×××
- Ты когда-нибудь убираешься здесь?.. – Чангюн заходится кашлем, когда частички пыли, летающие в воздухе всюду вокруг него, щекочут в носу. Он прикрывает нос рукой, проходя глубже. Архив – крайне неприветливое место, захламленное личными делами ещё действующих и уже отслуживших номерных. Света по всем прописанным стандартам должно быть достаточно, но среди всех этих переполненных стеллажей, казалось, что во всем архиве едва найдётся хоть одна лампочка. – Библиотекарь, где тебя носит? - Мастер? Что вас привело сюда? – Мужчина, которого Им только что назвал Библиотекарем, выплыл откуда-то из черноты стендов, между которыми, видимо, мог протиснуться только он один. Несколько тощий, высокий молодой человек с оленьими глазами – Пятый или же Библиотекарь. Частичка Элиты Ханилэнда, заправляющий этим рассадником пыли и свалки пожелтевшей бумаги. Библиотекарь склоняет голову перед Чангюном, приветствуя незваного гостя. Мастер отвечает на приветствие собственным коротким кивком, снова начиная чихать, когда мужчина принялся сдувать с досье слои пыли. - У меня есть к тебе дело и несколько приказов от Главы. Ты проходишь перешивание в этот четверг. Займешь четвёртый номер. – Им следует за Библиотекарем, когда тот снова пропадает между стеллажами, раскладывая досье в одном ему известном порядке. - Почему Глава не созвал совет? А, вас же не было на похоронах сегодня… - Библиотекарь брезгливо сводит брови к носу, продолжая перекладывать книжки. - Четвёртый? С Банкиром что-то случилось? – Мужчина замирает, оборачиваясь на Мастера. Он не глядя перебирает досье, вытягивая пару новых. Точно паук, он зажимает толстенькие потрепанные книги в тонких длинных пальцах. На один миг отводит от Има непонимающий взгляд, чтобы убедиться, что выбранные им книги те, которые ему были нужны. – Только же Стрелка схоронили… - В этом и проблема. Стрелок оставил пост, так что я хочу, чтобы вы с Банкиром прошли перешивание и заняли его место. Найди его досье и уничтожь до конца дня. – Им бесится, замечая насмешку в глазах напротив. Библиотекарь косится на него, изогнув бровь на просьбу младшего основателя. Очевидно, что только их иерархия сейчас не давала мужчине отпустить колкое замечание в адрес Мастера. – Тебе ясно? - Да, Мастер. Знаете, вас с господином Ли сегодня очень не хватало на его похоронах… Номера перешептывались, говорили, что основатели Ханилэнда - трусы, раз не решились посмотреть на убитого в последний раз. - Библиотекарь поджимает губы, с испугом избегая в миг поменявшийся взгляд Мастера. Хоть Библиотекарь и остер на язык, он все же до смешного труслив. Сказал то, чего не следовало – и бросился бежать. Мужчина старается затеряться, без слов устремляясь к одному из стеллажей. Он снова перебирает книги, пока не вытаскивает из ряда одну, отмеченную золотой закладкой. Мужчина кивает, просматривая материал, после чего проходит к главному столу, совсем незаметному среди завалов. – Уничтожить? Здесь ценная информация о нем, разве нет? - Лепет номеров нас не интересует. Если же я столкнусь хоть с каплей неуважения… Ты знаешь – ряды сократятся. Вся эта информация не спасла Ханилэнд от предательства. Какой в этом толк? – Чангюн злится, убеждаясь, что Библиотекарь просто тянет время. Он насмехается над Мастером и его ревностью к Главе, о которой не было известно разве что Птенцам и то, лишь потому что эти детки не должны были знать о Ханилэнде ничего, кроме существования Учителя и его роли в этой организации. Все мелочи этого места узнаются непосредственно при поступлении на какую-либо должность. – Эй, Пятый. Ты смеешь смеяться надо мной? Стрелок, твой друг, да? Не должен ли я убрать и тебя, как потенциального сообщника? - Виноват, Мастер. Стрелок и правда был моим другом, но я готов клясться на крови перед Главой о том, что я не знал даже идеи о предательстве. Будьте милостивы, господин Им. – Библиотекарь прочищает горло, когда среди общего мрака ему мерещится блеск лезвия складного ножа в одном из тайных карманов пиджака младшего. Чангюн аккуратно поправлял его, нарочно сделав так, чтобы Пятый заметил оружие. Если Чангюн взбесится – расстояние, пусть и в несколько шагов, никак не спасёт его. Им всегда вооружён до зубов, в то время как у Библиотекаря нет при себе даже тупого канцелярского ножика. Он отводит глаза под пристальным ледяным взглядом Чангюна, возвращая все свое внимание на досье бывшего третьего номера. Библиотекарь просматривает заметки, на пару секунд замирая, рассматривая фотографии Стрелка. - Улыбка красивая, да? Кажется, он единственный после Главы, кто улыбается на фотографии для досье. Даже Учитель был серьёзен, когда делал фото… – Чангюн скалится, насмехаясь над старшим. Он рассматривает мужчину на фото вместе с Пятым, замечая едкую печаль в его огромных глазах. Потеря близких – частое явление здесь. Поэтому Чангюн каждому из номерных при первом вшивании твердил, чтобы они не сближались ни с кем, и ещё лучше – не имели бы никаких связей за пределами Ханилэнда. А сам Им, словно безумец, старался строить все новые и новые баррикады, чтобы сохранить свое собственное счастье в безопасности. – Тату кита… Я помню, как он получил шрам, которого потом стыдился. А ещё я помню, как эта татуировка чуть не навлекла на нас полицейских псов. - Вы ведь уверены, что это было специально? – Библиотекарь закрывает книжку, поднимая все такие же грустные глаза на младшего основателя. - Как бы то ни было – Стрелок сделал свой выбор. Он прекрасно выполнял свою работу - это правда. Но Ханилэнд должен быть безопасным. Я хочу, чтобы вы все помнили о том, кого мы здесь охраняем. - Да, Мастер. Жизнь и здоровье Главы превыше всего… - Библиотекарь повторяет это, как заученный текст, закрывая досье Третьего. Тяжёлыми медленными шагами, так непохожими на обычную его поступь, мужчина отправляется к шредеру. Он запускает машину, приводя лезвия измельчителя в действие, и после едва слышного прощания опускает книгу в устройство. Библиотекарь не смотрит, как пухлая книжка превращается в несвязные клочки. Кажется, что это приносит ему невыносимую боль, будто его друга и правда рубят прямо на его глазах. – Господин Им, вы ещё что-то хотели? - Да, у меня есть разговор. Мне нужно от тебя досье этих номерных. – Им выуживает из кармана пиджака несколько сложенных вдвое листов с наскоро начерканными на них номерами и краткой информацией о каждом рабочем. Библиотекарь принимает листы из рук Мастера, внимательно изучая информацию. Им останавливается, перед выходом на полигон, через стекло первого этажа главного здания Ханилэнда наблюдая за тренировкой Птенцов. Среди них большинство – дети, многим нет даже шестнадцати лет. Их собственные приемыши, по велению доброго сердца Главы принятые под опеку и по приказу Мастера отправленные на нескончаемые боевые подготовки. Номера умирают, защищая Главу от недоброжелателей, а новых найти на их место действительно сложно. А здесь – прямо под носом растет замена отважным бойцам. Они послушные, преданные и такие гибкие, что из них можно воспитывать кого угодно. Вот только выбор был небольшой: Птенцы А после своего обучения всевозможным боевым техникам направлялись под командование Стрелка, а Птенцы В, хоть их и было от силы человек десять, после первого вшивания сразу отдавались под строгий