Мы не можем изменить то, откуда мы пришли, но мы можем выбрать, куда идти дальше

«Над Йогуркой всегда светит солнце!» — это знали не только жители загадочной восточной страны, но и люди за её пределами. «Солнце! Солнце! Наступило утро!» — крики радостного народа будили принца по утрам ещё раньше, чем прислуга успевала накрыть на стол. С утра до самого вечера народ не замолкал: когда крики стихали, их заменяли песни, и наоборот. Юношу шумиха такая нисколько не раздражала — наоборот, бодрила. Едва разомкнув глаза, Йогурт вскочил со своей перины и сдёрнул с неё одеяло, закружившись в незамысловатом глупом танце и попутно укутывая себя в ткань, словно в мантию. — Ещё один прекрасный день! — нараспев прокричал принц и скинул одеяло в сторону. Дремавший рядом Сирень встрепенулся, как испуганная канарейка, и заморгал удивлёнными глазами, когда упавшее одеяло накрыло его с головой. Сколько он живёт здесь, а всё никак не привыкнет к странностям своего повелителя. Хуже всего было в первый раз, когда с непривычки телохранитель чуть не прирезал то тело, что ему доверили охранять. Он-то думал, что столь внезапная атака могла быть только от врагов. Сирень сонно потёр глаза, выбираясь из-под небрежно кинутого одеяла, и поднялся на ноги с пёстрой шкуры какого-то животного, служившей ковром для Йогурта и кроватью для Сирени одновременно. Обычно гостям полагалась отдельная комната, но он был не каким-то гостем, а самой настоящей охраной, что обязана была всегда находиться рядом со своим объектом. Принц не был против делить комнату с незнакомцем, как будто чувствовал, что скоро они станут очень близкими друзьями. — Если не поторопимся, то всё разберут! — волнение и энтузиазм смешались в голосе юного Йогурта. Тот торопливо перебирал наряды в шкафу. «Пытается понять, какой наряд сегодня ему кажется самым блестящим, » — догадался Сирень. Иногда ему казалось, что он и члены правящей семьи были единственными, кто видели Йогурта без украшений и нарядов, но, как правило, в невзрачном образе молодой непоседа не задерживался. Сирень даже ненароком начал сравнивать: а так ли сильно блестят его диски, как блестят наряды будущего правителя? Он посмотрел на полированный металл и увидел в нём своё отражение. Волнистые волосы спускались чуть ниже плеч и выглядели ужасно неопрятно. Телохранитель поднял задумчивый взгляд на принца, который уже выбрал свой наряд и даже каким-то чудом успел натянуть его на себя. Йогурт всегда одевался шустро. Таким образом он компенсировал время, что тратил по утрам на уход за своими длинными волосами. Так и сейчас изящный юноша причёсывался, с довольством рассматривая в зеркале своё лиловое богатство, что досталось ему от природы. — Знаешь, мой брат мог бы быть очень красивым мужчиной и собирать толпы поклонниц, если бы следил за собой. Мне жаль его. Все его женщины либо повелись на деньги, либо были затащены в гарем силой, — Йогурт любил порассуждать вслух, чтобы убить время в такие моменты. — Когда стану правителем, буду подпускать к себе только тех дам, которым доверяю. А может быть это будут вовсе и не дамы! — приметил он в конце и разразился задорным смехом, так что не понятно было: то ли тот шутит, то ли на полном серьёзе радуется такой необычной перспективе. Сирень не особо вслушивался во весь тот бред, что обычно нёс жизнерадостный юноша. Сейчас, уставившись на прекрасные светлые волосы принца, он пропускал все его слова мимо ушей. Вновь взглянув на своё отражение в диске, Лилак решил, что пора что-то менять. «Я должен выглядеть достойно, » — пронеслось в голове у Сирени, и, придерживая первый диск, словно зеркало, вторым диском он начал медленно срезать лишнюю длину своих тёмных волос. Стоило юноше закончить, как тут же он вздрогнул от очередного крика. Сирень убрал своё «зеркало» и увидел взволнованного Йогурта прямо напротив. — Разве так можно?! — причитал красавчик. Он даже попытался выхватить острые диски из рук Лилака, но тот ловко увернулся, не позволяя изнеженным ручкам даже коснуться такого опасного оружия. — Мы могли просто позвать цирюльника! Да он у нас всю прислугу стрижёт. И на тебя бы время нашёл, — настаивал принц на своём, однако уже спустя минуту таких активных упрёков он заметно смягчился. — Тебе очень идёт, — внезапно осознал он. — Убери эти свои штуки. Дальше мы обойдёмся без них. Сирень опустил взгляд на диски, которые не привык выпускать из рук даже во время еды. Неуверенность читалась во