Вечность во мраке

Девушка медленно открывает глаза, понимая, что, возможно, это последняя её счастливая ночь. Мысли всячески не дают унять беспощадную боль. Закрывая глаза, люди видят темноту, мою же жизнь сопровождает вечная пустота. Она смотрит на свою руку ладонь, будто видит её. Я родилась в Энканто и выросла в этой чудесной деревне. Я знаю все тайные уголки, не хуже других детей. Но существует лишь одна проблема, почему мне всегда придётся быть в стороне. Я слепа. Она понимает, что, возможно, это её единенный шанс. И она его не упустит.

Этим днём.

Площадь была забита людьми, которые, весело обсуждая, направлялись в дом к Мадригалям. Все спешили поздравить Долорес с рождением её первенца — маленькой доченьки. Туда же направлялась и Фемида, держа по руку отца. Отовсюду слышали полные энтузиазма голоса граждан: — Как назовут ребёнка? — А Долорес хочет сколько детей? — Интересно, какой у малышки будет дар? — Пап, — тоже решила задать свой вопрос девушка и обратилась к отцу, который её сопровождал. — А мне можно будет поддержать малютку? — Если Сеньора разрешит, то, конечно, можно, птенчик мой, — ласково сказал мужчина, поправив сползающую глазную повязку дочери. От этих слов Фемида заулыбалась, ей натерпелось взять на руки малыша. Касита приветствовала всех постукиванием плиток и скрипом половиц. Около входа в дом стояли все члены семейства Мадригаль, кроме Абуэлы, приветствуя всех гостей. — Спасибо, что пришли, — в очередной раз повторяли Пепа с Феликсом, принимая поздравления от отца девушки. — Мы рады, что вы пришли в такой замечательный день. Фемида не могла видеть прекрасной радуги, что создала Пепа, или улыбающуюся Долорес, тщательно скрывавшую усталость от всех. Нужно дождаться вечера, когда все разойдутся, только тогда недавно ставшая мама сможет вздохнуть с облегчением. Гузманы, да и сам Мариано, сейчас что-то обсуждают с Альмой в соседней комнате. — Наверное, она прекрасна, — сказала Фемида Долорес, присаживаясь на край кровати. — Можно подержать ребёнка? — Ох, Фемида, только аккуратно, — в голосе Долорес явно были слышны нотки утомления, сама же Мадригаль аккуратно передала девочку и тихо добавила. — Она только уснула. Фемида никогда не держала на руках младенцев. Она была единенным ребёнком в семье — мать очень боялась, что другие дети тоже будут «не такими», — а другие жители не давали в руки своих деток. Девушка не злилась, она прекрасно понимала, что причина всего этого — отсутствие у неё зрения. Ощущения от малышки были невероятными. Будто ты держишь не маленького человека, а что-то ангельское, неведомое — настолько лёгкая была дочь Долорес. Даже не хотелось возвращать девочку. Вышла из хижины девушка в приподнятом настроение, и всю дорогу рассказывала отцу про неведомые ранее ощущения, которые сегодня у неё были. А отец лишь смеялся, говоря, что когда Фемида сама станет мамой, то весь мир перевернётся для неё. «Всё будет «не таким», — повторил мужчина, целуя дочь в лоб, отпуская девушку прогуляться по деревне. Первым делом Фемида направилась к могиле матери, которая находилась чуть дальше от подножья горы. Ей не терпелось поделиться радостными событиями, произошедшими с ней за последнее время. Дорогу девушку помнила хорошо: знакомая каменная тропинка, старое дерево с очень гладким на ощупь стволом, от которого нужно свернуть направо, вот небольшой ручеёк, в который нужно не упасть, а Фемида очень любила спотыкаться обо всё на свете, пройти ещё чуть-чуть, и вот, она пришла. Сев на каменную бугристую поверхность, девушка провела рукой перед собой, пытаясь нащупать траву, которой, обычно, зарастала могила, но, не ощутив ничего, поняла, что сюда на днях приходил отец. — Прости, я сегодня без цветов, — извинилась Фемида перед небольшой каменной плитой. В голосе девушки отчётливо звучало сожаление, будто она действительно извинялась перед матерью. Девушка просидела на коленях порядка получаса, рассказывая ныне покойной маме обо всех событиях, особенно ярко Фемида рассказала, каково это держать ребёнка на руках — для девушки это действительно было очень необычно. Сзади себя она услышала осторожные шаги и поняла, что это человек. За всю жизнь Фемида