Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. О. Генри «Дары Волхвов»
Детские голоса были похожи на тонкий перезвон сотни маленьких серебряных колокольчиков. Торжественные звуки церковного органа разносились под высокими сводами нефа то в тихих, жалобных мелодиях, то в порывистых, мощных аккордах хвалы Господу. Наверное, если прикрыть глаза, можно было представить, что это небесные ангелы распевают рождественские гимны, извещая всех на свете о рождении младенца Христа. В церкви было тепло. В воздухе витал уютный аромат зажженных восковых свечей и свежий смолистый запах хвои от украшенных большими стеклянными шарами и цветками пуансеттии елей у самой резной решетки алтаря. Высокие витражные окна почти не пропускали дневной свет. Был Сочельник и уже немного за полдень, но прихожан пришло не так много — большая часть скамеек пустовала. Тэхен сидел почти в самом конце и слегка улыбался, глядя на открытые светлые лица детей, старательно исполняющих рождественскую песнь. Малыши помладше, которым не было и семи, стоявшие в самом первом ряду, слегка качались из стороны в сторону не в силах устоять так долго на одном месте, неуверенно держали в пухлых пальчиках песенники и терли носы, поглядывая в сторону зрителей, высматривая своих родителей и бабушек с дедушками. Те дети, что были постарше — лет тринадцати-четырнадцати, — вели себя более серьезно, важно вытягивали шеи из белых кружевных воротничков и гласные в нужных местах. Пастор — крючковатый старичок в белых одеждах, — словно птица, плавно взмахивал руками, дирижируя буквально всем своим телом, и иногда хмурился из-за кого-то, сверкая стеклами очков-половинок. Очарованный детьми и их стройным пением, Тэхен не сразу обратил внимание на шуршание куртки рядом с собой и как кто-то аккуратно, стараясь не шуметь, присел на скамью. — Наконец я нашел тебя, — негромко, чтобы не мешать проводимой мессе, сказал Чонгук, неровно дыша, словно после длительной пробежки. — Почему ты выключил телефон? Тэхен взглянул на него и виновато растянул уголки рта, произнося едва слышно «Прости», но потом снова обернулся к детскому хору, отдавая все свое внимание только ему. — Что-то случилось? Обычно ты не ходишь в церковь. Чонгук выглядел обеспокоенным. Красные щеки, немного растрепанный вид выдавали его недавнюю взволнованность. Оплатив на кассе очередные покупки на предстоящее Рождество, обернувшись и не найдя своего возлюбленного рядом, он не на шутку испугался. Обыскав всю площадь, заглядывая поочередно во все магазины и кафе, он, в конце концов, решил проверить небольшую протестантскую церковь, с облегчением увидев там до боли знакомую макушку в одном из рядов. — Просто… — медленно начал Тэхен. Его взгляд был устремлен прямо на детей, а на губах задумчивая и отчасти мечтательная улыбка, — …я услышал пение, — он улыбнулся шире, а его голос смягчился, став ласковее, точно таким же, каким он всегда приветствует с утра только проснувшегося Чонгука. — Дети так чудесно поют! Послушай. Тэхен любил детей. Очень любил. И честно, сам в душе был еще тем ребенком, что порой вел себя слишком беззаботно и безответственно, как, например, сегодня, когда даже не удосужился предупредить Чонгука, когда отлучился. Будучи самым старшим в своей семье, Тэхен с детства привык возиться с малышами и быстро находил с ними общий язык, не говоря уже об интересах, с большим удовольствием строя с ними домики из кубиков на ковре в гостиной или читая им детские сказки. «Дети всегда честны с тобой», — говорил он про них, вероятно сравнивая мир детства с их взрослым миром. — «Нам следовало бы поучиться этому у них». Тэхен и сам очаровывал своей детской непосредственностью и жизнерадостностью, хотя зачастую ему приходилось прятать