Ирис и Красная Гвоздика

Время шло неумолимо быстро. Времена года сменяли друг друга в быстром хороводе, оставалось только поспевать за стремительным течением времени. Всë становилось немного хуже, но вместе с этим и лучше. Майрон наказывал верных королю, которые своими руками свергли королеву, карал верных свету, с чьего молчаливого согласия произошла узурпация. Только смертные, выказывавшие лояльность к самому Тар-Майрону, не терпели бед, а наоборот, процветали. Майрон чуть ли не открыто издевался над самим королëм, направляя его на путь безумия, запугивая узурпатора. Мириэль не испытывала к нему жалости. Он это заслужил. Он сам выбрал свою судьбу, а она выбрала поднять голову и воткнуть ритуальный кинжал в глотку господ. Тар-Мириэль придерживала тонкими пальцами страницы книги, которые шелестели на ветру, словно осенний листопад. Тëплый ветер заставлял кроны деревьев шептать что-то, понятное только им самим, а летнее закатное солнце отдавало красным, словно потоком крови. Рыжее небо уступало место лиловой ночи, полной звëзд. Тар-Майрон сидел рядом, перебирая шëлковые локоны женщины, когда как на его коленях лежала книга. — Орочий фольклор удивителен, — прошептала она, заворожëнно, — я рада, что по твоему приказу всë это было структурировано воедино и приняло удобный облик. Это больше похоже на исторические документы, смешанные с чем-то невероятным и волшебным. — Благодари не меня, это всë Хога. Знаешь, когда я только отплывал в Нуменор, она была совсем ещё малюткой, но время нещадно бежит вперëд, и сейчас она сильная и умная женщина. — Это та, которая приезжала с Тхурингветиль? Майрон кивнул. Ему надоело переплетать локоны женщины в замысловатые косы. Он довольно прищурился, положив Мириэль руку на голову, словно находясь в трансе, он поглаживал еë, как кошку. — Несмотря на произошедшее, я рад, что всë обернулось в нашу пользу. — Да, я тоже. Не знаю даже, были бы мы союзниками, если бы Фаразон не узурпировал меня. — И всë же, жизнь идëт своим чередом, несмотря на наши «что, если». История не имеет сослагательного наклонения. Я много думаю об этом по ночам, но тебе не советую, потому что рано или поздно это приведёт тебя к сожалениям. А они засасывают твою фэа, словно болото. Лучше отпустить прошлое и жить настоящим. Очевидный совет, знаю, но я сам пришёл к нему не сразу. — Ты прожил побольше моего, я внемлю любому твоему совету. Мягкая улыбка расплылась по загорелому лицу, как по маслу. В последнее время Тар-Мириэль проводила много времени на солнце, нежась под его лучами в компании друга. Так много надёжности было в этом слове, доверия и надежд, и всë же, Мириэль знала, что такая дружба дороже сильмариллей. Она перевернула страницу и ощутила приятное покалывание в кончиках пальцев, сердце размеренно билось, и Мириэль чувствовала себя как никогда живой. Майрон разделил еë пышные волосы на три крупные пряди и принялся плести косу. Но их идиллию нарушил слуга, робко остановившийся за несколько шагов до них. — Моя королева, вас двоих хочет видеть король. — Ах, он хочет получить благословение перед отплытием? Что же, как отказать ему напоследок? – усмехнулся Майрон и подал руку королеве, помогая ей подняться. Приготовления к походу на Валинор шли полным ходом и уже почти закончились. Майрон не отмечал в них ничего интересного, поэтому предпочитал не вникать, а просто красиво стоять в сторонке и подговаривать Фаразона на разные безумства. Он даже нарисовал карту Амана. Вот только в Амане он не бывал, он ушëл из Альмарена прямо перед его падением, зато как он это сделал. Прославив имя Мелькора на свадьбе Тулкаса, запомнившись всем надолго, если не на всю бессмертную жизнь. Он был на всех военных советах, и при этом проводил тайные собрания среди своих людей, которым он вверил ответственность за разные части острова. Они точно были верны если не королеве, то ему самому. Майрон не питал к ним особой любви, но держал в узде, как