийся по её бледному лицу. «Я уже с лёгкостью могу заставить её покраснеть». Не в первый раз за последние несколько месяцев Дэмиан задается вопросом, что же делает. Прошлой ночью, после ужина с Рейвен, Леди Шива многозначительно спросила каковы его намерения в отношении их «заложницы», его единственным ответом был равнодушный взгляд и заявление о том, что он понятия не имеет, о чём она говорит. Игра началась, в комнате воцаряется тишина, нарушаемая стуком игральных костей и звоном монет. Похоже, что Рейвен в этот раз старается усерднее и внимательно следит за каждым ходом своими аметистовыми глазами. — Ты снова победил. Её разочарование настолько ощутимо, что заставляет его сердце биться быстрее. Нужно было поддаться ей, позволить ей победить. «Я хочу знать, чего бы ты попросила». — Едва ли. Уже намного лучше, — отвечает Дэмиан, пытаясь сохранить самообладание. Демонесса со вздохом поднимает взгляд на Рас аль Гула. — Итак, кружка или книги? — Ни то, ни другое. Во рту внезапно пересыхает, а слова слетают с его языка тише и грубее, чем хотелось. Рейвен краснеет ещё сильнее, но не отводит от него взгляд, позволяя его словам повиснуть в тишине на целую вечность. — Чего ты хочешь? — наконец шепчет она, слегка дрожащими губами. Дэмиан знает, чего хочет и похоже, что Рейвен тоже. Он медленно приближается к ней, положив руку на пол между ними и наклоняясь. Эмпатка застыла, не отворачивая взгляд и краснея ещё сильнее. Дэмиан замирает как раз перед тем, как сократить расстояние между ними, собственное сердце колотится от её близости и дикого взгляда в её фиолетовых глазах. — Можно? Рейвен слегка кивает, и Дэмиан ни теряя ни секунды прижимается к её губам в нежном поцелуе и закрывает глаза, наслаждаясь ощущением. Поцелуй короткий и нежный, немного неловкий, но тем не менее, он возбуждает его. Это не первый его раз — многие женщины-убийцы в рядах Лиги Теней проявляли явный интерес к молодому Рас аль Гулу, а Голова Демона пользовался возможностью чтобы удовлетворить свои желания, но такого он не чувствовал никогда. Эмпатка вздыхает и медленно накрывает его руку своей, будто не уверена, что ей можно прикасаться к нему. Рейвен позволяет ему вести, нервничая и двигаясь неумело. Дэмиан отстраняется, изучая её. — Никто никогда не целовал тебя раньше, не так ли, хабибти? — тихо спрашивает он, прижимаясь лбом к её лбу и наслаждаясь видом её раскрасневшейся кожи и расширенных глаз. Где-то на задворках сознания он удивляется только что вырвавшейся нежности, но сразу отмахивается от этой мысли. Рейвен краснеет ещё сильнее и слегка качает головой, смущенно опуская глаза. Дэмиан скользит пальцами по её подбородку, чтобы вернуть её взгляд к себе, обводя большим пальцем её губы. — Хорошо, — тот факт, что он единственный, безмерно радует его, и Дэмиан мысленно признает, что хотел бы, чтобы так оставалось всегда. — Ещё, — шепчет она, сжимая его руку. — Пожалуйста. Тихая мольба в сочетании с голодным, отчаянным взглядом в её глаз вызывает ещё одну волну возбуждения, и Дэмиан понимает, что никогда не чувствовал себя таким сильным, как сейчас. На лице Головы Демона появляется улыбка, он снова наклоняется вперед, чтобы прошептать свой ответ в мягкую кожу её щеки: — Для тебя всё что угодно, — и это правда. Нет ничего на свете чего бы он не сделал для неё. На этот раз Рейвен встречает его поцелуй с большей готовностью и более нетерпеливо. Дэмиан вздрагивает, почувствовав, как кончики её пальцев касаются его затылка и томно скользят по волосам. Лёгкий укус заставляет её губы приоткрыться, и почувствовав её сладкий вкус, он не сдерживает стона. Рейвен резко вдыхает в ответ, притягивая его ближе, пока не оказывается на спине, а он не прижимается к ней вплотную, не прерывая поцелуй. Не осознавая собственных действий, Дэмиан тянется к воротнику её костюма, резко дёргая ткань и срывая вниз. Материал легко поддаётся. Он наклоняется, жадно впиваясь глазами в каждый дюйм обнаженной кожи, прежде чем поднять взгляд к её лицу; губы Рейвен красные и опухшие, щёки порозовели, а от аметистовых радужек осталось тонкое кольцо вокруг расширенных зрачков — это лучше любой фантазии, которых в последнее время у него было много. Дэмиан снимает свою мантию и притягивает Рейвен к себе за испорченный воротник её костюма для ещё одного поцелуя, чтобы подложить под неё мягкую ткань. Она снова тянет его вниз, а его губы отмечают каждый кусочек её бледной кожи, которые только может найти, скользя руками под разорванную ткань её костюма. В его голове звучат далекие сирены, кричащие, что это неправильно, пытающиеся напомнить ему, кто она и откуда, или, по крайней мере, что это слишком быстро, и эта последняя мысль — единственное, что может его остановить. Последнее, чего он когда-либо хотел — это подтолкнуть её к тому, к чему она не готова. Этой мысли достаточно, чтобы замедлить его движения. Дэмиан утыкается лицом в её шею со смущающе разочарованным стоном: — Останови меня, Рейвен. Дэмиан не может сделать это сам, и это пугает. Даже сейчас, пряча своё лицо, он оставляет новые отметины на её шее и челюсти, скользит руками по её обнаженной коже, запоминая каждый изгиб и впадину. Чем больше он пробует и чувствует, тем сильнее хочет ещё. — Останови меня, — хрипло бормочет он. Но Рейвен крепче прижимает его к себе, дрожащей рукой вцепившись в его волосы. — Нет, — умоляет она, касаясь мягкими губами его щеки. — Не останавливайся.***
