Горе

Снег заметает аллею, баюкает парк зима. Думаю о тебе я, Это лишь и умею. И в зимней колыбели мне только не до сна. Жду. Тишину прорезать должен вот-вот «дзынь-дзынь!». Был я с тобою резок, Был ты со мною дерзок, Был ты со мною мерзок, что уж греха таить! Ты же нас всех подставил, жадная жаба Флетчер! Русским нас предоставил, Счётчик двойной поставил, Нагло играл без правил… Кто б тебя покалечил! Как же ты знал, скотина, что я смогу сдержаться? Бью и стреляю мимо, Всю собираю силу, Бьётся, вспухает жилка, а ты — не тронут пальцем. Господи, Питер Флетчер, жизнь мне зачем поганишь? Мне не бывает легче, Время вообще не лечит, Шрам кровоточит вечно. Что же ты вытворяешь? Я выполнял приказы, действовал, как велели, Знал все пути и лазы, Базы, контакты, связи. Если стрелять, то сразу, если ломать, то шеи, Если служить, то жизнью, предан я был до гроба. Не было даже мысли, Что в мире есть не Пирсон И что слетит со свистом крыша от долбоёба! Снег заметает город, я в тишине сижу. В виски топлю свой голод И — безуспешно — горе. Верен я был до гроба, до чьего — не скажу.