Ученики саннинов

Февраль. Первый год от начала манги. Наруто. 13 лет. Город Мертвых. Змеиное логово. Наруто осваивался на новом месте: все ему было интересно: колбы, реторты, заспиртованные уродцы. Всюду ползающие за ним змеи сначала пугали и раздражали, но потом он и вовсе перестал их замечать, поняв, что первые они не нападают. Оказалось, что странный анбу, который привез их в Город Мертвых, и не странный вовсе, а обыкновенный слуга старика Орочимару, который в его новом доме занимается всем: от помощи в анатомировании до стирки белья сенсея. Уважения к такому шиноби у подростка не было, ведь слуги не могут развиваться, а он станет любимым учеником и, возможно, наследником Орочимару. Да и что такой раб может знать! А вот ему Орочимару показал Наруто лабораторию, провел в огромную библиотеку свитков, которая была больше, чем общественная, куда его записал Ирука, и отобрал из книг по ниндзюцу для нового ученика штук десять на первое время. И приказал выучить. Обитателей Змеиного Логова оказалось много, и он особенно сдружился с одним парнем, Мисуми Цуруги, который потом объяснял ему непонятные места в книгах и свитках. Однажды Наруто увидел, как Мисуми тянется за рисовым колобком с рыбой, а рука его неестественно согнулась под таким углом, что для обычного человека точно обернулось бы переломом. - Это вы как так сделали? - Раскрыв рот от удивления спросил Наруто. В конечностях Мисуми будто совсем не было костей. - Это - великая тайна господина Оротимару. - Зашептал Цуруги. Мальчишка глядел на того во все глаза, думая только о том, как бы получить такую пластику и гибкость. Мисуми доел рисовый колобок и занялся гораздо более интересным делом: принялся учить Узумаки. - Мы все похожи на нашего господина. Если хочешь прижиться, надо стать такими, как мы. - Наруто вслушивался да мотал на ус. - Тело у нашего сенсея змеиное и с помощью чакры он его растягивает. Нам он всем подарил такое тело, сделал специальную медицинскую операцию, и теперь мы тоже можем растягивать руки. - А зачем? - Спросил Наруто, но глядел на Мисуми с плохо скрываемой завистью. - А ты попробуй-ка, одолей меня! - Сказал Мисуми и предложил спарринг. Мисуми был один, а вот Наруто умел атаковать с помощью дымовых клонов с разных сторон. Перед Мисуми возникло штук десять таких двойников. Тот только ухмыльнулся. Парочка дублей не успела даже добежать, а еще двоих он успел раскидать на подходе своими длинными руками. Оставшиеся толпой клоны набросились на него, только это было все равно, что пытаться схватить змею. Скоро двойники развеялись, а Наруто, оставшись один, запутался, связанный по рукам и ногам. Узумаки чувствовал, будто его обвивал питон. "Ну, вот и все." - Услышал он голос Мисуми над ухом. Да, его почти сразу же отпустили, но Наруто никак не мог прийти в себя от поражения, а как только отошел, понял, что хочет владеть этой техникой, ведь он для этого сюда и приехал. - Нет ничего проще. - Сказал Мисуми. - Это же элементарно: попроси у Орочимару-самы такой силы, и он сделает тебе операцию, чтобы ты был таким же гибким, как я. Наруто выяснил, что операция здоровью не угрожает и абсолютно безопасная, а здесь, в Змеином Логове, с такими конечностями уже пять человек ходят. А значит, и ему пора. Мисуми рассказал, что здесь у многих еще есть печати, а у Узумаки до сих пор ни одной, поэтому, чтобы быть крутым и достойным своего клана нужно обязательно нанести на свое тело какую-нибудь татуировку. А печати ведь ставят не просто так, а даются только людям, особо приближенным к Орочимару. Вот и Узумаки хотел быть "особо приближенным". "Вот это круто. Совсем не так, как в школе, - думал Наруто. - Настоящая взрослая жизнь, в которой ты решаешь, что тебе делать и делаешь выбор каждый день". Слушал Узумаки своего нового друга так внимательно, как никогда никого из своих учителей. - Точно-точно тебе говорю, - советовал