Душан с мрачным лицом смотрит на знакомое окровавленное оружие, лежащее на столе между ними. — Копье Лонгина, также известное как Святое Копье. Как Церковь завладела им и почему они использовали его против неё, выше моего понимания. Убийство дочери их бога вряд ли принесёт им его благосклонность. — Они не намеривались убить её, — отвечает Дэмиан, чувствуя как из-за гнева жжёт горло, а слова тяжело выговаривать. — Они хотели поработить её и выдать замуж за Брата по Крови. Рейвен ещё восстанавливалась после разрушительных последствий близкой смерти и скорого пробуждения, но смогла расплывчато всё объяснить и погрузилась в беспокойный сон. Душан нахмурился ещё сильнее. — Итак, похоже, что у нас и другие проблемы помимо Лиги Справедливости. — Ненадолго. Свяжись с Чешир. Я хочу, чтобы она немедленно нашла Брата по Крови. Любой ценой, — обычно Голова Демона держал своих убийц в узде и придерживался гуманного кодекса поведения при допросах, но эти обстоятельства исключение. — Конечно, племянник. А когда она найдет его…? — Спрашивает Душан. Как постоянный эксперт Лиги Теней по ядам, Чешир знала, как заставить кого-то страдать до последней секунды. «Но не в этот раз». — Пусть пришлет мне координаты. Я должен преподать кому-то урок.***
Рейвен едва слышит слова Душана, не сводя глаз со своей спины в отражении маленького зеркальца, но его предыдущее заявление эхом отдается в её голове. — Ты полностью исцелилась, амира. Но она всё ещё видит дыру в собственной плоти от копья и сжимает свободную руку в кулак, стараясь скрыть дрожь. — Спасибо, дядя. Оставь нас. Старик повинуется, успокаивающе похлопывая по плечу демонессы и извинившись, выходит из комнаты, но Рейвен даже не замечает этого, не отводя взгляд от отражения в зеркале. Она не помнит всего, что произошло после того, как её ранили, но разрушающая рассудок боль навсегда запечатлелась в её памяти. — Рейвен. Эмпатка медленно поднимает на него глаза, проснуться здесь целой и невредимой было похоже на сон, и Рейвен всё ещё не уверена, что не проснётся окровавленной и оскверненной в лапах Брата по Крови. Взгляд Дэмиана понимающий, с оттенком грусти для той, кто так хорошо знает его. — Душан — эксперт по Яме Лазаря, но сам он в неё никогда не погружался. Рейвен внимательно слушает чувствуя, как собственная маска спокойствия треснет перед ним. В ответ он быстро сокращает расстояние между ними, берет зеркало и опускается перед ней на колени. — Судя по тому, что было с дедушкой… рана со временем поблекнет, — Дэмиан поднёс зеркало к своему лицу, саркастично ухмыляясь своему отражению. — Говорят, что Яма не оставляет шрамов, но я всё ещё вижу, где Еретик порезал мне шею. В груди Рейвен кольнуло, но что-то гораздо более тяжелое давит на неё сильнее, лишая дара речи. Она закрывает глаза, опуская голову и чувствуя себя жалкой, не как тогда, когда она невольно обрекла Азарат на погибель, но… — Я убила их, — шепчет она. «Сколько там было человек? Скольких я убила в садистском ликовании? В голове туман, крики, мольбы… Повсюду кровь». — Ты защищала себя, — его тон тверд, но это никак не смягчает чувство вины. Дэмиан переплетает свои пальцы с её собственными, в ответ Рейвен открывает глаза, устало глядя на него; непоколебимый взгляд нефритовых глаз, упрямо стиснутые челюсти, он излучает убежденность. И как ей объяснить ему, что она предпочла бы умереть, чем жить со всей этой кровью на руках? Она полудемон, предвестница — способная принести в этот мир больше зла, чем может вообразить человек. Если кому-то и суждено было умереть тогда, то это должна была быть она, и даже несмотря на то, что он скрывает ото всех свою по-настоящему добрую и щедрую душу, Дэмиан всё ещё убийца, и Рейвен думает, что он не может понять. — Рейвен, почему посланницей выбрали именно тебя? — тихо спрашивает он. Этот странный вопрос застает её врасплох и отвечает она не сразу. — Нужен был кто-то, кто мог бы распознать обман. Я могу распознать ложь благодаря эмпатическим способностям. — Да, но Супербой также может обнаружить ложь, слушая сердцебиение, а Красного Робина обучал сам Бэтмен, подходящие навыки у него есть. Они оба подходят для этой работы. К Рейвен подкрадывается настороженность и неуверенность в том, к чему всё идёт. — Меня выбрали по этой причине. — Но ты знала, что за этим кроется нечто большее, не так ли? Как ты и говорила, тебя трудно обмануть. Рейвен не отвечает, надеясь, что Дэмиан сменит тему, если промолчать. В глубине души она понимала скрытую истину, которую долго игнорировала с тех пор, когда впервые услышала о миссии в Нанда Парбат. — Год — это долгий срок, чтобы быть вдали от близких, а убежище убийц — не самое безопасное место для героя. Приходить сюда с одним бумажным щитом очень опасно. — Прекрати, — просит она, пригвожденная к месту его жестким взглядом, мысленно повторяя свою мантру. — Не могу не заметить, — продолжает Дэмиан, — что ты не получала никаких писем, сообщений или весточек за всё время, пока была здесь. Ни одного. — Хорошо, выбрали меня, потому что у меня никого нет и меня не жалко. Ты счастлив? Рейвен слышит горечь в собственном голосе, молясь, чтобы это оттолкнуло его. «Прекрати это, пожалуйста». Выражение лица Дэмиана на секунду смягчается, но решимость снова берет верх. — Если бы ничего не получилось… Если бы я решил убить тебя, как только ты приехала… Трагедия без сомнения. В твою честь провели бы церемонию и поставили