Сотни масок лицедея

      Карандаш с лёгким шорохом оставлял на бумаге слова, заполняя тишину, такую необычную для яркого, практически карнавального Энканто. Несмотря на отдалённость места, выбранного Офелией для своего уединения и долгожданной тишины, с цветущего холма, сплошь покрытого густой мягкой травой, обвивающей сейчас показавшиеся из-под длинной юбки лодыжки темноволосой девушки, открывался вид, охватывающий немалую часть городка и его неугомонных жителей, каким-то чудом не утомляющихся от вечного общения и ежедневной рутины.       Пару лет назад, когда постоянное нахождение в обществе ещё не успело осточертеть юной Офелии, она с распахнутыми глазами подмечала каждую мелочь и деталь, каждый случайный взгляд и поворот тела, безошибочно читая любого человека и тяготящие его мысли. Даже оставаясь наедине с собой, она украдкой поглядывала на разговоры и взаимодействия местных, имена которых успела выучить, как и все прочие, проживающие в Энканто с тех самых пор, как это место появилось благодаря магии.       Сейчас же она не поднимала глаз от тетради, лишь изредка обращала свой взор на лады гитары и, перебирая её струны, подбирала мелодию, наиболее подходящую к вырисовывающемуся на листке тексту. О своей способности, привитой с детства благодаря врождённой внимательности и простому природному дару всматриваться прямо в глубину человеческой души, который не имеет ничего общего с магией семьи Мадригаль, Офелия не говорила никому. Вряд ли кому-то понравится узнать, что какая-то шестнадцатилетняя девчонка знает о них то, что они хотели бы оставить при себе.       Резко вскинув голову, едва только услышав приближающийся собачий лай, Офелия обернулась, наблюдая, как прямо к ней бежит стройный пёс, чья шкура, лишённая шерсти, переливалась на солнце всеми оттенками, затесавшимися между чёрным и серым. Девушка улыбнулась, взглянув на своего четвероногого друга, и вернулась было к недописанным строчкам, как собака, даже не думая тормозить перед хозяйкой на бегу выхватила лежащий на коленях Офелии раскрытый блокнот.       — Самди! Верни! — она вскочила на ноги, перекидываю за спину гитару, держащуюся на ремне.       Пёс даже ухом не повёл, набирая скорость. Возмущённая поведением любимца, Офелия сорвалась с места, благо юбки совершенно не стесняли движения. Она даже не успела запыхаться, когда поняла, куда Самди держит свой стремительный путь.       — Долорес, если ты дома, предупреди Антонио о нашем неожиданном визите, — вслух произнесла Офелия, уверенная, что обладающая невероятным слухом наследница семейства Мадригаль её услышит. На бегу она быстро завязала свои волосы, чтобы те не мешали обзору.       Офелия чуть сбавила скорость, приближаясь к Касите. Желание Самди попасть в дом семьи, оберегающей всё их поселение, не было для неё чем-то новым и необычным. С тех пор, как Антонио получил свой дар общения с животными, Офелия и Самди стали едва ли не завсегдатаями Каситы. Правда прежде Самди выказывал своё желание навестить чудесную комнату младшего Мадригаль деликатнее, зазывая её туда, а не несясь сломя голову через всё поле. Что нашло на него сегодня оставалось для девушки загадкой.       Оказавшись прямо перед дверьми Каситы, куда только что на всех порах влетел пёс, Офелия мысленно простонала про себя, смущённая своим резким визитом, и, поздоровавшись с живым домом, вошла внутрь. Никого из членов семейства она не встретила пока направлялась к лестнице, судя по всему, их дела в городе ещё не закончены, либо те немногие, кто находится здесь, просто не попались ей на глаза. Если бы не доброжелательно настроенная к Офелии Касита, девушка чувствовала бы себя настолько лишней и нежеланной гостьей, что даже не решилась бы зайти в дом.       Быстро преодолев ступеньки, Офелия практически влетела в открытую дверь комнаты Антонио. Краски и растительность того же насыщенного зелёного цвета, что и её глаза, в этот раз лишь вихрем пронеслись мимо, пока девушка спешила в самое сердце комнаты к огромному дереву, отливающему золотом благодаря множеству светильников. Дерево это было на редкость функциональным, что, впрочем, легко объясняется, если вспомнить дом, в котором находится эта комната.       — Антонио! Ты здесь? — позвала его Офелия, преодолевая по несколько ступенек за раз на пути к средоточию магии комнаты.       — Я наверху! — донёсся до неё звонкий мальчишеский голос. Облегчённо выдохнув, Офелия чуть сбавила шаг. Если бы хозяина комнаты здесь не оказалось, это можно было посчитать полноценным вторжением.       Закончив взбираться наверх, Офелия увидела свисающего с гамака Антонио. Самди, завидев свою хозяйку, радостно виляя хвостом подскочил к ней, словно прося ласку за то, что он привёл её сюда. Долго злиться на него Офелия не могла и, погладив холку пса, заметила, что его пасть пуста, а тетрадь в кожаном переплёте находилась в руках Антонио, с интересом его рассматривающего.       — Как хорошо, что она у тебя, — подходя к своему маленькому другу, улыбнулась Офелия. — Прости за такое резкое вторжение, не понимаю, что на него нашло.       — Я всегда вам рад, — по-детски простодушно отозвался Антонио, открывая тетрадь.      — Что это?       — Я пишу там тексты пес… — девушка осеклась, подозрительно прищурившись. С Антонио Офелия общалась достаточно долго, чтобы он знал о песнях. Ей хватило доли секунды, чтобы, сконцентрировавшись и отойдя от адреналина погони, считать, казалось бы, обычную расслабленную позу мальчика и уловить в ней нотки развязности, определенно не присущие ребенку возраста Антонио. — Камило!       — Смотри-ка, в этот раз у тебя ушло больше времени, чтобы понять, — старший брат Антонио мгновенно вернул себе прежний облик, сверкая белозубой широченной улыбкой. Длинные ноги парня теперь свисали с гамака, а пара прядей упругих кудряшек упали на лицо.       Как ни в чём не бывало, он пролистнул пару страниц и Офелия тут же подскочила к нему, в надежде забрать своё, но проворный подросток тут же слез с гамака по другую сторону от девушки.       — Камило, отдай!       — Да ладно тебе, я всего лишь немного почитаю, — увидев напряженное лицо Офелии, Камило чуть прищурился, растягивая губы в хитрой ухмылке. — Или там что-то запретное? О, может, песня, посвященная мне?       — Размечтался, — фыркнула девушка, уж явно не ожидая от него такого предположения. Только она хотела выхватить собрание бумаг, хранящих все её мысли, как Камило тут же принял облик одного из самых высоких жителей Энканто. Задрав голову вверх, она почувствовала уже нешуточное раздражение. — Нет там ничего о тебе, всего лишь мои мысли. Я бы не хотела, чтобы кто-то другой их видел.       Камило всё-таки вернулся к своему нормальному росту и протянул девушке тетрадь. От его выжидающего взгляда с пляшущими в нём вечными смешинками Офелии стало не по себе, но протянутый предмет она всё же забрала.       Из всех жителей Энканто лишь Камило Мадригаль оставался для неё полной загадкой. Она совершенно не представляла, что на душе у главного шутника города и что он может выкинуть в любой момент. Камило настолько часто находился в чужом облике, что ненамеренно перенимал некоторые повадки в поведении этих людей, из-за чего Офелия не сразу могла догадаться, что перед ней совсем не тот житель Энканто, за которого себя выдавал Камило. Ей хотелось держаться от него подальше, боясь очередной выходки, но в то же время безумно тянуло разгадать-таки, кто же на самом деле такой Камило Мадригаль, подросток, скрывающийся под десятками, если не сотнями, масок.       — Почему ты в комнате Антонио? — прижимая к себе тетрадь, не слишком дружелюбно спросила Офелия. Она осторожно проверила гитару, не до конца уверенная, что она не повредилась при беге.       — Провожу время с младшим братишкой, — Камило опустился на корточки около Самди, намереваясь почесать тому шею. — Будешь задавать мне такие вопросы в моём собственном доме?       Вопреки ожиданиям юноши, пёс, вместо того чтобы принять ласку, встал на задние лапы и поставил их на грудь Камило. Удивлённый Мадригаль сдавленно охнул и повалился на спину. Наблюдая за тем, как старательно Самди вылизывает скривившегося Камило, Офелия не удержалась от смеха, за что получила сердитый взгляд парня, сумевшего-таки погладить пса перед тем, как встать.       — Что? Не могла его отозвать? — притворно рассерженным тоном поинтересовался Камило, в глазах которого, тем не менее, искрились всё те же бесы веселья.       — И отказать себе в удовольствии? — довольно улыбнулась Офелия. В этот же момент около них приземлился Антонио на своём ягуаре.       — Привет Офелия! — Самди тут же подскочил к мальчику с радостным лаем.       — Прости за столь внезапное вторжение, — во второй раз, теперь уже перед настоящим Антонио, извинилась она. — Не против, если мы немного помешаем вашим планам?       — Вместе будет ещё веселей! — бойко отозвался самый младший член семьи Мадригаль, уже вовсю играя с Самди.       К досугу братьев Офелия не решилась присоединиться, оставляя их вместе с множеством колумбийских животных, заполонивших волшебную комнату. Девушка забралась на массивную ветвь дерева, настолько широкую, что она могла со всеми удобствами там расположиться, облокотившись на ствол. Гитару она оставила внизу, побоявшись, что кто-то из животных может случайно её задеть и уронить инструмент. Раскрыв тетрадь и достав карандаш, Офелия старательно подбирала слова. Сопровождением ей было птичье пение, сплетённое в клубок со звуками, издаваемыми другими дикими животными, что наполняли это место жизнью и создавали ещё более сильное ощущение реальности этого леса. Как ни пыталась, полностью сосредоточиться у неё не получилось. То и дело Офелия украдкой поднимала взгляд на смеющихся и дурачащихся Камило и Антонио. Вечно неудержимый Камило то и дело занимал мысли девушки, измученной вопросом, что же всё-таки тот скрывает в глубине себя и как делает это настолько виртуозно, что приводит Офелию в смятение?       Больше Камило не докучал Офелии, но девушка несколько раз ловила на себе его любопытный взгляд, сразу же смущенно отводя собственные глаза. Офелия вряд ли могла даже подумать, что для Камило её отчуждённость является не меньшей тайной, чем для неё внутренний мир юноши. Камило гадал, как шестнадцатилетняя девушка, рождённая в столь социальном городе, полном общительных жителей, как Энканто, могла настолько сильно сторониться людей и держаться особняком. Сам молодой Мадригаль заряжался энергией, проводя время среди множества людей. Каждый раз, когда в Касите собирался на праздник весь город, он проводил всё это время перебегая от гостя к гостю, чувствуя себя так же свободно и открыто, как Офелия, когда оставалась наедине с собой.       — Есть! — не удержала вдруг вскрик Офелия. Её карандаш порхал по бумаге с невероятной скоростью, едва её касаясь.       Своим возгласом она привлекла внимание братьев, но словно не заметила этого, кажется, Камило даже её окликнул. Поглощённая вдохновением, она не отводила взора от листа, а её рука стремилась догнать бесконечно быстрый поток мыслей. Её глаза полыхали творческим огнём так ярко, что завороженный Камило не сразу смог отвести взгляд. Такую увлечённость чем-то и поглощённость своему делу юноша никогда не испытывал, по правде говоря, у него даже не было времени, чтобы отдаваться чему-то с такой страстью.       Когда Офелия, одним рывком поднявшись на ноги, сделала пару шагов вперёд, спускаясь вниз и направляясь туда, где находились братья, Камило сделал шутливый выпад, намереваясь забрать тетрадь из её рук, но девушка легким пируэтом ушла от его руки, задев длинными юбками ноги юноши, и оказалась за его спиной.       — Даже ни одну песню мне не споёшь? — не выходя из роли обиженного влюблённого вопросил Камило.       — Не для твоих ушей мои песни, Мадригаль, — неожиданно для самой себя дерзко улыбнулась Офелия. В данный момент её потряхивало от желания быстрее покинуть Каситу и оказаться в уединении, пока в голове всё ещё крутилась мелодия для новой песни. — Рада была повидаться, Антонио. Самди, идём!       