их за оболочкой взрослого и серьезного человека, открываясь и ведя себя абсолютно свободно только перед самыми близкими. Чонгук, зная об этом, всегда старался сделать так, чтобы его парню было комфортно и защитить его. — Мы могли бы завтра сходить на какую-нибудь театральную постановку с детьми, — предложил он, подумав, что Тэхену это могло быть интересно, и Тэхен, кивнув, ответил: — Да, было бы неплохо. Они замолчали, позволив детскому хору и здешней умиротворенной атмосфере окутать их. Тэхен был увлечен и Чонгук не хотел ему мешать, наконец, успокоившись, когда почувствовал своего парня рядом, прижавшись своим плечом к его, к сожалению, не имея возможности на более тесный контакт. С Тэхеном вместе как пара они были уже около двух лет, и три года как их познакомил общий друг Пак Чимин на собственной свадьбе. То знакомство полностью перевернуло для них всю жизнь. Почти сразу они поняли, что заинтересованы друг в друге в гораздо более глубоком смысле, чем обычная дружба, но молчали, сдерживая свои чувства и желания, понимая насколько неправильна будет их связь. Целый год они мучались от нерешительности, называя друг друга при всех «просто друзьями», пытаясь быть «правильными» и боясь создать проблемы, пока, в конце концов, им не надоело сопротивляться самим себе, и один лишь случайный поцелуй поздно вечером, после оглушительной вечеринки, послуживший катализатором, позволил им отбросить все сомнения, признаться и окунуться с головой в такие порочные по мнению других, но необходимые для них отношения. Поначалу было сложно. Несмотря на поддержку близких друзей, родные долго не могли принять их влечение, называя все это несерьезным. Тэхен не стеснялся любить Чонгука открыто и ярко, Чонгук же наоборот боялся за него и за их хрупкое счастье, поэтому старался быть осторожным и скрывал их связь, хотя понимал, что это довольно жестоко по отношению к своему любимому. О будущем они пока предпочитали не думать. Чонгук знал, что в любом случае будет бороться за свое счастье, и был готов к этому, чего бы ему это ни стоило. Тэхен же зачастую жил только сегодняшним днем, и именно поэтому на его плечи легло создание в их общем доме того самого уюта и терпкого чувства счастья, такого близкого и приятного, а еще отчасти опасного, потому что они знали, что, потеряв его, не будут счастливы уже никогда. Из-за этого неприятные мысли все же иногда забирались в их голову. — Чонгук, — внезапно произнес Тэхен после своего молчания. Чонгук ответил ему неясным тихим мычанием, показывая, что слушает: — Как думаешь: есть ли у нас шанс стать более счастливыми, чем сейчас? Чонгук посмотрел на него в полном замешательстве, точно не ожидая подобного вопроса. — Что ты имеешь в виду? — спросил он. Тэхен, кажется, был не уверен или же очень взволнован. Он быстро облизнул губы, а его длинные пальцы постоянно мяли друг друга, крутя кольцо из белого золота, и сжимались в кулаки. Чонгук заметил все это сразу, как всегда замечал малейшее изменение в настроении своего парня. — Что случилось, Тэхен? Скажи мне. — Ничего, — покачал головой Тэхен, не смотря на Чонгука. — Но я думал, пока был здесь, — осторожно произнес он, его голос был едва различим, и если бы Чонгук не сидел к нему почти вплотную, он бы его не понял. — Что нам нужно сделать, чтобы заслужить его? — Ты хочешь сказать, — Чонгуку очень хотелось верить, что он сейчас ошибается, — что не счастлив сейчас? — Нет, я не… — Нет? — Подожди... Черт! — Тэхен зажмурился, прикусив язык и закрыв рот руками. Он понадеялся, что это прозвучала не слишком громко, чтобы их могли услышать в стенах церкви. — Забудь, — продолжил он более тихо, почти прошептав, — я счастлив с тобой, но не это имел в виду. Давай просто забудем, хорошо? Тэхен смотрел прямо перед собой, уставившись, наверное, в корешки двух синих молитвенников, вложенных в полочку под скамейкой спереди. Чонгук обеспокоено взял его руку в свои, обхватывая обеими ладонями и мягко поглаживая. — Что-то произошло, я ведь прав? Тэхен грустно усмехнулся и покачал головой, переплетая свои пальцы с пальцами Чонгука. — Ничего, — снова повторил он, сознательно превратив свою усмешку в улыбку, а потом поднялся со скамьи. — Поговорим потом, здесь неподходящее место. И пойдем уже в кондитерскую, нам нужно еще забрать торт._____