монумент, но кто бы оплакивал тебя, ляй амар? — Дэмиан проводит рукой по её спине, прижимая ладонь к зажившей ране. — Скажи мне, — говорит он чуть громче шепота. — Это они убедили тебя, что ты обуза или всё было наоборот? Непрошеные воспоминания о монахах промелькнули перед её глазами, вызвав острую боль в сердце. Сколько людей в её жизни относились к ней как к угрозе? Как к обузе? Как к той, кого можно терпеть, но не любить? Титаны были добры к ней, но с самого первого знакомства с ними, расстояние стало для Рейвен таким же привычным, как воздух. «Никогда ни с кем не сближайся. Помни, кто ты и что может случиться». — Это… это не так…ты не… — Рейвен замолкает, не в силах подобрать слов. Неважно что она скажет он без особых усилий поймет, что это фальшь ведь так хорошо знает её. Дэмиан улыбается ей гордой и одновременно печальной улыбкой, смотрит на неё своими знакомыми, проницательными глазами. «Я знаю тебя», — говорят они. «Ты моя». Он садится рядом с ней и прижимает её к себе, касаясь губами её губ. — Ты не сможешь обмануть меня так, также обманула себя и их. Ты незаменима. Дэмиан заканчивает мягким поцелуем, и в ответ Рейвен крепко сжимает его накидку, притягивая ближе. «Дайте мне это», — умоляет она, обращаясь к воспоминаниям о монахах, о Лиге Справедливости, ко всем и ко всему, что стоит между ними. «Только это, даже если я этого не заслуживаю». Рейвен отстраняется и утыкается лицом в его грудь, всё ещё сжимая в кулаках его накидку. Запах его кожи, слова на его родном языке произнесенные тихим шёпотом, рука, нежно перебирающая её волосы — всё это такое родное. И позже той ночью, когда он надевает золотой обруч на её голову… это тоже такое родное.***
Низкий, воющий ветер поёт им серенаду сквозь толстые стены и закрытые ставни покоев Рас аль Гула. Снегопад идёт уже три дня, за окном образовались сугробы, погружающие Нанда Парбат в зимнюю тишину. Огонь в камине почти погас, но холод не может коснуться её, когда рядом Дэмиан, но Рейвен всё равно теснее прижимается к нему, жадная до тепла, исходящего от его кожи. — Не может быть, чтобы ты замерзла, — бормочет он в её плечо, поглаживая обнаженную кожу её талии тёплой и сильной рукой, от чего демонесса прижимается к нему сильнее. — На улице метель, если ты не заметил. — Тц. Это ерунда. Лёгкий сквозняк, — отвечает Дэмиан, продолжая гладить её кожу. — Поймешь, когда наступит настоящая зима. Вряд-ли. Её время здесь истечёт через пару жалких месяцев — то, что Дэмиан, похоже решил игнорировать. Внезапное напряжение в теле Рейвен, должно быть, выдало её мысли. — Я могу настоять на том, чтобы ты осталась здесь, — добавляет он серьёзно и одновременно беспечно. — Значит, я твоя заложница? — размышляет вслух она, зная, как он возненавидел это слово. Дэмиан скользит губами вверх по её шее к месту чуть ниже уха, и её ответная дрожь не имеет ничего общего с холодом. — Ты моя гостья, — отвечает он, слегка кусая. Кончики её пальцев щекотят его подтянутый живот, чувствуя, как кубики его пресса подпрыгивают и подергиваются под её прикосновениями. — Разве гости не могут уйти, когда захотят? — Тц, — снова усмехается Дэмиан. — Ты не хочешь уходить. «Не уверена, что имеет значение, чего я хочу», — думает она про себя, и, как и каждый раз, когда возникает тема предстоящего отъезда, Рейвен отказывается от разговора: — Душан в последнее время начал называть меня «а́мира». Дэмиан делает паузу в своём медленном, восхитительном внимании к её шее и Рейвен захлестывает веселье в сочетании с любованием. Если бы она могла видеть его лицо сейчас, то на нём наверняка была бы его приводящая в бешенство, высокомерная, загадочная ухмылка. — Правильнее ами́ра, любимая. — Ами́ра, — пытается Рейвен, зарабатывая крепкие объятия и еще один поцелуй в шею. — Отлично, — хвалит Дэмиан, поднимая голову, чтобы посмотреть в её аметистовые глаза. — Значит, дядя дал тебе прозвище? — Что оно значит? — Заложница, — саркастически парирует он, на что Рейвен резко ущипнула его за талию, а Дэмиан ущипнул её в ответ. — Ами́ра, — повторяет он. — «Принцесса». Рейвен чувствует, как смущение красит её щёки от мысли о том, что они стали настолько открытыми и безрассудными для дяди Дэмиана, чтобы думать о ней… вот так. Осторожная и практичная Рейвен, которая однажды пыталась противостоять ему на стрельбище, осталась в прошлом. — Тебе не нравится? — спрашивает он, прерывая ход её мыслей. — Я могу запретить ему если хочешь. Рейвен в ответ кивает, краснея ещё сильнее. — Ты дал мне достаточно прозвищ, — бормочет она. Дэмиан мгновение молчит, задумчиво глядя на неё. — Ты никогда не спрашивала меня об их значении, — замечает он, позволяя лёгкому укору повиснуть между ними. Рейвен хочет опустить глаза, но тёмные изумруды Дэмиана поймали её в ловушку, золотые и мятные крапинки в радужках ярко сияют в тусклом свете почти потухшего камина. Правда в том, что демонесса не хочет знать значения всех его прозвищ. Знание сделало бы происходящее слишком реальным и сократило бы последнее оставшееся расстояние между ними, ведь можно притвориться, что незнакомые слова, слетающие с его губ, не более чем глупые, бессмысленные прозвища, притвориться, что то, что они делают и делали, не более чем развлечение. Простые удовольствия плоти. Но Дэмиан больше не позволит ей притворяться. Рейвен чуть не вздрагивает, почувствовав, как его указательный палец медленно скользит вверх по её животу и между грудей. — «Хабибти», — тихо говорит Дэмиан, рисуя невидимое слово справа налево над её сердцем. — Значит «возлюбленная», — от его прикосновения её кожа пылает, бросая вызов ледяному холоду внешнего мира. — «Ляй амар», — продолжает он. — «Моя луна», — это слово немного длиннее и Дэмиан делает паузу, будто ждет, что Рейвен возразит. Не может быть, чтобы он не чувствовал, как её сердце колотится под подушечками его пальцев и не видел созерцания в её глазах. «Пожалуйста, не останавливайся», — знакомые слова эхом отдаются в голове. — «Хаяти», — говорит он наконец, обводя иероглифы легкими прикосновениями. — «Моя жизнь».***