многих других. По крайней мере, они его боялись. Этого достаточно. Он был уверен в том, что они станут лояльны новой королеве, но сам планировал ненадолго задержаться в Нуменоре, чтобы направлять Мириэль как королеву. Чувство привязанности говорило ему насовсем забрать с собой женщину, обучить еë всему и дать земли на континенте. Майрон относился к ней, как к Тельпэ, и даже теплее. Мириэль тоже присутствовала на тайных советах, она на удивление быстро училась и с лёгкостью навёрстывала упущенные годы, которые отнял у неë узурпатор. Майрон чувствовал, что не ошибся в выборе кольценосицы, которую даже не ожидал найти здесь как внезапную поддержку. Лето близилось к концу и становилось прохладнее, крестьяне собирали урожай, а жертвоприношения всë так же проводились. Хоть что-то оставалось неизменным. Морской воздух был пропитан спокойствием и свободой, волны бились о песок с особой силой, а на остров надвигались тучи, но Майрон знал, что ничего страшного валар не предпримут. Что ему сделает Манвэ? Пошлëт Эонвэ? Нажалуется Эру, как маленький ребёнок? Тьма, если бы светлые всегда так поступали, цены бы им не было. Впрочем, цены бы им не было, отдай они трон Мелькору сразу. Майрон и Мириэль сегодня были в красном, их одеяния были похожи, и золотые элементы очерчивали грудь, повторяя рисунок рëбер. Ар-Фаразон был в сияющих золотых доспехах, которые из-за отсутствия солнца сегодня не сверкали. Многочисленная армия восходила на корабли, а король был молчалив и угрюм, словно погода над островом. Майрон сцепил руки в замок, он тоже молчал, но на его губах расцвела едкая ухмылка. Мириэль же была внешне спокойна, хотя душа еë трепетала, как цветок на ветру. Ей не верилось, Майрон изгнал Фаразона. Это и правда случилось? Это не сон? Она вздохнула полной грудью, сцепив спереди руки в замок. В этот момент мир стал красочнее и свежее, будто сама Мириэль проснулась от бесконечного сна. Фаразон сместил брови к переносице, он действительно боялся Майрона. Это было заметно, хотя он и пытался скрыть страх под благоговением перед божественностью Мелькора. Майа находил это забавным и справедливым. Пускай недостойные трясутся перед его Владыкой в ужасе. Майрон снова возносит молитву, сочинëнную накануне, и снова смертные верят, пребывая в восторге от причастности к священному процессу: скоро изменится не только жизнь Нуменора, но и весь мир. Снова красная дымка и жар стелятся у ног жреца, и снова он устраивает показное представление для смертных, которые, несомненно, в восторге от обычных проявлений его сил. Делов-то... Корабли отплыли. Майрон смотрел им вслед, чувствуя полную власть над островом. Так было и раньше, но теперь это очевидно всем. Верные старались уйти подальше и не высовываться, пока их братьев сжигали на кострах, неудобную знать резали, как поросят, вырывая сердце, и при всëм при этом Майрон возносил пламенные речи Мелькору. Он делал это от всего сердца, практически веря в свою ложь. Он ведь говорил от всего сердца, надеялся, что Мелькор слышит и ему приятно. Самая лучшая в мире похвала — его улыбка, ярче любого подземного пламени и слаще мëда. Он делал это не столько для себя, сколько ради него. Не такой уж он и отвратительный, раз в его сердце есть место для кого-то другого. Это ведь хорошо? Но валар придумают новую ложь, вобьют молотами еë в головы эрухини, и каждый станет сомневаться в любом его слове. Потому он и должен двигаться вперëд, больше ему ничего не остаëтся, с тяжелым сердцем продолжать свой путь, несмотря на камни, которые кидают ему в спину. Он не может бросить свой народ, для них его поражение означает смерть. Он не может бросить его, нет, их, народ. То, что они нажили вместе. Майрон всегда был рядом, поддерживал и любил своего вала, хоть дети эру всë извратили и опошлили, сделав из майа лишь безвольного слугу, но доброта никогда не является слабостью, и светлым неплохо бы это запомнить. Если бы они только осознали.