контроль Костоправа. - Учитель Хосок, можно- - Стоп. Это ещё что такое? – Чангюн появляется на поле неожиданно для всех, останавливаясь рядом с единственным взрослым мужчиной на этом полигоне. Тот вздрагивает от чужого низкого голоса позади себя, оборачиваясь на звук. – Двадцать третий, что происходит? - А, это вы, Мастер… Всё в порядке? Подготовка идёт, детки просто чудесные в этом сезоне. – Мужчина даёт молодняку команду поклона, после чего они все разом склоняются на девяносто градусов перед пришедшим. - Да, но какого черта они зовут тебя по имени? – Чангюн смеряет Птенцов холодным взглядом, замечая одну особо напуганную девчушку. Она места себе не находила, дрожала, как осиновый лист, услышав, о чем говорят старшие. – Вот ты. Как ты его назвала? - У-учитель Хосок? – Малышка, что все это время старалась спрятаться за более старшими ребятами, сейчас осталась абсолютно одна посреди площадки. - Ну бросьте, господин Им… Ей всего двенадцать лет, Енджу самая младшая в этом отряде. Все Птенцы знают, как следует ко мне обращаться, но мы договорились, что они могут звать меня по имени, если им так будет легче привыкнуть к этому месту. Господин Ли забрал крох совсем недавно, так что они все ещё напуганы. Резкая смена обстановки и рода деятельности тоже не очень хорошо влияет на этих детей. Ещё несколько недель назад они бегали по коридорам детских домов, а теперь держат оружие в руках целыми днями! Сами подумайте, каково им… - Учитель подходит к девочке, обнимая её за плечи, чтобы успокоить. Птенцы выстроились позади наставника, боязливо поглядывая на Мастера из-за широкой спины Хосока. Они цеплялись за него, как за единственную опору. Каждый верил, что этот большой плюшевый заяц сможет защитить их от строгого господина, взявшегося непонятно откуда, полностью разрушив их уютный мирок, больше похожий на детский лагерь, чем на настоящую боевую подготовку. - Двадцать третий. Эти детские дома все равно полностью под нашим контролем. Поступление в Птенцы каждого из них лишь вопрос времени и ты знаешь это. Я ценю твой педагогический стаж и твоё умение ладить с детьми, но они же потом все равно попадут ко мне. Стрелка больше нет и я сам решил возглавить его отряды. Поэтому, детки… Запомните сразу: нянчиться с вами здесь потом не будут. Учитель – единственное исключение. Ни у кого из вас нет имен. Ханилэнд – это чистейшая номерная система, в которой все работают, как шестерёнки часов. Советую вам учиться звать Учителя, как полагается, чтобы потом не быть «убранными», так и не пройдя свое первое вшивание... - Вы сказали, что здесь нет имён, но почему тогда Учитель обратился к вам как «господин Им»? – Птенец, лет семнадцати на вид, выглянул из-за спины старшего, все так же стоявшего нерушимой стеной между ними и Чангюном. На вопрос юноши дети закивали, явно ожидая ответа. – У вас даже номера нет! Вон, за ухом пусто! Хосок обернулся на детей выискивая строгим взглядом говорящего. Мужчина поспешил наругать мальца за дерзость, но обернулся, услышав задумчивый свист Има. - Потому что перед вами, малыши, второй основатель. Меня и первого основателя вы можете звать по фамилии, когда станете номерами, а ещё лучше по позывным. Как Учителя. Меня зовут Мастер. А про номер ты ошибаешься. Я ношу его на спине, прямо между лопаток. Только это не пластинка, как у всех остальных. Татуировка. Потому что основатели незаменимы. Запомните это, детки. – Чангюн усмехается, слушая шёпот, разрастающийся среди Птенцов. Он сам от себя не ожидал таких откровений и разговорчивости, но видя, как бурно на новую информацию реагирует молодняк, все же остался доволен собой. Им откашливается, подзывая Учителя к себе, а тот, поспешив отправить Птенцов на отработку каких-то приёмов, живо направился к нему. - Да, Мастер? - Отправь детей спать сегодня к восьми вечера. А ещё лучше спрячь на пару дней. Птенцы очень важны Ханилэнду. Им замирает у большой железной двери, выкрашенной в белую краску, как и все вокруг здесь. «Операционная 2» гласила вмонтированная табличка, заставляя самого Мастера прислушаться. Звенящая тишина заполняла собой все пространство просторного хорошо освещенного коридора. Подвал здания в правом крыле был отделан специально под скромную обитель Костоправа. Костоправ или шестой номер в этой идеальной системе - самый старший из Элиты, примерный семьянин, чей «внешний» дом заминирован самим Мастером, на случай, если он решит предать его дорогую сладость. Шестой номер - главный хирург Ханилэнда, беспрерывно трудящийся вместе со своей командой, кадры для которой поставлял Хосок, отдавая на дальнейшее обучение Птенцов В. Беспокоить Костоправа можно было только основателям, и даже тем исключительно по важным вопросам. Обычно лично к нему никто не заходил – Глава связывался с Шестым по громкой связи. Едкий запах спирта и крови цепляет обонятельные рецепторы Има, когда из дверей операционной пара номеров в одноразовых халатах, обеспокоенно перешёптываясь, выкатывали покойника. Чангюн не успел заметить номер за его ухом, но уже это и неважно. Его не успели спасти, лишь зря перепачкав светло-голубое волокно в грязной крови. Номера торопливо склонили головы, удаляясь по коридору в отделение морга. Там павшего обмоют, извлекут пластинку, а после сожгут тело до горстки пепла, избавившись от бесполезного мусора навсегда. Чангюн пожимает плечами, щурясь от бледного света. Долго находиться здесь просто невозможно. Глаза начинают болеть от искусственного освещения. Собственно говоря, это было ещё одной причиной, по которой Костоправа навещали так редко. - Неудачно прошла операция? – Им проскальзывает в оставленный после номерных дверной зазор, нарушая мёртвую тишину операционной. Он бегло мечется взглядом, оценивая работу Шестого. Костоправ – профессионал своего дела, сразу же приступил к чистке поверхностей, чтобы подготовить крайний номер к перешиванию. В системе взаимозаменяемой лестницы среди простых номеров крайний номер занимает свободное место, однако его значимость от этого совсем не меняется. - Мастер? Приятно видеть вас здесь. Какова причина визита? – Костоправ поджимает губы, отмалчиваясь на вопрос младшего. – Слышал Стрелка хоронили сегодня? Я не смог присутствовать, был занят. Прошу прощения. - Брось, Шестой. Мы с Главой тоже пропустили это мероприятие, так что тебе незачем объясняться. Я к тебе с заданиями. В четверг перешиваешь Банкира и Библиотекаря. А ещё выбери достойного из своих и пусть перешьет тебя. – Чангюн вдыхает, прикладывая палец к губам, прося старшего не задавать вопросов, когда он ещё не закончил говорить. – Я не тороплю тебя, но это обязательно. Сомкнем ряды. - Вас понял, Мастер… - Костоправ кивает, встречая номерных, вернувшихся с сожжения. Им морщится, улавливая резкий запах жженой кожи и запечённой крови от этих двоих. Номера без единой эмоции на лицах приступают к подготовке операционной для перешивки крайнего коллеги, ловко перетаскивая тело живого, но усыплённого номера. Костоправ следит за каждым их действием, кивая, словно проверяющая комиссия. Ему не хватало разве что записного журнала, чтобы отмечать там каждое движение подопечных. Шестой обрабатывает кожу за ухом, за несколько движений вырезая старый номер, на два десятка больше того, который ему предстоит вживить. Новую пластинку