Небольшая, но уютная квартира семейства Пак была вся в беспорядке украшена яркими мигающими гирляндами, сверкающей мишурой и еловыми венками, словно супруги не могли договориться, что именно нужно украшать и как, поэтому остановились на полпути и оставили так. Аппетитный аромат зажаренного мяса, немного подгорелого имбирного печенья и карамели заставляли гостей чувствовать себя голодными и действительно здесь желанными. Тэхен любил этот дом, который, несмотря на частый хаос, всегда был полон уюта и милой теплоты, любил бывать здесь в гостях, любил возиться с маленьким ребенком и становиться хоть ненадолго частью этого шумного и неспокойного счастья. Почти сразу с порога, едва успев снять верхнюю одежду, он схватил совсем недавно начавшего ходить Минги, принявшись радостно тискать его, прижимая к себе. Минги был очаровательным годовалым малышом, взявшим от обоих родителей понемногу, но характером все равно больше походил на Юнджи — такой же тихий и внимательный, в отличие от отца. Малыш был еще очень мал и почти не говорил, но, не смотря на это, четко называл Тэхена по имени: «Тэёна!», а Чонгука не иначе как «Гугу». Спокойный праздничный ужин, наполненный веселыми разговорами, забавными и немного глупыми шутками уже пьяного Чимина, подначками со стороны Юнджи и смехом их ребенка позволил всем немного расслабиться. Даже возникшее еще днем беспокойство Чонгука, вызванное странным настроением и словами его парня, немного утихло, стоило ему увидеть, каким счастливым был Тэхен, играя вместе с Минги, который увлеченно шлепал маленькими ладошками по клавишам детского пианино, извлекая из него писклявые звуки рождественской песенки, и жевал подгоревшие печеньки, испечённые его же папой, пачкая рот в шоколадной глазури. Семейная обстановка действительно отвлекала от мрачных и неприятных мыслей. Тэхен с упоением погрузился в общение с маленьким Минги, ни на секунду не отпуская его от себя, качая на своих коленях и вдыхая его приятный, нежный детский аромат молока и ванильного печенья, от которого что-то щекотало в груди. Тэхен завидовал своему лучшему другу белой завистью, искренне радуясь счастью Чимина и Юнджи. В то, что их история вообще могла начаться, не верил, наверное, никто. Она — крутая и неприступная новенькая в их школе, в которую сразу же влюбились практически все мальчишки в классе, и он — прилежный староста с ангельской улыбкой, очками и нулевым шансом быть даже замеченным. Но видимо судьба любит делать неожиданные повороты, а «плохие» девочки соглашаться на свидание с «хорошими» мальчиками… а потом даже принимать их предложение выйти замуж. И как продолжение их истории: рождение маленького ангелочка, с пухлыми, как у отца, щечками и лисьими, как у матери, глазками. И смотря на это чудо, Тэхен чувствовал и понимал, чего ему не хватает. — Дайте угадаю: это опять уродливый рождественский свитер, — не переставая пьяно смеяться на протяжении всего вечера, предположил Чимин, тряся коробку со своим подарком. — Открывай, — стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, сказал Чонгук, отпивая из бокала немного шампанского. Заинтересованно хмыкнув, Чимин разорвал яркую упаковку, внезапно