Мисуми. Ты вот Нурари спроси. Он тоже этой техникой владеет. Только вот Мисуми забыл упомянуть, что после "той операции" у Нурари, помимо, действительно, появившейся необычайной гибкости, изменился голос, цвет волос, сам он стал каким-то очень женственным, что в команде коротко охарактеризовали словом "обабился", а затем искатель силы начал носить полностью закрытый, облегающий все тело костюм. Сначала его команда решила, что это смешно, а потом Орочимару провел с ними беседу, и издевки прекратились. Так что травли в Змеином логове нет. Вообще. Наруто предстояло столько всего попросить у дядьки Орочимару и столькому научиться: и печать ему была нужна, и новый призыв, чтоб не хуже, чем у тех детей, кому в кланах ставят призыв на совершеннолетие, и особую медицинскую операцию, как у Мисуми и этого Нурари. Цуруги говорил, что операции бояться не надо, а нужно относиться к ней, как к тренировке. Нельзя же шиноби бояться тренировки? Вот и операции бояться нечего. И то, и другое делает тебя сильнее. А Наруто уже представлял, как даром получит три техники, которые не нужно будет вызубривать месяцами. Совсем, как те клановые дети, которые росли в семьях. Он будет не хуже их. Окружение Орочимару вовсю помогало ему акклиматизироваться и быстрее вступить в команду его учеников. Акадо Ерой занимался с ним тайдзюцу и возможности поражали: одним ударом по земле он мог создавать такую ударную волну, что, когда Наруто впервые показали эту технику, его на пару секунд парализовало. В реальности этого хватит, чтобы убить противника. Вот это мощь! Теперь Наруто учился концентрировать чакру и контролировать ее, только выходило даже близко не так, как у Акадо. Наруто понял, что вытянул он свой золотой билет, ведь у него вместо школы полно сильных учителей-практиков. Сам же саннин все ссылался на занятость и провел только пару занятий по фуиндзюцу, начав разбирать с Наруто очень сложную печать ранга А. Только вот мальчику сразу было сказано, что дело это небыстрое. Наконец, Наруто осмелел окончательно и попросил, чтобы Орочимару помог ему заключить змеиный призыв, без которого Наруто "не часть команды". Тот отвел Узумаки в глубину Мертвого Города, который был связан сетью пещер, и вот в одном из таких ущелий ждали его несколько гигантских змей, мудрых и, очевидно, родившихся еще в период Воюющих княжеств. Наруто аж залюбовался. Чешуя рептилий блестела на тусклом свету, падавшем откуда-то с высоты, переливалась перламутровыми оттенками. - Ш-Ш-Што ты хо-ш-шеш-шь ш-ш-шеловек? - Прошипела Змея, увидев Узумаки. - Я хочу стать сильным. Сильнее всех... и хочу стать самым прославленным хокаге. - Ответил юноша. Змея взглянула на него золотыми глазами и казалась растерянной и озадаченной. Стать хокаге - это точно не к змеям. Иные, кто приходил к ним, искали силы, другие хотели, чтоб змеи служили им, третьи видели в них средство для мести, которую слабы были осуществить сами. А такие, как этот юноша, обычно... в Пещеру Драконьих Земель не попадают, не доползают до нее. - Он хочет боевой призыв. - Объяснил за него Орочимару. - Тут Змея, свившись кольцами, покачала огромной головой, обнажив зубы. Вот теперь было ясно, о чем говорит этот двуногий. Хорошо, что полузмей Орочимару был между ними в качестве переводчика. - Два боевых призыва! - Крикнул Наруто. Ему не понравилось, что он заключает договор, а все делает за него Орочимару. А саннин закрыл единственной рукой лицо. - Ну, хорош-шо. Пусть у него будут два. - Сказал учитель. - В конце концов, не саннину же за них платить. Змея, которая была у Орочимару вместо второй руки вдруг вылезла из рукава, ощерилась и зашипела. Оротимару рассказал Узумаки, что за каждый вызов призывного животного придется платить деньги, а, раз он хочет два боевых призыва, то большие деньги. Затем ему принесли много бумаг, которые он должен прочесть и подписать. Часть из них