В этот раз пёс вернулся по первому зову хозяйки. Антонио тоже подошёл ближе к девушке, привлекая её внимание.       — Самди хочет пойти с нами завтра в лес, отпустишь его? — практически умоляюще спросил Антонио, глядя на Офелию снизу вверх.       — Конечно, хоть ненадолго отдохну от него, — погладила своего четвероногого друга девушка и получила его возмущенный лай. — Да шучу я, не волнуйся.       Выскользнув из комнаты, Самди тут же поспешил к выходу, а Офелия последовала за ним. Уже внизу она столкнулась с Мирабель и Долорес.       — Привет Офелия, — пролетев мимо неё поздоровалась Мирабель, спеша на кухню, чтобы помочь матери с ужином. Джульетта выглянула из кухни, с удивлением замечая гостью, и тут же спросила:       — Не знала, что ты здесь, не хочешь присоединиться к ужину?       — Спасибо, но мне уже пора, — застенчиво улыбнувшись, отказалась Офелия. Сама идея после такого бесцеремонного вторжения в их дом остаться на ужин с семейством Мадригаль казалась ей неподобающей.       — Я сразу поняла, что ты здесь, когда из дома выскочил Самди, —обратилась к Офелии старшая сестра Антонио и Камило. — Я слышала твою просьбу, но, как видишь, только вернулась домой       — Всё в порядке, я сама виновата, что не предупредила. Но Самди так резко сорвался и побежал сюда, что я растерялась.       — Кажется, Касита совершенно не против, — с улыбкой заметила Долорес, плитка над входной дверью пошла волной, выражая согласие Каситы. — Никто из нас не возражает, чтобы вы приходили.       Благодарно улыбнувшись, Офелия нетерпеливо переступила с ноги на ногу, когда услышала позади себя шаги. Судя по всему, Камило спускался по лестнице, приближаясь к девушкам.       — Я должна идти, рада была повидаться с тобой, Долорес.       — Я провожу Офелию до дома! — вдруг вырвался вперёд Камило, ловя на себе подозрительные взгляд Офелии и удивленный сестры. Юноша невозмутимо добавил: — Мало ли, какие опасности могут ей грозить.       — Ага, на банановой кожуре поскользнусь, — нахмурилась Офелия, сбитая с толку самодеятельностью Камило.       — Всякое случается, — подтвердил он, подгоняя девушку к выходу.       Под растерянным, но в то же время заинтересованным взглядом Долорес, они покинули Каситу и быстро направились в город.       — Камило! — требовательно позвала парня, ушедшего чуть вперёд, Офелия. Ей нужно срочно придумать, как от него избавиться, пока мелодия окончательно не выветрилась из головы. — Что ты устроил? С чего вдруг тебе нужно провожать меня?       — Неужели уже нельзя проявить галантность и помочь столь обворожительной сеньорите? — чуть склонившись в изящном поклоне, поинтересовался Камило.       Приподняв брови, Офелия ошеломлённо уставилась на юношу, обезоруженная его непредсказуемостью. Пришлось изрядно напрячься, чтобы наконец понять, в чём причина столь странного поведения.       — Ты что, подшутил над… — она не смогла договорить, ибо Камило зажал рот девушки своей ладонью, заставляя замолчать. Его смешок и лукаво сверкающие глаза говорили, что догадка Офелии о том, что парень сделал что-то, что не понравится Долорес, верна.       — Молчи, ты же знаешь, в этом городе трудно что-то скрыть, — прошептал Камило, намекая на слух своей сестры.       Для Офелии, не слишком жалующей общение, а тем более телесный контакт, ощущение под своими губами мягкой кожи на руке Камило было слишком острым и пронизывающим, будто каждая клетка кожи её тела в том месте, где она соприкасалась с юношеской рукой, одновременно подавала сотни будоражащих голову чувств и мешала мыслить здраво.       Убедившись, что девушка не собирается раскрывать его, Камило убрал свою ладонь.       — Поэтому я провожу тебя до дома и вернусь к семье, когда всё будет позади, — направился дальше он.       — Даже не думай меня в этом впутывать! — воскликнула Офелия.       — Никто тебя не впутывает, — изображая саму невинность возразил Камило. — Ты всего лишь помогаешь мне поубивать время, ничего предосудительного.       — Иди убивай время в другом месте, — буркнула она, поворачиваясь в другую сторону. — Тем более, что мне нужно кое-что забрать с того холма, где я сидела до побега Самди в ваш дом.       Конечно, это было неправдой, но ничего другого она просто не смогла придумать. Камило, казалось, даже не собирался сдаваться, видимо решив вконец замучить Офелию своей компанией.       — Тем лучше, пойдем туда вместе.       — Тебе что, совсем…       Она не успела договорить, когда один из местных вдруг окликнул Камило и забрал на себя его внимание, давая Офелии шанс сбежать.       — Камило! Не поможешь?       — Один момент! — с готовностью откликнулся Мадригаль и добавил, обращаясь к Офелии. — Я сейчас вернусь.       Как только он повернулся к ней спиной, принимая другой облик, Офелия тут же быстрым шагом направилась к реке, не теряя времени. Самди уже бежал вперед. Офелия почувствовала спокойствие, едва только оказалась в сени деревьев, мгновенно избавившись от напряжения. Ветви деревьев, утопающие в зелени, и обилие густой растительности на земле скрывало её от чужих глаз словно непроницаемым щитом, за который девушка могла спрятаться, уверенная, что её никто не увидит. Вот только обернувшись лишь на миг, Камило успел заметить исчезающую в кустарниках спину Офелии.       Достигнув берега, настолько густо заросшего травой, что теперь он ощущался будто самый приятный на свете ковер, до мурашек холодя кожу своей свежестью, Офелия достала гитару, начиная лихорадочно подбирать нужные аккорды. Прошли считанные минуты, когда полная мелодия уже вырисовывалась и девушка осторожно добавила к ней слова, сначала вполголоса, а после и громче.       И ни в этот, ни в последующие дни, когда она скрашивала свои одинокие вечера в компании мерного волнения реки, шелеста листвы и извлекаемых из гитары звуков, Офелия не замечала притаившегося в многочисленных кустах постороннего слушателя.