Шесть дней. Прошло всего лишь шесть дней с тех пор, как все начало идти крахом. Члены Лиги Справедливости собрались за одним столом, не отрывая глаз от лежащих документов и пытаясь осмыслить все, что произошло. — Марсианского охотника сегодня не будет. Он разбирается со всем этим ужасом в прессе, — устало говорит Кларк. И это мягко сказано. С тех пор как просочились фотографии с места преступления, люди жаждали крови. Разгребание такого бардака занимало всё время Лиги Справедливости, наряду с поиском своенравной, обезумевшей демонессы и сбежавшего Брата по Крови. «По крайней мере, с последним мы разобрались», — думает Брюс, глядя на фотографии лидера культа, лежащего без сознания на больничной койке. Допрос одного из захваченных сектантов подтвердил, что Церковь напала на Рейвен с помощью чего-то под названием «святое копьё» — предположительно та самая пика, которой пронзили Христа. Предполагали, что смогут подчинить её достаточно долго, чтобы связать её магию и насильно выдать замуж за Брата по Крови. — Пытались прыгнуть выше головы, — говорит Константин. — Не знаю, чего ожидали эти психи. Пронзить такого демона, как она копьем — хороший способ превратиться в макароны. Не пойми меня неправильно, мне жаль их, но они сами виноваты. Сцена места преступления ужасна даже по меркам Брюса. Семнадцать убитых. Восемнадцать, если считать Рейвен. Константин убежден, что она скрылась и где-то умерла после того что сделала, и это вполне вероятно. Ранение было серьёзное и сообщений об обезумевшей, краснокожей, четырехглазой королеве ада не было, но… — Состояние Блада стабильное, но… не очень хорошее. Просто ужасное. Рана от копья в спине — наименьшая из его проблем, — с беспокойством говорит Кларк. «От острия копья если точнее», — думает Брюс. «Удар нанесли в то же место, где по показаниям сектантов ранили Рейвен. С хирургической точностью». — Проще сказать, какие кости в его теле не сломаны. Голубые глаза Брюса скользят по фотографиям и рентгеновским снимкам из больницы, из первых рук подтверждая правдивость этого утверждения. «Это было что-то личное». — Это наверняка сделала она, — снова говорит Барри, но Брюс в это не верит, вспоминая собранное им самим досье на каждого Титана. Рейвен уникально ненасильственна среди всей команды. За исключением безумия, вызванного её демонической стороной, она ни разу не применила чрезмерную силу в качестве героя, а эти травмы слишком преднамеренны, слишком… целенаправленны, не похоже, что их нанесли в приступе безумия. Рейвен разрывала своих жертв на части с безрассудной жестокостью, но тот, кто напал на Блада — знаток хирургического применения боли. После него Блада было почти не узнать. Его бросили у Зала Правосудия. — Неа, — отвечает Константин уверенно. — Она ни за что не смогла бы использовать копье против чего-то. Вообще. Это как Кларки и сраный криптонит. Нахождение рядом с копьем причиняло бы ей боль. Говорю же, бедная птичка мертва. — Как скоро Блад сможет говорить? — наконец спрашивает Тёмный Рыцарь, нарушая долгое молчание и не отрывая глаз от фотографий и медицинских отчетов. — Поговорить? Чудо, что он может дышать. Его челюсть сломана и будет держаться на какой-то проволоке в течение следующих шести недель, вряд ли он когда-нибудь сможет что-то держать, не говоря уже о том, чтобы что-то написать. — Великая Гера, — бормочет Диана себе под нос. — Может это сделал кто-то из Титанов? Быть может пытались отомстить за своего друга. — Нет, — отвечает Брюс. Ещё один факт из досье Рейвен: она никогда не была особенно близка ни с одним из других Титанов, здоровая степень взаимного уважения и товарищества и ничего большего… ничего, что объясняло бы жестокость нападения на Блада. Бэтмен сидит неподвижно, как статуя, по очереди анализируя каждую новую порцию информации. Остальные Титаны признали, что Рейвен вела себя странно в течение нескольких недель до нападения на Церковь Крови. Менее загадочная. Счастливая. И примерно в это же время, система безопасности Бэтпещеры дала сбой, как оказалось, по ложной тревоге. Нет никаких логических оснований полагать, что здесь есть связь, но Брюс чувствует, что здесь что-то не так. Тим сказал, что никогда ничего не рассказывал Рейвен о пещере, но быть может, Тим ляпнул и не заметил? «Тогда чего Рейвен хотела от меня?» Тёмный рыцарь сопротивляется желанию постучать пальцами по столу, надеясь, что Тим и Альфред скоро закончат осмотр пещеры. Нужно убедиться, что в пещере всё в порядке. — Всё, что я знаю, это то, что пресса сейчас съедает нас заживо, — пожаловался Зелёный Фонарь. — Они хотят насадить её голову на пику. — Прояви немного уважения, — огрызается Диана. — Она защищалась. — Можешь спросить Джонна что думает об этом пресса. — Хватит, — Кларк с укором посмотрел на Фонаря. — Нам нужны ответы. Как