были на непонятном ему языке, которым чакро-змеи пользовались между собою. Это и был их экземпляр. Вместо подписи там стояла какая-то клякса из непонятной жижи. Орочимару объяснял ему особенности работы со змеями. Наруто быстро прочел многостраничный договор и хотел было уже подписать, чтобы скорее опробовать призывных змей в деле, но змея, которая, очевидно, была там самой старой, остановила его. Они больше не верят подписям людей. Расписаться надо было кровью. Наруто схватил кунай, рассек себе указательный палец левой руки и сказал, что готов подписываться. Змея при виде крови довольно зашипела, будто у нее пробуждался аппетит. Кровавый оттиск был поставлен, еще немного крови пролилось на землю, а змеи поменьше, которых в пещере была тьма, слизали ее. Орочимару был не очень доволен, но сказал, что призыв все равно пришлось бы ставить, просто он впервые видит такого прыткого ученика, который хочет договор со змеями в первый же месяц. Обычно желанию ученика поставить такой призыв предшествует определенная подготовка, когда студента определяют на работу в местном серпентарии, а там без контракта со змеями никак. А обучать Наруто в серпентарии точно входило в программу Оротимару. Саннин пожурил сына Кушины за то, что он чересчур горяч и торопит события. Наруто принял это за комплемент. - А теперь в серпентарий можно?! - Обрадовался Узумаки. - Нет. - Произнес Орочимару. - Его ученик и вправду оказался слишком взбалмошным. Весь в мать. Впрочем, Орочимару сомневался, что в клане Узумаки было сильное образование. Этому противоречил ряд фактов. Например, он слышал, что все медицинские способности клана Узумаки сводились к средневековому варварству, когда больной должен был выпить крови здорового члена клана. "Ты пьешь кровь здорового, и сам будешь здоров". В науках, изучающих культуру, это называется симпатической магией. Тут Орочимару вспомнил больше десятка болезней, которыми можно заразиться через слюну и кровь. Орочимару совсем бы потерял уважение к этому клану, если б не талант его членов к фуиндзюцу. Да, способность делать свитки-контейнеры саннин не очень ценил, но были и другие, более важные для Орочимару печати, которые могли делать джонины клана Узумаки. И это мастер считал большим достижением. Для Наруто оказалось новостью, что даже сейчас в серпентарий нельзя. Не будешь же каждый раз предъявлять змеям договор с подписью и везде таскать его с собой. Тут Орочимару рассказал, что есть штука гораздо более удобная, чем договор. Это - печать змеиного призыва. Она всегда с тобой. Вот и отправил саннин Наруто к татуировщику. В голове у Наруто мелькнула мысль: почему это он должен носить отличительные знаки, как каторжник? Но подумав, что потерять змеиный договор, написанный на бумаге, страшнее, и он вообще забудет, на каких он условиях со змеями договаривался, согласился. К тому же Орочимару знал, на что надо давить: мать его тоже занималась фуиндзюцу. Разве она могла делать что-то плохое? Татуировщиком Наруто стал уже знакомый Акадо Ерой. Он приказал принять специальную таблетку, чтобы было не так больно. Узумаки выполнил, и скоро приятное онемение коснулось его языка, а затем от него распространилось по нёбу, глаза посоловели, и он почувствовал себя, как в день совершеннолетия, когда ему дали выпить его единственную чашечку саке. Однако в отличие от саке таблетка его не слишком расслабляла. Наруто почувствовал, как замедляется ток его чакры, а лежа на операционном столе не то у татуировщика, не то у хирурга, он ощущал, как от прикосновений Акадо наоборот его оставляют силы, да и слова Ероя он слышит будто совсем издали. Боль он чувствовал, но очень приглушенно, только видел, как художник наносит на его руки все новые знаки. В какой-то момент Наруто пожалел, что захотел два призыва. Затем он потерял ощущение времени, по телу разлилась странная истома, мысли улетучились, даже