Телохранитель

- Нет-нет! Никаких отпусков! С дуба рухнул? Я нанял тебя не для этого! Охрана кру-гло-су-то-чно. Что не ясно? Не нравится, чего нанимался? А теперь, рули-ка ко мне. Джонс, высокомерно фыркнув, уселся на заднее сиденье к хихикающей красотке в вульгарном платье, уже загруженной в авто. Его охранник – Иван, собравшийся было, ехать домой, наблюдал теперь, как в его личной машине начальство охмуряет очередную пассию. Что девушка, что американец – уже перебрали лишнего. Оттого, быть может, она вела себя как последняя шлюха, а он – как последний хам. Вообще, Альфред Джонс, объект на который работал Брагинский, обычно вел себя холодно, если не сказать, с отвращением в отношении к своему охраннику. Но, стоило ему выпить, как он тут же становился самой эгоистичной и надменной тварью на планете. По контракту, охрана подразумевала под собой весьма определенный срок – неделю. После чего его заменял Крауц, трудолюбивый малый с его же конторы. Но вот, неделя в компании Джонса истекла, время вставать на смену второму телохранителю, и тут, на тебе, американец выписывает пируэт. Если бы дома Ивана не ждали две сестры, он еще мог бы плюнуть на все и лишиться работы, но, увы, он не мог так поступить. Деньги были уж слишком нужны.. Скрепя сердце, Брагинский хмуро глянул на телефон. Позвонить сестрам? Лучше не стоит, пусть те и волнуются, сообщать им об этом инциденте будет лишним. Второй час ночи, обе наверняка спят и ничего не приметят. - Ты что, оглох? Я, кажется, сказал, куда ехать. Или хочешь все-таки вылететь с работы? Тон Джонса становится все язвительней. «Рисуется перед «леди»..» - пронеслось у Брагинского в голове. Через зеркало заднего вида была видна надменная ухмылка американца. Девушка, расположившаяся у него на коленях, хихикала теперь еще пуще: - Ой, милый, перестань…. Отвлеченный дамой, усердно вдавливающей грудь ему в руку, Альфред потерял было внимание к своему охраннику. Чем Иван и воспользовался, тронув с места старенькое авто и закатив глаза. Что ни скажи, со временем привыкаешь к любой жизни и к любым людям. Охранником на этого типа он работает давно. И само собой, этот концерт был не первым на счету Джонса. Тактика поведения в таких случаях только одна – не раскрывать рта. С заднего сидения послышались нескромные чавкающие звуки. Иван мысленно подумал, что тонировка стекол была сейчас весьма кстати, но, тут же поправил себя. Была ночь, никто и так ничего не увидел бы. Смотреть снова в зеркало совершенно не имело смысла. В голове уже нарисовалась развратная картинка, которую охранник тут же запихал куда подальше. И как его угораздило устроиться на работу к такому придурку? Владелец издательства комиксов.. К чему ему вообще телохранитель? Конечно, не мудрено с его характером завести кучу врагов или, скажем, кучу таких вот дам, с разбитыми сердцами. Но, в любом случае, Иван не считал, что в его услугах нуждались. Зато Артур, хозяин их конторы, считал иначе. Джонс платил немало денег за свою охрану. Одно бы, казалось, дело – вылететь от Джонса, другое – вылететь из конторы. Вещи различные, как небо и земля. А все из-за этого чертового Артура. Подбросил работенку. Хихиканье девушки стихло, зато звуки позади только поменяли характер. Иван устало вздохнул, думая о часах сна, пропущенных в пустую. *** В результате всех злоключений, девушка, которую звали, как оказалось, Джессикой, была выставлена из машины, как только закончила свою работу. Джонс, вопреки всем законам жизни, стал вести себя только хуже, с каждой минутой все больше придираясь к подчиненному. Даже одеться не утрудился. Что ни говори, однако Иван неуклонно следовал правилу номер один – молчал. Чем еще больше бесил пассажира. Ну, и пусть бесится, его дело. А дело Брагинского заключалось лишь в том, чтобы доставить буйного домой, выгрузить, и отправиться к себе, в собственную квартиру, досыпать остатки ночи. По его планам Джонс должен был отключиться, примерно сразу после того, как вытолкал из машины женщину, но нет. Видимо, американцу просто было мало. Теперь он преспокойно проебает чужие