взгляде телохранителя, но приказ есть приказ. Даже если это была лишь просьба или рекомендация — Лилак все слова Йогурта принимал за приказы. Принц почувствовал, что опасность миновала, когда Сирень аккуратно опустил оружие на пол. Лилак немного удивился, когда расчёска Йогурта коснулась его волос. Он точно помнил, что принц капризничал всякий раз, когда в его бестолковую голову закрадывались сомнения в духе «А не пользовался ли брат моей расчёской?», и это послужило причиной тому, почему Сирень сохранял сейчас такой озадаченный вид. Но вот его хмурые брови расслабились, а веки чуть опустились. «Приятно, » — подумал телохранитель, но вслух выразить эмоции свои постеснялся. Телохранителю вообще не должны быть свойственны какие-либо чувства. Нет, не так… Не телохранителю. Наёмному убийце. Всё блаженство как рукой сняло, когда Сирень вспомнил своё истинное предназначение. Он знал, зачем его наняли, знал, к чему в конце концов это может привести. Но до чего же легко он взялся за это задание… Так почему же теперь так трудно заставить себя его выполнить? Поток не радушных мыслей прервался высоким голосом. — Совсем другое дело, Цветочек, — эта реплика из уст Йогурта сопровождалась задорным хохотом. «Цветочек? Это он обо мне, что ли?» — со скоростью ветра Лилак метнулся к зеркалу — теперь уже к настоящему — и обнаружил в отражении очаровательного юношу с сиреневым цветком в волосах. Он коснулся цветка — настолько легонько, будто одно неловкое движение, и тот мог рассыпаться в прах, но этого не произошло. Лепестки оказались сухими и безжизненными. — Это просто заколка. Я не любитель рвать живые цветы, знаешь ли, — пояснил Йогурт. И правда, теперь, когда он сказал это, Сирень присмотрелся и понял, что каждый лепесточек был лишь имитацией, сделанной из тончайшего шёлка. «Красота — это что-то хрупкое. Спустя века люди поняли это и научились создавать искусственную красоту, » — такой вывод сделал для себя Лилак. Он не смог сдержаться, чтобы не посмотреть на принца ещё раз. — «Но он… истинная, природная красота». Принц погорячился, когда выбрал самый модный свой наряд. Погода ему совершенно не соответствовала. Конечно, солнцем в Йогурке никого не удивишь, однако в тот день была такая жара, что некоторые торговцы решили не выходить на работу. Зато таверны ломились от очередей: всем хотелось выпить чего-нибудь холодного и остудить ум. — Да уж! В такие моменты нет ничего лучше ледяного молочного коктейля, — с явным намёком в голосе пролепетал красавчик, но Лилак и не сдвинулся с места. Он никогда не понимал намёков, и это разочаровывало юного принца. — Пить хочу! Пить! Коктейль! — уже прямым текстом начал объяснять он. Тогда во взгляде Сирени мелькнуло озарение, какое обычно бывает у человека, что час трудится над непосильной задачей, а после находит лёгкое решение. Лилак осмотрелся по сторонам, сравнивая очереди в разные заведения. Он приметил какую-то сомнительную таверну и сделал к ней всего два шага, после чего замер на месте и оглянулся на принца. Йогурт же, похоже, и не собирался никуда идти. — А я-то тебе зачем? — догадался принц, что его ждут. — Купишь и принесёшь. Но Лилак и шагу более ступать не собирался. Он не мог оставить принца одного в толпе. — Прекрати строить из себя такую заботливую мамочку. Тут полно свидетелей. Кто вообще осмелится покуситься на меня в таком-то месте? — капризный юноша скрестил руки на груди, а это означало, что он будет стоять на своём до последнего. Спорить с Йогуртом в такой ситуации не имело никакого смысла. Выбирая между «принцем, умершим от рук бродячего вора» и «принцем, умершим от жажды», Сирень всё же выбрал первое. Он тяжко вздохнул и торопливо побежал к таверне. У Лилака не было времени, чтобы честно стоять в очереди. Снаружи его ждал «объект». Была мысль прошмыгнуть незамеченным, но, оценив все шансы, Сирень всё же смирился с тем, что придётся поступить крайне неэтично. Юноша уверенно подошёл к самому началу очереди. Всем своим видом он показывал, что не собирается ждать ни минуты лишней. — Куда прёшь?! — практически прорычал кто-то из цепочки людей, выстроившейся в очередь перед барной стойкой. Голос определённо принадлежал какому-то мужчине. Этот, казалось бы, незначительный факт заставил Лилака облегчённо вздохнуть. Наёмник развернулся и продемонстрировал верзиле свои острые диски. Клиент оказался понятливым и тут же замолк, а вместе с ним тишина повисла и во всей таверне. Мысленно Сирень