Эмили Дикинсон. Письмо Сьюзен Гилберт

Конец января 1855
 Сьюзен Гилберт (Дикинсон) День субботний Я нездорова сегодня, дорогая Сьюзи, и не пошла в церковь. Приятный покой, как раз чтобы думать о тебе, и я не настолько нездорова, чтобы не могла тебе писать. Я люблю тебя так же нежно, Сьюзи, как тогда, когда любовь началась, на ступенях перед входной дверью и возле Эвергринс,и мое сердце порой разрывается, потому что ничего не слышно от тебя. Я написала тебе много дней назад – не скажу много недель, потому что так получится еще печальней, и тогда я не смогу писать – но, Сьюзи, это беспокоит меня.    Мне не хватает тебя, я печалюсь без тебя и брожу одна по Улицам – часто по вечерам, а потом засыпаю в слезах, вспоминая твое дорогое лицо, но ни слова не доносится ко мне с молчаливого Запада. Если всему конец, скажи об этом, и я подниму крышку моей шкатулки с призраками, чтобы положить туда еще одну любовь; но если это все еще живо и бьется, все еще живо и бьется для меня, тогда скажи мне об этом, и я ударю по струнам еще раз с напряжением счастья прежде чем умереть. Потому что, Сьюзи, - помни – ты моя драгоценная Сестра, и будешь ею, пока не умрешь, и останешься ею, когда Остин, и Винни, и Мэт , и ты, и я станем мрамором – и жизнь забудет нас!     Мы с Винни скоро уезжаем – на этой неделе или на следующей – отец еще не определился. Не могу я ехать, как подумаю, что ты приезжаешь, и отдала бы целый мир за возможность остаться.    Не могу поверить, что ты приедешь  - но как подумаю об этом и скажу себе, что это наяву, удивительная радость охватывает меня и моя старомодная жизнь уплывает, как во сне. Сью – я воспользуюсь словами Милой Кейт Скотт, которую никогда не видела, - и скажу «Это слишком блаженно». Я никогда не буду «так занята», когда ты вернешься ко мне, как мне бывало свойственно. «Моя пряжа будет всегда готова» для Сьюзи – мне довольно часто приходит в голову, что когда мои пальцы движутся и я так занята, некий гораздо более чудесный Челнок движет более тонкую нить и когда та сеть будет сплетена, моя пряжа будет в самом деле закончена.  Думаю, что с тобой, дорогая Сьюзи, и с Мэт рядом, как прежде, я еще побуду в радости, не раздражаясь, не ропща – забывая о порывах ветра,  не беспокоясь о буре – «Такова и столь драгоценна» ты. Остин рассказывал мне о тебе, когда приехал сюда с Запада – хотя на множество мелочей, которые я больше всего хотела знать, он «не обратил внимания». Я спросила его, как ты выглядела, и что на тебе было надето, и как были уложены твои волосы, и что ты сказала обо мне – но его ответы были весьма скупы – «ты выглядела как всегда – он не знает, что на тебе было надето – никогда не замечает, что на ком надето – ты сказала, что он должен рассказать мне всё», чего, между прочим, он, милое Дитя, не сделал до сего дня и любую порцию чего я сдобрила бы радостью, если бы смогла получить. Винни спросила с живостью, «не была ли на тебе Баска», - «ему показалось, - ответил он, - что на тебе было что-то черное». Ах, Сьюзи,  тебе нужно обучить его – потребуется полнообъемный курс моды, прежде чем он приобретет уважение к таким вещам и научится с должным почтением говорить о царских одеждах. У меня есть обновки,  Сьюзи, -  появлюсь смущенным павлином, не привыкшим к своим перьям. Дорогая Сьюзи – пиши мне, когда меня не будет дома - Верна, Эмили - Спросила Остина, нет ли у него писем – он ответил, что нет. Так я и поверила, приятель! Подозреваю, что он заполнил целый лист всяческими излияниями, как только я вышла из комнаты! Летучие мыши думают, что у лис нет глаз. – Ха-ха! Мама и Винни посылают свою любовь – они будут в восторге тебя видеть. Моя нежнейшая любовь Мэт