мозги. - Что молчишь? Я сказал – дерьмо ты, а не человек. Понял? И так и есть! Ничтожество. Джонс, сидевший сейчас ровно позади Брагинского, буквально шипел ему это на ухо, не переставая, уже где-то минут десять. Всякому спокойствию есть предел, и предел спокойствию Ивана совсем скоро должен был настать. Но, благо, руль был все еще в руках, а значит, работа по-прежнему продолжалась. Пока управляешь машиной, мысли не столь сильно вгрызаются в сознание. И все бы так. Но когда Альфред стал его душить. Тут уже, хочешь не хочешь, приходится забыть о правиле молчания. Откинув одной рукой назойливого начальника назад на сиденье, Иван глянул-таки в зеркало заднего вида. - Послушайте. Вы наняли меня для охраны, так? Или вы упорно хотите умереть в дорожно-транспортном происшествии? Сидите смирно, мы почти приехали. - Заткни пасть. Не указывай мне, урод, что мне делать! Лицо Джонса, в обычной холодности даже симпатичное, под стать смазливым мечтам любой дамы, исказилось сейчас ненавистью. Свет, проникающий в машину благодаря освещению улицы, ставил на чужом раскрытом теле причудливые тени. - И да. Оденьтесь. Будьте так любезны. Взгляд Брагинского снова обернулся к дороге. Джонс, что-то бурча, все же выполнил совет, медленно натягивая скомканные дорогие шмотки. - А знаешь что? – внезапно заявляет начальник недобрым, ехидным тоном, - Дорожишь работой, так? Значит сделаешь все, чтобы не вылететь? Иван нахмурился. Исход дел обещал быть неприятным. Его молчание Джонс счел за положительный ответ. - Значит.. Поработаешь ртом, - просто заключил пассажир, разводя театрально руками. Поначалу Брагинскому показалось, что Джонс шутит, потом у него возникла идея, что он сам просто ослышался. Ну не может быть, чтобы эта мразь выдала подобное. - Как только приедем домой. Понял? Иначе, прощай твоя драгоценная работа. Но нет, это действительно было сказано. И, более того, весьма серьезно. Иван глядел на дорогу усталыми глазами. Что ни говори, своего шефа он терпел едва-едва. Но, чтобы все обернулось так не кстати. *** - Отпусти, тварь.. я сам дойду! Джонс третий раз вырвался из чужих рук и в итоге все же упал на асфальт перед порогом собственной двери. Кое-как поднявшись на четвереньки и ухватившись за дверную ручку, Альфред встал. Рука машинально полезла в карман за ключами, но они при падении выпали и теперь лежали на полу. Взгляд тут же устремился вниз, немедленно посыпались проклятья. Иван, наблюдавший за спектаклем в трех шагах от Джонса, мечтал побывать в ванной. Босс порядком достал, да и потом ничего у этого упыря не выйдет, как бы он ни старался наклониться так, чтобы не упасть. - Чего встал? – в подтверждение мыслей, Альфред обернулся к своему подчиненному, окинув его недовольным взглядом. Указательный палец уперся в ключи на полу, - Поднимай. Как собаке. Иван вздохнул, подходя, присел, чтобы взять с пола ключи. Но, уже собравшись было встать, почувствовал на плече чужую ногу. Собрав все остатки личностного терпения, Брагинский медленно поднял голову. Альфред бесцеремонно пнул подчиненного со всей силы, самодовольно усмехаясь. Не ожидав такого расхода событий, Иван не успел толком блокировать удар, отшатнулся назад и шлепнулся задом об холодный, негостеприимный асфальт. - Ключи, - Альфред протянул руку, маша ей перед лицом застывшего охранника, - Отдай. Но Иван уже мало что слышал. Самообладание как ветром сдуло. Медленно поднявшись с пола и проигнорировав брань парня, Брагинский сам открыл дверь и, схватив Джонса за плечо, втолкнул с силой в дом. Тот, оторопев на какую-то долю секунды, нахмурился и уставился озадаченным взглядом на русского, вошедшего следом и закрывающего за собой дверь. Словно решаясь, стоит ли продолжить развлекаться или нет. Иван уже бывал пару раз в доме Джонса, при похожих обстоятельствах – выгружал спящего босса, так что прекрасно знал, что где находится в доме. Так же крепко стиснув плечо парня, Брагинский довел того до ванны. Тот, недоумевая, даже перестал сопротивляться. Включив душ, охранник втолкнул Джонса под ледяные струи. Мат и крики Альфреда