Мститель

Т’Чалла ненавидел того, кто оставил его без отца и возложил груз ответственности короля. Честно, всей душой ненавидел и желал его смерти, но… Везде есть это «но», которое рушит любой план и счастливый финал, причиняя ещё большую боль. Он не ужасный и плохой злодей, каковым его считал Т’Чалла. Этот человек оказался гораздо глубже любого дешёвого «плохиша». У него нет смысла убивать без причины, как какой-нибудь маньяк. Все свои жертвы он оправдывал местью. С одной стороны Гельмута можно понять, ведь он отражение Т’Чаллы, только без собственного королевства за спиной. Месть за любимую семью и отца и правителя — разве не одно и тоже? Сначала любой без особых раздумий ответит, что это похожие ситуации, даже не задумываясь насколько. Месть — это только верхушка айсберга, подводой скрыты чувства, которые не озвучить. Боль и в тоже время прекрасное осознание её в другом человеке. Разве это не может объединить людей? Только лишь в том случае, когда собираешься ему мстить. Возможность перерезать горло бывшему Барону было много, но ни одним из них Т’Чалла не воспользовался. Самообман говорить, что самосуд — это не выход. Выход может быть любым и всегда, но потом наступают последствия: благие или нет. Однако, вопрос всё ещё открыт, если это было не обострённое чувство справедливости, тогда что? Можно было бы сказать, что трусость, но разве она присуща королям? Смирение? Чушь полная! Желание пыток — Земо и так достаточно намучался. Ответ лежал почти на поверхности, но его постоянно топил обман и… вина? Ещё одно непонятно откуда взявшееся чувство. Которую неделю Т’Чаллу посещают непонятные мысли. Казалось бы, спи спокойно — убийца отца под стражей, скоро будет суд, его вина доказана. Только вот прислонившись лбом к панорамному окну стоит он, а не какой-нибудь адвокат Гельмута, который понятия не имеет, как вытащить своего клиента из такого дерьма. В одну из их последних встреч Т’Чалла душил Земо в холодной Сибири. Место холодное, заброшенное, разжигающее внутри непостижимое одиночество. Его чувствуют все, оно пробирает не то, что до костей — касается своими ледяными пальцами самой души. От него не скрыться — преследует всю жизнь. Казалось, что только с его помощью Т’Чалла осуществит месть, прямо как Гельмут. Только, самообман короля оказался гораздо сильнее и теплее нарастающего одиночества. Словно, их общая цель разгорала возникающую между ними связь. Одиночество так и осталось с Т’Чаллой, как и холод, и только воспоминание того взгляда выполненной цели что-то шевелил внутри: не то вину за то, что не убил, не то за то, что посадил. Раньше Т’Чалла обладал хоть какой-то свободой, и его это вполне устраивало. Обязанности короля, похороны, злость, которую сложно обуздать, жажда крови, которую хочется утолить. Он виноват перед отцом за то, что не смог спасти его. Виноват перед Вакандой за то, что не уберёг короля. Виноват перед собой за то, что что-то чувствует. Частый вопрос в голове — почему он всё ещё обладает ими, разве не проще без? Только зов мозга, а не сердца. Каждая из встреча после Сибири вызывала жжение в груди. Можно было бы списать его на боль и ненависть, только это очередной обман себя ради шаткого душевного спокойствия. Гораздо лучше не замечать действительность, игнорировать проблему, а тем временем она никуда не девается и становится день ото дня только больше. Место для гнева тоже было, и совладать с ним ничуть не легче. Каждый раз, проходя мимо него в суде, хотелось избить до полусмерти: превратитить лицо в сплошное кровавое месиво, а руки заломать так, чтобы выскочил сустав. Т’Чалле нужна была боль Земо. Да, он и так её получил, но хотелось большего. Лицо, которое не выражает абсолютно ничего, снится, когда удаётся наконец-то уснуть. Это раздражает. Порой после этого Т’Чалла выходил на тренировочное поле, а после, пока усталость всё ещё с ним, ополаскивался в холодном душе, чтобы снова перед глазами не встал образ Земо. Бесило бесстрашие Гельмута перед смертью, а тем более её желание. К счастью или сожалению Земо не приговорят к смертной казни, но и без пыток он тоже останется — снова в душе двоякое чувство. Вторая встреча в суде привела к публичным оскорблениям. Причем это происходило не с самим Земо, который просто молчал, а с его адвокатом, но судья остановил словесные разбирательства. Для короля такое поведение неприемлемо, ведь он представляет королевство, которое ему оставил отец. Нужно сдерживаться и молчать. Он стоит, руки за спину. По истине королевский вид: строгая осанка, спокойный взгляд. Добродушный король, но в глазах дикая ярость. Баст словно внутри него. Дикий хищник желает крови. Порой хочется с ним согласится, но отец… Итог — самоповреждение в виде изматывающих тренировок и «слишком здорового» питания. Ты воин, ты король. К восьмому заседанию уже хотелось какой-нибудь «случайной» смерти Гельмута. Все эти дни он сидел, спокойный и сдержанный, со своими демонами и скелетами. Столько аристократического благородства Т’Чалла никогда ещё не видел, даже если учитывать его происхождение. Это злило и после очередного заседания король поскорее желал направиться в Вакандую. Выйдя из здания суда, его тут же окликает адвокат Земо. Гельмут просит встречи. Идея была плоха с самого начала. Т’Чалле сложно будет себя сдерживать, а если и удаться, то наказание для себя будет ещё хуже. Нельзя общаться с убийцей отца — это неуважение к нему. Маленькая серая комната, в которой только стол и два стула, на одном из них сидит Земо. Он сидит также ровно как и на заседании, но как только Т’Чалла заходит в помещение, то чуть поддаётся вперёд. Глаза без какой-либо цели в жизни. — Ваше Величество, я должен встать? — говорит спокойно. — Не стоит, Барон, — издёвка. — Ты хотел о чём-то со мной поговорить, я готов слушать, — садится Т’Чалла садиться напротив. Руки на столе, но запястья сжаты в кулак. В горле пересыхает, а сердце учащает ритм. Сложно. — Вы слишком встревожены, тут не Вас судят, а меня, — во взгляде играет странный интерес. — Гельмут, я не пришёл сюда вести психологическую беседу. Прошу, не трать моё время, — Земо улыбается, но так, что пробирает до мурашек. — Т’Чалла, ты прекрасно знаешь, что твой отец стал всего лишь жертвой обстоятельств. Для запуска всего механизма нужна была хоть чья-то смерть. Почему я главный убийца чуть ли не столетия, при том, что жертвами Мстителей стало гораздо больше людей? — Ты глупец. — Я хотел бы сказать тоже самое и про тебя. У тебя заспанные глаза и ты сильно исхудал. В чём причина? — Если мы здесь, чтобы обсудить моё состояние, то прошу меня простить. Моё время ограничено делами, которые свалились благодаря тебе. — Мне всего лишь важно твоё состояние. Кто-то же должен радоваться, когда я сяду. — На что ты намекаешь? — Т’Чалла хотел было уже уходить, но последние слова его зацепили. — Я буду далеко не последним, кто попытается отомстить за всё, что сотворили Мстители. Он не герои. Люди мрут из-за них пачками, но им всё равно продолжают ставить памятники и восхвалять. — Чего ты добиваешься этим разговором? — Земо бесцеремонно перебили. — Открыть хоть кому-то глаза на правду. Ты не часть их команды, никто тебя не знает, ты ни с кем не связан. Они не могут на тебя повлиять. — Гельмут, успокойся. Они отбили атаку читаури на Нью-Йорк, предотвратили геноцид Гидры, Альтрона и не единожды. Из всего этого в одиночку ты бы ничего не смог сделать. А люди… они всего лишь жертвы обстоятельств. — Т’Чалла! — возмущению Земо не было придела, он забыл все правила приличия: встал и закричал, но его никто уже не слышал. Притворяться, что всё нормально было сложно. Особенно, когда Барон начинает язвить. В тоже время, его боль можно понять. Т’Чалла понимает. В душе просыпается жалость. Семья много значит для обоих, и за неё они готовы убивать. Только, когда Т’Чалла ставит на кону всего лишь одну жизнь, Гельмут подвергает риску всю планету. Голова начинает гудеть от мыслей, тело охватывает слабость. Три недели на гречке.