бы этот псих не заслуживал того что с ним случилось, мы должны вызвать Доктора Фэйта, чтобы он исцелил его для допроса. Некоторые сразу же начали протестовать, но телефон Брюса, жужжащий в кармане, отвлекает его внимание от них. Сообщение от Тима. Внезапно в уши ударяет звон, заглушая царящий вокруг спор. Брюс перечитывает сообщение снова, надеясь, что это ошибка и вспоминая тот день в Нанда Парбат; протесты Дэмиана были неожиданными, а требование о том, чтобы Рейвен вернулась к нему, застало врасплох, тогда Тёмный Рыцарь не задумывался о странном поведении сына, думая, что Дэмиану просто хотелось насолить, но сейчас… Бэтмен снова перечитывает сообщение, в зале с трофеями пропало всего два предмета и невольно Брюс вспоминает, как забрал их у Раса аль Гула после тяжелой победы. Короны Рас аль Гула и Кальб аль Гула, Головы и Сердца Демона, короля и королевы Нанда Парбат. То, что Дэмиан — а он уверен, что это был Дэмиан — забрал обе короны, может означать только одно. Гордый и самоуверенный голос сына эхом отдается в голове Брюса: «Ни один план не переживает встречи с противником». Бэтмен резко встает, и это движение прерывает споры других членов Лиги, вызывая любопытные взгляды в его сторону. — Я должен идти. Нужно поговорить с Дэмианом, попытаться вразумить его, обоих, прежде чем кто-нибудь ещё соберет все части головоломки воедино. Теперь всё кажется таким очевидным. Тёмный Рыцарь старается не думать о том какой случится скандал если остальные члены Лиги Справедливости узнают, что Рейвен была скомпрометирована. Союз столь могущественного существа как она и одного из самых опасных врагов Лиги Справедливости, будет рассматриваться только как угроза. Бэтмен игнорирует отклики остальных позади себя, быстро направляясь к бум трубе Сторожевой Башни. В ушах звенит, а от внезапного скачка адреналина в крови слегка кружится голова. «Что вы двое натворили?»***
Рейвен стоит перед ними, пряча лицо и тело под тёмным плащом и спокойно слушая Супермена, объясняющего суть миссии. Её фиалковые глаза ничего не выдают, даже тому, кто так хорошо разбирается в людях, как он. «Тим преуменьшил её стойкость». — Ты должна составлять ежемесячный отчет с подробным описанием численности войск, металюдей в их рядах и любых миссий, о которых сможешь узнать. Цель соглашения с Рас аль Гулом: держать Лигу Теней подальше от определенных территорий и избегать любых конфликтов с Лигой Справедливости. Если увидишь или услышишь что-либо, указывающее на то, что он нарушает соглашение, немедленно сообщи об этом. С твоими способностями это должно быть легко, — Кларк делает паузу, будто ожидая её реакции, но не дождавшись, продолжает. — Помимо всего выше перечисленного, это всего лишь дипломатический обмен. Если всё пойдет как надо, жизни многих людей будут спасены. «А если нет, кровопролитие может начаться с тебя», — думает Брюс. Дэмиану не хватало маниакальной жестокости Рас аль Гула, но не безжалостности. — Только базовая разведка, — твёрдо добавляет Бэтмен, привлекая взгляд Рейвен к себе. — Мы не просим глубоко копать. Дэмиан не дурак и знает, что любой посланник Лиги Справедливости будет собирать информацию, но если он поймает её на том, что она пытается раскрыть секреты Лиги Теней, мирное соглашение навсегда станет невозможным. — Я знаю, что мы просим слишком много, — сочувственно говорит Супермен. — И я не стану делать вид, что тебе будет легко в Нанда Парбат. Рас аль Гул известен тем, что с ним нелегко ладить, но он согласился на союз и пообещал не причинять тебе вреда, пока соглашение остается в силе. Слово «заложница» повисло в воздухе на короткую секунду, так и просясь быть сказанным, но Рейвен кивает и впервые с начала брифинга задает вопрос: — Когда я приступаю? Как только брифинг заканчивается, Рейвен следует за Бэтменом в коридор Сторожевой башни, выжидающе глядя в его спину. — Что Красный Робин рассказал тебе о нём? — Что он психопат, убийца, и что это ужасная идея, — небрежно отвечает она. Брюс хмурится сильнее чувствуя, как накатывает волна печали и желание сказать Рейвен и Тиму что всё это неправильно, что в Дэмиане есть доброта, несмотря на тёмное наследие, которое он предпочел мантии своего отца. — И всё же ты согласилась пойти, — говорит он вместо этого. Рейвен пристально смотрит на него, и впервые Тёмный Рыцарь видит в ней нечто, кроме апатии, её печальные аметистовые глаза обвиняюще смотрят на него. — Я — лучший выбор, не так ли? Чувство вины снова сжало сердце, но Брюс не игнорирует его, ведь именно он настоял на том, чтобы именно она отправилась на эту миссию. Рейвен — лучший выбор, по целому ряду причин; никакой предшествующей истории с Дэмианом, способность чувствовать обман, никаких связей, которые можно было бы использовать, чтобы давить или манипулировать ею, никаких близких, которые скорбели бы по ней, если что-то пойдет не так. И Рейвен это знает. К нему подкрадывается восхищение, почти такое же сильное, как чувство вины, и Брюс решает для себя, что если случится худшее, он будет искренне скорбеть по Рейвен. — Тим сказал, что он твой сын, — тихо признается эмпатка. Брюс сдерживает вздох. Это беспокоило его. — Должно быть, это много значит для тебя. Причин отрицать это нет. — Да. Большая часть Лиги Справедливости была против перемирия, опасаясь репутации Лиги Теней после первого Рас аль Гула и их нынешней непредсказуемости, однако сам Брюс не был готов отказаться от сына. И до сих пор не готов. Сейчас, когда между фракциями царил мир, Брюс позволяет себе надеяться, что сможет вернуть своего сына. — Он не монстр, каким его считает Тим, и не такой каким был его дедушка, — говорит он. — Я не согласен с жизнью, которую он выбрал, и уверен, что ты не получишь теплого приема, но я знаю, что он не причинит тебе вреда. В ответ Рейвен пожимает плечами и в этом простом движении есть что-то фаталистическое. — Постараюсь держаться от него подальше.***
