Глухота

- Бет? Бет? - окликнула Элси. В огромной комнате с окнами в пол царила бы полная темнота, если бы не экран ноутбука, чей мертвенно-белый свет ярко освещал сидящую перед ним женщину. Женщина усердно колотила пальцами по клавиатуре, и звук этот напоминал сильный град, падающий на крышу машины. - Бет, родная, уже очень поздно. Половина третьего. Тебе вставать в шесть часов, а день предстоит тяжелый. Завтра твоя делегация отправится в редакцию «Уолл-Стрит джорнал». Они постоянно будут связываться с тобой. Тебе понадобятся все твои силы. Женщина перестала печатать, но не оторвалась от работы, даже руки с клавиатуры не убрала. Широко распахнув глаза, она в упор смотрела в монитор, словно желая заставить агрегатор «АвтоИмидж» работать быстрее. Но агрегатор не был человеком и не мог поддаться внушению, а потому продолжал невозмутимо обрабатывать информацию в своем темпе. Так, за минуту красная полоска на шкале продвинулась вперед на расстояние, которое процентно обозначилось как «два». - Господи, ты же не будешь ждать результата почти час?! Ради бога, даже если бы ты сейчас заснула, ты бы проспала всего три с половиной часа. Три!! Бет, ты так заболеешь! Та, продолжая в упор смотреть в монитор, крепко сжала губы. - Может, если бы ты внесла в агрегатор информацию с новостных ресурсов не за три месяца, а хотя бы за три недели, дело бы скорее пошло. Элси наконилась к Бет и, заглядывая ей в лицо, тихо сказала: - А почему вообще это делаешь ты? По-моему, этим должны заниматься в пиар-отделе. Они же и этим занимаются, да? Смотрят, каков процент позитивных отзывов в прессе? Женщина же тем временем продолжала смотреть на агрегатор, и её тёмные брови сомкнулись на переносице. А процентная шкала после долгого, дольше первой минуты, раздумья показала «три». Издав короткий раздраженный возглас, женщина закрыла агрегатор, открыла «Гугл.Новости» и стала листать их. «Что скрывает компания «Теранос»?» «Единорог* Кремниевой долины снова под давлением» «Всё ли золото, что блестит: хроника лжи «Теранос» «Знаменитый биоинженерный стартап снова в центре внимания» «Элизабет молчит: как бизнесвуман уходила от ответов на протяжении десяти лет» «Голоса из темноты: рассказы анонимов о корпоративной культуре «Теранос» «Можно ли сделать анализ по капле крови? Мнения наших экспертов» «Ну же, Холмс! Публика требует готовый аппарат «МиниЛэб» «Элизабет Холмс: «Вот что бывает, когда пытаешься изменить мир» Она была Элизабет Холмс для репортеров и журналистов. Она была Элизабет для инвесторов. Она была мисс Холмс для сотрудников, Лиз для родителей и брата, Бетси для Санни - он предпочел самый идиотский вариант, вот сюрприз! Ну а для Элси женщина всего была Бет, с самого раннего детства. Она оставалась ею и теперь. - Ну да, все заинтригованы. А очень скоро все разочаруются. Элизабет Холмс продолжала листать страницы. Дойдя до пятой, она закрыла гугл.новости и открыла рамблер. - Бет, ну пожалуйста, заканчивай!! - воскликнула Элси, кладя руку на спину женщине. Та прикосновения не почувствовала, как не чувствовала его никогда. Элси всегда было это немного досадно, но последние лет пять лет её терзала не просто досада - отчаяние. Насколько была бы проще задача, если бы Бет могла физически ощущать присутствие Элси! Но увы, это было невозможно, как невозможно было повлиять на ход её мыслей, исправить, словно неправильно замкнутую электрическую цепь. Элси была совестью Элизабет Холмс. Она родилась в тот момент, когда Бет вдруг поняла - случилось это в два года - что она есть она, Элизабет Энн Холмс. И сразу после рождения она взялась за работу. Девчурка ухватилась за папин галстук, когда тот наклонился обнять её перед уходом на работу, и стала увлеченно тянуть его на себя. «Перестань, моя маленькая, - принялась увещевать Бет