***

Что-то всё же есть необычного и завораживающего в Земо: не то его уверенность в собственной правоте, не то его сдержанный вид. Такого человека сложно отторгать: уверенность, статусность, гордость. Он необычен столько же, сколько его мысли. Почему? Маленькая загадка снова не даёт уснуть. Сколько не ворочься на шёлковых простынях и большой кровати, сколько не смотри в панорамное окно, но мысли всегда сами выбирают своё направление. От части оно даже нравится Т’Чалле. В какой-то момент есть даже ощущение того, что если разгадать секрет Гельмута, то все проблемы в миг исчезнут или большая их часть. Ходить в четыре утра из комнаты в комнату — единственное, что приходит «здравого», как думает Т’Чалла, в голову. Желудок сводит от голода, но Король не станет поднимать служанок посреди ночи только лишь из-за желания еды. Где-то должен стоять графин с водой, но даже утолив жажду сон всё равно не приходит, а завтра ещё столько дел. Т’Чалла лежит в кровати и просматривает сообщения, пришедшие на телефон. Стив, Нат, Шури, Мама, неопределившийся номер. Кто может знать номер Короля? Интересно. «Конец суду близок. Всё ещё можно исправить», — гласило сообщение. — Гельмут всё никак не успокоится. «Горе затмевает тебе разум», — Т’Чалла пишет в ответ. «Ты был в моей шкуре. Ты можешь меня понять», — и как только Земо удалось достать телефон? «Откуда у тебя телефон и мой номер?» «Я бываю очень убедительным. Т’Чалла мне нужна ещё одна встреча с тобой». «Гельмут, ты прекрасно знаешь, что общаться мы можем только в суде. Даже та наша встреча — уже нарушение правил». «Мне не в первой. Т’Чалла, прошу», — то, как просит Земо, сводит с ума: «Меня скоро отпустят под залог». «Где мне тебя найти?»