научилась отличать звуки животных, птиц и людей, и если зрячему человеку нужно обернуться на шорох, чтобы понять, кто был источником звука, то Фемида же могла сразу сказать зверь ли это или кто-то из людей. Она тут же поспешила вытереть с себя слёзы. — Я увидела, как ты проходила, — очаровательный женский голос обратился к незрячей девушке, но та быстро раскусила обманщика. — Камило, ты что ль? — она аккуратно встала с земли, отряхивая своё платье. — Как ты меня так быстро узнаёшь? — парень тут же обратился в самого себя. Фемида пожала плечами. Она всегда отвечала ему одно и то же: — Просто узнаю по шагам. — Кстати, — подойдя ближе, он аккуратно взял ладонь девушки и положил в неё небольшой букетик цветов. — Знал бы, что ты сюда пойдёшь, попросил бы Исабеллу сделать букет. Девушка улыбкой поблагодарила Камило. Она знала, что цветы в букете самые обычные, которые растут на полях и лугах — Фемида всегда отличала цветы по запаху, — но сейчас был другой запах. Знакомый, но, в то же время, абсолютно иной. — Где ты нашёл цветы? Запах такой, — Фемида снова вдохнула чудесный аромат цветов. — Необычный. — Да по дороге, когда за тобой шёл, — оправдывался Камило, от чего девушке показалось, что он что-то не договаривает. — Но вот этот, — он снова взял свободную руку собеседницы и аккуратно провёл её пальцами по самому выделяющему цветку с гладкими лепестками, девушка понюхала только его. — Около ручья. Я раньше не видел таких. Тихий тяжёлый вздох и такой же выдох. Через повязку, повязанную на лице девушки, Камило не мог разглядеть влюблённый и одновременно опечаленный взгляд. Поджав губы, Фемида снова опустилась на колени перед могилой матери, положив букет рядом с плитой. — Я скоро вернусь, мам. Обратная дорога выдалась более лёгкой. Всё же в компании с кем-то Фемиде ходить нравилось больше, особенно, если это был Камило Мадригаль. С ним ей всегда было весело: он рассказывал шутки, даже подшучивал над ней. Это безумно нравилось Фемиде ещё с детства, потому что он единственный не относился к девушке, как к «Не такой». Рядом с ним она чувствовала себя нормальной. И пусть многие его за это ругали, мол, из-за Камило она опять вся к грязи, но сама Фемида была ему чрезмерно благодарна. — Камило, — Фемида остановилась, с ужасом признав, что собирается сделать. — Да? — улыбчиво протянул лицедей, оборачиваясь, но, когда увидел приложенный к груди кулачок руки подруги, не на шутку заволновался. — Что-то случилось? — Нет, что ты, — быстро замотала головой Фемида, изображая улыбку, которая вмиг пропала, когда она по привычке поправила повязку на глазах. — Сегодня праздник, у твоей сестры родилась девочка. Не хотел бы ты… — девушка запнулась, обдумывая дальнейшие слова. Она могла легко выкрутиться из ситуации, но всё же решила не отступать. — Я бы хотела, чтобы ты провёл этот вечер со мной. — С удовольствием! — сразу ответил юноша. — Я приду к тебе сразу после ужина. Фемида облегчённо выдохнула. Вечер выдался непростым. Платье девушка подбирала исключительно по структуре ткани и по ощущения, когда Фемида надевала его. Подойти к отцу за помощью девушка боялась, потому что он может подумать о том, что его дочь идёт на свидание и — ещё чего не хватало — установит слежку, в попытках узнать кто же этот счастливчик. В итоге выбор она сделала на платье с кружевной лентой на поясе. Крикнув папе, что она пойдёт к Мадригалям ещё раз проведать Долорес, Фемида быстро прошмыгнула через комнату отца и вышла через заднюю дверь, выходящий к небольшой улочке, и пошла в другую сторону от дома чудесной семьи, ведя рукой вдоль домов, чтобы не перепутать дороги. На повороте третьего дома, как договаривались, её встретил Камило. — Отец волноваться не будет? — Будет, — призналась Фемида. — Но он знает, что я много раз ходила к вашему дому, так что дорогу знаю. — Тогда идём. Камило взял незрячую подругу за руку и повёл в сторону места, где нашёл необыкновенный цветок. Там Мадригаль планировал отпраздновать с Фемидой день рождение племянницы. Почти любое опасное — исключительно по мнению Камило — место, сопровождалось заботливой фразой: «Тут редкий спуск. Тут большой камень. Аккуратно, не поскользнись!», а Фемида