желание встать и навалять татуировщику, который туманно объяснял, как будет проходить нанесение печати, и то пропало. Голова его, тяжелая и пустая, совсем не соображала. Чем больше касался его Акадо, тем беспомощней под его руками Наруто себя чувствовал. Затем он, наконец, провалился в странное забытье, где его в тридцать три кольца обвивал вчерашний золотоглазый Змей. Затем Узумаки явственно почувствовал сильный укус в руку, который не глушило лекарство, а потом увидел свои запястья, залитые обильно испускаемым змеиным ядом. Кричать он не мог и чувствовал, что голос его пропал, и в мозгу его мелькнула мысль, что после такого отравления ему не выжить. И тут же сгасла. Очнулся он в месте, похожем на медицинскую палату, никаких укусов на себе не увидел, никакого яда тем более, поэтому Узумаки решил, что ему приснился кошмар из-за наркоза, и не стал о нем никому рассказывать. Кабуто, очевидно, отвлекся от забот, которыми нагрузил его Орочимару-сама, и теперь наблюдал за Наруто. Именно он первым увидел мальчика, пришедшего в себя. - Нравится? - Радостно спросил Якуши. - У меня вот никогда таких не будет. - В голосе медика чувствовалось сожаление. Наруто поглядел на изящно расписанные от запястья до локтя руки и воскликнул: - Да! Даттебайо!

***

Сакура 13 лет. Большая Коноха. Сакура Харуно тем временем познавала ниндзюцу вместе с Джираей-саном, который получал большое удовольствие от занятий со своей ученицей, но все больше витал в облаках, представляя, какой Харуно будет через 2-3 года. И никакому Гамабунте он не даст натирать подросшую Сакуру жабьим чакро-маслом. Сам будет. Потому что в этом деле опыт нужен и сноровка. Главное, намазать ровным слоем и ничего не пропустить. В обучении же он решил воспользоваться главным преимуществом Сакуры Харуно: хорошим контролем чакры, поэтому учил девочку сосредотачивать чакру в волосах. От этого волосы Харуно взъерошивались, и она становилась похожа на ежика. Только надолго удержать чакру не могла, поэтому очень скоро они вновь опадали и вместо техники оставалась только растрепанная прическа, что юной куноичи совсем не нравилось. "Куноичи должна быть обольстительной", - думала Харуно, не боясь, что с таким подходом к жизни она может вскоре обольстить не того, кого надо. Например, одного отшельника. - А почему вы никогда не женились, Джирая-сама? - Спросила Сакура, думая о наиболее интересных мальчиках из школы. Тот сначала замялся, но потом ответил: - Это трудно сочетается... сочетается с моим образом жизни, Сакура-чан. - Поделился саннин и тут же решил пояснить, что живет он один и всю жизнь посвятил ниндзюцу. О Джирае ходило много грязных слухов в Конохе, но Сакура ни в один из них не верила. И даже спорила с теми, кто рассказывал об ее учителе гадости. Над ней подшучивали, что она не осознает очевидного, но через годик-другой сама поймет. А техника с помещением чакры в волосы оказалась довольно трудоемкой даже для нее. В идеале от чакры волосы должны были становиться твердыми и острыми, как стальные иглы. И это было то оружие, которое всегда было с шиноби, а еще идеально подходило для бесклановых, поэтому Джирая и начал свои уроки именно с него. Учитель несколько раз показывал Сакуре, как правильно действует техника "Колючего защитника" у "белогривого саннина". У Джираи с помощью дзюцу вырастали длиннющие волосы, которые окутывали его полностью, а потом они твердели и выглядели, как шипованная броня, которой саннин был защищен полностью. Сакура только удивлялась этому необычному искусству, и, если сама не видела, то, может быть, и не поверила бы. А Джирая ее уверял, что пройдет всего немного времени и она тоже так сможет. Харуно же даже кидала сенбоны в закутанного в броню учителя и видела, как затвердевшие волосы саннина выдерживали ее удары. Только как же долго пришлось уговаривать Джираю протестировать его защиту таким образом.

