Воин, обнаживший меч.|The Guard Who Drew His Sword.

"Лили, бери Гарри и беги!" кричит Джеймс, перемещаясь, чтобы встать между наступающим Темным Лордом и его женой и сыном. "Я задержу его!" говорит он ей, бросаясь вперед. У него нет палочки. Она лежит на кухонном столе - оставленная там, где он использовал ее, чтобы помочь Лили приготовить ужин, пока Гарри не начал плакать в гостиной комнате. Рядом лежала палочка Лили. Помощь не приходит. Фиделиус все еще функционирует, а это значит, что Питер - мерзавец - добровольно выдал их, и поэтому никто, не знающий о Тайне, не сможет услышать их крики, а даже если бы и услышали, то не смогли бы войти в помещение без знания Тайны. Те, кто знал, тоже не придут - у них нет причин подозревать, что что-то не так, в конце концов. Даже если бы у него была палочка, если бы помощь пришла - ну, давайте будем реалистами; это же чертов Темный Лорд. Джеймс, может, и бросал ему вызов трижды, но он был рядом с женой и большой удачей. Теперь, когда его жена отчаянно пытается найти выход из их, превращенного в кошмар дома, чтобы их сын мог прожить еще один день, он один, и он не питает иллюзий относительно своей вероятности выжить, а также вероятности того, что его жена и ребенок смогут выжить. Он чувствует антиаппарационные чары и блокирующий барьер. Каминная сеть закрыта уже несколько месяцев. Давай будем реалистами (и если ты не можешь быть реалистом в момент своей приближающейся смерти, то, когда ты сможешь быть реалистом?) - Джеймс знает, что умрет. Он знает, что после того, как Волдеморт убьет его он перейдет к Лили, а затем и к Гарри. Никто из них не проживет до следующего часа. Следуя этой линии мышления, некоторые могут подумать, что делать это - стоять на пути Темного Лорда к неизбежному - бессмысленно. Это так. Это действительно, действительно так. И не бессмысленно. Совсем нет. Джеймс не очень любит искусство, но Лили однажды сводила его на спектакль во время одного из их первых свиданий - на одну из пьес Шекспира, "Ромео и Джульетта". Это было невероятно скучно, и даже спустя годы после просмотра он не может вспомнить, как ему удалось продержаться до конца, (но, возможно, это как-то связано с Лили и с тем, что она все время держала его за руку) но дело не в этом. Дело в другом, Джеймс помнит только одну вещь в пьесе с какой-либо ясностью – это стражника, который выхватил меч, чтобы защитить своего господина, несмотря на то, что знал, что в конечном итоге это ничего не изменит, а только убьет его. В тот момент он этого не понимал - думал, что понимал, но не понимал. Совершение поступка, который в конечном итоге не имеет никакой цели, потому что тебя просто убивают, и это никого не спасает. Только. Он умрет, сегодня. Как и его жена, и сын. Возможно, никто не узнает, что он стоял беззащитным перед Темным Лордом, чтобы дать своей семье время уйти - и, честно говоря, это не имеет значения. И все же, стоять здесь, быть препятствием, если это все, чем он когда-либо будет, перед лицом самого ужасающего Темного Лорда века... это не весело. Это нехорошо. Бог знает, что он не хочет оставлять свою жену одну, чтобы справиться с этим. Но... вот он . Смирение. Они умрут сегодня ночью, и он достанет свой меч, чтобы встать на пути и умереть, и это не будет значить ничего и абсолютно все, чтобы купить эти последние несколько ударов сердца жизни для его жены и сына. Джеймс думает о том стражнике, о той пьесе, о той ночи, о своей жене, о своем сыне и шагает вперед, не обращая внимания на боль. Вперед, не обращая внимания на тошнотворное зеленое свечение, растущее на кончике костяной белой палочки, не обращая внимания на ужас в своем сердце. Храбрость. Рыцарство. Благородство. Мужество. Он использовал черты своего Дома, чтобы выровнять шаг, успокоить сердце. У него нет оружия, кроме собственных рук, и он не подойдет достаточно близко, чтобы ударить, он знает. Но это не мешает ему поднять кулак и броситься в атаку, когда это ужасное заклинание слетает с губ Волдеморта, когда этот тошнотворный зеленый свет устремляется к нему. Слишком близко, чтобы увернуться. Он становится все ближе, свет отражается от его очков в темноте коттеджа. Храбрость. Рыцарство. Благородство. Мужество. По мере приближения смерти он добавляет в свой список новое слово: смирение.