только и могла что улыбаться, доверившись твёрдой руке лицедея, которой он держал девушку. На месте уже был постелен жёлтый фамильный плед, на котором стояли тарелки с едой. Камило усадил девушку. — Ой, — пискнула Фемида, почувствовав что-то тёплое у себя под рукой, которое ещё и шевелилось. — Я попросил Антонио поговорить с птицами, — сознался Мадригаль. — Хотел, немного украсить место, — но быстро одёрнул себя. — В другом смысле, конечно! — Я всё понимаю, — девушка улыбнулась. Они разговаривали, наверное, до ночи. Они оба даже не заметили, как взошла луна, и на улице стало очень прохладно. Их разговор был всегда на разные темы: начинался с историй с детства, как Фемида сбегала из дома, как Камило шутил над другими людьми, притворяясь их родственниками, но лишь саму незрячую так и не удалось одурачить его волшебством. Камило без лести восхищался девушкой. — А какого цвета у тебя глаза? — вдруг спросила Фемида, заставив юношу задуматься. — Если я скажу, что карие, ты вряд ли поймёшь, — парень стал оглядываться по сторонам, и вдруг его озарило. — Кофе! Ты же пила кофе? — Да, я его с детства обожаю, — засмеяла та, отмахиваясь рукой. — Это ты так тему решил перевести? — Нет. Мои глаза цветом кофе. — Значит, я люблю твои глаза, — беззаботно сказала Фемида, смущённо убирая прядь белых волос за ухо. — А твои? — неожиданно для собеседницы спросил Мадригаль. — Я никогда не видел их. — Да, — Фемида нерешительно потянулась руками к затылку, где был узел повязки, — мне нельзя смотреть на солнце, даже если я не вижу, это вредит моим глазам. Она сняла повязку. Перемогавшись, она устремила взор, где предположительно должен быть Камило. Наверное, впервые кто-то увидел её без завязанных глаз. — Ну, какого цвета у меня глаза? — с лучезарной улыбкой спросила та. — Синие… — он не знал, с чем сравнить её глаза. Для него они были прекрасны, такие глубокие, полные невероятной боли. — Они похожи на тот цветок, что я утром сорвал. Фемида тихо усмехнулась. — Надеюсь, он такой же красивый, как его аромат. Время пролетало быстро. Оба понимали, что уже скоро им пора будет расходиться, и обоим надо друг другу кое-что сказать. Кое-что важное, очень важное. Первым решился Камило. Помогая девушке встать, он взял её руку и аккуратно поцеловал в тыльную сторону ладонь. Девушка вздрогнула. — Фемида, я должен тебе сознаться, — неуверенно начал Камило, глазами пытаясь уловить все движения девушки. — Сегодня за ужином бабушка сказала, мне пора жениться, и что она нашла мне подходящую невесту. Я сказал, что подумаю. Мир затих, да птицы, будто почувствовали всю боль в душе девушки, разом взлетели в небо. — Я понимаю, — сложив руки за спиной, Фемида улыбалась. — Я знала, что когда-нибудь это произойдёт, но не думала, что так скоро. Прости меня. — За что? Ты же не вин… — Я люблю тебя, Камило, — перебила лицедея девушка. Её ладонь нежно легла ему на щеку. — Прости, что раньше не призналась тебе. Парень стоял поражённый признаем. Это было неожиданно, но его сердце почему-то ликовало. Он помнил Фемиду ещё совсем маленькой, когда её мама не пускала играть с другими детьми, всячески опекая дочь. Помнил, как пытался разыграть девочку в первый раз, претворившись её мамой, но в первые секунды был разоблачён. Камило ещё долго не мог понять, что он сделал не так. — Давай проведём эту ночь вместе? — предложила Фемида, улыбнувшись. — Помнишь место, где мы толпой любили играть? — Как такое забыть? — Камило засмеялся, вспоминая измазанную маленькую девочку. — Меня мама потом долго отчитывала, что я позволил тебе играть с нами. — Хочу снова там побывать. Подол платья Фемиды развевался на ветру, а юношеская крепкая рука держала её хрупкую ладонь. Они неслись к мельнице, где любили так в детстве играть, называя её своим укромным местечком. Обоим хотелось провести как можно больше времени друг с другом. Разделить последнее мгновенье. Над зданием полукругом возвысилась луна и её дети — звёзды, наблюдая за двумя влюблёнными душами. Даже не видя, она знала каждый уголок мельницы наизусть. Подходя к старенькой кровати, где раньше ночевали пожилые люди, они принялись снимать одежду, чтобы приготовиться ко сну. Камило помог