***

Ханаби. 13 лет. Город Мертвых. Сорочье гнездо. Весь вечер Рей не знала покоя, хотя вроде бы, какое ей дело до очередных малолеток-преступников, которые не успели толком пожить? Ей-то что? И что она может изменить? Смастерить не очередной протез, а машину времени из фантастического рассказа и на ней предупредить вчерашних ребят, чтоб не влипали в историю, за которую их сюда отправили, а вели себя хорошо? Утопия. Никто в таких случаях никого не слушает, да и нету таких машин. Раздался неприятный для уха хруст детали. Она так задумалась, что неаккуратным движением испортила почти готовый протез руки. Придется начинать заново. Она бросает взгляд на одного из мальчишек, за которым здесь должна присматривать. Это - еще одна ее обязанность наряду с марионеточным делом. Ей кажется, что мальчик до ужаса похож на вчерашнего. Или нет... Она уже не разбирает. Все мальчишки, попавшие в Город Мертвых, со временем становятся похожи друг на друга, по крайней мере, для нее, Рей, которая здесь не эмигрант, а коренной житель. Можно сказать, она здесь выросла. Но работать так просто невозможно. Она должна узнать. И так ясно, что мальчишка с девчонкой, присланные в Город для наказания, потому что что-то там провалили, попали в пряничный домик. На другой день Рей все-таки решила потревожить свою госпожу. - Онага-сама, могу я к вам обратиться? - Спрашивай. - Бросила в ответ женщина. - Дети... вчерашние... они... - Рей долго подбирала слова, потому что прямо об их судьбе спрашивать было глупо. Она и так знала, что случается с теми, кто попадается в руки Онаге-саме, но раз уж она заговорила с госпожой, то нужно было доводить дело до конца и попытаться побеседовать с ней о том, что волновало Рей. - Они долго мучались? - Спросила марионеточница. - За кого ты меня принимаешь? - Тут Рей не поняла. Тон госпожи Онаги был веселым и она как будто шутила со своей служанкой, только тема для шуток была совсем не смешная. - Я было хотела им дать таблетку чакры, да и с водяной крысой разрешила бы поиграть. Они - дети все-таки, хоть им и тринадцать исполнилось. А потом подумала: " Разве не нужны мне быстрый посыльный и секретарша с хорошим почерком?" - Тут уже Онага ловила момент и наслаждалась тем эффектом, который произвела на Рей. У той заходилось от волнения сердце, она тяжело задышала, будто переводя дух в своем похожем на водолазный костюме. - Спасибо вам, госпожа Онага, - только и выговорила она, а затем встретилась на насмешливым взглядом корневички. Рей решила, что Онага ждет объяснения, почему это Рей, которая видела много разного в жизни стала такой чувствительной. - Я просто не люблю, когда к вам для этого приводят детей. - Дети бывают разные. - Ответила ее госпожа. - Эти просто дураки. Сбежали от учителя, который оказался еще больший идиот. П-правда? - Робко спросила Рей, не веря собственным ушам. - Вы им поверили? - Нет, конечно. - Ответила Онага. - Но виновата в таких случаях вся команда. А их привезли двоих. Смекаешь? - Рей, не перебивая, кивнула в знак того, что она все понимает. - Третья из богатой семьи. Очень состоятельная. Ее просто взяли и отмазали, а этих двоих назначили виноватыми. Вот я и оставила их жить. Или все живут, или никто. - Онага увидела на лице Рей слабую улыбку. - А что говорил детектор лжи? - Да разве ж тут разберешь? - Посетовала Онага. - Я попыталась их диагностировать. Но они оба от страха чуть концы не отдали. - Умные. - Довольно ответила Рей, как будто это она их воспитывала и это была ее заслуга. - Они почувствовали... Ну, когда я уже думала накладывать печать, они догадались, что это - необычные манипуляции. И свиток тот здоровый они тоже видели, додумались, что его принесли неспроста... Ну, как таких не