благодарил Всевышнего за то, что первым возмущаться начал именно мужчина. Лилак сгорел бы от стыда, если бы пришлось угрожать оружием женщине. — Это мне эль в голову ударил или передо мной и впрямь сам Лилак — «телохранитель» шехзаде? — этот тонкий насмешливый голосок Сирень не мог спутать ни с чем. Глаза наёмника округлились, но он всё так же молчал. — Поздоровался бы хоть! Или я тебе уже не подружка? — рыжая чертовка сидела в самом углу таверны и острыми коготками выцарапывала какой-то символ на окне. Череп? Или сердечко? Плевать. Лилак не вглядывался. — Зря ты так. Я вот очень ждала. — Ждала нашей встречи? Да в жизни не поверю, — всё же не удержался Сирень от ответа. — Ждала, когда ты оставишь его одного, — Скорпион издала неприятный смешок, прикрывая озорную улыбку коготками в своей типичной манере. Казалось бы, обычные слова, но в голове Лилака они закрутились, подобно вихрю. «Ждала… когда оставишь… одного…». Каждое слово звучало столь отчётливо в мыслях наёмника, что отдавалось пульсом в висках. Скорпион поднялась со своего места и кокетливо отряхнула своё одеяние. — Ну что, дружочек, наперегонки? Кто первый доберётся до принца — тот получит вознаграждение от Йогурта Старшего! — и со скоростью проворной лисицы кинулась к выходу из таверны. Девушка задорно смеялась ровно до того момента, пока не почувствовала, как кто-то сзади её удерживает. Руководствуясь одним единственным инстинктом «в войне все средства хороши», Лилак удерживал её за задранный край юбки, невольно демонстрируя всем посетителям таверны то, что находилось под ней. Было бы у него чуть больше времени, он придумал бы что-нибудь менее унизительное, потому что всегда уважал честь противника. Большинство леди из Йогурки растерялись бы в такой неловкой ситуации, но Скорпион лишь надменно усмехнулась: — Лилак, ну как не стыдно! — а ведь и правда, от её слов краской залился сам телохранитель. — Знаешь, для такого люди обычно снимают комнату на втором этаже таверны, — томный взгляд голубых девичьих глаз сбивал с толку пьяных зевак, но не Лилака. — Прекрати шутить. Ближе к делу, — пригрозил он и продемонстрировал девушке один из своих дисков, намекая на дуэль. Наёмница лишь закатила глаза: — До чего же банально! Поинтересней ничего придумать не мог? Ладно, будь по-твоему, — острый коготок полоснул ткань юбки, оставляя лоскут отрезанной ткани в руках Сирени. Скорпион высвободилась и прошла в середину таверны. Похоже, её нисколько не смущал тот факт, что теперь её алое нижнее бельё видели все пьянчуги. От одного из столиков даже послышался одобрительный свист. — Уважаемые посетители, таверна закрывается. Просьба покинуть заведение, если вам жизнь дорога, — игривая ухмылочка и прищуренный взгляд вовсе не несли в себе ничего хорошего. Наоборот, все, кто обратил внимание на мимику разбойницы, ощутили, как по спине прошёлся холодок ужаса. Гробовое молчание. Только стулья скрипели, пока люди вразвалочку выходили из-за своих столов. Не прошло и двух минут, как здание опустело. Не видно было даже хозяина таверны. — Пусть всё решится здесь и сейчас, хи-хи! — Скорпион поочерёдно облизывала свои коготки, обмазанные сухим ядом. Для скорпионов и прочих ядовитых тварей этот яд был безвреден. Наёмница, похоже, была очень горда этим фактом, потому что довольно облизнулась после обработки когтей. Вступив в контакт со слюной, яд тихо зашипел. Из-за химической реакции коготки покрылись мелкими пузырьками, как бывает при обработке раны перекисью водорода, но тут же полопались. — Я готова! — с неподдельным энтузиазмом Скорпион издала боевой клич и приняла удобную стойку. Сирень же всё так же молчал. Казалось, эти два наёмника могли бы быть идеальными собеседниками: один молчит, а вторая болтает без умолку сразу за двоих. А впрочем, была ли в этом нужда? Лилаку хватало болтовни принца. Телохранитель встал в позу и слабо прищурился, всматриваясь в мимику убийцы. Девушка была очень ловкой, так что в сражении с ней приходилось предсказывать каждый шаг, чтобы не напороться на острые когти. Всего на долю секунды взгляд Скорпион скользнул в сторону. Лилак приметил это и проследил за ним. Барная стойка? Она собирается использовать бутылки в бою? Только ринулась наёмница к спиртному, как юноша тут же кинул один из дисков. Подобно бумерангу, тот сделал дугу, разбивая ряд дорогих бутылок, и вернулся назад в руку. — Лилак! — рыкнула девушка в обиде. — Всё веселье портишь. — Никаких посторонних