не заставили Брагинского измениться в лице, на все попытки парня выбраться из ванны он толкал его обратно. В конце концов, когда Джонс уже начал не шуточную борьбу, Ивану пришлось прижать его к стене. Что ж, хоть одна мысль за вечер исполнилась – душ. Сопротивление мгновенно прекратилось, что несколько удивило охранника. Джонс притих, стал практически паинькой, только ворчал что-то под нос. Неприятное соседство быстро надоело Ивану. Посчитав, что с Джонса уже хватит, он выключил воду и вылез из ванны. Но, Брагинский ошибся. - Куда пошел? Иван, недовольство которого вмиг вернуло былые размеры, застыл у выхода из ванны. - Я что, тебя отпускал? Ты еще не исполнил то, что я тебе сказал сделать. - Я охранник, - ледяным тоном осведомил Альфреда русский, - Это не входит в сферу предоставляемых мной услуг. - Вот как? А как же «желание клиента – закон»? Не исполнишь, один звонок Артуру – и ты уволен. Чавкая кроссовками полными воды, Джонс сполз из ванной, присаживаясь на бортик. Хмурый, пусть и более трезвый взгляд сверлил чужую спину. На лице медленно расцветала улыбка. Иван развернулся. - Наоборот. - Чего? – раздраженно протянул Джонс. - Время моего дежурства давно истекло, сейчас не я отвечаю за тебя, а Крауц, а значит, если Артур и сможет кого-то уволить, то только его. Крауц добрый малый, мне его жаль. Но ты давно напрашиваешься на небольшой поучительный урок. Лицо Альфреда потеряло какой-либо смысл. Словно он вообще не понимал, что только что сказал ему Иван. Дверь ванной была закрыта, ключ, всегда торчащий из замка, утонул в кармане русского. Шаги Брагинского отдавались от кафеля тихим эхом. Короткое расстояние до растерявшегося парня показалось вечностью. Но, дойдя до Джонса, сомнения полностью покинули голову охранника, Иван был уверен в том, что сделает. Слишком уж это было символично, слишком уж велик был соблазн отомстить за все потраченные нервы. Только когда тяжелая рука опустилась ему на голову, Джонс вдруг очнулся, вздрогнув. - Прочь, - парень грубо смахнул руку. Но она снова вернулась на место, на сей раз хватая его за волосы. Рука, взмывшая для удара, была остановлена и заведена вверх, вместе с попавшейся второй рукой. Всего в один миг Джонс остался без какой-либо защиты. - Ты спятил. Пусти, - собственный голос предательски дрогнул, Альфред старался не смотреть подчиненному в лицо. Но подчиненный ему больше не подчинялся. Он не выполнил приказ, более того, выпустив чужую голову, чужая рука потянулась к пряжке ремня. Скривившись в лице, Джонс дернулся назад, но высвободить руки из стальной хватки было нереально. Ремень был снят, брюки свободно осели. Не находя места для взгляда, слепо осознавая, что произойдет, Джонс не мог повернуть головы. Его руки уже связывали ремнем за спиной, но отчего-то, сил сопротивляться не было. Оцепенение накрыло тело вместе с волной необъяснимого страха. Сопротивляться кому, этой махине? Бесполезно! Капли воды текли по лицу, щекоча кожу, но не было никаких сил их стереть. По затылку пробежал холодок – волосы насквозь промокли, как и вся одежда. Холод снаружи единился с холодом внутри. - Я тебя засужу, - умеренно, но слишком тихо проговорил Альфред. По-прежнему не в силах отвернуться, он наблюдал, как чужие руки разбираются с пуговицей и молнией, как затем приспускают ткань. Но правило молчания было снова в силе - Иван не сказал ни слова. С волос рука опустилась на скулы, больно сжимая, отчего волей не волей парню пришлось раскрыть рот. В панике Джонс все же дернул голову назад, но результатов это принесло мало – хватка возобновилась только с еще большей силой. Миг, показавшийся вечностью – и обе чужие плоти прикоснулись друг к другу. Еще мягкая, но уже горячая, скользнула в раскрытый рот. Джонс попытался сомкнуть челюсти, но, словно предвидев это, рука сдавила челюсть еще сильней. Зажмурившись, парень сжался, медленно но верно осознавая, что кошмар происходит наяву, на самом деле. Чужая плоть медленно толкалась ему в рот, уходя слишком далеко и вызывая рвотные позывы. Казалось, она была слишком большой, а может, так лишь