***

Мириэль проснулась от лунного света, который коснулся закрытых глаз. Сегодня ночное светило было необычайно ярким. И красным. Лучше дня не придумаешь. Королева накинула приготовленные одежды, справившись без помощи слуг, и поспешила вниз. Свободное платье развевалось позади от быстрого шага, на голове королевы не было короны, впрочем, это ненадолго, и скоро всë изменится. Еë одежды снова были красными — на этом настоял Тар-Майрон, который ценил символизм. Уши и шею украшал любимый самой Мириэль жемчуг. Она шла вперëд одна, периодически замечая, как на переферии зрения копошатся тени. Она не стала вглядяваться, только двигалась вперёд к новой жизни. Она также не забыла кольцо, которое освещало ей путь, заменяя собой факела. Казалось, весь тронный зал был забит людьми в чëрных одеяниях, но это лишь на первый взгляд – на самом деле, это снова были тени. Безмолвные и тихие, они никак не мешали, покорно расступались перед женщиной, как приличные вельможи, и кланялись. Мириэль не знала, кем они раньше были. Возможно, она сама станет такой посое смерти? Майрон могущественен, вряд ли он просто так отпустит еë душу на покой. Впрочем, тем лучше, так она больше увидит и успеет сделать. Даже если станет исполнять его волю, это не страшно, он ведь еë друг, она будет на его стороне, несмотря ни на что. Внизу у золотого трона стоял Майрон. Он буквально светился пламенным светом, который исходил откуда-то изнутри, из-под кожи. Золотом светились веснушки и глаза, в этот раз взгляд его был пронзителен, но не менее прекрасен. Она приблизилась, опустившись на колени, и тогда Майрон заговорил. Это был непонятный ей язык, точно не эльфийский, который она неплохо понимала благодаря учителям отца, возможно, это было какое-то наречие Мордора, а может, айнур. Тем не менее, она ощутила, как под кожей что-то зашевелилось, по всему телу, будто там бегали мыши, и потому Мириэль сжала ладони в кулаки, терпя жгучую боль, которая затем последовала. Хотелось сожрать с себя кожу, но она терпела. Это проверка, ритуал, пока нельзя. Всë тело напряглось, в горле застыл крик боли, но она не смогла издать ни звука, балансируя между забытием и сознанием. Нельзя было терять контроль над телом. Крупные капли пота стекали по коже, под которой стали хорошо видны крупные вены, налившиеся словно жидким металлом. Мириэль ощутила всë. Как кровь циркулирует по телу, проходя через сердце, как лëгкие берут и изгоняют воздух, невидимые процессы организма, о которых глупые эрухини даже не догадываются в силу ограниченности из-за диктатуры света. Она никогда ещё не была такой живой. И раздался удар сердца, а затем ещё и ещё. Мириэль упала на четвереньки, тяжело дыша, будто она пробежала весь остров. Впрочем, тело ломило также. Майрон помог ей подняться, от его прикосновений стало легче. Он протянул ей чашу с бурой жидкостью. Вино, она ни с чем не перепутает терпкий пряный вкус. Мир погрузился на мгновение во тьму, чтобы снова появиться перед глазами. И еë голову теперь украшала корона, как у узурпатора, но лучше. Из разных металлов, с обсидианами, янтарëм, сапфирами и рубинами. Мириэль сама не видела еë, но почему-то в голове проскользнула такая мысль. Она сама прошла к трону, усталость и боль как рукой сняло. Стоило ей моргнуть, как в следующее мгновение на троне появились мягкие подушки. Королева улыбнулась и заняла своë место на нуменорском престоле. Майрон преклонил колено, а за ним и все остальные тени. Теперь она видела их лица, все такие разные, наверняка это отголоски образов майар, которые жили в тëмных крепостях. Тар-Мириэль задумалась о том, как мало людям известно про тьму. Впрочем, скоро ей предстоит решить эту проблему, а сейчас она наслаждалась тем, что должно было произойти много лет назад. Все славили новую королеву.