Mon ange

«Mon ange» - снова крутятся в моем мозгу так часто повторяемые Винсентом слова. Я трясу головой, в который раз пытаясь сосредоточиться на книге и избавиться от этого рефрена в голове, но все напрасно. Последние несколько месяцев, как бы я ни пыталась отвлечься, я постоянно мысленно возвращаюсь ко дню гибели Винсента. Если бы только я успела тогда хотя бы помешать Виолетте забрать его тело, если бы сумела заставить Джорджию не ехать со мной к целительнице, а остаться в школе… Впрочем, что толку думать о том, что было бы, когда все уже случилось так, как случилось. «Было бы гораздо хуже, если бы вместо него погибла Джорджия. Мами и Папи точно бы этого не пережили», - едва слышно раздается голос здравого смысла в моей голове. «Да, но ведь это не Джорджия сидит уже который месяц в полном одиночестве, уставившись пустыми глазами в окно или в книгу, а с утра заставляя себя ползти в школу как сомнамбула. Напротив, она вполне счастлива со своим новым парнем, на удивление быстро оправившись после расставания с Артуром, да еще и регулярно сыплет тебе на рану соль, рассказывая о том, как у них все замечательно», - перекрывает его эгоистическая сторона моего «я». И это чистая правда. Я осталась совершенно одна, не считая редкого общества Мами и Папи, которые к тому же обижены на меня из-за потери богатого клиента и поэтому не горят желанием общаться. В общем, все стало так же, как было до встречи с Винсентом и другими ревенантами, только теперь пережить это было в тысячу раз тяжелее. Во-первых, из-за отсутствия поддержки со стороны дедушки и бабушки, а во-вторых, потому что со смертью Винсента, я потеряла не только его, но еще и друзей: после того, как я пересказала Жан- Батисту, Эмброузу и остальным сообщение Николаса, о том, что Виолетта увезла тело Винсента в Луару, Эмброуз и Артур, конечно же, загорелись идеей немедленно поехать туда и выкрасть его, но один только путь туда занял у них три дня и, конечно же, Виолетта к тому времени давно уже успела бы сжечь тело. Более сильной истерики, чем та, которую я устроила после того злополучного звонка Эмброуза, у меня не было никогда в жизни, даже когда погибли родители. А вскоре после этого, Жан-Батист забрал у меня медальон, велел больше не появляться в его жизни и жизни его семьи и буквально вытолкнул за дверь. Я его не виню, кому приятно видеть человека, пусть и косвенно, но повинного в смерти того, кто был тебе почти сыном. И вот, после этого я осталась наедине со своей болью и воспоминаниями, в которые я погружаюсь, как только остаюсь одна. Правда, Эмброуз и вернувшаяся из Ниццы Шарлотта пару раз пытались со мной созвониться и увидеться, но Жан – Батист быстро догадался о том, что они продолжают общаться со мной и Джорджией, и пресек наше общение, заявив, что в Париже развелось слишком много нума, стало небезопасно и, таким образом, вынудил их переехать на постоянное место жительства в крохотный городок на севере Франции, названия которого я не помню. Тряхнув головой, чтобы отогнать печальные мысли о бывших друзьях, я смотрю на часы: 8:30 вечера. Скоро Мами позовет ужинать, надо спуститься и помочь ей все приготовить, и, если честно, в глубине души у меня еще теплится слабая надежда, что, может быть, она в кой веки со мной поговорит, и все, хотя бы на один вечер, станет как прежде. Но спустившись вниз, я воочию убеждаюсь, что мои надежды были напрасными – как обычно, все внимание Мами и Папи достается Джорджии, которая болтает какую-то чушь про школу и планы на выходные, а меня уже давно никто ни о чем не спрашивает… Поэтому я молча и опустив голову расставляю тарелки, сажусь на свое место и уныло ковыряю вилкой еду, когда Джорджия вдруг подает голос, заставляя меня подпрыгнуть на месте : «Эй, Кейти-Лу, мы с Жюлем сегодня были в таком крутом месте!» Услышав имя Жюль, я, как ошпаренная, подпрыгиваю на месте, но продолжение фразы заставляет меня снова опустить голову: «.. его отец, мсье Леруа достал нам билеты в один классный ночной клуб». Конечно, это не тот Жюль, а очередной мальчик-тусовщик, из тех, что так нравятся моей сестре, и из-за которых она уже неоднократно влипала черт знает во что. Глупо было даже надеяться,что это то самый Жюль. Заглатываю еду с космической скоростью, чтобы только не сорваться и не высказать, наконец, сестре, а заодно и всем присутствующим, что я о них думаю. Доев, наскоро мою посуду (Джорджии это и в голову не придет, у нее же маникюр), бормочу Мами на ухо «спасибо», дежурно целую ее в щеку и бегу в свою комнату. Стоит мне улечься в кровать и закрыть глаза, как в голову начинают лезть воспоминания о Винсенте, причем ярко, будто кадры из фильма: наше первое свидание на Мосту Искусств, зимний пикник, мой день рождения и прогулка на катере, поход в оперу… Если бы только я тогда успела его спасти, то все бы было по другому… Засыпаю я, как обычно, с мокрыми щеками и с вечно повторяющейся, как заезженная пластинка, фразой «mon ange» в голове. Вот какой стала моя жизнь без ревенантов. Без Винсента. Смогу ли я когда-нибудь забыть его и жить нормально? Ответа на этот вопрос у меня нет.