ассистенты уже любезно протягивают хирургу, принимая из его рук окровавленный металл. Его моют, обрабатывают и помещают в специальный раствор до тех пор, пока новоиспеченный номер не займёт это «крайнее» место. Вся эта операция занимает не более семи минут, после чего ассистенты снова спешат избавиться от тела на столе, однако теперь номерной, переживший перешивание, отправляется не в морг, а в палату для отдыха. Пару дней на то, чтобы пластина прижилась и снова в бой. За жизнь всеми любимого Главы. - Мастер, вам от меня ещё что-то нужно? Не верю, что вы пришли поглазеть на мою работу. – Шестой устало выдыхает, с липкими шлепками снимая перчатки. - Как твоя семья? Как дочь? Я заходил к ним до смерти Стрелка. Хансоль так подросла… - Чангюн улыбается, в открытую издеваясь над старшим. Чжухон не давал ему никаких указаний, касательно семьи Костоправа, однако Им сам решил перестраховаться, выбрав для этого, кажется, самый жестокий способ. Шестой видел семью пару раз в год, с разрешения Мастера посещал родной дом на пару дней. Сам Им же имел возможность наведываться к госпоже Сон ровно столько, сколько хотел. Он не делал ничего противозаконного – просто проверял исправность взрывчатки, иногда передавая неизвестные подарочки от хирурга для жены и дочери. - Миён писала мне на той неделе. Хансоль очень скучает по мне… - Старательно скрываемая боль в голосе Шестого забавит Има, соблазняя продолжить игру, однако он вовремя вспоминает цель визита, одёргивая себя. – Они ждут меня на её день рождения… Было бы хорошо, если бы вы передали эту просьбу Главе. - Свинтить захотел? Использовать доброту сладости я не дам… У тебя впереди куча работы. – Чангюн хмурится, стоит Шестому только упомянуть о его любимом Хани. Все они здесь – грязные свиньи, жалкие шестерёнки, уверенные в том, что о Главу при желании можно вытирать ноги. Все поголовно уверены, что преградой этому выступает лишь только он один. Чангюну давно известно, что каждый из номеров считает его дорогого просто тряпичной куклой, не имеющей своего мнения и умеющей только сладко улыбаться. Это до бурления крови в венах бесит Чангюна, но он не может перерезать бо́льшую часть Ханилэнда из-за подобного пустяка. Вместо этого ему приходилось становиться защитой авторитета старшего даже среди «своих» людей. Чжухон не знал многого, на что шёл Им, чтобы внушить страх за них двоих, однако его любимой сладости этого знать и не нужно. Главная задача Мастера – сохранить Ханилэнд таким, каким Глава создал его когда-то давно. Пусть лишь в его собственных глазах. - Обещаю, что отпущу тебя на три дня ко дню рождения супруги, только послушай, что я скажу. Одолжи мне пару своих номеров… Я верну.×××
- Йа, Гюн-а, смотри, что я сделал сегодня! – Чжухон, счастливый, как ребёнок, входит в кабинет, сжимая в руках несколько новеньких номерных пластинок, которые он с Банкиром делал последние несколько часов этого рабочего дня. Старший любуется своим трудом, замирая лишь тогда, когда поднимает глаза от собственных ладоней. – Гюн-и? Малыш?.. То, что видел старший, было трудно назвать «их кабинетом». Местом, где они с младшим проводили все свободное время. Сейчас среди перевернутых ящиков и осколков бутылок дорогого алкоголя Ли едва мог признать его самую любимую комнату этого огромного здания. Пол, полностью усеянный важными бумагами и купюрами из сейфа, располосованные крышка письменного стола и обивка дивана: на каждом предмете интерьера были оставлены мазки ещё свежей, не свернувшейся крови. Навязчивый запах железа просочился в нос Главы, наконец добираясь до каких-то особых переключателей в его голове. Старший прижимает телефон к уху, стараясь унять дрожь во всем теле, глубоко дыша. Длинные гудки не раз сменяются короткими, прежде чем оставить Главу одного, дав понять, что до Мастера он не дозвонится. - Чангюн?! – Чжухон в несколько шагов преодолевает расстояние от входной двери, до такой же изрезанной и заляпанной дверцы в дальней стене, прямо позади его рабочего стола, когда больной мозг, явно издеваясь над хозяином, подмешивает ему в трескучую тишину шумы в дальней комнате. Та оказывается не заперта и даже немного приоткрыта, словно приглашая основателя зайти. Мужчина рывком тянет дверь на себя, открывая перед собой вид на такую же безобразную, как и кабинет, спальню. Ковёр, устилающий весь пол этой крохотной комнатки был покрыт перьями, видимо выпущенными из вспоротых подушек и пуховых одеял. Кровавые следы на тканях, стенах и крупные капли на полу заставляли сердце Главы стучать, звоном отдаваясь в ушах. – Нет, мой малыш… - Созвать Совет Элиты сейчас же! Кабинет Первого, я приказываю каждому из Элиты явиться ко мне прямо сейчас, это не терпит отлагательств! - Ли бьёт рукой по кнопке связи со всем зданием Ханилэнда, срывая голос в настольный микрофон. Он набирает номер младшего снова и снова, надеясь, что это все просто глупая шутка его чудно́го малыша и с его волчонком все в порядке, однако молчание на другом конце провода убеждает Чжухона в обратном. - Глава, что случилось? Я чуть не оглох, слушая ваш голос на связи и через стену… - Банкир влетает в раскрытые двери кабинета, едва ли не теряя равновесие на скользких заляпанных бумагах. Мужчина оглядывается по сторонам, с ужасом в глазах проводя параллели между вызовом экстренного собрания, видом кабинета Главы и его самого, все ещё согнувшегося над микрофоном. – Мастер… - Я не могу связаться с Гюн-и, мне нужно, чтобы каждый из номеров был задействован в поисках Второго, вам ясно? Если мой волчонок не будет найден до начала следующей смены я подорву здесь все к чёртовой матери. - Если бы Стрелок был жив, мы бы легко сориентировали номеров… - Библиотекарь, просочившийся в двери словно тень, подбирает одну из купюр с пола. Он хмурится, исследуя кровавые отпечатки. Затем поднимает ещё несколько с разных углов кабинета, чтобы сравнить следы. – Если я не слепой крот, а таковым я не являюсь, то эти отпечатки идентичны друг другу. Согласно базе моего архива это следы Мастера, господин Ли. Я не могу ошибиться – я наизусть знаю такие вещи… Эй, Четвёртый, сверь со следами в спальне. Ты привилегированный, тебе открыт доступ в спальню основателей. - А? Да, сейчас… - Банкир забирает деньги из рук Пятого, с едва заметного кивка Главы входит в дальнюю комнатку. Он прислоняет купюру к отпечаткам на стене, подсвечивая то одно, то второе фонариком с телефона. – Совпадают! - Костоправ, ты можешь взять анализы ДНК или типа того? Что-то, что поможет нам найти кого-то, кто был здесь помимо господина Има? – Банкир возвращается из спальни, протягивая деньги старшему. Шестой кивает, задумчиво осматривая кабинет, в поисках дополнительных улик. - Глава, прошу прощения, я опоздал, что-то не так? – Учитель присоединяется к сбору Элиты последним, проходя вглубь кабинета ближе к остальным. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы самому додуматься о произошедшем, не потратив слов на расспросы. – Глава, позвольте мне рассказать кое-что… Мастер навещал меня днем, предупреждал о том, чтобы я отправил Птенцов спать пораньше сегодня, а ещё сказал, что лучше бы я прервал занятия на несколько дней вовсе… - О, точно. Глава, Мастер посещал архив, требовал с меня досье некоторых номерных… - Мастер приходил и ко мне. Я ещё удивился, зачем ему понадобились мои ребята. Обычно до моих номеров вам и дела нет, а здесь… Четверых отпросил. – Костоправ заглядывает за чуть сдвинутый со своего места диван, подсвечивая себе фонариком. - Банкир, Гюн-и приходил к тебе тоже? – Чжухон щурится, водя взглядом поочерёдно по каждому говорившему. Недопонимание в глазах Четвёртого говорит само за себя и все это только больше путает Ли. – Если бы мой волчонок был предателем, то первое, что он бы сделал - это убил меня, пользуясь моим доверием. И только потом уже начал бы виться вокруг вас. На кой черт ему эти шестёрки?.. - Согласно архиву, номера, которые он просил проверить – подопечные Стрелка. Может быть, Мастер решил самостоятельно зачистить Ханилэнд? Он слишком жёстко отзывался о нем после его смерти. – Библиотекарь достаёт из кармана данную ему записку с указанными в ней необходимыми Чангюну номерными, протягивая лист Главе.×××