предметов. Сражаемся только своим оружием, — это условие, поставленное Сиренью, могло значить только одно: данный поединок для него очень важен, и Скорпион это понимала. — Ещё скажи, что жизнь за него отдать готов. Это же просто работа. Чего ты так переживаешь из-за какого-то дурачка? Не может же он и в самом деле быть важен тебе. Мы наёмные убийцы. Мы лишены чувств. Даже чувство страха у нас и то отсутствует, — Скорпион сказала это настолько легко, будто это была какая-то общеизвестная теорема, которую учат детишки в начальной школе, но с недавних пор она не имела для Лилака абсолютно никакого смысла. Чувствует ли он страх? Нет, он же не боится умереть в честном бою. Тогда что это за чувство? С детства его учили: страх может быть только один — и это страх за свою жизнь. Но… что если он переживает за чужую жизнь? Пока Сирень раздумывал, Скорпион ловко кувыркнулась и оказалась на другом конце таверны. Так ей удалось отдалиться от Лилака на безопасное расстояние. Потрясающий ход! Если девушка в основном сражалась издалека, то Лилак больше привык к ближнему бою. Конечно, диски можно было метать на среднее расстояние, но сейчас наёмница была слишком далеко. Оружию просто не хватило бы инерции, чтобы вернуться потом обратно в руку к владельцу. Лицо Скорпион озарила сумасшедшая улыбка — дурной знак. — Я вижу сомнение в твоих глазах. Ты настолько глубоко ушёл в свои мысли, что позволил мне занять выигрышную позицию. Непростительно! — пальчики девушки чуть подрагивали. «Она собирается кинуть жало!» — догадался Сирень. — Значит, всё же насмерть? Хорошо, — такой расклад должен был сильнее напрячь обоих оппонентов, но Скорпион вела себя так, будто испытала огромнейшее облегчение. Словно гора свалилась с её плеч. — Из твоей накидки я сошью новую юбку! — выкрикнула озорная девица и метнула в Лилака первое жало из коготка. Юноша был готов к такому, так что легко отразил удар диском. Он знал, что если попробует увернуться — например, спрятаться за стул — то тут же проиграет, ибо Скорпион со скоростью пантеры кинет следующее жало в любую сторону, куда дёрнется Сирень. — Брось, Лилак, я налакалась эля и не собираюсь задерживаться здесь надолго. Сделай одолжение, дай мне попасть в тебя со второй попытки, — пока та болтала, Сирень приблизился ровно на три широких шага. Ещё хотя бы пара таких шагов, и он сможет сражаться с девушкой в полную силу. Скорпион, похоже, не оценила перспективы быть убитой, так что подпрыгнула повыше и зацепилась за перила лестницы, ведущей на второй этаж. Ловкое сальто — и вот наёмница уже стоит на самой верхней ступеньке. И снова она в выигрыше. Лилак знал, что через прорези в основаниях перил легко пролезет жало убийцы, но не пролезет его диск. Нет, тут определённо не стоило спешить. — Кого ждём, Лилак? — поддразнивала слегка хмельная девица. Она выглядывала из-за перил, как из-под надёжного щита. Сирень поднял голову и увидел огромную люстру, что находилась над головой проказницы. «А получится ли?» — засомневался он. Если Лилак сейчас кинет один из своих дисков, то с такой высоты он не вернётся в руку, попросту собьётся с траектории, и тогда телохранителю придётся сражаться лишь одним диском, а к такому он совершенно не привык. — «Рискнуть? Нелепо, » — в сражении со Скорпион всегда нужно было просчитывать каждый шаг. Когда в бой вступала рыжая наёмница, тот моментально из соревнования на ловкость превращался в стратегическое испытание. — «А вдруг получится?» — внезапно Лилака осенило. — «Она пьяна. Будет крайне бесчестно пользоваться этой её слабостью. Но всё же…» — Он представил длинные лиловые волосы дорогого принца, его белоснежную улыбку и то, как яро этот дурачок доказывал ему какую-то глупость, до которой Сирени вообще не было дела и субъективного мнения о которой он, собственно, даже и не имел. — «В мире есть вещи важнее чести, » — и пускай восточный юноша пока что не мог сознаться себе, что же именно он поставил выше достоинства, сердце его трепетало и давало немой ответ на этот важный вопрос. Резким движением Лилак метнул острый диск. Он не видел, куда его кидает, потому что не сводил взгляда со Скорпион. Девушка же, позабывшая о том, что она не единственная, кто способен на хитрость, видела лишь летящий диск и пристальный взгляд фиолетовых глаз. Она ошибочно решила, что раз юноша смотрит на неё, значит, и метится он непременно в неё. Скорпион тут же наклонилась, опасаясь, что диск отрубит ей