* * *

      Рано или поздно, Камило всё же должен был выдать себя, нарочно или случайно. С тех пор, как он впервые проследил за Офелией и услышал музыку, а следом и голос девушки, он не мог перестать думать об этом. Она скрывала всё это чарующее звучание только для себя, и никто в городе даже не знал, на что способна темноволосая. Кроме него.       Она не обманула, ни одна из песен Офелии не была посвящена Камило, и, если раньше его это совершенно не волновало, сейчас становилось даже жаль, что его персона не удостоилась такой чести, как стать музой для этой девушки. Каждая песня была о ней самой. О её страхах и мыслях. А ещё о странствиях, в которые Офелию тянуло с тех пор, как в горах появился проход во внешний мир. Офелия больше не казалась Камило настолько отчуждённой и замкнутой, как прежде, хоть всё ещё хранила в себе много загадок.       Камило не мучался угрызениями совести из-за того, что втайне следил за Офелией, ведь скрывать от всех свою музыку было настоящим преступлением против искусства. С каждым разом Офелия всё больше раскрепощалась, смелее перебирая струны и возвышая голос. Лиричность и осторожность песен переходили в дерзкую энергию зовущих её странствий, отчаянных мечт и амбициозных надежд.       Сегодня, вопреки обыкновению, Офелия не сидела на траве. Начиная со спокойной мелодии, она плавно передвигалась по поляне, вознося песню словно к сияющему в вышине солнцу, что постепенно клонилось к закату. Эту песню Камило уже успел запомнить и знал, что дальше, в припеве, темп резко ускорится, практически вынуждая его тело подняться с земли и броситься к Офелии.       Вдруг девушка, удивив Камило, одним прыжком оказалась у самой кромки воды, продолжая петь, совсем не сорвав дыхание, и выходя на припев, в котором к её голосу добавлялось больше надрыва, если не мольбы. Босыми ногами Офелия вошла в прохладное течение реки. Подол юбки тут же намок. Камило сам не понял, как покинул своё укрытие и в танце двинулся к реке. Офелия пела громко, как никогда, оставаясь спиной к берегу и даже не подозревая о приближении юноши. Рука неуловимо встречалась со струнами инструмента, делая невозможным определение истинного ритмического рисунка своего музыкального произведения.       Обернувшись-таки на самой кульминации, Офелия столкнулась лицом к лицу с Камило, на мгновение полностью растерявшись. Пальцы рефлекторно продолжали играть, но она замолчала, не отводя глаз от танцующего парня. Грациозные, манящие движения Камило так и тянули присоединиться, завораживая взор, а он всё кружил вокруг неё и, оказавшись достаточно близко, прошептал, едва ли не заклиная:       — Прошу, не останавливайся.       И, не в силах отказать его солнечной улыбке, Офелия продолжила. Эта странная пара едва знакомых людей, сейчас выглядела как единое целое, две души, объединённые в этот момент музыкой. Музыкант и танцор. Лицедей и девушка, читающая по лицам.       Вновь начался припев, и Камило уже не смог удержаться, добавляя свой по мужскому высокий, чистый, лишённый хрипотцы, голос.