поверив в лучшее, что вероятно осталось в его друзьях, но его лицо мгновенно изменилось от осознания предательства, когда он понял, что угадал. — Я вас ненавижу, ребята. Возмущения Чимина вызвали волну смеха у остальных, а Юнджи попросила своего мужа не закатывать сцены и немедленно надеть подарок, упрекая в неблагодарности. — Боже, он еще и колется! — заныл тот, натягивая поверх футболки вырвиглазно-зеленого цвета свитер, украшенного красными оленями и уродливым Санта Клаусом. — Это уже третий, Тэхен! Предыдущие два свитера тоже были подарены на Рождество и теперь хранились на самой дальней полке шкафа, никогда не вынимаемые на свет Божий. — Я тут ни при чем, — послышалось со стороны дивана. Тэхен даже не стал отвлекаться от Минги, который к этому времени уже начал зевать и тереть кулачками сонные глазки. Заметив это, Юнджи подошла к ним, беря ребенка на руки. — Все, милый, пора тебе в кроватку. Говори всем спокойной ночи. — Я бы мог его уложить, — тут же подорвался Тэхен, думая побыть с малышом еще хотя бы пару минут перед тем, как они с Чонгуком вернутся домой. — Не стоит. У нас с этим проблем нет. Засыпает мгновенно, куда его не положишь, — ответила Юнджи, вытирая остатки шоколада и крема с пухлых щечек сына. — Весь в мамочку, — хихикнул Чимин, слегка толкая Чонгука локтем в бок. — Мы в последнее время сексом не занимаемся только потому, что когда я выхожу из душа, она уже спит глубоким сном, — разболтал он, за что сразу же получил довольно болезненный подзатыльник. Чимин скривился и беззвучно произнес «Ауч». — Именно поэтому мы до сих пор не беременны вторым, — не унимался он, потирая голову ладонью. — Целуй сына, идиот, — грозно произнесла Юнджи, нависая у своего мужа за спиной, и потом добавила гораздо тише и неуверенней: — И с чего ты решил, что мы не беременны? Последнее буквально выбило почву из-под ног и весь воздух из легких, заставив парней уставиться на девушку, не поверив в то, что они услышали. Чонгук едва не подавился запеченными овощами, тут же схватившись за стакан с соком, а Чимин, кажется, резко протрезвел. — Чт- о чем ты? — заикаясь, спросил он. Юнджи смущенно переступила с ноги на ногу, прижимая сына к груди и слегка покраснев. Она уже давно хотела сообщить новость, и весь вечер ждала удобного момента, наблюдая за ее веселящимися мальчишками и делая вид, что пьет шампанское, на самом деле просто переставляя бокал с места на место, но в итоге вышло все как никогда неловко и скомкано, будто по-другому в таких случаях не бывает. — Пять недель, — коротко ответила Юнджи. — А теперь целуй Минги, ему уже пора спать. Тэхен с широкой улыбкой смотрел на то, как его лучший друг, все еще не до конца осознавший своего невероятного счастья, словно во сне, не обращая внимания на ободряюще хлопнувшего его по плечу Чонгука, поднялся со своего места, подходя к жене и маленькому сыну. — Это правда? — не верил он, переспрашивая миллион раз. — Да. С Рождеством, любимый! И было что-то в образе отца, целующего своего ребенка на руках матери, положив ладонь на ее еще плоский живот, трогательное, если не сказать священное, правильное, вызывающее восхищение и приятную тупую боль под ребрами. Что-то, что оставляло в сознании неизгладимый след. Что-то, что вызывало на глазах непрошеные слезы._____