оставить. Мальчишка, кажется, и вовсе просто кому-то дорогу перешел. Они оба говорят, что он кошелек украл. Кажется, оттяпать ему мизинец да из школы погнать - и дело с концом, ан нет, ко мне отправили. - А девчонка? - Спросила Рей. - Она тоже кому-то помешала? - Девчонку по справедливости и жалеть бы не за что... Дел она натворила - отвечать должна. Я ее почти... Только... меня в свое время тоже жалеть было не за что... Так почему бы не вернуть должок карме? - Она замолчала, задумалась, потянулась за сигаретой. - Хочешь их сейчас увидеть? - Спросила она у Рей. - Да, конечно! - Воскликнула та и тут же опомнилась. - Если это будет угодно моей госпоже... Вчерашних пленников привели. - Страшно было? - Спросила она вместо приветствия, сразу же, как только увидела подростков, и, так как ответ и не требовался, добавила, - сильно испугались? Только ответы для Рей были не главное, а главным была сенсорная проверка, которую в тайне ото всех проводила куноичи. Ей важно было самой удостовериться, что на детях нет никакой техники. Онага заметила колебание чакры и произнесла с толикой недовольства: - Рей, перестань, зачем мне тебя обманывать? У Ханаби в этот момент слегка проступили вены у глаз. Дети меж тем говорили наперебой и сильно поспорили. - И вовсе я не испугалась! - Настаивала Ханаби. - Как же не испугалась?! - Воскликнул от несправедливости Идате. - А у кого поджилки так затряслись, что ты Якумо-чан выдала? Молчала бы! Из всего спора Рей поняла, что эта Якумо - третья, и именно из-за нее их отправили сюда, только вот почему-то ребята до сих пор за нее заступаются. - Эта Якумо ваша предала вас всех и дома отдыхает, пока вы здесь срок отбываете! - Сказала Онага. - Неправда! - В один голос воскликнули подростки. - Она вообще не такая. - Сказал Идате, как будто Онага должна была знать, какая Якумо не по рассказам, а в жизни. Онага цыкнула на него, и Идате притих. - Это все неправда про Якумо. - Повторила Ханаби. - Не предательница она... не предательница... - Сказала девочка, но заметно тише. Корневичка и не думала переубеждать. Пусть, если хотят, верят этой Якумо. Она себя еще проявит. Работа в Сорочьем гнезде была нехитрой. Ханаби и Идате целый день переписывали сведения о беженцах, в основном из Страны Дождя. В Большую Коноху-то их не пустят, вот и оседают они в Городе Мертвых. Только счастья в этом мало. Онага-сама сказала, что негоже ей как главе отряда всем этим заниматься, а вот их как грамотных можно к этому делу припахать. Да и, если судить по справедливости, то Онага не знала работы, которая была бы для ребят спокойней и безопасней, чем эта. Ханаби эта новая ее служба напоминала мануфактуру, где по десять часов нужно заниматься одним и тем же: мастерить свитки-сумки. К вечеру можно поймать себя на мысли, что такую работу ненавидишь, но она попыталась успокоить себя тем, что она здесь только месяц. И его надо выдержать. Слухи про ее новый дом были пугающие даже в клане Хьюга. И думала Ханаби, как бы добренькая Рей не оставила бы ее слепой, забрав силой ценный бьякуган. А Онагу так и вовсе боялась до дрожи в коленях. Просто признаваться, особенно перед Идате, было нельзя. Что будет, если он догадается, как ей на самом деле страшно? Тогда они оба с паникой не справятся. А корневичка своими рассказами нагоняла еще больше ужаса: говорила она, что в Лесу Шимадзу пропадают не в меру любопытные дети. И так пропало уже много, поэтому в своем импровизированном кабинете, где они с Идате переписывали бумаги, Хана-чан сидела, как прикованная, а военная школа, где хоть что-то происходит, а не повторяется изо дня в день одно и то же, обретала для нее с каждым днем все большую ценность. Ханаби в Сорочьем гнезде почти ни с кем не