И еще одна ночь в Арктике

Первый Полярник Не смотри на меня так. Хватит. Хватит, я сказал… Ты хоть понимаешь, к чему это приведет? Тебе не холодно? Вижу, что холодно. У нас всегда так. В Арктике всегда можно замерзнуть… особенно, если ты раздет по пояс. Я не думал, что у тебя такая фигура. Ты силен, но одновременно слабее меня. Я знаю это, ты тоже это знаешь. Перестань смотреть на меня так. Хватит меня провоцировать. Ты не слышишь? Ты разбудишь во мне что-то совсем нехорошее. Хватит, прошу. Я могу навредить тебе. Не смотри на меня так. Я же вижу по твоим глазам, что ты хочешь меня. Я тоже, тоже очень хочу тебя, но так же нельзя. Это аморально, ты не думаешь? Черт… У меня слишком давно не было женщины. Я слишком сильно хочу этого. А-ах… - Просыпайся, уже время. Я кофе поставил, - ты снимаешь руку с моего плеча, а я лежу, уставившись в потолок. Что это было? Сон? Господи, ну и приснится же такое… - Эй, послушай, - ты тянешь меня за рукав рубашки, в которой я сплю, - ты вставать собираешься? Я лишь сильнее зарываюсь в одеяло. Это неправильно. Неприемлемо. Я не хочу, чтобы ты сейчас увидел мое лицо… и нащупал стояк под одеялом. - Боже, что ты… Ну да, конечно. Я и забыл, что мы смелые. Этот белобрысый дурак забрался на меня сверху и начал методично стаскивать с меня одеяло. Рывками. Хватит, ну же… - Ты не заболел? – Какого хрена? Ты сам-то часом не заболел ли, раз взобрался на меня, да еще и прикладываешься к моему лбу своими губами? – У тебя все лицо красное. Ну еще бы, блин. Спихиваю с себя этого придурка и встаю с кровати. День проходит на удивление незаметно и легко. В прочем, как и все дни, проведенные нами в этой чертовой ледяной пустыне. Сегодня у нас по расписанию душ. - Сегодня я первый пойду, - говоришь ты и начинаешь раздеваться. Что здесь происходит?! Это не сон, но ты медленно раздеваешься, смотришь на меня искоса, облизнув губы. Пряжка ремня застревает в теплых штанах. Ты ругаешься, но никак не можешь освободиться, дергаешь за нее, но она не поддается. Я, словно бы в каком-то трансе, подхожу и начинаю медленно выпутывать пряжку, расстегиваю твои штаны. Мы почти не дышим, смотрим друг на друга, но я не выдерживаю, отворачиваюсь, сажусь за маленький столик, в мгновение преодолев расстояние от дверей до окошка. Просто я осознаю, что не могу сдержаться. Соблазн был слишком велик. Ты громко выдыхаешь, сдергиваешь рывком штаны и с диким криком выбегаешь на улицу, в снег. Вот чудик. Ночь. У нас полярная ночь, которая раскинулась на далекие километры вокруг. Никакого солнца, темнота и северное сияние – вот все, что мы имеем. День, утро, вечер – время не имеет значения. Мы спим подолгу, не обращаем внимания на часы и даты. Старенький приемник время от времени подает голос и только тогда мы понимаем, что в мире есть и другие люди. Сюрреализм ситуации немного пугает, ведь я не привык сталкиваться с подобным. Скоро наши исследования подойдут к концу, совсем недолго осталось до возвращения домой, где-то неделя. Может даже чуть меньше. - За нами прилетят, правда? – Ты смотришь на меня несколько отстраненно, помешиваешь ложечкой остывающий кофе. - Прилетят, - я отпиваю глоток. - Ты боишься? - Чего например? Здесь нечего бояться. Только медведя, но он нас пока не трогает. Ты задумчиво облизываешь ложечку, кладешь рядом на стол и, подняв на меня серо-голубые, какие-то прозрачные глаза , вдруг выдаешь: - Расстаться. Ты боишься расстаться? Я молчу. И вдруг понимаю, что да, мне немного страшно. Где ты и где я. У меня никого нет на том свете, я приеду в пустую холодную квартиру. Ну, может, чуть потеплее, чем этот домик. И буду жить там один, до следующей смены, привыкая к людям, к еще более сильному одиночеству. А через полгода придется снова ехать сюда, в эти полярные льды, и ждать следующего напарника. Следующего конца смены. Следующего отдыха. Господи, какое уныние. - Где ты живешь? – Спрашиваешь меня. - Мурманск. А ты? - Архангельск. - Понятно… ждут тебя, наверное… - Допиваю остатки кофе, иду мыть снегом чашку, чтобы хоть как-то отвлечься от прочих мыслей. - Нет. Вовсе не ждут, - ты идешь за мною, - я