голову. Только собиралась девица возликовать, как вдруг что-то тяжёлое с силой придавило её к полу. Девушка широко распахнула глаза от удивления, когда услышала странный хруст в своём теле, ранее который она точно не могла слышать. Всего пара секунд шока, а после, когда ситуация начала проясняться, острая боль запульсировала в её спине, растекаясь по всему телу волнами мучительной предсмертной агонии. Всё красноречие наёмницы куда-то улетучилась. Теперь изо рта её доносился лишь жалобный скулёж. «Получилось?.. Но это же просто нелепо!» — Лилак бросился вверх по лестнице, чтобы поближе рассмотреть творение своих рук. Юноша не без труда поднял тяжёлую люстру и осмотрел тело. Он не сразу заметил кровь, потому что та сливалась с алым нарядом Скорпион. Девушка прохрипела что-то настолько жалобно, что Сирень невольно отстранился, до глубины души поражённый тем, что он увидел. Обычно он убивал быстро и безболезненно, но сейчас его главный враг лежал на полу с переломанным позвоночником и доживал свои последние минуты. Лилак опустился на колени. Он должен был прикончить её, облегчить её страдания. Для наёмника, вроде него, было важно умереть с достоинством от рук врага, а не от какой-то люстры. Только протянул Сирень руку с диском к шее Скорпион, как внезапно в голову ему ударила мысль, ранее уже заставившая душу встрепенуться: «Красота — это что-то хрупкое. Спустя века люди поняли это и научились создавать искусственную красоту, » — Лилак с сожалением смотрел в глаза умирающей Скорпион. — «Но лучше бы они научились беречь настоящую». Сирень не мог ничем помочь девушке. Даже перерезать ей горло почему-то сейчас не хватало духу. И очень даже зря юноша замешкался, потому что когда он очнулся от тяжёлых дум, то увидел улыбку на лице Скорпион. «Неужели, она рада смерти? Что ж, а она не врала, когда говорила, что страха для неё не существует, » — Лилак грустно улыбнулся в ответ, но улыбка тут же пропала с его губ. — «Нет, она радуется чему-то другому, » — догадался наёмник, когда взгляд Скорпион упал на его руку, что держала диск. «Это… нет, не может быть!» — Лилак изо всех сил старался не паниковать, но то было напрасно. Губы, что ещё мгновение назад украшала улыбка, теперь подрагивали в ужасе, а руки тряслись так, что Сирень случайно выронил диск. — До… вст-… чи… на том… све-... те, — голос Скорпион настолько охрип от крови, что сочилась сейчас из её горла, что Лилаку на секунду почудилось, будто бы с ним говорила вовсе не она, а какой-нибудь бог смерти, намекающий на скорую смерть от яда. Сирень не помнил, как долго он ещё смотрел в стеклянные голубые глаза, прежде чем понял, что убийца мертва. Он поднялся на ноги и тут же опустился на колени снова. Непреодолимая тяжесть тянула его вниз. Это было действие яда? Или прощание с «подругой» так сказалось на самочувствии юноши? Лилак сделал несколько глубоких вдохов и всё же пересилил себя. Он выдернул второй диск из люстры и спустился вниз по лестнице. Только подошёл Сирень к двери, как вновь замешкался. Он развернулся, подошёл к барной стойке, взял бутылочку какого-то уцелевшего напитка и только после этого окончательно покинул таверну. Сирень опешил, когда не увидел принца на месте. Как он мог так оплошать! Где теперь искать Его Величество? И что самое главное — всё ли с ним в порядке? — Цветочек! — радостно позвал звонкий голос откуда-то из переулка. Лилаку дважды не нужно было повторять. Стоило лишь услышать голосок принца, как тут же Сирень почувствовал прилив сил. Он бегом кинулся в сторону звука и… обнаружил Йогурта сидящим на муле со стаканом чего-то белого в руке. — Цветочек, ну чего так долго? — принц вскочил с мула и подошёл к другу, чтобы обнять того в знак приветствия, пускай они и виделись совсем недавно. — Я уже сам о себе позаботился. Ты знал, какой чудесный у меня народ? — Сирень не особо вслушивался в этот диалог, который справедливо можно было бы назвать монологом. Глазки его в спешке осматривали людей, что окружали принца. И пускай одежда на жителях была монотонной и местами рваной, выглядели они счастливыми и с обожанием смотрели на шехзаде — сына султана. — Добрые люди напоили меня молоком и рассказали много интересного о своей жизни. Оказывается, это очень бедный район. Мне стало так жалко своих любимых жителей, что я отдал им все монеты, что мы взяли с собой на прогулку. «Так вот откуда эти любовь и желание угодить Йогурту, » — Сирень всё понял. — «Для этих бродяг