разговаривала, кроме Онаги и, может быть, Рей. Но Рей в гости к ним не ходила, а сидела у себя и мастерила протезы. А Онага только приказывала. Идате был на нее смертельно обижен. Посреди их комнаты сидела здоровая мышь и охраняла пленников. И, как поняла Ханаби, их охраняли не оттого, что они могут куда-то сбежать, а чтобы на них не напал кто-то еще более опасный, чем мило выглядящий грызун. Бежать-то было некуда, разве что в Змеиное Логово к приемному отцу Кимимару. А там тоже самое только в профиль. С мышью, в которой Ханаби как призывательница опознала не выведенного зверька, а призывное животное, знакомство произошло довольно интересно. Онага притащила какую-то желтую крысу с бурыми полосами на спине и взъерошенным хвостом. [1] Крысы были общим призывом корневиков, и то, что Онага принесла такого зверька, не было чем-то необычным. Ну, странный призывной вид... Она как ребенок, которого пожалели и в Корень не отдали, о нем ничего не знает. Вот если б это была пташка-белоглазка... "Эти мыши вроде гигантских чаек, - тут Ханаби невольно вздрогнула и спина ее покрылась "гусиной кожей" от одного воспоминания. - Их в обычной природе не бывает. А на Чаячьем острове они очень даже водятся. Здоровые в полтора метра в высоту и злые". - Вот вам электромышь. Она будет вас охранять. - Мышь очень характерно пропищала. - Ее нельзя трогать? - Спросила Хьюга, поняв, что элетромышь называется так не зря. - Да почему? - Удивилась Онага. - Можно. Можно даже погладить. А вот раздражать и злить крайне не рекомендуется. - Объяснила женщина. Только вот Ханаби уже обещали дать погладить капибару, да так никто с ней и не поиграл. Ни она, ни Идате. Хьюга потом долго думала о том, почему Онага-сама не сдержала слова, и пришла к выводу, что капибара - это последнее утешение для детей, которых Онага подвергает гендзюцу или "чему-то такому". Ведь даже среди такого ужаса ребенку хочется подержать на руках ласкового зверька. Особенно среди такого ужаса. Поиграть с чакро-капибарой перед гендзюцу это что-то вроде последнего глотка воды или последней сигареты... А раз она жива, то ей этого не полагается. И вообще она взрослая, а ее родственники, которые еще старше ее, а значит, умнее, всегда запрещали ей играть с чужими призывами. В общем, она решила не спрашивать Онагу про капибару, чтоб ненароком ее не получить. А то, что корневичка хотела погрузить ее в гендзюцу, так подозрения об этом постепенно переходили в уверенность. Девочка заметила, что вокруг ее новой госпожи было очень много сумасшедших. Они ее охраняли, но, если присмотреться к поведению, то вели они себя очень странно. У них будто не было своей воли. И жизнь в них еле теплилась. Говорили в основном они только: "Да, хозяйка", и то, когда получали ее распоряжения. В глазах их Хьюга видела одну только подобострастную преданность к Онаге-саме, а о характере их за все эти дни девочка не могла сказать ничего, кроме того, что они - идеальные охранники. Настолько идеальные, что одного можно перепутать с другим, настолько все личное в них было подавлено. "Вот так и становятся идеальным шиноби, совершенным исполнителем..." - подумала Ханаби. О гендзюцу она знала из уроков Какаши, который рассказывал им о разных техниках, в основном в теории, из библиотеки Обито, который был наставником их команды и один раз позволил ей и Кидомару вместе написать сочинение про иллюзии в его доме, да и из личного опыта тоже. Крики людей, когда-то подвергнутых гендзюцу и лечившихся в психиатрическом отделении хьюговской больницы, до сих пор ей снились. Иногда. А она там просто полы мыла, проходила практику в наказание за очередную устроенную ею пакость. Вспомнила Ханаби, как Какаши рассказывал на уроке, что человека под