Он ожидал, что как только выйдет из самолёта его встретит свита убийц, но во дворе крепости царит мертвая тишина, и Брюс на мгновение замирает, чувствуя на себе взгляды. — Мы тебя ждали, — раздается низкий женский голос. Бэтмен поворачивается и видит женщину под красным навесом главных дверей дворца. Выражение лица Леди Шивы суровое, её рука как всегда небрежно лежит на рукояти меча. Тёмный Рыцарь на мгновение задумывается о том, сможет ли остановить её достаточно быстро, чтобы она не успела вытащить клинок, но сразу понимает, что это маловероятно. Схватка с Леди Шивой даже расцвете его сил может закончиться непредсказуемо. — Сандра, — приветствует он, на что женщина слегка ухмыляется, но не отрывает от него пристального взгляда. — Как поживает моя дочь? «Свирепая, умная, иногда ужасно безрассудная и выглядит точь-в-точь как ты». — С Касс всё хорошо. Сейчас она занимается балетом. Женщина ничего не говорит, но слегка кивает, и Брюс понимает, что Шива не знает, что делать с этой информацией, но не может винить её. Кому как не ему знать каково это, когда твой собственный ребенок чувствует себя совершенно чужим. — Как поживает мой сын? Карие глаза Сандры слегка смягчаются, от чего Бэтмен чувствует лёгкую благодарность. — Хорошо. Сейчас он владеет боевыми искусствами даже лучше, чем ты. — Неудивительно, ведь ты его тренируешь. Шива спокойно принимает комплимент и слегка расслабляется. Брюс делает тоже самое. — Мне нужно поговорить с ним. И с Рейвен. Лицо женщины принимает скептическое, равнодушное выражение. — Ты сможешь поговорить с ним, если не станешь делать глупости. Услышав её ответ, Брюс прищуривает глаза и продолжает: — А Рейвен? — Кальб аль Гул нельзя беспокоить. Использование титула и строгий тон Шивы только усиливают его страх, а потребность поговорить с Дэмианом возрастает в геометрической прогрессии. Тёмный Рыцарь недооценил преданность воинов Лиги Теней к новому Рас аль Гулу и к своему собственному сожалению осознает это только сейчас, когда Лига Теней готова вступить в войну с Лигой Справедливости из-за Рейвен. — Отведи меня к нему. Приподнятая бровь — её единственный ответ. Шива разворачивается к нему спиной, распахивая тяжелые, дубовые двери цитадели, жестом позвав его следовать за ней. Следуя за Шивой, Брюс борется с желанием изложить ей всё как есть, но сдерживается и не произносит и слова, позволяя тишине накрыть их до тех самых пор пока перед ними не появляются распахнутые двери тронного зала. Шива жестом приказывает ему остановиться и прежде уйти, оглядывается на Бэтмена через плечо: — Передай мои наилучшие пожелания Кассандре. Тёмный Рыцарь остается один, не отводя взгляд от двух тронов, стоящих посреди зала. «Прошло довольно много времени с тех пор, как у Рас аль Гула была королева». — Если ты здесь, чтобы поблагодарить меня за Брата по Крови, то мог бы послать открытку. Брюс оборачивается, отмечая отсутствие охраны и слуг вокруг Головы Демона и отсутствие некоего полудемона. Дэмиан равнодушно смотрит на отца, без маски шакала, но с короной на голове. — Где она? — спрашивает Брюс. — Спит. И так и останется. Отдых дался ей нелегко после Ямы Лазаря. «Как я и думал. Что ещё могло спасти Рейвен? И к тому же, Себастьяну Бладу не позволили бы жить, если бы её не спасли». Выражение лица Дэмиана одновременно самодовольное и беззаботное, а терпение Бэтмена иссякало. — Как долго это продолжается? Зелёные глаза Дэмиана, которые он унаследовал от Талии, на мгновение смягчаются, но сразу ставятся уверенными, настораживая Брюса ещё сильнее. «Ты должен понять, Дэмиан», — яростно думает он. «Этому не бывать». — Вскоре после того, как ты отправил её сюда, — небрежно признается его сын. — Она была так потеряна среди вас. Тёмный Рыцарь в замешательстве сужает глаза. — Способности Рейвен хорошо изучены — и это одна из многих причин, почему она не может остаться здесь. — Я не говорил о её способностях, — огрызается Дэмиан, теперь свирепо глядя на отца. — Потеряна, — повторяет он, с отвращением качая головой. Брюс свирепо смотрит в ответ, чувствуя, как в груди нарастает гнев из-за его упрямства. — Дэмиан. Она убила семнадцать человек. И даже если бы у неё не было способностей, Лига Справедливости не позволила бы ей остаться. Я гарантирую, что Лиге будет наплевать на твою щенячью любовь. Мысль о том, что Дэмиан и Рейвен вместе, всё ещё так чужда ему, но Бэтмен игнорирует её. — Не вашей власти указывать мне что делать. Рейвен больше не ваша забота, — взгляд Дэмиана окрасила ярость. Он скрестил на груди, излучая агрессию. — Ты хоть представляешь, что с ней чуть не случилось? Что Блад хотел с ней сделать? Она. Остается. Здесь. Брюс зеркально повторяет позу и выражение лица сына. — Она пойдёт со мной. Бэтмен уже был готов атаковать, но увидев ухмылку на лице Дэмиана замер. — Короны дедушки и бабушки — не единственное, что я взял из твоей пещеры. Скажи, твои друзья из Лиги Справедливости знают о