***

Гельмута поселили за где-то за городской чертой Гааги, что находится в Нидерландах. Земо и вправду хорош, раз сумел уговорить международный суд отпустить его под залог. Это был небольшой коттедж, у ворот которого уже стоял сам Барон. Бардовых халатик, чашка чего-то, закат — всё как в дешёвых романах, только в этом признаются не в любви, а убийстве. — Добрый вечер, Т’Чалла, — Гельмут приветливо улыбается и салютует напитком, вероятно, кофе. Банально и не удивительно. — Добрый. Земо обвеян каким-то очень дорогим запахом. Он подстрижен и гладко выбрит, а ещё он весь мокрый. К чему-то готовился? Т’Чалла чувствует себя маленьким котёнком, с которым играются мышкой-дразнилкой, чтобы заманить в очень уж подозрительно хорошее место. Как бы странно это не выглядело, но он ведётся на это… с особой охотой. Кажется, что если сейчас он зайдёт в дом, то настанет наконец тот самый момент, когда можно будет почувствовать себя свободным. Только отец бы это всё не одобрил. Чёрт… Всё волшебство момента в миг улетучилось и наступали реальность. Гельмут убийца, Т’Чалла потерял из-за него отца. Как ему вообще могла придти в голову мысль, что Земо может подарить какой-то невероятный момент?! В коттедже тот самый уют с теплом, который так и представлялся Т’Чалле. В одной из комнат потрескивает камин, два кресла, кровать, стол и бутылка вина. Это точно не бульварный роман? — Роскошно живёшь для преступника. — Думаю, что ты не хуже, — Гельмут ставит на столик чашку. — Можешь не переживать, в скором времени я оставлю это место и перееду в более мрачное. Я подумал, что ты захочешь выпить — он «представил» очень дорого по внешнему виду вино. — Не откажусь, — Т’Чалла присаживается в мягкое кресло. Вино туманит разум, а потрескивание камина убаюкивает. Настороженность отступает на второй план, а на первый выходит то, что так сильно хотели скрыть и забыть, упрятать в самую глубину души. Только теперь оно рвётся наружу с каждым глотком. Сохранять разум ясным так сложно. Т’Чалла зажмуривает глаза и вертит головой. Гельмут что-то рассказывает, но за его словами так сложно уследить. В носу так раздражающе сидит запах Земо, а от его улыбки невозможно отвести взгляд. «У него лисий прищур», — замечает Т’Чалла, но похоже не у себя в голове, потому что Гельмут смеётся. Своим фирменным взглядом Земо осматривает гостя с головы до ног. Встаёт с кресла и подходит к нему, чтобы встать на колени уже у сиденья Т’Чаллы. Всё, что было потом смешалось в голове Т’Чаллы одним большим эмоциональным событием. Сначала захватывало дух, дыхание всё время прерывалось. Потом то, что было скрыто ото всех вырвалось наружу, оно заставляло сжимать атласные простыни в кулаки, запрокидывать голову и вздыхать. В груди всё горело, и потушить никак не получалось ни прикосновениями, ни поцелуями. Несмотря на это, ощущать во рту его язык было приятно, волнительно и желанно, но это всё только лишь усиливало огонь, что возник между ними. Всё закончилось также быстро, как и началось. Пожар в душе чуть поутих, а за ним пришло и осознание содеянного. Т’Чалле удалось избавиться от вызывающих стыд и вину мыслей, но это только лишь на время. Сейчас с ним в одной постели Гельмут. Он сразу же улёгся на его груди и уснул. Т’Чалла подумал, что ему хоть раз в жизни стоит нормально выспаться, пока жизнь предоставляет ему это возможность, поэтому покрепче обнял Земо и засопел.