И тянет меня туда

Где плещут о берег волны

Где ждёт меня целый мир

Где ветер свободы полон

Позволь мне пойти дорогой странствий

Вложи мне судьбу в ладони

Ведь жизнь моя словно плен

Словно плен

Словно плен

      Едва сыграв последний аккорд, Офелия стремительно перекинула гитару за плечо и обвинительно ткнула пальцем в грудь Камило.       — Как давно ты за мной следишь?!       — Да не то, чтобы долго…       — Лжец, — сверкнула глазами Офелия. — Ты даже песню успел выучить!       — Только припев! — парировал Камило, чуть покривив душой. В последний момент он успел остановить нацеленный в него кулак. — Воу, ты чего бить то сразу?       — Да тебя побить мало! — взвилась Офелия. — Ты же все мои мысли слышал, всё, что я хотела скрыть, оставить только для себя!       Её голос дрогнул, и тогда Камило понял, что Офелия с трудом сдерживает слёзы. На секунду он растерялся, не готовый к такой реакции с её стороны. Страх и смущение заставили девушку опустить взгляд, а Камило, не зная, как ещё её успокоить, осторожно прикоснулся к руке Офелии и, не встретив сопротивления, взял её ладонь в свою. Это заставило девушку с опаской поднять глаза, и теперь она смотрела на Камило исподлобья.       — Я просто хотел узнать, куда ты сбежала от меня тогда, в городе, — начал Камило. — А потом я услышал, как ты поёшь – совершенно случайно, честно! – и уже не смог уйти.       — Как можно было следить за кем-то случайно? — скептически поинтересовалась Офелия. — И почему тогда ты просто не вышел сразу, признавшись во всём?       — Я не… — Камило осёкся, не зная, что сказать. — Прости.       — Твоего “прости” недостаточно! — Офелия вырвала руку из его хватки и, издавая громкие всплески, направилась к берегу.       — Почему ты скрываешь свою музыку от других? — Камило последовал за ней. Офелия резко остановилась и обернулась.       — Я уже сказала тебе, что хочу оставить свои мысли для себя. В музыке, на словах, без разницы. Они мои и только мои.       — Но ведь ты можешь не говорить, что это твои чувства, а не вымысел, — в голосе Камило звенело такое неподдельное недоумение, что Офелия поразилась, совершенно его не понимая. В очередной раз.       — Это ведь будет ложь. К тому же, сомневаюсь, что жители Энканто не знают, что музыка идёт от души.       — Почему бы не попробовать, если это принесёт эмоции не только тебе и мне, но и многим вокруг.       — Почему ты всегда стремишься поделиться со всеми тем, что тебе нравится?       — Тебе не кажется эгоистичным, оставлять всё для себя? — чуть склонив набок голову, спросил Камило. — Попробуй для разнообразия спеть перед народом, это воодушевляет. Разделять все эти эмоции с кем-то, кроме самого себя – вот что по-настоящему вдохновляет.       — И ты ничего никогда не хотел сохранить для себя, словно сокровище? — неуверенно уточнила Офелия.       — Меня не так воспитывали, — просто ответил он. Офелия так пристально изучала лицо Камило с многочисленными веснушками на смуглой коже и большими глазами, цвет которых поразительно балансировал на границе тёмной зелени и кофейной гущи, что смогла выловить в его взгляде неожиданное чувство. Распознать его она была не в силах. Но Мадригаль определённо что-то скрывал.       — Ты слышал мои песни, мои мысли, Камило. Не всем в городе они придутся по душе. Что они обо мне подумают?       — Я же не стал к тебе хуже относиться, — пожал плечами юноша. — Даже смог лучше тебя понять, — он вдруг подошёл вплотную к Офелии, нависая над ней. На его лицо вновь вернулась лукавая улыбка. — Разве ты не говорила когда-то, что чужое мнение тебя не волнует?       Офелия чуть смутилась, вспоминания, что сказала тогда практически незнакомому мальчику. Отбросив мысли, она задрала голову и встретилась с глазами, в которых плескалась доброта и даже нежность. Отчего то ей захотелось запустить пальцы в копну непослушных кудряшек, но на это девушка не решилась и, отвернувшись, пошла в сторону города. Ей показалось, или в последнее мгновение она успела заметить в глазах Камило разочарование?       Камило быстро нагнал Офелию, даже не думая отставать от девушки.       — Как будешь платить мне за помощь с раскрепощением и приобретением популярности в городке? — парень обогнал Офелию пошёл перед ней спиной вперёд.       — Что-то не припоминаю, чтобы мы о таком договаривались… — покосилась на него девушка.       — Я согласен принять в знак признания песню, посвящённую мне, — продолжал тем временем Камило, словно не замечая её возражений.       — Да я ведь тебя совсем не знаю, а ты песню хочешь!       — Резонно, — протянул Мадригаль. — Завтра встречаемся у реки, не опоздай, буду просвещать тебя во все детали моей тонкой душевной организации.       — Я и так уже, кажется, поняла о тебе самую главную вещь, — фыркнула Офелия, изо всех сил стараясь сдержать рвущуюся наружу улыбку. — Камило Мадригаль, я ещё не встречала людей хитрее тебя, — увидев, как его улыбка сделалась ещё шире, она тут же добавила. — И никого, в кого хотела бы кинуть что-нибудь так же сильно, как в тебя.       Подмигнув девушке, Камило оставил её в одиночестве, шутливо уворачиваясь, будто она и вправду собиралась что-то отправить в полёт ему вслед. Наверняка снова поспешил на помощь очередному жителю Энканто, который никак не мог обойтись из лицедея.