Хлопок от выстрела громом разносится, отталкиваясь от стен. Следом за ним уши Ли прорезает визг и нарастающий плач, на который основатель не обращает абсолютно никакого внимания. Те зацепки, что им все же удалось найти, привели Чжухона в подвал левого крыла здания, служивший спальнями для Птенцов обоих отрядов. Дети уже должны быть в кроватях в такое позднее время, и видимо, действительно были, пока сам Глава не прибыл сюда, словно полицейский пёс, следуя по следам похитителя его любимого мальчика. Слишком много номерных оказались предателями, до самой смерти молчавшими о том, где же держат Мастера на самом деле. Один из таких фальшивых слуг припал к ногам Ли, моля о пощаде, цепляясь за его ботинки грязными от своей собственной крови пальцами. Чжухон не запоминал их номера, истребляя как крыс после того, как получит необходимую информацию. Времени мало, а эти суки все тянут, дураками прикидываясь, словно ни один из них не знает о том, что произошло. Чувство, что его водят за нос неприятно скребло в груди, отчего взгляд нетерпеливого основателя становился все более жутким и безумным с каждым новым бесполезным номером под ногами. Этот трус держался до последнего, однако завидев реальную угрозу своей жизни, жалко взвыл, залепетав, видимо, все что знал. Так или иначе, теперь Ли было известно, что Им мог находиться запертым в одном из номеров центральной гостиницы. Какой абсурд. Малыш Гюн-и смог бы выбраться оттуда за три секунды… В каком же состоянии его держат, что сам Мастер не в силе сбежать из такого элементарного места? Чжухон откидывает бездыханное тело от себя, пиная беднягу в грудь. Кровь неприятно чавкала под подошвами, однако мысль о том, что он стал на шаг ближе к тому, чтобы увидеть своего милого волчонка подогревала интерес, словно заботливая тётушка, закрывая глаза ладонями тому маленькому ребёнку внутри старшего, что жил в нем бо́льшую часть времени. Когда мир состоит только из их с Имом уютного кабинета и безопасности. Чангюновой безопасности. - Глава, что это за выстрелы? Вы в порядке, господин Ли? – Учитель выходит из тьмы коридора, ведущего ко множеству детских спален, а так же к его собственной комнате, обеспокоенно поправляя очки, чтобы лучше видеть мужчину среди ночного сумрака неосвещенного помещения. – Это вы стреляли? Прошу вас, детки боятся шума… - Двадцать третий, уйди с дороги. – Чжухон разминает шею, перезаряжая пистолет. Он поднимает оружие, настраивая прицел точно по центру головы Учителя. – Птенцам полезно знать о том, что такое смерть. Хосок, ты в сговоре с этими крысами?.. То-то ты притащил свою жопу позже всех. Корректировал планы, да?! - Господин, вы не в себе. Опустите оружие. – Хосок выдыхает, стреляя взглядом в сторону коридоров, чтобы убедиться, что дети не видят их перепалку. – Я готов дать вам обе руки на отсечение, что мне не известно ничего больше того, что я сказал вам на Совете сегодня. - Как мне проверить, что ты не лжешь? Стрелок был вторым привилегированным после Банкира, однако оказался свиньёй в мешке. – Глава сокращает расстояние, пока между ним и Учителем не остаётся несколько сантиметров. Он крутит пистолет в руках, задумчиво рассматривая оружие. – Дети Ханилэнда за тобой, как ты можешь доказать, что тренируешь их правильно? Гюн-и говорил мне, что ты слишком мягок с ними… - «Котом в мешке», господин. Правильно говорить «котом». – Учитель смеётся, стараясь сбавить напряжение, но ему приходится прикусить язык, когда руки младшего задирают ворот его пижамы, с силой дернув на себя. Старшему Ли приходится нагнуться, чтобы сохранять равновесие. - Я избрал такую модель поведения только для того, чтобы детям было комфортнее в этом жестоком мире. Я никогда не учил их непослушанию или неуважению по отношению к вам. Основатели Ханилэнда превыше всего. Двадцать третий не сводит с младшего глаз, стараясь хоть как-то убедить его в своей правоте. Чжухон сейчас слышит то, что ему удобно, пропуская все слова через плотный занавес гнева. Весьма неприятно становиться целью в таких ситуациях, когда твой оппонент тот, кого ты и пальцем тронуть не можешь, иначе точно застрелит. Словно в подтверждение мыслей Учителя, его подбородок теперь подпирает холодная сталь огнестрельного оружия. Глава успел вскипеть снова, вернув пистолет в игру. Это становится не смешным. - Учитель Хосок, мне не спится. Дахун проснулся из-за хлопка и мы не можем успокоить его. А ещё у Шиу скрипит кровать… - Девочка лет четырнадцати, сонно потирая глаза, выходит из ближней комнаты на пару с мальчишкой её возраста. Паренек прячет девочку за собой, увидев, что их единственному защитнику в лице Учителя угрожает опасность. Птенцы замирают, наблюдая за происходящим, огромными от испуга глазами метаясь то по одному, то по другому взрослому. Учитель размеренно дышит, поднимая обе руки над головой, чтобы доказать безумному зверю перед собой, что он безоружен. Чжухон же продолжает давить стволом пистолета на мягкую кожу Хосока, с нервным подёргиванием переводя взгляд на детей в тени коридора. Парень Птенец продолжал закрывать собой девочку, крепко держа её за запястья. Он сам дрожит как травинка на ветру, но продолжает играть героя для своей подружки. Такая отчаянная милота трогает Ли, от чего Глава скалится, на миг ослабив хватку. - Да, Сонен, я сейчас подойду. Солнышки, возвращайтесь в кровати и сидите тихо, пока я не скажу, что можно выйти. – Хосок отводит взгляд от Главы, держа зрительный контакт с Птенцами. Он улыбается детям, поторапливая их жестами. Старший дожидается хлопка двери, прежде чем вернуть свое внимание Чжухону. – Господин, прошу меня отпустить. Из-за шума, что вы здесь создали, мои крохи почувствовали себя в опасности. Я, как Учитель, не могу оставить все так. Пожалуйста, позвольте мне сделать свою работу и вернуть спокойствие в их крохотный мирок? Я честно не знаю ничего о похищении господина Има. Однако тратя время на меня, пытаясь выпытать то, что я вам не смогу сказать, вы попусту задерживаетесь здесь. Разве тот бедняга не сказал вам необходимую для дальнейших поисков информацию? Хосок кивает на труп позади них, отходя от Главы на безопасное расстояние. Ему удалось потянуть время, чтобы остудить пыл животного внутри младшего, однако все ещё следовало быть осторожным, чтобы ненароком не разбудить его снова. Второй попытки выйти живым из-под дула Ли ему никто не