Элси. - Ты ведь делаешь папе больно! Перестань, послушай папу и меня!» Бет сделала недовольное личико, но отпустила галстук. Она была совершенно прелестна - кудрявая, голубоглазая, - словом, не питомица, а мечта. «Мне досталась самая милая девочка!» - подумала очарованная Элси, крепко обнимая её. Порой работа совести была очень тяжелой, порой дурацкой, порой настоящим искусством. Элси она была всяко по душе. Она бы и теперь её любила... если бы не лишилась возможности её выполнять. Если, обладая сверхъестественным слухом, в ясную безветренную погоду сесть на скамейку в городе и прислушаться, то станут слышны разговоры - размеренные и оживленные, длинные и короткие, неприязненные и дружелюбные, но всегда несколько нервные. Это ведут беседы люди и их совести. Ночью таких бесед случается намного больше. Люди ставят условия, торгуются, отнекиваются, ссылаются на стечение обстоятельств, на плохую зарплату, недостаток секса и на головную боль. Совести отвечают им не менее заковыристо, но всегда стоит на своём. Но чаще ночами люди спят. Днем же совесть просто тихо шепчет истину на ухо, а человек слушает... или отмахивается: «Он сам виноват», «Я заслужил это награду», «Мне хотелось поспать», «Мы виделись с мамой всего две недели назад!», и этим кончается дело. Но во всех случаях человек слышит свою совесть. Элизабет Холмс же больше не слышала Элси. Элси хорошо помнила момент, когда осознала, что Бет оглохла. Это произошло, когда скончался Йен Гиббонс. Совесть выбрала время, когда Элизабет пошла принимать душ. Встав рядом с ней, Элси высказалась прямо и сурово: «Бет... Ты осознаешь, что произошло? Йен был твоей правой рукой. Он потратил десять сраных лет, пытаясь заставить твой агрегат работать. Поняв, что дело не идет, он сказал, как есть. За это ты втоптала его в грязь, и он умер. Ты виновата, Бет. Ты только что горло ему не перерезала. Кретинка пучеглазая, Стив Джобс два-ноль, ты слышишь меня вообще?!» Медленно и осторожно намыливая прелестные светлые волосы дорогим шампунем, Элизабет Холмс молчала. Она повторяла про себя аффирмации: «Я - лидер», «Я сильная, влиятельная, могущественная», «У меня есть миссия», «Я могу сделать мир лучше». На совесть она не обращала ни малейшего внимания, даже не буркнула что-нибудь вроде: «У него была депрессия». И тогда взбешенная Элси взвыла на весь квартал: «ЭЛИЗАБЕТ ЭНН ХОЛМС, ТЫ МЕРЗАВКА!!» Забеспокоились голуби на крыше, градусник, которым сосед мерял себе температуру, показал 37.5 вместо 37.3, пес на улице, до того мирно трусивший подле своей хозяйки, замер и поднял коричневое ухо. Все услышали Элси - помимо той, что должна была. И тут-то совесть ошеломленно поняла, что Бет больше не слышит её. Беседовать с этой необыкновенной женщиной уже давно было невозможно. Днем Элизабет Холмс спорила, приказывала, ругалась, очаровывала, прикидывала, обдумывала - словом, трудилась. Если же Элси удавалось вклиниться в этот поток информации, мощный, как водопад Виктория - причем ей только и удавалось крикнуть что-то вроде: «Нет!» или «Не надо!», то Элизабет, не глядя на неё, коротко бросала: «Мне решать». Невозможно было поговорить с ней и ночью - после заключения контрактов с Walgreens и Safeway она стала так уставать, что засыпала, едва улегшись в постель, совесть не успевала и слова сказать. Но она могла слышать Элси. А теперь, значит, нет? Элизабет Холмс закончила своё омовение и выпорхнула из душа, довольная, ярко-розовая от горячей воды, благоухающая гелем для душа с розмарином. А её совесть так и осталась сидеть в пустой темной ванной, скорчившись в комок. «Что же теперь делать? - стучало в голове Элси. Она бы заплакала, но была слишком шокирована. - Господи, что же?» Спустя недели две, полных глупых идей и нелепых планов, длительных приступов ужаса, перемежавшихся с