любовь измеряется в золоте. Не преданность, а обычная фальшивка, » — Лилак смерил их таким презрительным взглядом, что те поспешили удалиться и оставили парочку наедине. — Куда же вы? — удивился Йогурт, но бродяги сделали вид, будто бы не услышали его, и разбрелись по своим углам, как крысы по норам. Даже мул, которого ещё пару минут назад юноша ласково гладил по длинным ушам, теперь не проявлял к нему никакого интереса. Сирень подошёл к принцу вплотную и с беспокойством посмотрел ему в глаза. Ресницы телохранителя немного подрагивали от смеси волнения и тёплых чувств. — Со мной всё в порядке, — будто бы читая его мысли, отозвался Йогурт. Тогда Лилак облегчённо вздохнул и протянул принцу бутылку с напитком. Лицо Йогурта озарила искренняя улыбка. — Это мне? Споить меня хочешь, да? — красавчик будто бы кокетничал со своим телохранителем. «Споить?» — мысленно удивился Сирень и только теперь додумался посмотреть на бутылку. Надпись на ней гласила, что напиток сей содержал 40% алкоголя. Нет-нет, Йогурту Младшему такое в рот брать пока что нельзя! Особенно с его-то нравом! Мало ли что в голову ему взбредёт, когда алкоголь даст по мозгам. Но мнения Лилака никто не спросил. Принц выхватил бутылку из смуглых рук, откупорил крышку и начал пить алкоголь прямо залпом. Он закашлялся и остановился, только когда опустошил сосуд наполовину. Возможно, если бы не события в таверне, Сирень сейчас не был бы так растерян, но он был, так что ушла добрая минута на то, чтобы догадаться выхватить опасную бутылку из рук принца. — Тоже попробовать хочешь? Правильно, давай вместе напьёмся. Может, хотя бы алкоголь тебе развяжет язык, — Йогурт разразился искренним смехом и в этот момент для Лилака он был прекраснее всего на свете. Сирень чуть приоткрыл рот, чтобы сказать ему об этом, но слова так и застряли у него в горле. И о чём он только думает? Говорить такие глупости принцу? Хотя принц и сам немало глупостей говорит, но это был не тот, на кого стоило равняться. День только начался, а Лилак уже мечтал, чтобы солнце скрылось в закате, а вместе с ним затих весь этот шумный город, что мешал юноше собраться с мыслями и обдумать свою неоднозначную симпатию к принцу и скорую смерть. — Пойдём домой, — ни с того ни с чего предложил Йогурт. — Сдалась нам эта прогулка. Не хочу гулять в такую жару. Да и денег у нас теперь всё равно нет. Сирень моргнул пару раз в замешательстве, будто бы тот говорил с ним на другом языке. Тогда принц взял дело в свои руки — в прямом смысле: он подхватил Лилака под руку и повёл в сторону замка. — Посидим в моём любимом саду, посмотрим на больших ярких птиц. Кстати говоря, послы отца привозили мне в подарок иностранных птиц, и вот что я тебе скажу: птицы в Йогурке самые красивые! Бессмысленное лепетание Йогурта заставило Лилака ненадолго забыть про свои проблемы. Очень скоро юноши оказались в красивом саду. Это место многие называли «раем на земле». Даже в особо жаркую погоду здесь всегда стояла летняя прохлада. Крики попугаев немного резали уши, но зато как красиво смотрелись стайки таких пёстрых птичек! Пташки кружили над огромным фонтаном и своими маленькими клювиками черпали кристально чистую воду. К этому фонтану вела длинная дорожка, уложенная дорогой заморской плиткой. Слуги во время уборки настолько боялись испортить эту плитку, что заходили в сад только будучи босыми. По бокам от дорожки росли изящные розовые кусты, в высоту легко доходившие Лилаку до пупка. Каждый раз, когда юный принц смотрел на эти кусты, он не мог не жаловаться: — Розовые! Представляешь? Они все розовые! Решение отца. Мы с матушкой пытались объяснить ему, что неплохо было бы разнообразить этот цветник и белыми, и жёлтыми розами, но он был упрям, как мул, — конечно, не стоило так отзываться о великом султане, но Йогурт позволял себе подобное наедине с Сиренью или с самим собой. — А мне он вообще сказал не вмешиваться. Мол это женское дело — в цветах разбираться! То-то я и вижу, что он в них сам совсем не разбирается. Уж оставил бы это дело матушке, но нет же! — ворчание принца закончилось ровно тогда, когда закончилась дорожка. Йогурт устроился на краю фонтана и посмотрел в небо. Сирень присел рядом. Он уже давно не спрашивал разрешения. Принц чётко дал ему понять, что этого делать не нужно. «Ведь мы друзья, » — сказал он в тот день. Только вот Лилак его мнения не разделял что тогда, что сейчас. Если раньше Йогурт был для него не более, чем