предоставит. - Они и правда любят тебя, Двадцать третий. Иметь безоговорочное доверие у такого большого количества детей разных возрастов – что-то достойное похвалы и награды. Мне никогда не удавалось этого добиться, сколько бы я не посещал их дома. – Ли отпускает старшего, давая ему отойти. Учитель прав – Чжухон только что потратил приличное количество времени на то, чтобы просто потрепаться языками с членом Элиты без толку, учитывая, что нужную информацию он и правда уже добыл. – Птенцы – будущее Ханилэнда. Надеюсь, мы можем на тебя рассчитывать, Ли Хосок. - Вы сможете наверстать эти потери, если перестанете появляться перед этими мальцами с вымазанным в крови Мастером на пару. Посетите их один и желательно принесите детям сладости. Это поможет. – Хосок кивает, прикладывая указательный палец к пластинке за левым ухом. – Жизнь и здоровье Главы и Мастера превыше всего. Чжухон фыркает, окончательно отступая. Он возвращается к трупу, что так и оставался лежать заледеневшей куклой на бетонном полу, на век изобразив на своём лице маску раскаяния. Он нагинается над предателем, ногтем поддевая номерную пластину за его ухом. Чжухон вырывает её, стряхивая с металла капли подостывшей крови и остатки приставшей плоти. Номер «8», выгравированный когда-то самим Ли, горько жжёт горло. Такой малый номер и все равно пал в бесполезной схватке. От каждого можно ожидать ножа в спине, таков закон этого мира. Именно поэтому здесь нет имён, а порядковый номер ничто иное, как опознавательный признак. Просто порядок, как при расчёте на уроке физкультуры. Будь ты третьим или сотым номером – ты всего лишь мусор, полезный только если ты верен основателям до самого конца. - Учитель, вы в порядке? Мы очень боялись за вас, Учитель Хосок! – Из раздумий Ли выводят детские голоса и шум, который они с собой приносят в эту мёртвую тишину. Старший Ли окружён собственными воспитанниками, прилипшими к нему точно мальки к большой доброй рыбе. Они оглядываются на Чжухона, крепче обнимая Учителя, кажется, стараясь защитить его от страшного обидчика. Хосок кивает, заверяя детей в том, что он цел и им не о чем волноваться. Мужчина треплет Птенцов по головам, стараясь уберечь их от страшной картины во мраке общего холла. Детки и без этого были потрясены пальбой среди ночи. - Ну, мои дорогие, все хорошо. Зачем вы поднялись? Быстро все возвращайтесь в свои постели, я сейчас пройду по комнатам и вот тогда вы уже мне все расскажете: что вас беспокоит, чего вы боитесь и прочее… Бегите. Кто не будет в кровати, когда я приду – завтра останется без завтрака! Чжухон хрипло смеётся, провожая Птенцов и их воспитателя взглядом. Именно Воспитателя. «Останетесь без завтрака» - самая большая угроза и наказание от этого номера. Двадцать третий просто удивительно выделялся среди всех остальных взрослых в этом месте. Он совсем не соответствовал своему позывному. Слишком добрый и мягкий, совсем не наставник, а скорее родитель для этих бедняжек, по воле жестокой судьбы оказавшихся на поле кровавых игрищ взрослых, где ошибка равняется смерти, а жизнь по городскому закону карается клеймом «полицейской детки». Каждое доброе дело, что делают организации, подобные Ханилэнду, вроде выкупа детских домов или питомников и городских больниц – чистейшая ложь, необходимая лишь для того, чтобы держать любопытных шавок из правоохранительных органов в дураках и не спускать с короткого поводка остальных преступных лидеров. Показуха да и только. И на кой черт Чжухону однажды пришло в голову взять под опеку того юнца Има, с явными проблемами с головой, чрезмерной жестокостью и безумной мечтой быть нужным и кому-то принадлежать? Приручить его оказалось не сложно, совсем даже легко, а вот направить на верный путь – до сих пор невозможно. Игривая мечта младшего «Стать известным по-черному» стала началом жизни Ханилэнда. Сначала они промышляли мелкими делами: наркотики, воровство и драки на заказ. Они были молоды, с играющим в жопе детством и чувством необъятной свободы, а один из них был ещё и психом, воспитанным законами улицы – что хорошего могло из этого вытечь? - Да? – Глава прижимает телефон к уху, двигаясь по направлению к гостинице по оживленным дорогам никогда не спящего города. Он напряжённо сжимает руль в пальцах, одной рукой выкручивая его, чтобы сменить ряд. Здание Ханилэнда находится не слишком близко к центру, что только заставляет его тратить больше времени на путь, нервируя Ли. Каждая секунда на счету, а он должен вымерять расстояние между встречными машинами, чтобы не совершить остановку раньше времени. Есть вариант пальнуть в воздух, но привлекать к себе внимание полиции не слишком хотелось. Да и патроны в магазине теперь на вес золота. Кто знает, сколько человек охраняет его волчонка от него самого… «Банкир на связи... Гру…номеров, входящих в список подозреваемых Мастера, была замечена на территории гаражей фабрики на окраине второго райо... Есть вероятность, что они могут знать, где находится господин Им…» Дальше Чжухон не слушал, отключившись не предупредив. Он бьёт по газам, с выворотом кистей до жгучего щелчка в запястьях разворачивает машину. Краем глаза проверяет состояние имеющегося у него оружия. По-хорошему, было бы здорово уточнить у Четвёртого количество этих номеров, но с другой стороны зачем? Любой увесистый груз или прут арматуры легко могли стать его оружием на некоторое время. Главное найти волчонка. Банкир говорил о втором районе? Странно, насколько далеко его увели следы в этих поисках, что самому Главе придётся бродяжничать на территории чужой организации. Как бы на кого не нарваться… Ли тормозит движение, обдумывая все, что ему было известно. Что-то не так. Номер упоминал гостиницу, в то время как Банкир дал чёткое указание на гаражи фабрики. Чжухон не заметил сначала, но связь с четвёртым номером была странной. Звук пропадал дважды, а ещё это непонятное эхо на протяжении всего звонка. Едва уловимое, но все же существующее. Чжухон сворачивает с главной дороги, петляя по менее оживленным улицам, все дальше уходя от ложной наводки. Ли резко меняет точку финиша маршрута на фабрику, когда в его прошибает током от осознания происходящего. Он, не глядя на лобовое стекло, набирает Банкира, зажимая телефон плечом. Сигналы водителей, что все же встречались ему на пути в его бешеной манере вождения, сейчас только сильнее раздражали мужчину. - Четвёртый?! Где ты находишься, сука плешивая? Если ты тронешь Гюн-и хоть пальцем, я лично размажу твои мозги об асфальт! – Ли чертыхается в трубку, когда собеседник сбрасывает звонок без единого слова, в ответ оставив лишь ехидный смешок. Боковым зрением Ли уже видел крыши этих злосчастных домиков, в одном из которых - он был уверен, эта плешивая сука держала Има. Пригреть сразу двух змей на своей груди – Ханилэнд определённо точно был мастером в этом. А ведь Чангюн доверял Банкиру. В свое время Чжухон даже думал начать ревновать своего волчонка к тихоне Четвёртому, однако его малыш поспешил заверить мужчину в верности. Стоило покончить с ним ещё тогда. Руки и ноги Ли ещё не успели понять, что произошло, когда перед глазами выросло одно единственное кривое дерево у обочины. Машине пришлось совершить экстренную остановку, отключив водителя. Чжухон бил по тормозам, выкручивая руль в сторону дороги, однако судьба сыграла с ним злую шутку, предлагая познакомиться с подушкой безопасности. Зацокали аварийные огни, но на яркие блики некому было обратить внимание. Трасса абсолютно пуста, а единственные живые души – всего в паре десятков метров, в этих гнилых гаражах. Вероятно, во всю развлекаются с его милым волчонком…×××