эпизодами отчаянной решимости, совесть поняла - то же, что обычно. У неё узкий спектр задач и ещё более узкий спектр возможностей. Жаловаться некуда, Службы поддержки для совести не существует. Ей остается только продолжать пытаться докричаться до Элизабет Холмс всякий раз, когда она делает выбор. «Я могу говорить - я должна говорить», - твердила себе Элси. В то же время совесть продолжала искать свидетельства, что Бет всё же продолжает ощущать её присутствие, и перемена к лучшему возможна. Таких свидетельсв набралось немного, но они были. Всякий раз, когда на Элси снова накатывало горе, она начинала перебирать их в памяти. Был, например, такой маленький эпизод: после вечернего сеанса пилатеса Элизабет Холмс решила заказать продукты. Удобно устроившись на кресле, она добавляла в корзину брокколи, спаржу, латук, лук-порей, связки моркови, гранаты и мраморную говядину. Перейдя в раздел «Напитки», она уже выбрала блок минеральной воды «Эвиан», как вдруг её взгляд притянула кока-кола со вкусом лайма. Она давно не появлялась в продаже. - Возьми одну баночку, - предложила совесть. - Ничего не случится. Нельзя же жить на одних смузи. ..И не успела она договорить, как Бет легко нажала на «добавить», и банка кока-колы «Лайм» оказалась в её корзинке. Ещё был такой случай: на Элизабет Холмс напала сильнейшая мигрень. Немудрено, позади был очередной свехнапряженный день, на протяжении которого она не успела ланч съесть, не говоря уже об обеде, да и Санни Балвани учинил очередной скандал, когда лаборанты попросили его не хватать пробирки с реактивами. Он ворвался к ней в кабинет с ревом, что «эти ленивые идиоты не понимают, с кем имеют дело», и что «их всех надо отправить на улицу». Женщина сумела успокоить его, отправив на парковку посмотреть, как идут дела у электриков - там меняли лампы. Спровадив любовника, Элизабет Холмс медленно откинулась на спинку кресла. В глазах у неё темнело, к горлу подкатывала тошнота. Она мимолетно подумала о том, чтобы потушить свет. «Бет, милая, темнота тебе не поможет, - умоляюще бормотала Элси, положившая голову ей на плечо, - езжай домой отдыхать. Сейчас уже семь вечера, хватит на сегодня. Дома как раз успеешь поспать пару часиков, прежде чем твой кретин вернется. Ну же!» Женщина встала, не совсем уверенным шагом направилась к двери и нажала на выключатель справа... а потом вышла и, вскользь попрощавшись с теми, кого встретила, отправилась домой. И был ещё один эпизод, очень яркий и явственный, но Элси бы всё равно предпочла, чтобы его не происходило. Это случилось в день, который совесть могла смело назвать худшим днем в своей жизни - 9 сентября 2013 года. Тогда «миниЛэб» оказались в аптеках «Walgreens», приглашая ничего не подозревающих покупателей сделать анализ крови. Быстро, дешево, эффективно, надежно. ...Они с Бет вернулись домой поздно. В голове женщины взрывались фейерверки и брызгались искрами бенгальские огни. Не в силах даже сесть, Элизабет Холмс бегала взад-вперед по своим роскошным апартаментам, смеялась, болтала сама с собой, а под конец даже запела: «Если счастлив ты сегодня» и дважды хлопнула. Так она допела песенку, потопав и крикнув «Ура», а потом сделав всё разом, как положено. Элси наблюдала за ней с дивана и искренне задавалась вопросом, зачем ей дальше пытаться прорваться сквозь эту глухоту, что окружила женщину монолитом. Ей даже больше не хотелось понять, как это случилось. Было ли это неизбежно или Элси всё-таки могла это предотвратить, не поспособствовала ли своей глухоте сама Элизабет... некими потаенными усилиями, спрятанными на самом дне сознания - так что даже совесть этого не увидела? Или это просто случилось? Всего сутки назад Элси бы попыталась достать с неба звезду, дабы получить ответы. Теперь ей всё стало безразлично. Элизабет