Протоколе Судного Дня? В третий раз за последние несколько часов Бэтмен теряет дар речи. — Я так и думал, — продолжает Дэмиан почти беззаботно. — Это разумная мера, и я понимаю и одобряю её. План по устранению Флэша довольно креативный. — Дэмиан… «Откуда он мог узнать о планах на случай непредвиденных обстоятельств? Даже Альфред не знал об их существовании». «И теперь они у Лиги Теней». — Ты не можешь… — У меня не было достаточно времени чтобы детально ознакомиться с каждым планом, — перебивает Дэмиан. — Но я загрузил протокол на защищенный сервер. Данные будут переданы всему миру, как только кто-нибудь из вас попытается забрать её. — А что насчёт Рейвен? — хрипло спрашивает Брюс, с трудом веря в такой поворот событий. — Чего хочет она? Женщина, которую он помнит, была готова рискнуть своей жизнью и войти в логово льва, чтобы сохранить хрупкий мир. «Не может быть, чтобы она одобряла это». — Мира. Меня. И я намерен дать ей и то, и другое, и не позволю тебе обвинять её. Она и так достаточно натерпелась. От слов собственного сына Брюс впадает в неверие и отчаяние одновременно. «Мать гордилась бы им», — с тоской думает Брюс. Не только за его хитрость, но и за огонь в глазах сына. «Он любит так же, как и ты, Талия. Безрассудно и страстно». И, как и каждый раз, когда Брюс думает о ней, угрызения совести снова поднимают свою уродливую голову. — Бэтмен, — вмешивается мягкий голос. Двое мужчин одновременно оглядываются на Рейвен, стоящую в дверях тронного зала и одетую в слегка помятый ото сна зелёный халат с золотыми орнаментами. Дэмиан не отводит от неё взгляд, напрягая боковое зрение, чтобы следить за отцом, а Брюсу требуется вся сила воли, чтобы не спускать глаз с демонессы, учитывая опасность, исходящую сына. Рейвен подходит к ним, кладёт свою бледную руку на плечо Дэмиана и что-то шепчет ему на ухо. Что бы это ни было, напряжение в комнате немного спадает, она отстраняется, встречая взгляд Дэмиана. Брюс внимательно наблюдает за ними, изо всех сил пытаясь примирить таинственную Рейвен из прошлого с нынешней, более открытой. В её глазах проскакивает искра веселья в сочетании лёгким упрёком. — Ты обещал, — напоминает она. Дэмиан накрывает её ладонь на плече своей, а другой обнимает её за талию и смотрит на неё сверху вниз… виновато? — Я должен перестать давать тебе обещания, — ворчит он. — Не думаю, что ты знаешь как, — ухмыляется Рейвен. Дэмиан усмехается в ответ, его глаза незаметно смягчаются. Он протягивает руку, чтобы подтянуть воротник её халата, скрывая бледное плечо, которое слегка выглядывало наружу. Это движение настолько нежное и ласковое, что Брюсу кажется, что Дэмиан забыл о том, что они не одни. Мрачная уверенность наполняет его разум. «Я уже проиграл. Пути назад нет». Не тогда, когда пыл в её глазах такой же, как в глазах Дэмиана. Аметистовые глаза Рейвен поднимаются к нему, и лёгкий румянец на её щеках не ускользает от глаз Брюса. Дэмиан явно менее застенчивый из них двоих. На него не действует пристальный взгляд Тёмного Рыцаря, он нагло кладёт руку на её талию и прижимает ближе к себе, бесстрашно встречая взгляд Бэтмена. Она начинает говорить, слегка заикаясь. — Я… — Забудь об этом, — перебивает Брюс, чувствуя усталость и поражение. — Вам больше не нужно меня убеждать. С этими словами Бэтмен разворачивается и направляется к выходу тем же путем, которым пришел, сопротивляясь напряжению, ярости и поражению, сковывающих каждую мышцу тела. «Придётся рассказать Кларку и остальным о Протоколе», — устало думает он. Однако несмотря на ярость, бурлящую в груди, Брюс не может не чувствовать гордость… «Блестяще сыграно, Дэмиан». Странно гордиться сыном за то, что он чуть не развязал войну между Лигами, но, тем не менее, он чувствует гордость. «Из тебя вышел бы отличный герой». Перед тем как сесть за штурвал «Бэтвинга», Тёмного Рыцаря окликает голос сына. Брюс поворачивается, встречая непроницаемый взгляд его зелёных глаз. Между отцом и сыном воцаряется короткое молчание. — Я бы не хотел, чтобы всё так закончилось, — говорит Дэмиан, не скрывая сожаление в глазах. — Просто оставь нас в покое и обещаю, что о протоколе никто никогда не узнает. Я намерен продолжать следовать каждому пункту нашего соглашения. Брюс обдумывает значение этого обещания. — С этой информацией, ты можешь устранить самых могущественных героев мира и сделать то, о чём Рас аль Гул мечтал всю жизнь. — Я не он, — твердо отвечает Дэмиан. «Да, это так». Дэмиан мог бы давно привести в действие протокол, если бы захотел, но вместо этого он выбрал то, чего хотел больше. — Позаботься о ней, — говорит Бэтмен. Дэмиан кивает, от этого движения корона на его голове сверкает в свете фар «Бэтвинга». — Позабочусь, — он продолжил. — Прощай, отец. «Прощай, Дэмиан».***