* * *

      Раскрытую тетрадь Офелия держала на вытянутых руках, лёжа на спине на одной из скамеек в городе. На удивление спокойный сегодня Самди устроился прямо под скамьёй, прячась от палящего полуденного солнца. Камило смог уговорить девушку для начала проводить больше времени в городе, чем вдали от других жителей, что ей совершенно не нравилось. Она чувствовала себя настолько уязвлённо, что не могла сосредоточиться на песне. На Камило, если уж на то пошло. Ничего нового парень ей о себе практически не рассказал, только то, что и так было на поверхности и о чём знал каждый, кто жил в Энканто.       Пробиться сквозь его защиту оказалось сложнее, чем надеялась Офелия. Что бы она не делала, Камило не раскрывался перед ней и не позволял выйти из-под контроля тому, что его волновало. Тем не менее, постепенно, девушка начинала отличать личный язык тела Камило от того, что он перенимал у других. Излишняя склонность к театральности иной раз выводили Офелию из себя, особенно когда Камило, едва чуть опустив перед ней свои стены, тут же сводил всё к шутке.       Сейчас она должна была в очередной раз встретиться с ним, но лежала и не собиралась вставать, ломая голову, почему он не хочет отвечать откровением на откровение. Она открыла ему столько, сколько не знал о ней никто. Все свои мысли, хоть по началу и невольно, даже не догадываясь. Не рассказала ему, разве что, о своей странной способности.       Мельтешащие на грани бокового зрения люди мешали ей сосредоточиться, рассеивая внимание, которое Офелия хотела направить на Камило. Она уже сотни раз прокляла тот день, когда согласилась написать эту проклятую песню. Недостаточно. Всего недостаточно. Слишком мало эмоций, слишком всё приторно, неестественно. Будто бы совсем ничего в ней нет от Камило. Зачем ему только понадобилось требовать от неё такое странное вознаграждение, сводящее теперь Офелию с ума.       Судя по всему, она совершенно потеряла бдительность и Самди вместе с ней. Блокнот так резко выхватили из её рук, что она не успела даже и рта раскрыть в возмущённом возгласе. Озорство в купе с хитростью сплелись в глазах склонившегося над ней Камило. Казалось, эти эмоции были его обычным состоянием, так часто они озаряли его лицо. Сложив руки на груди, Офелия смотрела на него, ожидая, что тот скажет.       — Ты что, уснула здесь? — поинтересовался Камило.       — Нет, пригрелась, — жмурясь от беспощадного солнца, которое теперь не закрывала от нее тетрадь, ответила Офелия.       — Я жду тебя, трачу своё время, а ты, значит, пригрелась?       — Да. И вставать я не собираюсь, — с этими словами Офелия закрыла глаза. Она сама не понимала, что на неё нашло и почему она дразнила Камило, но, признаться, ей это нравилось.       Мадригаль думал не долго, обойдя скамейку, останавливаясь в ногах девушки, и, предварительно подбросив блокнот проснувшемуся Самди, подался вперёд. Схватив за руки расслабленно лежащую Офелию, он рывком поставил её на ноги и, чтобы та не упала от неожиданности, придержал за спину. Рефлекторно она упёрлась ладонями в его вечно накинутое поверх рубашки пончо и смерила Камило взглядом широко распахнутых глаз.       — Пара движений, посторонняя помощь, и ты уже стоишь, — хмыкнул Мадригаль. — Не стоит благодарностей.       — То, что ты меня поднял ещё не значит, что я пойду с тобой, — по-детски заупрямилась Офелия, но из его объятий освобождаться не торопилась.       — Уверена?       Он вдруг резко отстранился от неё, выхватил из пасти Самди тетрадь и стрелой помчался прочь из города. Заминка в несколько секунд стоила Офелии большого расстояния, прежде чем она наконец сорвалась с места, следуя за Камило. Самди с радостным лаем присоединился к этой игре, радуясь возможности побегать. Мадригаль даже не думал сбавлять скорость, вовсю пользуясь своим преимуществом в виде длинных ног и отсутствием юбки в пол.       — Так не честно! — крикнула ему в спину Офелия. — Я тебя никогда в жизни не догоню, Камило!       Мадригаль обернулся через плечо, и девушка изумлённо увидела саму себя.       — А себя догонишь?       Офелии было до безумия странно бежать за самой собой. Прежде Камило никогда не превращался в неё и сейчас это заставило девушку почувствовать себя чужой в собственном теле. Тем не менее, бег она не оставила, сокращая расстояние между ними. Казалось, что Камило даже в облике девушки бежит быстрее, но поддаётся Офелии, сложно желая, чтобы она его догнала. Они вырвались из объятий джунглей вокруг Энканто к той части реки, где вода в ней преодолевала крошечные водопады. Посреди одной из таких возвышенностей Офелия наконец смогла нагнать друга и, набросившись на него, чтобы остановить, обвила руками, пытаясь дотянуться до тетради. Камило тут же обернулся собой и руки Офелии вместо груди обернулись теперь вокруг его талии. Ни медля ни секунды, Мадригаль подхватил ноги Офелии, всё ещё продолжая держать блокнот, заставив её взвизгнуть и подпрыгнуть, быстро перемещая хватку своих рук на его шею, чтобы оказаться на спине Камило едва ли не в сидячем положении.       — Ты чего творишь?!       В ответ юноша лишь рассмеялся, нарочно ускоряясь, будто девушка легче, чем есть на самом деле. Щеку ей щекотали пушистые кудряшки Камило, забавно подпрыгивающие на бегу. Она зажмурилась, боясь, что парень вот-вот уронит её, но, оказавшись на берегу, Камило просто отпустил её, позволяя слезть с его спины и оказаться ногами на твёрдой земле.       — Кажется у тебя сегодня слишком игривое настроение, — изогнула бровь Офелия.       — А ты кажешься слишком хмурой, — щёлкнул её по носу неугомонный Камило, возвращая тетрадь.       Офелия ничего не ответила и присела на траву, согнув ноги в коленях. Камило тут же упал рядом в позе лотоса и подпёр щеку рукой, наблюдая, как она достаёт карандаш и открывает тетрадь. Удивительно, но с ней ему не обязательно было постоянно говорить. Молчание между ними было таким гармоничным и уютным, что Камило просто любовался творцом за работой, желая оказаться к ней ближе.       — Камило, — не поднимая головы обратилась к нему Офелия. — Что ты скрываешь?       — О чём ты?       Офелия, ещё раз взвесив все за и против, вздохнула, собираясь с силами. Он стал ей близок, дорог и любим, хоть и не делил с ней то, что гложет его душу. А откровения часто выводят на обратные откровения, не так ли?       — Видишь ли… Я кое-что могу. С детства, хоть и заметила это не сразу, — закрыв блокнот, она уставилась на водную рябь, лишь бы не видеть лица Камило. — Я настолько хорошо вижу, какие чувства скрывают другие люди, что меня это пугает.       Мадригаль отнял руку от щеки, пристальнее, внимательнее вглядываясь в лицо подруги, обращённое в другую сторону. Пока что он не совсем понимал, что она имеет в виду, но не вмешивался, позволяя девушке подобрать слова и всё рассказать.       — Это не похоже на вашу магию, скорее обычный природный дар, но по языку тела, глазам, я понимаю, что волнует людей, что они чувствуют на самом деле. Я не училась этому, я этого не просила, но я не могу перестать это делать. Это получается неосознанно.       — Хочешь сказать, что с помощью своей способности смогла понять, что происходит внутри меня? — Камило едва не вздрогнул, не ожидая услышать такое от девушки, с которой в последнее время проводил много времени.       — В том то и дело, что нет. Я совершенно точно не могу определить, что скрывается внутри тебя. И это изводит меня уже ни один год.       — Может, семью Мадригаль так читать ты не можешь.       — Если бы, — усмехнулась она, всё-таки обращая к нему свой взор. — Не заметить симпатию Долорес к Мариано было так тяжело. Я поражена, что никто не догадался. Изабелла, хоть и держала свою маску довольно искусно, не всегда могла совладать со взглядом, который говорил красноречивее всяких слов. Но ты… Ты словно головоломка, которую я не могу разгадать, как бы не пыталась к тебе подступиться.       — Так значит, ты захотела проводить со мной время, только чтобы разворотить мою душу? — вдруг застыл Камило, почувствовав, как в груди что-то больно кольнуло. Сердце.       — Конечно нет! — взгляд Офелии забегал, будто она пыталась придумать, как объяснить то, что казалось непонятным даже ей самой. — Точнее, частично, но Камило, я хотела узнать тебя ближе. Помочь тебе. Ведь с сотнями твоих масок не сравнится никто, — солнце закрыло тучами, которые Офелия даже не заметила, отчаянно подбирая слова, чтобы не обидеть одного из немногих дорогих ей людей. — Они настолько сильно наслоились на тебя, что отличить, где заканчивается маска и начинаешься ты становится до невозможности сложно, но…       Офелия вдруг замолчала, как громом поражённая. Поняла. Она поняла. Наконец, она всё поняла.       