казалось. Время перестало течь ощутимо. Сколько прошло с тех пор, когда часть другого тела стала затвердевать, когда трение кожи о губы стало становиться щекотным, когда собственный рот становился слишком горячим, а внизу живота стремительно пустело? Холодные пальцы чужой руки давно уже нагрелись, оставив красные следы на щеках. Сколько времени прошло? Джонс не знал. Странный вкус на языке ни о чем не говорил, думать об этом вовсе не хотелось, пусть он и знал, что это была за жидкость. Был еще далеко не конец.. - Поработаешь немного языком. А? Голос сверху звучал глухо, нарастающее движение замедлилось, хватка чуть ослабилась, но все равно еще недостаточно, чтобы хоть что-то сделать. Вместо ожидаемого торжества в тоне Брагинского звучало лишь холодное отрешение. Словно это вовсе не он сейчас толкался парню в рот. Джонс только сильней зажмурился, голова неосознанно подалась назад. Холод в отношении к нему был гораздо ужасней того, что происходило сейчас. Внезапно, появилось желание разреветься, но Альфред не мог того допустить, запихивая наивную обиду подальше. Но тут хватка позволила ему отстраниться. Свобода, о которой подумал на какой-то миг Джонс, обернулась тяжелым ударом по лицу. - Я, кажется, сказал сделать что-то? Или ты не услышал? Мне повторить? Или ты будешь вести себя хорошо? Шепот Ивана зазвучал прямо над ухом, чужое дыхание жгло кожу. Ловя ртом воздух, широко раскрыв глаза, Джонс уставился невидящим взглядом на мокрый кафель у чужих ног. Щека горела так, как еще никогда. Удар Брагинского был далек от безобидных пощечин девушек, с которыми Джонс когда-либо имел дело. Слезы на сей раз уже и от боли, от противного осознания собственного возбуждения наворачивались на глазах. Благо, на лице было и так достаточно капелек влаги, эту слабость бы никто не заметил. Голову грубо вернули на место, дернув за волосы. Джонс не успел закрыть глаза, и потому, теперь со странным чувством тихого удивления уставился перед собой. Но времени ему не дали, снова больно сжав скулы. Теперь Джонс видел, как медленно и неизбежно приближается чужая плоть, как входит в него, вдобавок, к ощущениям от прикосновения. Вспомнив об ударе, парень, вступив в короткую борьбу с самим собой, дотронулся языком до того, что находилось у него во рту. Гордость проиграла здравому смыслу. Одно дело унизиться, другое, быть униженным и избитым. Из двух зол выбирают меньшее. Особенно, когда ты прижат к стенке и лучшего варианта все равно не будет. Теперь больше соображая, что происходит, напрягая разум для того, чтобы заставлять собственный язык двигаться, Джонс слышал шумное дыхание над собой, тихое капанье падающих с чужого черного плаща капель. Так и не закрыв глаза, парень не мог понять, течет ли что-то из его глаз, или же нет. Дорожки от слез все еще были горячими. Время, казалось, только замедлилось. Напряжение в тесных джинсах росло, вызывая легкое отвращение на самого себя. Забавная получилась ситуация. Хотел поиграть, называется. Доигрался. Толчки стали размашистей, но теперь это уже не вызывало неприятных ощущений, словно на короткое время организм свыкся с условиями. Страх давным-давно ушел. Единственное, что нарастало, это напряжение и ненависть. Сверху раздался тихий практически переросший в звук выдох, движения были неровными, хватка совсем ослабла. Рот медленно наполнила горячая жидкость.. Джонс оцепенело застыл. Иван убрал руки, отойдя на шаг назад. Что он делал, парень не видел – глаза снова были закрыты. Но, когда в ушах послышался звук застегиваемой молнии и шорох одежды, самосознание снова вернулось. Джонс сплюнул на пол, раскрыв глаза, и успел увидеть только исчезающего за дверью Ивана. Ключ снова был на привычном месте в замке. На ковре остались мокрые следы чужих ног. Ремень все так же сковывал руки, больно впиваясь в кожу. Во рту до сих пор было слишком горячо. Одно было верно. Джонса ненавидят все. Даже его собственная охрана. Во дворе, нарушая мертвую тишину дома, заревел мотор. Брагинский уехал. И, впервые за все время их знакомства Джонсу захотелось, чтобы он остался.