Сонь, с днём рождения

денис до сих пор не верит, что они выбрались. вечно чувство, будто тонешь: как если бы, нырнув в то озеро, они оказались на другой стороне чертовых топей, а поезд унёс их не в москву, а на следующий круг ада. титов, конечно, пытался выбраться — отказался от всего, что представляло его жизнь раньше: продал свой пакет акций в «труток inc.», сменил квартиру, перестал курить, стал чаще гулять, даже завёл пару друзей, с которыми конечно и можно было говорить не только о работе, но в душу они не лезли. в общем, обставил свою жизнь так, будто бы он и не денис титов вовсе. ему нравилось думать, что теперь он — никто: месяцами не заходить в сети и никому не звонить. — блять! почти никому. был один номер из его прошлой жизни, что он никак не мог стереть. денис понимал, что соня — единственное, что не позволяет ему начать жить заново, но не мог себе позволить отказаться и от неё. в сеть заходил лишь для того, чтобы посмотреть на её жизнь. соня, похоже, тоже решила всё поменять: начала ходить на светские тусовки, одеваться как голливудская порно-звезда, завела сотни «подружек» и поклонников. словом, они с денисом поменялись жизнями, полагая, что так жить будет легче. вот только ей довольно успешно удалось выкинуть титова из своей жизни, пока сама всё ещё отчаянно продолжала жить в его голове. ㅤㅤㅤㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ телефон противно пискнул. в строке уведомлений всплыло: «сегодня день рождения софьи громковской». играла тихая музыка. денис не смотрел в телефон — он и без того знал, что сегодня за день. над москвой небо укрывалось тучами, казалось, сейчас разорвётся вся эта пелена громом, сверкнёт молния, польёт дождь или ещё чего. словом, произойдёт что-то, что его остановит. — это всё? денис глянул на бутылку какого-то паршивого виски. за углом продавали только такое. взглядом невольно последовал наверх — за сигаретами. — парламент давайте. найт блю. продавщица недовольно закряхтела и медленно поднялась со своего кресла. также медленно она взглядом проходилась по рядам небольших пачек. импотенция, мучительная смерть, мертворождение — словом, набор для искушённых. денис весь дрожал от нетерпения вдохнуть очередную смертельную дозу, залить всё дешёвым алкоголем и не проснуться. словом, найдётся что-то, что его остановит. ㅤㅤㅤㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ на стене осталась небольшая вмятина. стекло под ногами нарушает тишину своим хрустом, повсюду бурые пятна, а он всё бродит по комнате, в руках — телефон, на экране — убер. зарядки — нихуя. опять всё надеется, что выключиться в самый момент и не придётся нарушать своё же слово. а он, как на зло, сука, быстрый — через две минуты ошибок уже не избежать. окно нараспашку, в пачке — последняя, дрожащими руками поджигает, и прям босиком — с лестницы, вниз, шатает, да и одет как попало. — похуй, всё равно прогонит. водитель смотрит волком, бурчит что-то вроде «москва-аааа». басистый такой, и косит всё на заднее сиденье: там сигаретный дым, под ногами — кровь. но, вроде как, денис титов — потом будет, что рассказать. а тот всё дрожит, рвёт волосы на голове и шепчет: «нет нет нет, давай назад». — так вас домой? в ответ — взгляд безумный, качает головой и рыщет по карманам, но пачка пустая. руки деть больше некуда. водитель делает музыку погромче — что-то про любовь. за окном бегут сотни высоток, тех самых, холодно-безразличных. даже под любовную поэзию всё равно уродливые, успокаивает беспокойное сердце. ㅤㅤㅤㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤ ㅤ он стучит громко. так, чтобы она услышала. теперь уже всё равно — он заранее знал, что сорвётся. на ногах стоять уже нет сил, все в порезах, а в крови — убойная доза. падает на колени — как если бы они всё ещё были в том чёртовом монастыре, только теперь — она его алтарь. — соня! сонь! открывай! из дверей — уже будто бы и не соня. макияж яркий, волосы крашеные, но, при взгляде на прошлое, всё как будто бы исчезло. и вот — они уже снова в тех самых топях, впиваются друг в друга взглядом. ненавистны им воспоминания. — ты зачем пришёл? я думала, ты где-нибудь в швейцарии своей, на лечении. — сонь, с днём рождения. из-за спины достаёт смятый букетик тюльпанов и трясущимися руками протягивает ей. она принимает, с виду — равнодушно. боится показать, что ей этот букетик — дороже всего. за спиной — десятки людей, глазеют на титова, кто-то даже снимает. но этим двоим всё равно — этот пазл, в виде их новых жизней, бракованный и никогда не сложится, ведь одна деталька всегда будет там — в другом конце москвы, умирать в одиночестве, или умирать в толпе. соня прикрывает за собой дверь и садится рядом с денисом, прямо на пол, кладёт голову ему на плечо и закрывает глаза. ㅤㅤㅤㅤ ㅤ за закрытыми — глубина. они всё-таки утонули.