Домой они решили уйти почти сразу же, понимая, как их друзьям важно было сейчас остаться наедине друг с другом. По заснеженным улицам города они ехали в полном молчании, сохранив его даже зайдя в квартиру и запирая за собой входную дверь. Тэхен словно снова погрузился в свое дневное задумчиво-грустное состояние. Чонгук обеспокоено наблюдал за ним, не решаясь заговорить первым. Ему только оставалось догадываться, какие мысли сейчас тревожили его любимого, надеясь, что тот все же поделится. — Я бы выпил еще вина, — наконец сказал Тэхен, нарушая повисшую в прихожей тишину. — Ты хочешь вино? У нас вроде была где-то бутылка. Чонгук неуверенно кивнул, не зная правильно ли это, но возможно вино было лишь поводом, чтобы поговорить. Он чувствовал в воздухе между ними напряжение уже почти созревшего необходимого, но не начатого разговора. — Да, конечно. Тэхен улыбнулся и направился на кухню. Чонгук глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, думая, с чего он бы мог начать, но в голове была только новость о беременности Юнджи и очень много вопросов. Подождав немного, давая фору, как себе, так и своему парню, заняв это время проверкой входящих сообщений в мессенджерах, Чонгук пошел следом за ним, останавливаясь в дверном проеме кухни. Тэхен уже достал бокалы и откупорил бутылку красного вина, принявшись их наполнять. Чонгук не заметил ничего странного в его движениях, пока не увидел, что вино стало выливаться из уже переполненного бокала на столешницу, но Тэхен все продолжал лить, не обращая на это никакого внимания. Чонгук в одну секунду оказался рядом с ним, схватив за плечи. — Тэхен-а! — окликнул он своего парня, забирая бутылку из его пальцев и ставя ее на стол. — Что с тобой? Он резко развернул Тэхена лицом к себе, пытаясь заглянуть в глаза и понять, что происходит. — Ты в порядке? Тэхен поднял на него отсутствующий взгляд и из его глаз, наконец, словно ожидая этого момента, полились слезы. Он весь задрожал в руках Чонгука, пугая того, задыхаясь и все больше расходясь в рыданиях. Чонгук, совершенно ничего не понимая, но чувствуя, что должен защитить свое, прижал его к себе, обнимая и пряча его лицо в изгибе своей шеи. Было страшно. Страшно особенно за Тэхена, потому что неизвестно что именно он мог надумать в своей голове. Чонгук уверен, что уже давно бы во всем разобрался, если бы его ранимый и немного «себе на уме» парень не молчал, переживая все в одиночку, накручивая и увеличивая масштаб проблемы в разы. — Что случилось, Тэхен-а? — ласково спросил у него Чонгук, поглаживая по спине и волосам, надеясь, что это его хоть немного успокоит. От вида плачущего Тэхена у него самого сердце сжималось и ныло, а глаза щипало. Судорожно вздохнув, всхлипывая и размазывая горячие слезы по плечу темно-синей рубашки Чонгука, Тэхен все-таки набрался сил, для того чтобы невнятно пробормотать: — Они… счастливые… Чонгук едва разобрал, что тот сказал. — Что-что? — переспросил он. — Они? — Чимин и… Юнджи… — заикаясь, уточнил Тэхен и с трудом оторвал заплаканное лицо от рубашки своего парня, оставив на ней отпечаток своих глаз. — Да, у них будет второй ребенок. Разве это не здорово? — Чонгук положил ладонь на его горячую щеку, приподнимая красное и мокрое от слез лицо, заглядывая прямо в потемневшие глаза. — Или ты не рад за них? Пролитые слезы не походили на слезы радости, и Чонгук заволновался еще больше. — Рад, — тихо произнес Тэхен, отводя взгляд. — Они замечательные родители. Самые лучшие. И Минги у них самый чудесный малыш. И я уверен следующий будет не менее чудесным. Просто… — он сглотнул, пытаясь сдержать новую волну слез, а потом ладонями растер уже немного опухшее лицо. — Чонгук… дети… — отрывисто сказал он, не отнимая ладоней, пряча глаза. Его рот искривился ломаной болезненной линией, словно он снова собрался зарыдать. — У нас же с тобой никогда не будет детей! — выпалил наконец Тэхен и тут же уткнулся лбом в плечо Чонгука, становясь визуально меньше и беззащитнее, сейчас как никогда нуждаясь в поддержке. «…никогда не будет детей!» — эхом отдалось в голове Чонгука, и он почти физически ощутил эту трещину в их, казалось бы, идеальных отношениях, которая, оказывается, так