Никогда

Холодно. Ветер из открытого окна забирается под куртку, но Райли продолжает сидеть на подоконнике. Стена напротив кажется абсолютно пустой и скучно-серой, но, если присмотреться, заметны царапины и следы от клея. Обрывки плакатов. Райли разглядывает их с необъяснимым интересом. Все остальное игнорирует, стараясь привести мысли в норму. Встречаться взглядом с Крисом почему-то особенно неловко. За спиной Райли, на асфальте за окном, валяются таблетки. Пластиковая баночка лопнула от удара и красивые разноцветные капсулы разлетелись в разные стороны. Когда Райли впервые увидел такие, мама сказала: «витаминки». Сейчас он просто старается не думать о том, что наркотики СМАКС может подобрать любой прохожий. Или ребенок, привлеченный слегка поблескивающей желатиновой оболочкой. Если бы Крис был в порядке, Райли никогда не смог бы что-то отобрать у него. Но трясущиеся руки едва-едва могли удержать пластиковую банку. Все ли таблетки были внутри, или он уже успел что-то принять? Оставалось надеяться, что не успел… Дышать в комнате Криса тяжело, спасает только распахнутое окно. В запахе спирта и сигаретном дыме Райли чудятся медикаменты. Перед глазами Райли — мама. Очередное видение, понимает он, и просто ждет, когда мир вернется на место и, глядя на осунувшееся лицо Криса, можно будет сказать… Сказать что? «Могу ли я чем-то помочь»? «Тебе больно»? «Знаешь, как умерла моя мама, ты не можешь поступать как она, ты же не…» — Жалкий, — отчетливо произносит женщина, глядя сквозь Райли. Длинные тусклые волосы спутанными клочьями спадают на спину и грудь. Сухие губы с трудом складывают слова, голос сиплый, едва слышный, дыхание прерывается хрипами. Райли чувствует в своей ладони ее руку — кости, обтянутые дряблой кожей. Рука совсем невесомая, прохладная и почему-то слегка влажная. — Ты ничего не можешь сделать. Райли качает головой, сгоняя наваждение. Со стороны может показаться, что наркоман здесь он. Крис стоит молчаливый и напряженный. Райли растерянно осматривается, надеясь найти в скудной обстановке какую-нибудь поддержку, и вместо проникновенной речи выдавливает из себя неловкое: — Я думал, твоя комната выглядит по-другому. Крис отмирает, скрещивает руки на груди и складывает губы в подобие улыбки. Получается не очень. — А чего ты ожидал? — Я думал, все будет обклеено плакатами с Флэром, — Райли вспоминает остатки клея на стене и натянуто улыбается. — Было, — кивает. — Я все снял. И выкинул. — Ясно, — Райли облизывает пересохшие от волнения губы. — Как давно… Ты покупаешь наркотики? — Впервые, — моментально отвечает Крис и насмешливо выгибает одну бровь. — Если ты забыл, мы вообще-то боремся со СМАКС, а не помогаем им. Я просто, — он смущенно замолкает, моментально теряя всю спесь, — просто решил попробовать. — Ты злишься на Флэра? — Может быть, Райли не очень сильный или умный, но зато умение держать себя в руках у него не отнять. Он и сейчас не поддается ни эмоциям, ни прошлому Райли никогда не признается, что знаком с наркотиками СМАКС ближе, чем должен. Когда мать больше не могла купить необходимую дозу, торговаться приходилось сыну. Именно поэтому он так легко отыскал то, что нужно, оказавшись в машине СМАКС. Пути и способы продажи он, может быть, знает даже лучше Деми, которая испуганно кралась к двери Криса, пряча под курткой заветный товар. Вспоминая о Деми, Райли думает, что, наверное, слишком сильно оттолкнул ее, врываясь в чужую квартиру. Когда-то он так же как она прятался от Смотрителей. А теперь сам был Смотрителем. Агент В-12… Что бы сказала босс, если бы узнала о его прошлом? Райли боялся представить. А, может быть, она с самого начала все знала, просто… Просто… — Нет, – отвечает Крис, тихо всхлипнув. – Я понимаю, он должен был спасать других. Я имею в виду… Миссия же прошла успешно? Он бросил нас, но вместо этого остановил атаку на фабрику и… Он не позволил им получить химикаты. Да, да, ради общего блага приходится отказываться от мелочей, я знаю. Просто я не хотел – понимаешь? – оказаться мелочью. — Так ты ничего не успел принять? — Что? — Нет, ничего, — Райли качает головой и, протянув руки, зовет. — Иди сюда. Крис тушуется и растерянно замирает. Райли легко спрыгивает с подоконника и подходит ближе. Уверенно. Неотвратимо. Так, что Крис дергается, сдерживая желание попятиться. Он значительно выше, сантиметров на десять, и Райли поднимается на носочках, чтобы удобнее заглянуть в испуганные глаза и тихо позвать: – Пойдем, – он смыкает объятия, не дожидаясь ответа. Движения осторожные: легкое сопротивление – и он отступит. Но Крис не вырывается, обмякая в чужих руках, и сильно ссутулится, чтобы уткнуться лицом в плечо желтой куртки. Райли прижимает его ближе. Так крепко, как только может. Всхлип. Еще один. Райли неустойчиво покачивается на носочках, чувствуя, как чужие руки до скрипа сжимают грубую ткань куртки. — Ну же, не плачь, — шепчет он, медленно утягивая Криса на пол и мысленно взывая о помощи. Что он должен сейчас сказать? — Я с тобой. — Ты же не бросишь меня? – Абсолютно серьезно спрашивает Крис, и Райли понимает, что от него ждут такого же серьезного ответа. – Хей, – смеется он, – разве ты не ненавидел меня? За то что я забрал твое место В-12 или еще?.. Крис мотает головой и прижимается к Райли так, что тот уже не уверен, скрипит куртка или его ребра. – Эй! Ну ты чего? – он охает, упираясь руками в чужие плечи. Даже через толстовку чувствуются крепкие мышцы. Райли думает: не сдвинуть. Но Крис поддается сам, немного ослабляя объятия: – Ты хочешь уйти? – в голосе слышны обида и сдавленные всхлипы. – Нет, – Райли невольно чувствует себя виноватым, подается вперед и одной рукой перебирает чужие волосы. На голове Криса хаос, в который Райли вносит небольшую лепту. Растрепать привычную укладку было бы приятнее. И все же пряди под пальцами приятно мягкие. Совсем не такие, к каким привык Райли, когда пытался расчесать волосы матери. Были ли ее жесткие колтуны когда-нибудь такими же мягкими? Он не помнит. – Я пришел к тебе, и я не оставлю тебя. – Ты правда меня не бросишь? – Крис настойчиво повторяет свой вопрос, и Райли думает, что все-таки тот еще совсем ребенок. – Правда. Я не брошу тебя. – Никогда? Райли на мгновение замирает. Ему хочется сказать: «Зачем тебе это, парень? Завтра ты придешь в норму и знаться не захочешь со своим простачком-коллегой. Может не будем разбрасываться словами?!» Но вместо этого только: – Никогда.