Холмс же, спев веселую песенку ещё три раза, быстро приняла душ и улеглась в кровать. - Всё, Бет, - тихо сказала Элси с окна, где примостилась. Ей была видна панорама всей Кремниевой долины, чьё сияние могло поспорить с Таймс-сквер. - Вот теперь ты допрыгалась. Люди будут получать неверные анализы крови. Им назначат неверное лечение... или не назначат. Многие пострадают. А кто-то, может, и умрет. Помолчав, Элси поправилась: - Кто-то точно умрет. И в этом уже будешь прямо виновата ты. Прямее некуда. Элизабет Энн Холмс, теперь ты не только мерзавка, а ещё и убийца. Я не думала, что когда-либо стану совестью убийцы. Ничто не предвещало... или я была слишком глупа, чтобы понять. Глупая совесть - это катастрофа. С этими словами совесть спрыгнула с подоконника и приблизилась к кровати. Элизабет Холмс, что уже засыпала, лежала с счастливым, спокойным лицом. - Знаешь, чего бы я хотела? Чтобы сейчас на тебя рухнул потолок, и мы бы обе погибли. Серьезно, лучше бы было нам с тобой сейчас умереть, - сказала Элси и крепко обхватила горло спящей женщины. - Мы на дне. Сказка закончилась, детки ложатся спать. Совесть помнила, что не в состоянии физически воздействовать на Бет, тем более её убить. Но ей просто хотелось сорвать злобу. Крики не помогут, она слишком привыкла кричать, так что она просто решила стиснуть шею питомицы, её красивую гладкую шею, которую Санни Балвани имеет обыкновение лизать, словно страдающая от нехватки соли псина, и держать... держать долго, пока не станет полегче. Да и была ещё капелька любопытства - а вдруг что-нибудь да произойдёт? Например, горло у Элизабет заболит... или её вырвет. После всего шампанского, что она выпила, это было бы неудивительно. Женщина содрогнулась всем телом так, словно при тяжёлом эпилептическом припадке, попыталась сделать вздох и не смогла. Она выскользьзнула из рук Элси, вскочила - и её в самом деле обильно вырвало на прикроватный коврик. Хрипло дыша, она заметалась по комнате, её сердце колотилось так, словно могло лопнуть, в груди и висках закололо. Женщина прислонилась было к стене и тут же с криком отшатнулась - ей показалось, что стена падает на неё. В общем, у Элизабет Холмс началась сильнейшая паническая атака. А Элси наблюдала за ней с мрачным удовольствием. «Так тебе и надо, мерзавка, - думала она. - Ты заслужила каждую секунду этой муки». Совести хватило ровно на полчаса, в течение которых её подопечная набивала себе синяки, натыкаясь на немногочисленную мебель в комнате, совсем простую и очень дорогую, хлестала себя по щекам, кусала пальцы и звонила по телефону. Санни Балвани не ответил («Да где же этот жирный идиот, когда он мне нужен!» - завизжала Элизабет Холмс, попав на автоответчик), зато ответила мать. Сперва она ничего не поняла («Что такое, Лиз, Лиззи? Тебя похитили?! Тебе угрожают?!»), а потом, сообразив, что к чему, принялась успокаивать дочурку («Ты просто перенервничала, голубушка, прими горячий душ и укладывайся спать! Я тебя люблю»). Женщина в самом деле приняла горячий душ, потом выбросила из комнаты испачканный блевотиной коврик, села на край кровати и уставилась в пустоту. Она была совершенно обессилена, щеки горели он пощёчин самой себе, пальцы - от укусов, волосы стояли дыбом, на сорочке пятна рвоты. Каков контраст с блистательной особой в черном платье и тяжелых серебряных сережках, что порхала по вечеринке в честь самой себя! Не успела совесть позлорадствовать, как Элизабет Холмс глухо заплакала. Увы, это не были слёзы раскаяния, которым совесть могла бы чистосердечно порадоваться... и которые, вероятно, размыли бы таинственный монолит глухоты, как прилив размывает песчаный замок. Это были просто слёзы человека, которому причинили сильную боль. Что в планы Элси не входило. - Бет, - застонала совесть, порывисто обнимая