объектом, то теперь… Впрочем, пока что Сирень ещё не успел этого понять. Взгляд его невольно скользнул на лицо принца, но тут же робко опустился. Лилак прислушался к размеренному стуку в своей грудной клетке. — Моё сердце бьётся быстрее, когда ты рядом, — он прошептал это настолько тихо, что со стороны могло показаться, будто бы юноша просто шевелил губами. Принц тихо усмехнулся, и что самое волнительное — Сирень не мог знать наверняка, была ли это реакция на его своеобразное «признание» или же Йогурт снова вообразил себе в голове какую-то забавную ситуацию и сам же с неё посмеялся. — Кстати, о птичках… — перевёл тему красавец. — Ты никогда не задумывался о том, что самцы всегда красивее самок? Лилака такая резкая смена разговора несколько сбила с толку, однако это был один из тех немногих случаев, когда он был настроен на диалог: — Не задумывался. — Вот и брат мой не задумывался. Сдаётся мне, плевал он на свою внешность. Зачем быть таким угрюмым и грозным, если можно быть обаятельным и притягательным? — Йогурт поднялся с места и пересел с фонтана на колени своему телохранителю, чем заставил сердце того биться ещё быстрее. — Вот посмотри на меня. Уверен, по мне вздыхают многие. И Лилак посмотрел. Ох, лучше бы он этого не делал. Лицо принца было в опасной близости от его лица. Сирень боялся, что тот мог почувствовать его судорожное дыхание на своих нежных губах, но Йогурт будто бы и не замечал чужого волнения. — Да никто брата моего не любит. Точнее, мы-то все его любим, но вот дамы… А хочешь я секретик тебе расскажу? Только ты никому, договорились? — в глазах Йогурта забегали искорки озорства. Сирень кивнул в знак согласия. Это был уже не первый секрет, который принц растрепал ему. — Ну, хорошо. На самом деле, все женщины в гареме моего брата несчастны, — Лилак пускай и не одобрял разглашение чужих тайн, но, по крайней мере, он знал, что Йогурт всегда говорит ему только правду. Если он говорит, что женщинам приходится несладко, значит, так оно и есть. — Половину своих жён мой брат затащил в гарем силой, — принц говорил об этом так, будто это было величайшее в мире преступление. — Разве можно? Без любви-то… Нельзя, Цветочек. — Нельзя? — до встречи с Йогуртом Лилак вообще не задумывался о любви. — А как же! Ни в коем случае нельзя! А их заставили. Но знаешь, я очень люблю своего брата. Раз он так поступил, значит, на то была причина. Я не верю, что он мог бы причинить кому-то вред ради собственной выгоды, — наивное дитя, не знавшее реальной жестокости мира, оправдывало своего брата. На мгновение Лилак стиснул челюсти, чтобы не проболтаться. — А другая половина женщин? Они почему несчастны, если вышли замуж по любви? Йогурт аккуратно сдвинул чёлку с сиреневых глаз друга и ответил: — Кто сказал, что по любви? Лилак прищурился. Он всегда делал так, когда терял нить разговора. Йогурт, знакомый с его привычками, тяжко вздохнул и всё же пояснил: — Они вышли замуж не за него, а за деньги. Они думают, что золото сделало их счастливыми, но однажды каждая из них поймёт, что счастья своего так и не обрела. Принц опустил голову на грудь Сирени. Тот же, в свою очередь, одной рукой бережно прижал принца к себе, а другой погладил его по длинным волосам. Казалось, что эти блаженные минуты длились бесконечно. Двое юношей прижимались друг к другу, каждый чувствовал тепло другого тела. Сердцебиение Сирени, наконец, успокоилось. Наёмник сейчас многое бы отдал, чтобы только узнать, чувствует ли его принц то же самое, что чувствует он. И ещё больше он отдал бы, чтобы оно оказалось так. Лилак вновь ласково провёл ладонью по всей длине лиловых волос, и юноша прижался к нему ещё крепче. Казалось, что хрупкое тельце его просило продолжать. Конечно, с детства растущему под строгим присмотром, Йогурту никогда не хватало ласки. И если его старший брат мог довольствоваться обществом своих прекрасных дам, то у маленького принца никого не было. Сирень не удержался, чтобы не погладить ещё раз человека, к которому лежала его душа, но в этот раз ласка досталась не волосам. Бережно, почти не касаясь, словно боялся разбить «фарфоровую куклу», он дотронулся до щеки Йогурта, чем заставил любопытного юношу поднять голову и встретиться с ним взглядом. Ситуация была далеко не типичной для Лилака, однако сейчас он чувствовал, что поступал как никогда правильно. Им руководил особый инстинкт. Наёмник опустил светлые ресницы и тихо вздохнул. Он был готов поддаться этому