Фемиде развязать ленту, которая была дополнением к ее пышному бледно-оранжевому платью. Девушка поочерёдно снимала тяжёлую конструкцию, в итоге оставаясь в одной шёлковой нательной рубашке. Парень в свою очередь тоже избавился от лишней одежды, опускаясь на кровать. Он обхватывает её ладонь, аккуратно опуская на одну сторону кровати. Сам же ложится на вторую, притягивая темноволосую в объятия. Она улыбается, и луна удачно освещает её ангельское лицо. Слышит стук его сердца, которое отбивает чечётку. Парень поглаживает её короткие волосы, наслаждаясь моментом. Холодные ладони девушки забираются под ткань его одежды, проводя кончиками пальцев по напряжённому телу. Камило тяжело дышит, не в силах поверить в происходящее. Он безумно её любит, но не может поддаться соблазну овладеть ею. Им нельзя. — Фемида, что ты делаешь? Нам же нельзя, — озадаченно прошептал парень, удивлённый поведением девушки. — Пожалуйста, — так же тихо ответила она. — Это единственное, чего я сейчас так хочу. Хочу принадлежать только тебе, — продолжала та, набравшись мужества сказать о своих желаниях. Нежные касания вынуждают его нервно закусить губу, а биение сердца участиться. Парень продолжает неподвижно лежать, не отвечая на ее порыв. — Даже если мне и придётся остаться до конца своих дней одной, я ни за что не пожалею об этой ночи, Камило, — почти молила светловолосая. — Я боюсь сделать тебе больно, — сказал он, оборачиваясь к ней и ласково проводя ладонью по щеке. Она вздрогнула, ощутив его касания, и только прильнула ближе. — Пожалуйста, я уверена в своих желаниях и знаю… — неразборчивую речь прервал настойчивый поцелуй. Сильные руки аккуратно касаются ее талии, прижимая к себе ближе. Тела соприкасаются в непозволительной близости. Фемида отвечает на поцелуй, исследуя губы любимого в ответ. Нежность и неописуемые чувства накрывают их с головой. Разрывая поцелуй, мужские уста опускаются на нежную, как шёлк кожу шеи, чтобы в следующую секунду покрыть ее поцелуями. Девушка издаёт первый, очень тихий стон. Безгрешная душа впервые ощущает такое окрыляющее чувство. Мужские ладони бережно исследуют каждый миллиметр её тела, как что-то сокровенное, к чему так боязно притронуться. Аккуратная грудь тяжело вздымается, ожидая следующих действий. Сегодня они принадлежат друг другу. И после, даже если их пути и разойдутся, Камило будет принадлежать только Фемиде, а она — ему. Юное тело покрывается мурашками, стоит ему скользнуть под рубашку, опаляя своими касаниями обнажённые участки кожи. Тёмные глаза парня встречаются с ее синими, как небо. Она его не видит, и даже не осознает, насколько прекрасна в этот момент в глазах шатена. Уста встречаются, сливаясь в очередном трепетном поцелуе. И все идёт к одному. К неизбежному. К так желаемому обоими. Камило переживает, так как для него это впервые и больше всего он боится ей навредить. Фемида дрожит всем телом от предвкушения, она уверена, что даже если и будет больно, эта боль будет принесенная любимым человеком. Есть только они и их любовь, которую разделяют два тела. — Ты уверена, любовь моя? — спрашивает Камило. — Я никогда не была так уверена, как сейчас, — рвано шепчет она. И вот, два тела соединяются, нарушая закон. Девушка чувствует неприятный укол внизу живота, но парень вовремя затыкает ее поцелуем, убирая большими пальцами скатившиеся слезы. — Я сделал тебе больно? — тихо интересуется он, останавливаясь. — Нет, продолжай, пожалуйста, — шепчет она, с лёгкой улыбкой на губах. Новый толчок, равен глотку свежего воздуха. Девушка на ощупь находит его лицо, поглаживая щеку. Он входит медленно, чтобы Фемида не чувствовала дискомфорт. Отступить назад больше нельзя. Они безвозвратно утонули друг в друге. Доверились без раздумий. Ведь любят. Единственное слово, которое в их ситуации не влияет на ход событий, но хоть немного согревает молодые сердца. Поцелуи, забирающие весь кислород и близость, приносящая сладостные ощущения. Утром будет что будет, и Фемида, и Камило одинаково готовы к этому, но сейчас им всё равно. Сейчас они чувствуют тепло исходящие из тел друг друга, чувствуют сердцебиение и томное дыхание. Сейчас нет никого, кроме них. И они счастливы.