волновала Тэхена, разрывала изнутри. Чонгук внезапно почувствовал всю его боль, весь его страх и понял все его мрачные мысли, которые словно неприятное наваждение нависли над ним, причиняя страдания. Чонгук готов был себя ненавидеть за то, что оказался таким слепым, таким глупым, что не понял этого сразу, как только почувствовал неладное. Но он не знал что ответить. Вместо внятных мыслей в голове был лишь неприятный шум, а в груди зарождающийся страх того, что он, защищая их счастье от внешних нападок, забыл, что защищать нужно и от опасности и изнутри. Дети. Чонгук знал, что именно отличало их от остальных семей, но, честно, пока не предавал этому значения. Они были молоды. Очень молоды и, честно, не успели еще насладиться друг другом, чтобы задумываться о детях. Но возможно Тэхен думал иначе. — Тэхен-а, — негромко позвал своего парня Чонгук, прижимая его к себе и зарываясь носом в его черные, слегка вьющиеся из-за укладки волосы, вдыхая идеальный и обожаемый им аромат и переводя дыхание. — Почему ты так решил? Ведь есть пары, которые не могу иметь детей, — продолжил он, — Ты же знаешь, что они просто их усыновляют. — Знаю, — будто эхом отозвался Тэхен. Он глубоко вздохнул, прежде чем беспощадно продолжить: — Никто не даст нам этого сделать. Ведь мы с тобой даже не можем официально заключить брак. — Ну и что, — возразил Чонгук, — разве это важно, если ты и я любим друг друга? — Это важно! Ты можешь уйти в любой момент! — перебил его Тэхен, повысив голос от эмоций, и отстранился, уперев кулаки в широкую грудь. — И ты понимаешь, что я ничего не смогу с этим поделать. Это твоя жизнь и я буду не в праве требовать от тебя жертвовать своим нормальным будущим. Нормальной семьей. И вообще всем! Чонгук нахмурился от высказанных ему слов. — Тэхен, стой, — попытался он остановить своего парня. — Не говори этого. — Что именно? Правду? Я ведь прав, Чонгук... — Тэхен! Голос Чонгука прозвучал довольно жестко, чтобы Тэхен затих, икнув от слез. Чонгук подождал, чтобы тот немного успокоился, и продолжил: — Ты сомневаешься во мне? — спросил он. Тэхен шмыгнул носом, промолчав, почему-то не решившись ответить что-нибудь сгоряча. — Тэхен, за все два года наших с тобой отношений разве я давал тебе повода? — Нет, но это не значит... — Тэхен, я люблю тебя. Слышишь? — перебил его Чонгук. — По-настоящему люблю и хочу быть с тобой. С детьми или нет, но с тобой. Тэхен поднял лицо, его припухшие и красные глаза блестели от слез. — Но, Чонгук… — Ты сказал про «нормальное» будущее. Но о каком таком «нормальном» будущем ты говоришь? О том, где я не буду засыпать и просыпаться рядом с тобой? О том, где мы не будем через выходные ездить вместе в гости к Чимину и Юнджи? О том, где не будет твоих цветастых рубашек и вечного беспорядка в квартире? О том, где нет тебя? Разве оно может быть нормальным, если я давно решил, что именно ты станешь моим будущим? Тэхен хотел что-то сказать, но голос его подвел. — Тэхен-а, — ласково улыбнулся ему Чонгук, взяв его лицо в свои ладони, и смотря только на него, — я люблю тебя и хочу сделать счастливым. Я хочу доставлять тебе удовольствие несмотря ни на что. И действительно готов пожертвовать всем ради тебя и ради твоего счастья, которым хочу наслаждаться. Я сделаю все. Пожалуйста, Тэ, поверь мне. Тэхен снова шмыгнул носом. — Я боюсь, Чонгук, — прошептал он. — Не стоит. Я рядом, — Чонгук потянулся к нему, мягкими поцелуями стирая солоноватую влагу со щек и в итоге прижимаясь к его губам, чувствуя легкую дрожь, но в тоже время расслабленность. Его Тэхен. Его любовь. Его любимый мужчина с глазами и сердцем мальчишки. Он ни за что и никогда не отдаст его никому. — И кстати, — наконец оторвавшись от Тэхена, сказал Чонгук, — с чего ты решил, что у нас не может быть детей? Тэхен заинтересовано изогнул бровь. — Мы можем воспользоваться суррогатной матерью, — пожав плечами, предложил Чонгук. — Ну уж нет! — недовольно нахмурившись, покраснев еще пуще и поджав губы, ревниво ответил Тэхен, толкая его в плечо. — Я не хочу, чтобы ты спал с какой-то женщиной. Чонгук, услышав его, слишком громко захохотал. — Тогда, давай загадаем желание, — продолжая смеяться, сказал Чонгук. — Рождество уже наступило и может Санта его исполнит? — А вот это мне нравится намного больше._____
