В этот день траура и великой печали мы с вами прощаемся с одним из величайших умов нашего времени. С нашим коллегой и другом… Хочется вспомнить слова профессора Хеймердингера: «Самые яркие звёзды сгорают быстрее всего». Думаю, будь у него хоть немного больше времени, он сделал бы больше, намного больше, чем он успел. Мы не забудем его жертву, принесённую науке во благо человечества. И пусть он покоится в мире…
Улица приносит приятную прохладу, а толпа людей, что раньше будто душила одним своим существованием, наконец рассасывается, давая доступ к кислороду. Тихие шаги в сопровождении громкого стука трости об пол раздаются эхом по безлюдному балкону. Он запускает пальцы в волосы, массирует кожу головы, стараясь хоть немного снять напряжение, но это не помогает. Тогда он подходит к перилам балкона и опирается на них всем весом. Откладывает трость подальше и просто смотрит вниз. Его больше не интересуют огни ночного города или мирская суета.
Будь его воля, пол бы под ним сейчас провалился, и он он бы упал в пустоту.
На очередном светлом празднике жизни Виктор казался чёрным пятном. Сколько бы он не проживал в этом обществе, никак не мог влиться в него окончательно.
Да, все «признали» его ум и способности, даже стали звать на всякого рода приёмы.
Хотя, стоит признать, намного чаще звали всё же Джейса, что неудивительно. Талис — лицо прогресса, а Виктор… Напомните мне, кто такой Виктор?
Иногда, — очередной постскриптум в письмах, — упоминали и некого коллегу мистера Талиса. В такие моменты Джейс непременно цеплялся за малейшее упоминание Виктора в приглашении и считал чуть ли не своим долгом привести коллегу на светское мероприятие. Чаще всего тот соглашался, как сейчас. Это явление было лишь проявлением солидарности и дружбы между этими двумя. Позови его кто-то другой, Виктор ни за что на свете не пошёл бы никуда.
Вопрос оставался открытым: признал ли хоть кто-то из этих высокопоставленных лиц Виктора как человека, а не вычислительную машину? Возможно, но так ли оно важно сейчас?
Ах да, «сейчас» — это всё, что есть у Виктора. Будущее его предрешено, это знают все, но никто не спешит что-то менять. Да и можно ли… Поменять.
"Можно" — настойчивая мысль скребётся в подсознании.
И в этот день он решил, что поменяет всё на корню. Он знал, если его желание не сбудется, и он не провалится в пропасть, то непременно сделает то, что должен… Он закончит исследование.
— Виктор, ты здесь. Думал, ты уже давно сидишь в лаборатории, — голос коллеги вырывает его из колеи размышления, хотя он продолжает смотреть в темноту улицы.
— Виктор? — Тёплая рука ложится на плечо учёного, и тот резко чувствует контраст температур. Грустно подмечает про себя — даже в этом они противоположности.
— Как видишь, я всё ещё здесь.
— Если ты устал, то можешь идти обратно в лабораторию, а лучше — спать. — Совет друга обрывается скрипом двери и каким-то женским голосом. — Прости, больше не могу оставаться здесь. Как говорится, долг зовёт, — Джейс улыбается, хлопает Виктора по плечу и удаляется обратно, в зал к танцующим в ярком свете людям. Горечь остаётся на языке, но ничего уже сделать нельзя. В конце концов это не его дело.
***
Виктор стоит в гнетущей тишине ещё пять минут, а потом, проводив взглядом толпу, особенно выделяя в ней Джейса, удаляется в свою уютную обитель.
Включая свет, он молча приветствует парящий объект. Хекскор отвечает тем же… Виктор проходит мимо него и разваливается на стуле. Он заглядывает в ящик стола, где находит свой старый блокнот, кажется, ещё с времён Зауна.
Этот блокнот пусть и не был самым особенным, но представлял из себя некое исключение из сложившихся правил рутинной жизни Виктора. Все дни его пропитаны работой, работой и только работой, так что в качестве эксперимента, он взялся за попавшуюся под руку записную книжку. Цель своеобразного исследования заключалась в том, чтобы посмотреть на то, как часто он отвлекается от разработки хекстека.
Но после это маленькое хобби переросло в нечто большее. Синий блокнот стал маленькой вселенной, специально для Виктора, местом, куда он мог сбежать от всех и записать что-то несуразное и неважное. То, что «обычный Виктор» никогда бы не подумал упомянуть, не то что задокументировать.
Учёный вертит его без дела, после чего открывает. В эту ночь появляется новая заметка:
«В целом, я привык к подобному одиночеству. Мне оно не претит, всё же, у меня есть один… Собеседник, но в его компании до жути неуютно. Он выглядит слишком живым для камня. И если проводить с ним всё время, то непременно возникнет чувство тревоги. Хекскор словно пытается поговорить с тобой. Пытается шёпотом навязать мысли. Я понимаю, что это абсолютно антинаучно, но никак не могу выбросить эту мысль из головы.»
Всё то время, что они оставались наедине, хекскор и вправду будто бы манил Виктора. Никто другой этого притяжения, к сожалению или к счастью, не замечал. Только однажды Скай, зайдя поздно вечером в кабинет злополучного учёного, увидела, как он уже почти прикоснулся к нему. Она окликнула сгорбившуюся фигуру по имени. Виктор не успел ничего сделать и вышел из транса, но ему ещё долго пришлось объяснять помощнице что произошло и почему ей не нужно переживать за него.
Иногда в полусонном бреду переработки Виктор умудрялся заводить беседы с «живым» камнем, как бы это глупо не было. Выбирать не приходилось. Со стороны выглядело странно, так что хорошо, что он остался незамеченным.
***
Воспользоваться тишиной можно по-разному. Виктор предпочитал подумать, особенно теперь, когда он решился хотя бы составить план, который назвал «новая эра». Вряд ли бы кто-то бы полез в его личные вещи, но для подстраховки всё же подписывал все заметки связанные с ним как «Хекскор 2.5» — такая запись в дневнике учёного мало кого смутит, хотя зачёркнутое
«Стоит ли взрыв того» навевало некоторые мысли.
Тихий смех эхом звучит в лаборатории.
— Джейс меня убьёт, если узнает…