Несколько капель упали на напряженно застывшего Камило и удивлённую осознанием Офелию.       — Кажется, начинается дождь. Нужно возвращаться, — юноша встал, но не успел сделать и два шага, как голос девушки остановил его.       — Ты скрываешь неуверенность за своим весельем, не так ли? — когда лицедей ничего не ответил, она продолжила, не обращая внимания на участившиеся капли тёплого колумбийского дождя. — Ты так часто носишь чужой облик, что сам не уверен, кто ты есть на самом деле.       Правдивые слова врезались в голову и сердце Камило с разрушительностью шторма. То, в чём он никому никогда не признавался, что держал в себе, даже после того, как отношения в их семье стали мягче после потери магии. Но ведь Камило всегда весел, саркастичен, обожает свой дар, разве у него могут быть какие-то проблемы, похожие на переживания Изабеллы? От него ведь никогда не требовали быть идеальным, сильным, как скала. Он мог просто быть собой. Если бы не дар.       — Мне нужно вернуться домой, если пошёл дождь, значит мама…       — Или это просто погода, необходимая для растущих в долине растений, — вставая с земли заметила Офелия. — Не всё на свете зависит от вашей семьи, Камило. Не за всё отвечаете вы, — она подошла к нему, остановившись прямо за чуть сгорбленной спиной парня. — Поговори со мной. Я же хочу помочь тебе.       — И как ты мне поможешь? — оглянулся через плечо он. — Ты сама страдаешь не меньше от недостатка свободы в Энканто.       Офелия так и не поняла, сказал он это с сожалением, или с упрёком, но позволить Камило вновь закрыться и уйти она не могла. Теперь пришла её очередь поддержать его и стать опорой. Помочь раскрыться. Понять его собственные желания. Взяв его за руку, она развернула юношу к себе, с болью замечая на его лице сомнения и потерянность. Капли воды отскакивали от волос, совершенно не задерживаясь в густых прядях, в то время как волосы Офелии уже полностью пропитались влагой.       — Но я ведь знаю, кто я. И помогу тебе обрести себя тоже.       Тетрадь в кожаном переплёте осталась лежать на земле под дождем, пока между юношей и девушкой происходила безмолвная борьба. Высоко возведённые стены Камило уже с трудом сдерживали натиск Офелии, а душа парня льнула всё ближе и ближе к ней, будто знала, что именно девушка поможет ей отыскать выводящий из тьмы свет. Путеводную звезду.       Кто первый из них перешёл черту, сказать было сложно, но едва Камило сжал Офелию в отчаянных объятиях, как все стены рассыпались в прах, вываливая всё, что он так долго хранил под сотней замков.       — Меня утомляет постоянное перевоплощение в других, Офелия. Я практически не бываю один. Даже в собственной комнате я не могу долго находиться в одиночестве. Она пугает меня, там везде зеркала. На каждом шагу. И в каждом отражаюсь я, бесконечное множество меня. Но кто я, если убрать мой дар?       Девушка, поражённая внезапным порывом искренности Камило, не сразу смогла полностью осознать сказанные им слова. Насколько же долго он сдерживал в себе все эти чувства, что случайная догадка Офелии обрушила все его ограждения? Комната, состоящая из зеркал? И он живёт в ней с самого своего пятилетия? От одной только мысли об этом Офелии стало жутко. Должно быть задумывалось, что такая комната будет вечным напоминанием для Камило, как важно оставаться самим собой. Но для подростка с его проблемами она становилась ловушкой и ночным кошмаром.       Отстранившись от этих мрачных мыслей, Офелия обняла парня в ответ, обратив сейчас всю себя на поддержку Камило.       — Спокойно, любая проблема решаема, — Офелия прикрыла глаза, запустив руку в волосы парня и нежно их поглаживая. — Камило, тебе придётся какое-то время отказаться от использования своего дара.       — Но я должен помогать жителям, — возразил он, отстраняясь ровно на столько, чтобы видеть лицо девушки.       — Ты же видишь не хуже меня, долг перед Энканто сковывает тебя, подавляет и заставляет увиливать от поисков самого себя, — не удержавшись, Офелия, завороженная его необычными эмоциями, так меняющими внешность юноши, прикоснулась ладонью к щеке Камило. — Некоторое время они смогут обойтись без тебя.       — И что дальше? Бесцельно бродить под пристальными взглядами людей?       — Пробовать. Пробовать всё, что только придёт тебе в голову. Слушать самого себя. Осознавать свои чувства.       — Что подумают жители города? Что я увиливаю от работы?       — Я думаю, они поймут, - осторожно заметила Офелия. — Они же любят вашу семью не только за ваши волшебные дары.       — Всё это звучит неподъемно сложно, - вздохнул Мадригаль, прильнув к её руке.       — Именно поэтому ты будешь не один, — она чуть помолчала и добавила. — Пообещай, что ты расскажешь всё своей семье, хорошо? Всё же они самые близкие тебе люди, они заслуживают знать.       По их лицам и одежде текли дорожки воды, оставляемые разошедшимся дождём. Несмотря на тучи, погрузившие долину в сумрак, Камило смотрел перед собой и видел тот самый свет, способный помочь его заплутавшему в неуверенности естеству. И этот свет излучала нелюдимая девушка, тем не менее понимающая этих людей больше кого бы то ни было. Почему она хотела помогать ему, зачем тратила своё время, Камило не знал, осознавая лишь то, что делает она это от чистого сердца, без злого умысла. Он пока что сомневался, поделится ли своими переживаниями со всем семейством Мадригаль, но был уверен, что Офелия просто так не отстанет.       — И ты останешься здесь, отказавшись от странствий, чтобы помочь мне?       — Да, — не задумываясь ответила она, отмечая, что он ничего не сказал по поводу её второго высказывания. — Я не могу оставить тебя после того, что узнала. Камило, если потребуется, я лично сорву каждую из масок, что ты носил за все эти годы, — Офелия отстранилась и глаза её озорно блеснули. — К тому же, может быть за это время я смогу склонить тебя к путешествиям вместе со мной.       — Сомневаюсь, — хмыкнул Камило. — Внешний мир таит слишком много опасностей. Уж лучше я покажу тебе, что можно остаться в Энканто и стать счастливой.       — Между прочим, тебе пойдет только на пользу нахождение подальше от семьи и города, — не сдавалась Офелия. — Полная свобода и никаких сомнений!       — Иногда ты кажешься слишком легкомысленной и мечтательной, — Мадригаль вдруг разорвал их объятия на секунду и, взяв за руку, неожиданно притянул к себе. — Потанцуем?       — Что? — Офелия растерялась, пристально наблюдая за тем, как Камило, чуть покачивая бёдрами словно в такт музыки, потянул её в сторону реки.       — Ты сама сказала, начни прислушиваться к себе, — он положил свободную руку на талию девушки, против воли увлекая её своими движениями. — Прямо сейчас я хочу танцевать. С тобой.       — Кажется ты не знаешь, но я не умею танцевать, — предупредила Офелия.       — Я поведу, просто доверься мне, — на мгновение приблизившись едва ли не вплотную к её лицу, шепнул Камило.       Офелия позволила юноше направлять её неопытное тело, чувствуя себя слегка смущённой из-за неумения. Камило же, казалось, не было до этого никакого дела, он лишь наслаждался ведением в танце, прикосновениям к телу девушки и теплом её рук с мозолистыми подушечками пальцев от долгой игры на гитаре. Дождь стал их музыкой, играя листвой окружавших реку деревьев и соединяясь в чарующую симфонию с естественным звучанием колумбийских джунглей. Сопровождение танца звучало в их сердцах и юных душах, объединённых недопониманием и своей уникальностью, боязнью быть отвергнутым и отчаянием поиска своего места в жизни.       Девушка не могла заставить себя разорвать зрительный контакт с невероятным парнем, безумно утянувшим её в этот волшебный танец прямо под дождем посреди реки. Его лицо сияло, словно поделившись наконец своими переживаниями, он обрёл крылья и осознал, что теперь должен делать. Порхающие вокруг Офелии руки, секундные соприкосновения летящей юбки и тёмных брюк юноши, ощущение полного доверия своему партнёру даже в те моменты, когда до падения, казалось бы, её ничто не удерживает, кроме рук Камило. Всё это завладевало всем вниманием Офелии, раскрываясь перед её глазами линиями света, окружавшими танцующих, и от каждой такой линии шёл текст, те недостающие для песни детали и особенности внутреннего мира Камило и её собственного. Начиная подмурлыкивать мелодию себе под нос, Офелия не заметила, как вскоре текст песни полноценно сформировался в её сознании и голос возвысился настолько, что перекрывал шум дождя. Камило непринуждённо подстроился под такт её мелодии, так гармонично, что девушка даже не заметила.