Проснулись они из-за того, что кто-то настойчиво трезвонил в дверь. Было около девяти утра, слишком рано для выходного дня, поэтому не понятно кому и зачем они могли понадобиться в такую рань, да еще в Рождество. Чонгук недовольно заворочался под одеялом, мысленно желая тем, кто за дверью пойти куда подальше. Тэхен рядом зашевелился тоже, не в состоянии уже терпеть этот звон. После вчерашних слез голова раскалывалась, а лицо опухло. Он со стоном потер болящие глаза и поморщился от очередного звонка, который, казалось, словно сверло ввинчивался в мозг. — Не открывай, — невнятно в подушку пробормотал Чонгук. — Пускай катятся. Тэхен хотел было послушать его, но новый, наверное, более настойчивый, чем предыдущий, звонок заставил его подняться с постели. Слегка пошатываясь и взлохмачивая непослушные после сна волосы, он прошел в прихожую, и, даже не взглянув кто там, открыл дверь. — Ким Тэхен-ши? — поинтересовался один из двух стоявших за ней парней, одетый в зеленый костюм рождественского эльфа, со звенящими бубенцами на красном колпаке и заостренными ушами. Второй же, одетый точно так же, держал в руках большую круглую подарочную коробку, перевязанную лентой. Растерянный и удивленный Тэхен только кивнул, не находя слов, а обрадованные эльфы затрясли бубенцами в руках, поочередно заянув рождественскую песню. — О черт! — воскликнул Чонгук, выскочивший из спальни на шум, и от досады хлопнул себя по лицу, скрывая его. — О черт-черт-черт! — Тэхен-ши, надеемся Вы хорошо вели себя в этом году! Санта передал Вам подарок, — весело прозвенели эльфы, передавая Тэхену неожиданно оказавшуюся легкой коробку. — Счастливого Рождества! — с широкими улыбками пожелали они. — И с Новым годом! — Идите уже отсюда, — вслед им пробормотал Чонгук, подходя к Тэхену и закрывая дверь. — Боже, — простонал он, прикладываясь лбом к гладкой поверхности двери, и только спустя пару глубоких вдохов все-таки решился обернуться к своему парню. Тэхен продолжал неподвижно стоять, уставившись на врученную ему коробку, в которой что-то начало шумно копошиться. — Что это? — воскликнул Тэхен, поднимая на Чонгука широко распахнутые изумленные глаза. — Прости, — со вздохом пробормотал Чонгук. — Я думал… Я подумал, что тебе нужно было о ком-то заботиться. Я не знал тогда… Я просто купил его. После вчерашнего это, наверное, может показаться издевательством. Прости, пожалуйста, — обрывисто и непонятно объяснил он. — Это мой подарок? — заинтересовано спросил Тэхен, развязывая ленту и открывая коробку. Наружу сразу же выглянул маленький, черный, словно уголек, щенок, принявшийся с любопытством осматривать все вокруг своими глазками-бусинками. — Ну в общем… — Чонгук снова вздохнул, понимая, что как-то оправдываться уже поздно. — Это померанский шпиц. Тебе нравится? — О, Чонгук-а~ — протянул хихикающий Тэхен, утыкаясь лицом в пушистую шерстку своего маленького друга. А у Чонгука словно тяжелый груз с плеч свалился от этой картины. Он усмехнулся, почувствовав невероятную легкостью внутри и, поддавшись порыву, притянул Тэхена к себе, целуя и не обращая внимания на зажатый между ними тявкающий комочек шерсти. И был ли кто-то в данный момент счастливее этих двоих?