- Что-то он задерживается. Здесь вообще-то холодно… - Мужчина сжимает в руках мобильный, пролистывая книгу вызовов. Последний был сделан около двадцати минут назад, и по расчёту с самим оппонентом они должны были встретиться уже через десять минут после окончания звонка. – Чаю? Раз мы здесь надолго… - Не выходи из образа. Но вообще и правда не прикольно. Я ставил на час работы, а он возится уже около трех. Скука… - Чангюн вздыхает разминая затекшее тело. Для правдоподобности его даже связали, но теперь каждое движение отзывалось тягучей болью, мешая наслаждаться весельем розыгрыша. – Может звякнуть ему ещё раз? Сладость не мог не поехать сюда после того, как получил от тебя такое многозначительное молчание. - Я не могу позвонить господину Ли, Мастер. Какой похититель будет напрашиваться на связь с семьёй жертвы? – Банкир озирается по сторонам, выискивая что-то похожее на подушку, чтобы предложить её младшему основателю в качестве подкладки под спину. - Как думаете, предатели убиты? - Уверен. Я больше боюсь за Хосока, как бы ему не влетело. Ты связывался с ним? – Чангюн кивает старшему, приглашая присесть рядом, когда мужчина подносит ему кружку чая. Банкир заботливо дует на горячий напиток, прежде чем поднести к губам Мастера. Он следит за тем, чтобы господин Им не пролил жидкость на себя. И после того, как Чангюн сделал несколько мелких глотков, отставляет жестяную кружечку куда-то в сторону. - Они в порядке. Библиотекарь уже начал работу по удалению досье павших из архива. Костоправ жаловался на то, что ему доставили номера без пластинки. Благо он был в одежде и нам удалось подтвердить его номер. Ханилэнд в работе, Мастер… - Банкир зевает, оборачиваясь на странный звук, что издавал Им в попытках выпросить у него чай. Старший улыбается, снова придерживая стаканчик для связанного основателя. – Когда я получу свои деньги? Я же выиграл спор о времени поисков. - Ага, не переживай. Выдам, когда сладость доставит меня домой… - В голосе Мастера звучала неприкрытая обида, совсем как у маленького ребёнка. Это не могло остаться незамеченным, вызвав у Четвёртого улыбку. Странно считаться чьим-то другом в этом месте. Да ещё и не абы кому, а одному из главарей. Быть теперь единственным привилегированным в Ханилэнде давало некоторые плюсы, вроде входа в кабинет и спальню основателей в любое время суток, хоть и с разрешения. Его голос учитывался в решении каких-то чрезвычайных ситуаций, разрешалось даже самостоятельно составлять график выходных дней на год. Банкир был уверен, что почти все номерные об этом чуть ли не мечтают. Но, черт, какая же это ответственность! С тебя спрашивают вдвое больше, так ещё и Глава постоянно подозревает тебя в покушении на его волчонка… Именно поэтому Ли решил основать кабинет для его работы прямо за своей стеной. Чтобы контролировать Четвёртого круглыми сутками. Сначала закрывать глаза на игры основателей было тяжело, даже раздражало. Однако теперь же он просто этого не замечает. Не видит, не слышит… Полностью игнорирует тот факт, что должен беспрекословно подчиняться этой безумной парочке. - Потерпите ещё немного, Мастер. Я уверен, господин Ли не задерживался бы без веской причины… *** - Новенький? Стой смирно. – Чангюн водит взглядом по мужчине, в недоумении озиравшемуся по сторонам, пока двое шустрых номерных брали с него мерки для будущего костюма. Им пробегает по строчкам первичной информации, любезно собранной для него ранее. – Ю Кихен, двадцать шесть лет, бухгалтер, сирота… Сирота? - Я, да… На мою семью было совершено покушение несколько лет назад. Наше состояние приглянулось некой организации… Вроде вашей. – Мужчина опускает глаза, разглядывая пол перед собой. - Ах, вот оно как? Грустно. – Мастер сухо пожимает плечами, толкая досье в руки будущего номера. – Стало быть, ты ненавидишь подобные вещи, а значит потенциально опасен? Работаешь на копов или сам являешься полицейской деткой? - Ч-что? «Полицейской деткой»? – Ю тушуется под насмешливым взглядом младшего, отводя глаза. Этот мелкий, вроде бы Им, много о себе мнит. Кажется, он здесь главный или типа того, а значит, его надо будет слушаться? Сам факт того, что придётся подчиняться тому, кто сильно младше, больно бьёт по самолюбию мужчины, но этот тип выглядит строгим. С качанием собственных прав придётся повременить. - Да, детка. Отвечай на мой вопрос. – Чангюн вздыхает, шарясь рукой в кармане пиджака. Он толкает новичка в спину, одним жестом приказывая следовать за собой. – Что ты умеешь, Ю Кихен? - Ну, я хорошо считаю, разбираюсь в финансовых схемах, а ещё могу читать по губам? Может быть это будет полезно для вас? – Кихен вертит головой, стараясь запомнить путь, по которому его все это время ведёт молчаливый младший. – Извините, как я могу обращаться к вам? - Мастер. Зови меня Мастером. Это все чушь собачья, детка. Драться или стрелять умеешь? На кой ты нам нужен, если не сможешь пролить собственной крови за жизнь Главы? Не сможешь же. – Мастер через плечо бросает на новичка колючий насмешливый взгляд, прежде чем толкнуть Ю к выбеленной двери перед ними. Запах спирта, смешанный с вонью свежей плоти щекочет нос Кихена, пробуждая рвотные позывы, когда мужчина входит в крохотную коморку, лишь по оборудованию похожую на операционную. – Сейчас пройдёшь вшивание, ты не бойся. Просто номерная пластинка для обозначения принадлежности к Ханилэнду и ничего больше. - Понял. А дальше что? – Ю начинает раздеваться по просьбе младшего основателя, подавая Иму свою одежду «из внешнего мира». - А, и последнее. Назови мне цель, которую ты будешь преследовать, находясь под опекой Ханилэнда? – Чангюн игнорирует вопросы, продолжая забирать у старшего вещи. Он замолкает, когда в операционной появляется старший элитный номер, кивком приветствуя хирурга. Костоправ кивает в ответ, осмотрев новичка, с тихим вздохом начинает подготовку к вшиванию. - Я хочу уничтожить организацию, что убила мою семью. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы Ханилэнд получил полную власть в этой стране. Вы ведь заинтересованы в этом, не правда ли? – Ю хитро улыбается, по просьбе Костоправа ложась на операционный стол. Сердце в груди мужчины стучит от волнения перед первой операцией, однако тот делает глубокий вдох, а после плавный выдох, чтобы расслабиться. - Интересно, но неправильно. Цель, которую ты должен преследовать, чтобы остаться живым здесь – беречь жизнь и здоровье Главы. Это единственное, что должно теперь тебя волновать. Это превыше всего. Запомни это, Ю Кихен. И… что будешь делать, если организация, за которой ты охотишься – мы? Ты ведь не знаешь, кто это наверняка. Мастер фыркает на недоумение в глазах будущего номерного, прежде чем тот закроет их, поддавшись действию наркоза. Резкая боль в висках копьями пронзает череп Ю, когда тот наконец отходит от наркоза после своей первой операции в этом месте. На его удивление он проснулся не в каком-то зашарпанном подвале, а вполне стерильной палате с убранными кроватями. Его соседи все ещё мирно спали. Поэтому он решил не торопиться подниматься, чтобы не разбудить новоиспеченных коллег. Мужчина с замиранием сердца подносит настольное зеркальце к лицу, поворачивая голову перед отражением. Металлическая блестящая пластинка теперь красовалась в коже за его левым ухом, отдавая неприятным жжением при касании. В целом работа выглядела привлекательно и Кихену даже понравилось, как аккуратно выведена цифра на гравировке. Он приподнялся в кровати, свешиваясь туловищем, чтобы разглядеть у соседей такие же пластинки. Он имел двадцатый номер, а его соседи двадцать первый и восемнадцатый. Стало быть, первым он может руководить, а второго обязан слушаться? - Эй, чудик. Новенький, да? – Ю вздрагивает, услышав шёпот, среди мёртвой тишины. Он резко поворачивает голову в сторону говорившего, встречаясь с видимо, только что проснувшимся номерным в койке напротив. – Добро пожаловать в Ханилэнд. Какой номер? - Двадцатый, кажется? А твой? – Кихен говорит так же тихо, рассматривая нового знакомого. Приятный мужчина, с растрёпанными тёмными волосами, кажется, его ровесник. Кихен хмурится, замечая дренажную установку рядом с ним на кровати. Трубки вели куда-то под одеяло, так что Кихен рискнул предположить, что мужчина повредил бедро или голень. Так или иначе, он пострадал и Ю не нужно было иметь много ума, чтобы понять, что это, скорее всего, случилось в ходе какой-то опасной операции. – Эй, ты в порядке? - О, круглое число, здорово. Я третий, а вообще меня Стрелок зовут. Приятно познакомиться. – Мужчина оглядывает себя, пробуя понять, что именно имеет в виду двадцатый номер. Кихен кивает ему на трубки, пальцем на себе показывая в область таза. Неужели этот человек получает ранения так часто, что теперь понять не может, что так напугало новичка? Нет, не только он. Каждый из его соседей имел какое-то серьёзное ранение, однако ни один из них не выражал ни капли страдания на лице. - Я Ю Кихен. Стрелок, как Мастер, да? Типа грозной клички? – Кихен замолкает, заметив, как лицо собеседника изменилось на презрительно сердитое. Стрелок цокает, что-то печатая в телефоне. - Аккуратнее, Двадцатый. Я здесь не последний человек и по-хорошему, буду твоим наставником и командиром. А Мастер один из наших хозяев. И про имя забудь свое. У тебя его больше нет. Ни имени, ни рода, ни прошлого. Ни-че-го. Только номер, номерная одежда и два человека, которых ты обязан уважать и считать господами до конца своих дней здесь. Твоя пластинка за ухом теперь твой паспорт, прописка и свидетельство о рождении. Так понятно? – Стрелок говорит монотонно, словно читает приевшуюся книгу с молитвами. Жутко от всего этого. Куда он попал? - Номерная одежда? – Кихен следит за взглядом Стрелка, направленным сначала на него самого, а потом куда-то под его койку. Ю спешит наклониться под кровать, чтобы обнаружить картонную коробку с наскоро выведенным чёрным маркером его номером на крышке. Он поднимает её на кровать, прежде чем открыть, возвращает взгляд на Стрелка. Третий подпирает подбородок кулаками, увлечённо наблюдая за новичком. Наконец, раскрыв коробку, Ю находит внутри двойной комплект из белой рубашки, пиджака, галстука, брюк и классических туфель, а также пары белых и чёрных носков. Взгляд мужчины цепляет то, что каждый из элементов был прошит двадцатым номером. – И это все? - Теперь это твоя шкура. Облачайся, скоро Мастер придёт проведать новеньких. Тебя зовут Двадцатый, запомни. Я Стрелок, а его Мастер. Он второй основатель, а первый господин Ли – Глава. Не ударь в грязь лицом, а то и двух дней не проживёшь. – Стрелок смеётся тихо, скривившись от боли при попытке согнуть правую ногу в колене. Он утыкается в телефон, не обращая внимание на недовольное бурчание Ю, когда тот старается как можно скорее переодеться в новую одежду, как девчонка, стесняясь любого лишнего взгляда. Неженка. – Хотя, если не разбираешься в оружии и боях, тебе и так не жить. Или если положишь глаз на кого-то из основателей… Смерть здесь ходит по пятам, парень. - Не разбираюсь, но ты сказал, что будешь меня учить? – Кихен с надеждой заглядывает Стрелку в глаза, встречаясь лишь с надменным выскочкой в лице Третьего. – Не смотри так на меня! Это нормально, что я не умею. Зато я хорошо считаю деньги… - Вот твои счёты здесь кому нужны! Не смеши, мы не в банке работаем. Обращайся ко мне на «вы», номер. Я не шучу. Я тебе не подружка, а командир. И если ты будешь неуважительно ко мне относиться – прикончу на месте. – Сладкая до ужаса улыбка Стрелка пугает Ю, вынуждая отвести глаза с еле заметным кивком. Этот парень прав – Кихен не в санатории, чтобы пытаться строить дружбу с первым встречным. Здесь должно быть, царит жёсткая иерархия и каждый из этих людей живёт по четкому графику и кодексу. Как там сказал Мастер? «Жизнь и здоровье Главы превыше всего»? Кихен поднимается с кровати, в струнку вытягиваясь, когда дверь палаты открывается, приглашая уже знакомого ему юношу. «Это Мастер» - проговаривает про себя Ю, склоняясь перед Имом. Тот довольно скалится, косясь в сторону Стрелка, словно хвастаясь дрессировкой собственной шавки перед другим заводчиком. Неприятно. - Двадцатый, тебя уже просветили, что как здесь устроено, не так ли? Вопросы есть? – Чангюн говорит вскользь, едва поднимая на новичка глаза. Он задерживается на паре других номерных, на соседних койках от Ю, после чего направляется к покоям Стрелка, полностью сосредоточившись на ране мужчины. – Заберёшь его? Он правда вообще не к нам, но вроде бы мягкий. Может быть и получится чего… - После того как мы потеряли столько времени на подготовку и по итогу все равно проиграли? Даже эта детка сгодится под пушечное мясо. – Речь старшего меняется в секунду, отдавая холодной стальной проницательностью и анализом ситуации. Кихен задержал дыхание, чтобы ловить каждое слово в диалоге двух высокопоставленных номеров. – Если даже по счастливой случайности утащит с собой в могилу пару врагов – окупит себя. - Ты прав. Нам действительно нужен каждый из номеров, каким бы неудачником он не был… Я не могу больше подвергнуть сладость опасности. – Чангюн осматривает рану Стрелка, кивая тому на вопросительный взгляд. – Пойдём, Костоправ пока свободен. Зашьем тебя. Только шрам останется… Стрелок поднимается с кровати и прежде чем покинуть палату под руку с Мастером, стреляет взглядом в сторону Ю, сузив глаза, словно включая сканер всей его личности. Иного объяснения тому, что в этот момент по спине младшего пробежали мурашки Кихен не нашёл. - Ничего. Я, наверное, перебью его какой-нибудь тату. *** Банкир вздрагивает от резкого громкого звука, потревожившего их с Имом спокойствие в этом промерзлом гараже. Он оглядывается на звук, встречаясь взглядом с Главой. Безумный взгляд Ли - точно у оголодавшего хищника, прыгает с Четвертого на его любимого волчонка, сжавшегося в комок, на удивление до сих пор не проснувшегося от шума. Чжухон останавливается, пройдя несколько неспешных шагов к пленнику и похитителю, большим пальцем проводя по собственному виску к нижней челюсти, стирая накопившуюся липкую кровь. Банкир замирает, осматривая раненого основателя, однако, продолжая отыгрывать роль, не отходит от Има дальше двух мелких шагов. Чангюн беспокоился о состоянии Учителя, но