***

Утро началось с закрытых портьер. Они слабо пропускали свет, поэтому в комнате стояла тьма. Гельмута рядом не было, и простыни уже остыли. Т’Чаллу охватило какое-то тревожное чувство. Крохи сна, что ещё оставались, мигом были развеяны. Он быстро оделся и вышел в зал. Там было пусто. Проверил ещё пару комнат — ничего. Земо наконец-таки был найден на кухне. Он сидел за стойкой и допивал вчерашнее вино. — Гельмут? — Т’Чалла осторожно подходит к нему, будто подкрадываясь. — Доброе утро, а теперь можешь валить прочь из этого дома. Его взгляд — прозрачный ледник. На скулах ходят желваки. Кажется, он готов убивать. Т’Чалла не понимает, что произошло. Вероятно, не будь он настолько настырным, то не получил бы кулаком прямо в челюсть. Было больно, и он еле как остался стоять на ногах. — Мерзость, — это слово он выплёвывал по буквам, но с таким холодом и ненавистью. Т’Чалла всё же поворачивает голову на Земо. В груди что-то неприятно сживается, вырабатывается адреналин. — Глупый мальчишка влюбился в собственного убийцу отца. Ирония, — как же раздражающе он протягивает каждое слово. — Самому не стыдно, Король? — лёд в голосе. Стыдно. Сильно. Он подвёл отца. Оказался его позором, пятная честь великого короля Ваканды. Думать так не хочется о том, как отреагировал бы Т’Чака на действия собственного сына. Он бы его возненавидел, да и Т’Чалла сам с этой задачей справляется на ура. Голова повернута, но корпус всё ещё наклонён в сторону. Земо пинает его коленом прямо в живот. Выбивает дух, кашель. — Гельмут, остановись. Т’Чалла говорил это и сам же понимал, что Гельмут не остановится. Больше нет. Он ненавидит и презирает его точно также как и Мстителей. Земо слишком глубоко дышит, возможно, что он пытается успокоится, но нет. Он желает смерти и готовится совершить её. Т’Чаллу охватывает страх. Тот самый: дикий, животный, когда жизнь на волоску и древний инстинкт самосохранения кричит бежать. Только одно не укладывается в голове: почему Гельмут так поступает? Вчера всё было хорошо и даже слишком… Осознание бьёт сильнее, чем физические удары Земо. С чего вообще Т’Чалла решил, что прошлый вечер — самый что ни есть настоящий, что это не какая-то очередная хитрая ловушка Гельмута или свой собственный бред, сон? — Гельмут, постой! — кричит Т’Чалла, потому как Земо снова заносит ногу для удара. Тот остановился. Всё ещё глубоко дышит. Сколько презрения в глазах, сколько ненависти. Страх. Он зажимает в тисках. Из него не выбраться. — Почему? — Не ты ли готов был убить меня ради мести? Думаешь, что раз ты пострадавший, то тебе всё позволено? Любые высказывания в сторону моей семьи, как компенсация для тебя?! Снаружи он только глубоко дышал, да в глазах пылал гнев — это единственное, что выдавало рольное состояние Земо. — Жертвы обстоятельств значит? — усмехается со льдом в голосе. — Гельмут! Кто бы мог подумать, что Земо настолько боготворит свою семью, что слово против — смерть? Опыт уже был, но не повторив его — вряд ли сможешь закрепить. Гельмут медленно сходит с ума от горя, но почему такого не происходит с Т’Чаллой? Он спокойно выдерживает все испытания жизни, не подвергая никого другого опасности. Перед глазами — изнывающие тренировки, голодания, сильная потеря веса и недосып. И чем же он тогда отличается от поехавшего Земо? Горе направлено не на других, а на себя? Далеко уехал. Да и влюбиться в собственного убийцу отца, много ли ума надо? — Как же ты себя теперь чувствуешь, после того как провёл ночь со мной? Нравится? — удар, Т’Чалла падает на пол. — Чувствуешь умиротворение? Успокоил внутреннего зверя? — медленно отползает… Инстинкты во всю бьют тревогу, а спасать собственную жизнь Т’Чалла начал только сейчас. Внимание цепляется за датчик на ноге Земо. Он под домашнем арестом, а значит дальше определённой территории не выйдет, а если и посмеет, то можно будет попробовать постоять за себя. И ноги сами собой понесли прочь. Дверь, лужайка, ворота. Гельмут погнался за ним, но дальше положенного не заступил. — Я добился своего. Земо прожигал взглядом, но лицо его выражало холодную отстранённость. Сделав пару глубоких вздохов, он выплюнул последнее «до встречи» и удалился. Т’Чалле оставалось только наблюдать за ним и ждать приезда транспорта. Как бы иронично это не выглядело, Гельмут оказался настоящим мстителем, смыслом которого стала только она, семья, их счастье и спокойный сон в хладной земле. Т’Чалла его понимал, понимал как никто другой, и потому не мог его ни судить, ни винить, ни принять его сторону. Нужно стать сильнее и принять наказание. Отец был бы недоволен побегом…