Себастьян Блад сидит за столом, обхватив голову руками и пристально глядя на лежащие перед ним документы. Единственный источник света в комнате — почти погасшая свеча, мерцание которой слегка смягчает его головную боль. «Ещё три поисковые операции не обвенчались успехом». «Титаны и Лига Справедливости на хвосте». «Никаких признаков Рейвен. Все считают её мертвой». Он насмехается над последним утверждением. «Она не мертва, она не может быть мертва». Брат по Крови цепляется за эту мысль, как за спасательный круг, вспоминая образ девушки в плаще. «Где же ты прячешься?» Он не знает, где искать, но успокаивает себя убеждением, что Рейвен всё ещё жива. «Мать Хаоса обещала мне». Точнее новая Мать Хаоса. Себастьян бросает взгляд на окровавленную молитвенную шаль, лежащую на кровати, признавая, что новая Мать Хаоса просто говорит ему то, что он хочет услышать. Острая головная боль снова пронзает его виски. Нападение на Рейвен со Святым Копьем — его идея, Себастьян решил рискнуть даже несмотря на то, что последователи Церкви разорвут его на части, если любимая дочь их бога действительно умрёт. — Она всё ещё жива, — говорит он вслух, более уверенно, чем есть на самом деле. — Несмотря на все твои усилия, — отвечает неизвестный голос. Брат по Крови с криком вскакивает со стула и схватив с нож, вглядывается в темноту. Перед большим окном стоял человек в маске, его силуэт едва виден в слабом свете почти погасшей свечи. — Кто ты и почему ты здесь? Себастьяну удается разглядеть золотую маску шакала, лёгкие черно-зелёные доспехи и полное отсутствие страха в позе незнакомого человека. Прищурившись он замечает символ на лбу маски и почти сразу понимает чей это символ. — Лига Теней? Незнакомец игнорирует его, со скукой оглядывая богато украшенную спальню. Себастьян пользуется возможностью и увеличивает расстояние между ними, нервно проводя языком по зубам. Он не бесполезен в бою, но что-то в непринужденной уверенности убийцы в маске заставляло его нервничать. — Кто тебя послал? — спрашивает он, раздраженный тем, что его снова игнорируют. «Я не какой-то высокопоставленный политик или второсортный военачальник. Я Брат по Крови, а не какой-нибудь трус». Глаза незнакомца, скрытые маской, наконец останавливаются на нём. — Никто. Блад выпрямляется, чувствуя, что с ним играют. — Кем ты себя возомнил? — едко спрашивает он. — И что ты знаешь о Рейвен? — Я собирался спросить то же самое, — отвечает ассасин в маске низким голосом. — Твоя будущая невеста, верно? Себастьян сильнее сжимает рукоять ножа. — Да. Она моя, — лаконично отвечает он. Между ними снова повисает тишина, незнакомец медленно поднимает руку и опускает её в похожую на колчан сумку, от чего Блад снова напрягается. Медленным, плавным движением он вытаскивает знакомое окровавленное оружие, выкованное из золота и чёрного железа. В горле Себастьяна пересыхает. «Как… где…?» Гнев берет верх: — Где она? — спрашивает Блад. «Если этот безымянный, безликий ублюдок думает, что сможет…» — Интересный способ завоевать её сердце, — говорит человек в маске шакала, игнорируя его и поворачивая острие к свету. — Могу только гадать, что ты планировал на бис. — Потомство, — рычит Себастьян, чувствуя прилив убежденности, придающий уверенности. «Суждения простого человека ничто по сравнению со славой Тригона». — Я знаю, чего ты хочешь. Назови свою цену, убийца. Скажи мне, где она, и я заплачу тебе вдвое больше, чем ты попросишь. В трое, если приведешь её ко мне лично. Глаза шакала ничего не выдают. Себастьяна охватывает чувство опасности, которое усиливается, когда незнакомец делает шаг ближе и крепче сжимает окровавленное, старое копье. — Ошибаешься. Я здесь не ради этого, — холодный тон ассасина пронизывает Себастьяна насквозь. — Тогда ради чего? — спрашивает Себастьян тише, чем хотел. «Я — Брат по Крови, я — Брат по Крови, я — Брат по Крови», — повторяет он про себя. Себастьян Блад едва успевает вспомнить о ноже в руке, как убийца оказывается прямо перед ним, блокирует неуклюжий удар и валит его на пол лицом вниз, придавив его спину коленом и заламывая руку. Громкий хруст раздаётся по всей комнате, незнакомец сломал запястье Себастьяна, от чего нож выскальзывает из его пальцев, падая на пол. Подавляя крик, Брат по Крови безуспешно борется с захватом, но убийца поднимает его на ноги, не отпуская сломанную руку. — Отпусти меня! — он пытается зарычать, но из губ вырывается писк. Себастьян пытается развернуться, отчаянно желая вцепиться в плоть убийцы зубами, но тот сильнее сжимает его руку, так сильно, что перед глазами промелькнули белые пятна. — Зачем?! Зачем ты это делаешь?! — кричит он, в нём кипят страх и ярость. — Церковь Крови никогда не была врагом Лиги Теней! Но холодный, низкий, сочащийся злобой и ненавистью голос отвечает: — Я могу убить тебя прямо сейчас, — тихо говорит незнакомец. — Вонзить в твоё мерзкое, отвратительное сердце это копье и оставить здесь. Могу отрубить твою уродливую голову и повесить твой череп на стену, — Себастьян застыл, боясь молвить слово. — Но Рейвен попросила пощадить тебя. Брату по Крови требуется мгновение, чтобы осознать сказанные убийцей слова. Почувствовав облегчение, Себастьян делает глубокий вдох и в этот же момент что-то большое и острое глубоко вонзается ему в спину. Из его губ вырывается сдавленный крик, а человек в маске шакала швыряет его на пол, усиливая агонию. Перед его глазами проплывают чёрные пятна, Себастьян слабо поворачивает голову и видит острие Святого Копья, торчащее из его собственного тела. «Этого не может быть». Взгляд Блада возвращается к убийце, смотрящему на него сверху вниз, чувствуя, что тот улыбается под маской. — Я… да как ты смеешь… Я — Себастьян Блад. Ты не можешь…ты сказал, что… Рейвен… — …Хочет, чтобы я пощадил тебя, — закончил незнакомец за него. — И я пощажу. Я ни в чём не могу отказать своей возлюбленной. Убийца опускается на колени, пристально глядя на него. «Возлюбленной?» Всё встаёт на свои места, и холодный ужас сжимает его сердце, побуждая забыть о боли в спине и запястье. — Я оставлю тебя в живых, Блад. Но едва живым.