тот, кому реально угрожала опасность расправы – он сам. Кихен легко мог стать жертвой гневной волны старшего основателя, что сейчас осматривал хлам гаража, кажется, выбирая, между какими завалами будет лучше смотреться тело Четвёртого. - Глава, что с вами произошло? – Банкир все же подаёт голос, оглядываясь назад, чтобы проверить покой Мастера. Милый волчонок действительно спал, так и не дождавшись своего спасителя. - А что, что-то не так? Двадцатый, а теперь Четвёртый. Большой путь, да? Долго же ты шёл по этой лестнице… - Чжухон щурится, прижимая свободную от оружия руку к пульсирующей от боли голове. С живота медленно поднимался липкий ком рвоты, отчего Ли неприятно мутило, хоть он и игнорировал это чувство, всеми силами сосредотачиваясь на происходящем. Удар действительно был сильным, хоть подушка и смягчила его. Может быть у него сотрясение или ещё что похуже, но сейчас не до этого. – Гюн-и отчего-то полюбил тебя. «Этот номер бесполезен в бою, а ты уж слишком много работаешь, сладость» - так он сказал. Предложил мне поставить тебя на роль нашего финансиста. То, что ты до сих пор жив – заслуга волчонка и вот так ты решил оплатить нам? Крыса, не зря же ты вился рядом со Стрелком… С этим стоило покончить ещё до того, как в твои руки попали наши деньги. Голова или грудь? Чжухон достаёт пистолет, без единой эмоции на лице направляя дуло на мужчину, периодически меняя прицел с одной на другую из ранее названных областей. - На колени, Банкир. - Глава, послушайте, я… Кихен отпрыгивает назад, когда Глава делает два выстрела куда-то перед его ногами. Запугивает, растягивает кончину, но сердце Банкира пропускает пару ударов. Чжухон смеётся, наслаждаясь представлением, но объект его внимания сменяется, когда Мастер поводит затекшими плечами, наконец просыпаясь от выстрелов. Он сонно стонет, открывая глаза. Еле заметная улыбка греет душу Ли, после которой он забывает о предателе в этих стенах. - Сладость, наконец-то ты здесь… Я проиграл спор из-за тебя! – Чангюн дуется, смиренно ожидая, пока Глава развяжет его. С лёгким хрустом прокручивает конечности, после поднимаясь на ноги. – Сладость, что с тобой? Ты ранен, Хани-я? - Спор? О чем ты, малыш? – Чжухон подставляет лицо под ладони младшего, аккуратно касающегося его ранок, чтобы не вызвать неприятных ощущений. Пальцы Има холодные и от этого колючие, но это чувство такое приятное, что Чжухон не может не улыбаться, смотря на испуг за себя в глазах Мастера. – Эта крыса разве не организовала восстание?.. - Хани, Четвёртый лишь игрушка в моих руках. Прости, я не сказал тебе ничего, но это была моя маленькая шалость… - Чангюн невинно улыбается, кивая в сторону Банкира, замершего где-то в дверях гаража. Чжухон раскрывает рот, чтобы, кажется, что-то спросить, но не находя слов, просто продолжает стоять с забавным удивлением на лице. Им смеётся, подаваясь вперёд, чтобы поцеловать Главу. Младший запускает пальцы в хрустящие от засохшей крови волосы партнёра, нежно перебирая короткие пряди. Он осматривает свои пальцы, слизывая с них кровь старшего основателя, когда они наконец отстраняются друг от друга. – Я все расскажу тебе, оставь его в покое. Банкир не предатель. Ханилэнд не потерпит ещё одной полицейской детки в своих стенах. Поехали домой, сладость? Я замёрз… - Мастер кивает Четвёртому, разрешая ему отправиться к машине, приготовленной чуть дальше здания фабрики, на случай успешного завершения розыгрыша.×××
- А те номера? Я же правда убил их… - Чжухон хмурится, обдумывая все, что говорил ему младший. Чангюн смеялся, так много смеялся, рассказывая партнёру, как подготавливал похищение. И хотя сам Ли не видел в этом плане ничего смешного, вскоре все же поддался очарованию мужчины, потихоньку начиная успокаиваться. – Я же чуть не грохнул Учителя и Банкира, малыш… - Ну, не убил же. А смерть номерных входила в план. Если ты убил всех, кто встречался тебе на пути и говорил с тобой – зачистка завершена. Я выбрал их не случайно, так что теперь Ханилэнд – самое безопасное место в этой стране для тебя. – Чангюн водит руками по лицу старшего, ногтем ковыряя бинтовую повязку. Он скользит большими пальцами по щекам мужчины, плавно очерчивая незамысловатые узоры по мягкой коже, осторожно касаясь крыльев носа, а после спускаясь к губам старшего. Чжухон закрывает глаза, отклоняясь на спинку изуродованного дивана, ожидая, когда шершавые губы Мастера коснутся его собственных. Он наощупь находит талию младшего, притягивая его к себе, заставляя наконец присесть на свои колени, а не стоять, склонившись над лицом. Чангюн повинуется, устраиваясь на ногах Главы, мягкими надавливаниями выискивая заветные ямочки, пока сам их обладатель не улыбнётся, словно давая подсказку. – Когда ты задержался, я не знал, что я должен чувствовать. Эта игра была слишком простой для тебя и у меня просто в голове не укладывалось, что что-то может пойти не так. - Ты не представляешь, как я испугался, когда ты не отвечал на звонки в сумме со всем этим бардаком… Никогда так больше не делай, Гюн-и. – Чжухон открывает глаза, с мольбой смотря на насмешливый оскал младшего. Конечно же, он не послушает его и будет повторять это ещё столько раз, сколько захочет, придумывая все новые и новые планы, стоит ему только заскучать. – Что мне с тобой делать? - Со мной никогда ничего не случится, сладость. Единственный, кому я разрешу убить меня – ты. – Чангюн прижимается к старшему, носом зарываясь в ткани его пиджака. Он рукой водит по груди Ли, прощупывая вышивку золотыми нитками. Единица, гордо впечатанная в дорогую ткань его одежды, согревает кожу ладони младшего, отдавая через нервные окончания горячими волнами. Им закрывает глаза, скользя по плечу мужчины к левой лопатке. Крепко прижимает к себе, стараясь через плотную ткань прощупать мышцы. Там красовалась самая главная метка, подтверждающая роль Чжухона, как первого основателя. Татуировка единицы, точно двойка у младшего, ощущалась кожей Има так чётко, что казалось, будто бы между ней и вышивкой на пиджаке проходила невидимая тонкая проволока, крепко сцепляющая опознавательные знаки вместе. – Ханилэнд живёт только благодаря тебе. Жизнь и здоровье Главы превыше всего. - И Мастера. - Что? – Чангюн поднимает глаза на старшего, все это время разглядывающего его макушку. Тихое спокойствие даже внутри этого хаоса, оставленного ещё с вечера, сейчас навевало сонливость на Главу. И хоть он отчаянно сопротивлялся, веки все же становились тяжелее с каждым ленивым морганием. - Жизнь и здоровье Главы и Мастера превыше всего. Учи номеров правильному уставу, пожалуйста. Никогда не забывай о своей значимости тоже, малыш. Чангюн отводит взгляд, не выдерживая длительного зрительного контакта со старшим. Он сухо кивает, вздрагивая, словно котенок, когда ладонь Ли касается его затылка. Чжухон улыбается, и Им просто не может сопротивляться нечеловеческому желанию, припадая к губам любимого человека. Он рычит, сжимая ладони в кулаки, упираясь в грудь Главы, толкаясь языком в ротовую полость. Мастер терзает зубами нижнюю губу партнёра, нетерпеливо вгрызаясь в мягкую кожу. Чжухон резким движением притягивает сползшего с колен младшего, заставляя их столкнуться носами. - Если я когда-то разлюблю тебя – пристрели меня. - Если ты когда-то разлюбишь меня – я удавлюсь.