подопечную, - я этого не хотела... Я не хотела, чтобы тебе становилось плохо! Я просто пытаюсь дать понять, что я здесь, с тобой, что, слушаясь меня, ты бы смогла выстроить жизнь куда лучшую, чем есть у тебя сейчас, и банально избежать множества проблем! Неужели тебе, Бет, нужны проблемы? Элси ещё долго говорила, пока женщина стаскивала с себя грязную сорочку, искала другую, снова умывалась и ложилась в кровать. Там ей вдруг стало холодно, и она сперва до самого носа укрылась одеялом, а потом пледом, лежавшим на кресле. Совесть улеглась рядом, нащупала руку Бет, сжала и тихонько сказала: - Я твоя совесть, Элизабет Энн Холмс, а не чья-то ещё - и я тоже упорна, хитроумна и амбициозна. Я уверена, что ничего не кончено. Я найду способ докричаться до тебя, пусть даже это произойдёт на твоём смертном одре. Это возможно, я знаю, я чувствую! А пока - отдыхай. Я очень надеюсь, что тебя накажут по справедливости... а дальше будет только лучше. Со дна есть путь - наверх. Так что сказка не кончена, я погорячилась. Мне просто было очень больно сегодня, Бет. Так и прошло два года. У Элси набралось ещё немного доказательств, что глухота не тотальна, и что пробиться сквозь неё возможно, но не более. А над «Теранос» и лично Элизабет Холмс уже начинали сгущаться черные тучи - наказание приближалось. У лаборатории уже грозили отозвать федеральную лицензию, Wall Street journal вела расследование, невзирая не все препоны («Не смей, Бет, ты же знаешь, что они абсолютно правы!!»), инвесторы начинали подозрительно щуриться. А женщина, днем изображая спокойствие, по ночам лично изучала многочисленные статьи - благожелательный у них тон или нет? Как там общественное мнение? Это ведь безумно важно. А оно было в целом не очень плохим - так как, к фантастическому облегчению Элси, из-за недоброкачественных анализов никто не умер. - Ложись, Бет, - уныло твердила совесть, положив руку ей на плечо. - что ты хочешь нового там высмотреть? Наконец женщина выключила ноутбук, разделась и легла, даже не приняв душ. - Спокойной ночи, Бет, - прошептала совесть. - Попробуй выспаться. Едва ли это возможно... но есть ли для тебя, чертовки, что-то невозможное? Очень скоро смертельно усталая женщина заснула, выпростав руки поверх одеяла. Тут-то и отдохнуть бы от трудов праведных, развеяться - например, погулять по улицам, посмотреть кино или аниме какое-нибудь (Элси обожала Сатоси Кона, особенно «Паприку»)... но в последнее Элси совершенно не шли на ум развлечения. Она могла поискать сходку себе подобных на какой-нибудь крыше или на дне пруда. Работа совести - работа одинокая, и жаловаться на подопечных было, что называется, не принято... но они могли просто поговорить о жизни. Например, на одном из таких диспутов совести согласились, что они в целом эквивалентны внутреннему голосу, а моральный компас - только их составная часть, но так и не решили, являются ли душами. Но Элси не хотелось компании. Кроме того, она не желала покидать Бет, потому что только ночью могла просто любить свою питомицу, не умоляя её прекратить творить бесчинства, не страдая. Жизнь совести прямо отражается на её внешнем виде, так что теперь Элси сильно напоминала изможденного подростка лет тринадцати, с чьим землистым лицом ярко контрастировал золотой орден «Полномочная совесть - 18 карат». Совести стали их носить, когда вышел мультфильм «Пиноккио». «Искусство порой формирует реальность, - сказала как-то раз Элси женщине. - Жалко, что с идеями не так, а?» Так что совесть устроилась на подоконнике, поглядывая то на залитую огнями Кремниевую долину, то на безмятежно спящую Элизабет Холмс. Кулаком она вытирала редкие слёзы, которые уже перестала замечать - они теперь текли всё время. *единорог (сл.) - компания Кремниевой долины, чья стоимость превышает миллиард