гендзюцу можно заставить выброситься в окно или утопиться. А ее и заставлять не пришлось. Она сама в окно из класса сиганула, чтобы не видеть, как Хатаке показывает действие "легких" иллюзий на других учениках. Со стороны кажется, что охранники у Онаги-самы просто очень верные и исполнительные. И где она только сыскала таких? Только вот ток чакры в них совсем другой, чем в здоровых людях, а уж здорового от больного-то Ханаби отличит, да и чужой чакры в страже Онаги дофига. И что это за чакра Ханаби не знала, но вот проводить "расследование" желанием не горела. Ей стало по-настоящему страшно. Начальница ее - ведьма, гендзюцу-мастер, которая насильно делает людей послушными себе, мастерит идеальных ниндзя. А почему сама Ханаби до сих пор не такая, хотя здесь уже почти неделю, девочка понять не могла. Хьюга только иногда вопросительно поглядывала на Онагу, но, когда та рявкнула на нее и потребовала, чтобы девочка либо сказала, чего ей надо, либо сделала рожу попроще, Ханаби и вовсе стала ее избегать. "Почему я не сошла с ума, как они?" - Вертелось в голове у девчонки, но ее госпожа мысли читать не умела. Вроде бы... А потом корневичке с чего-то взбрело в голову, чтобы дети учились. И чему-то совсем странному и не соответствующему их возрасту. Однажды, когда Идате и Ханаби закончили рабочий день и им уже выдали по миске риса, Онага их позвала к себе. "Как же ее лазоревое кимоно неуместно выглядит в такой ситуации, - мелькнула мысль в голове у Хьюги, но девочка тут же осеклась. - Вот самое время о таких пустяках думать, Ханаби! - Мысленно отругала она сама себя." В руках госпожи была толстенная книга. - Ребята, вам обязательно нужно прочесть вот это. - Сказала женщина. - Хорошие дети переживут этот месяц и вернутся домой здоровыми, а с плохими случится то, что описано в этой книге. Обязательно случится. - Повторила она и пристально посмотрела на Ханаби, а у той от страха чуть ноги не подкосились. Вот все и выяснилось. Корневичка даже не скрывала, что она мастер иллюзий, а предупреждала яснее некуда. Подростки жизненно важную книгу обязались прочитать. Ханаби попыталась найти в этом событии хотя бы капельку пользы для себя. Да, ситуация хуже некуда, но она хотя бы прочитает такую книгу, которой нет в их домашней библиотеке. Тренировки же прежде всего! Это же все так здорово... аж плакать хочется. А безобразничать при Онаге было нельзя. Совсем нельзя. - Это из-за тебя она нам такую книжку дала! - Набросился на Хьюгу Идате, когда они остались одни. - Чего ты опять натворила? Признавайся! Не хочу я всю жизнь за тебя получать! - Я вообще ничего не делала... честно... - Сказала девочка. - Да уж, как всегда... - Ответил Морино. - А Якумо-чан кто заложил? Тоже мне, подруга называется... - Я только пару дней за Онагой-самой хвостиком ходила. Я все хотела спросить важную вещь, да не решалась. - Спросила? - Произнес Идате. - Нет, но кажется ответ в книжке. - Сказала Ханаби и попыталась изобразить, с каким лицом она пару дней подряд смотрела на Онагу. Идате был обижен, но ему против воли стало смешно, даже в такой не располагающей к шуткам обстановке. Хьюга не говорила Морино про загипнотизированную охрану. Она не могла ответить, почему она поступает именно так: может, не хотела его пугать, а, может быть, сама боялась своих догадок, пока Онага-сама не сказала все ей и Идате почти напрямую. 1. Странный зверек Онаги. https://yandex.ru/images/search?from=tabbar&text=%D0%BF%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%87%D1%83&pos=2&img_url=https%3A%2F%2Fsun9-12.userapi.com%2Fimpg%2FthQJwO1lic1zNo8wTnwFN_1i5hHAN-FRB7rLOg%2FfxTLMeO4kOs.jpg%3Fsize%3D530x604%26quality%3D96%26sign%3D402d6469491b8e5e153c283b723427e6%26type%3Dalbum&rpt=simage