сирота. Ты врезаешься мне в спину, а я оборачиваюсь и глажу тебя по голове. Ты даже зажмуриваешься. - Ты чего? – Спрашиваешь, когда я отнимаю руку от твоих волос. - Ничего. Я, наверное, тоже. - Что – тоже? - Сирота, - бросаю я, забираю у него чашку и иду их мыть. - Эй, - ты тихо шепчешь мне на ухо, - подвинься, пожалуйста. Я сонно моргаю в темноте, но послушно отодвигаюсь к стенке. Ты забираешься ко мне под одеяло, становится ощутимо теплее. - Зачем залез ко мне? – Хмурюсь. - Мне не спится. И страшновато немного, пожалуйста, пусти меня. - Чего тебя пускать, сам залез… Ладно, стой, оставайся, - хватаю тебя за руку и укладываю обратно. Прижимаюсь грудью к твоей спине. - У тебя все нормально? – Глажу тебя по плечу под одеялом, ты расслабляешься, позволяя положить руку себе на бок. - Я много думал и… в общем… а, ладно, забудь. Не время еще. - Что – не время? - Ох, ну все, забудь, правда… Разворачиваю его к себе, хлестнув косичкой по носу. - Сказал «а» - говори и «б». Ты мнешься, смотришь вниз, на подушку, но молчишь. Ох, бесит. Как же меня эта твоя застенчивость раздражает временами… Облизываешь губы, выдыхаешь. - Я… ты мне… - Ты мне тоже, - устаю я от его нерешительного шепота. - Правда? – Вскидываешься, вскрикнув, словно мальчишка. Я улыбаюсь. – Ох-х… - Что? - Первый раз вижу, что ты улыбаешься. Красивая улыбка, - ты тоже улыбаешься, дурак. И я тоже в первый раз это вижу. Второй Полярник. Не могу поверить. Не могу поверить, что я ему тоже нравлюсь… Что теперь? Что будет теперь? Этот угрюмый тип улыбается. Ну надо же, первый раз вижу, чтобы он улыбался. Хорошая улыбка, светлая, чистая. Красивая. Он вдруг подается вперед и целует меня в шею. Подставляюсь под ласку, запрокидывая голову. Эй, да ты напряжен как камень… - Сколько у тебя этого не было? – Это я спросил? Сам поражаюсь своей смелости в последнее время. - Чего – этого? – Тяжело дышишь мне в шею, слегка прикусывая кожу. - Ну… Секса… Ты отвлекаешься, задумавшись. Обнимаешь меня. - Давно. С мужчиной – никогда… Как много неуверенности в твоем обычно крепком голосе. В моем, наверное, не меньше… - У меня тоже никогда, - улыбаюсь я. - Совсем? – Ты немало удивлен, кажется. - Ну… Было один раз, но мне совсем не понравилось, потому что ничего толком не получилось. - Сколько тебе лет? - Двадцать четыре. - И все еще девственник?! - Ну… да. Ты вздыхаешь, снова улыбнувшись, и обнимаешь меня еще крепче. - Уже утро? Чего молчишь? Спишь еще? Спишь. Твоя рука на моем бедре. Тепло, очень. А что это… Ого. Да у тебя утренний стояк. А что, если я… - Что ты делаешь?! – Твой возглас отвлекает меня от дела. - Разве не видно? Я тебя глажу. - Это по-другому называется… Неспешно вожу по твоему члену рукой, ты снова тяжело дышишь. Дотрагиваешься до моего через штаны. Расстегиваешь их и гладишь меня. Я тихо стону, а ты целуешь меня в шею, подбородок, щеки. Губы. То, что сейчас творится – просто мистика, магия какая-то. Очень, очень приятно и хорошо. Я никогда так себя не чувствовал прежде. Щетина немного колет, но это настолько ярко, что вот сейчас, посреди этой белой темной холодной пустыни, озаряемой только зеленым цветом северного сияния, я чувствую себя самым горячим и самым живым. Самым настоящим. Это настолько потрясающе, что я стону, кричу, не скрываясь, ты тоже тихо постанываешь. Мы тремся друг о друга, быстро, сильно… и кончаем. Одновременно. Я никак не могу отдышаться, а ты свободной рукой прижимаешь мою голову к своей. Целуешь мягко. - Ты поедешь со мной. *** В Мурманске прохладно. Я забегаю в подъезд обычного кирпичного дома, поднимаюсь на третий этаж и звоню в дверь. Вот он я, пришел. Пакеты с едой аккуратно ставятся на пол и ты тут же хватаешь меня, тянешь домой, так, что я еле успеваю закрыть дверь. Я продал малюсенькую квартиру в Архангельске и переехал в Мурманск. Нашел неплохую работу. И живу теперь со своим Полярником, который уже не полярник. Мы все так же готовим кофе по утрам, будим друг друга и я, теперь я моюсь первым. Быт – не такая уж скучная штука, когда рядом есть тот, кого вы по-настоящему любите. И теперь мы уже не одиноки. Вот так.