Казалось мне, что беззаботна жизнь твоя

Но вид закрывали мне

Все маски, что на тебе

Но мне открылось ты такой же, как и я

И тянет к тебе меня

Скажи мне - я не одна

Когда я считала, что ты силён и весел

Таил в глубине тревогу ты свою

О-оу, ты видишь, мы похожи

Останься, будь со мной

И может быть наш путь не будет лёгок поначалу

Но преодолеем их вместе, я и ты

      Офелия совершенно не задумывалась, о чём пела, полностью исчезнув в своих грёзах и не забыв унести с собой Камило, споткнувшегося на припеве и замершего, словно статуя. Девушка сообразила, что они стоят на месте и не двигаются, только когда поток вдохновения прекратился и выпустил её из своих объятий, бережно передав в кольцо рук кудрявого юноши. Несмотря на полное прекращение танца, Камило не отпускал Офелию, крепко обнимая ту за талию. Подняв чуть испуганный взгляд к лицу Мадригаля, она встретилась с темнотой глаз, способность которых менять свой цвет в зависимости от падающего света завораживала Офелию, и поспешно пробормотала, неправильно истолковав его взгляд.       — Это, конечно, не финальный вариант песни, так, черновик, неидеальный и требующий многих дор…       Она не договорила, прерванная склонившимся к её губам Камило. То, что она приняла за гнев и негодование, на самом деле оказалось гораздо более чистым и светлым чувством, которое Мадригаль вложил в свой поцелуй, позволяя Офелии понять его. Их поцелуй был по подростковому неопытный и робкий, но наполненный нежностью, какой порой не бывало и между взрослыми людьми. Хоть Камило и быстрее освоился, подобно танцу продолжая вести Офелию в водовороте их взаимных чувств, девушка желала ощутить как можно больше, отчаянно поддаваясь ближе к юноше, что осторожно удерживал её на ногах, не позволяя упасть от захлестнувших её эмоций.       — Оставим эту песню только для нас двоих? — шепотом предложил Камило, на мгновение отстранившись от девушки.       — А как же делиться прекрасным со всем народом? — лукаво поддразнила его Офелия, укладывая подбородок на его грудь и задирая голову вверх, чтобы видеть опущенный на неё взгляд.       — Кажется я понял, что ты имела в виду, упоминая сокровища, не предназначенные для других.