инстинкту. Сирень сомкнул веки, чтобы побороть остатки неуверенности, и потянулся к Йогурту. Он не видел выражения его лица, не мог точно знать, одобряет ли принц этот дерзкий поступок, но было уже всё равно. Когда губы юношей слились в сладком поцелуе, Сирень с удивлением обнаружил, что возлюбленный не оттолкнул его, а наоборот, ответил взаимностью и даже пустил в ход язык. И минуты не прошло, а у Лилака уже закружилась голова. Он с трудом удержал равновесие, но это помогло совсем ненадолго, потому что уже в следующую секунду Йогурт, очевидно плохо контролировавший нахлынувшие чувства, всем телом навалился на Сирень, повалив того в фонтан. Брызги разлетелись во все стороны, а испуганные птицы защебетали так громко, будто в саду разгорелся пожар. Громче них был только звонкий смех принца, что намок вместе с Сиренью. — Цветочек, ну ты даёшь! — говорил юноша так, будто это вовсе не он был причастен к этому падению. Телохранитель промолчал. Он изучал взглядом мокрого красавца. Капельки чистой воды стекали по лицу Йогурта. Его длинные мокрые волосы потеряли тот роскошный объём, но юный шехзаде был настолько красив, что нюанс с волосами казался совсем незначительным и нисколько не портил его неотразимый внешний облик. К тому же, вода добавила приятный бонус: тонкие ткани одежды плотно прилипали к телу, и через них было видно смуглую девственную грудь принца, которой раньше никто не касался, и его плоский живот, лишённый и намёка на пресс. Сирень не удержался и протянул руку, чтобы коснуться. Йогурт прекрасно понимал, как могут развиться события дальше, но не стал возражать. Может быть, принц сам хотел этого? Хотел, чтобы Сирень стал не просто телохранителем, а любовником. Первым и, возможно, единственным. Он восседал на бёдрах упавшего Лилака и терпеливо ждал решительных действий с его стороны. Но не успел Лилак коснуться, как птицы вновь загалдели, а следом послышался грозный голос: — Кому вообще сдались эти летающие комки перьев?! Будто цветов в этом саду мало! — Йогурт Старший не любил птиц. Он не любил любых животных. И не только животных. Всех, кто был бесполезен ему. Почуяв приближение брата, юный принц скорее выпрыгнул из фонтана. У Лилака ушло чуть больше времени, чтобы выбраться, но стоит признать, он никуда и не спешил. Что старший шехзаде забыл в этом саду? Все слуги знали, что «рай на земле» был последним местом, куда бы отправился Плейн, чтобы отдохнуть. В основном своё свободное время мужчина проводил либо в гареме, либо на охоте. Он много раз пытался затащить Йогурта Младшего на охоту, но тот каждый раз придумывал очередной повод не идти. Юный принц не переносил жестокость, и сама мысль об убийстве живых существ ради развлечения вызывала у него негодование. Сколько бы раз ни пытался старший объяснить брату, что охота необходима, чтобы выжить и не умереть с голоду, тот его попросту не слушал. Обычно в такие моменты у красавчика начиналась истерика и заканчивалась только тогда, когда верзила впадал в ярость и грозил ему кулаком. Так или иначе, сейчас мужчина наведался в сад совсем не за тем, чтобы тащить брата на охоту. Справедливо было даже сказать, что до Йогурта ему сейчас не было никакого дела. — Братец! — радостно поприветствовал наивный дурачок громилу, но тот и взглядом его не удостоил. Младшему шехзаде такая реакция, а точнее её отсутствие, была совершенно не понятна. Зато Лилак быстро смекнул, к чему всё ведёт. Недаром Плейн смотрел на него с такой неприкрытой ненавистью. Мужчина всё так же молчал, но этот пронзительный взгляд говорил всё за него. Злодей приблизился к Сирени и грубо схватил того за запястье, однако тут же брезгливо отдёрнул руку, когда понял, что тот мокрый с ног до головы. — Мы случайно упали в фонтан, — заметил истинный наследник, как будто его кто-то спросил, но и сейчас на юного принца никто не обратил внимания. Плейн сделал глубокий вдох, а после медленно выдохнул. Такие дыхательные практики помогали ему успокоиться, чтобы не натворить дел, за которые потом пришлось бы отвечать. Лилак знал, что ничего хорошего его уже не ждёт. Не желая травмировать психику своего возлюбленного, он первым решил удалиться из сада, размеренно шагая к выходу и оставляя за собой дорожку из упавших капелек воды. Кремовый юноша уж хотел было последовать за любимым, но Плейн преградил ему дорогу и смерил суровым взглядом. Большего было и не нужно, чтобы заставить младшего подчиняться. Всё, что оставалось бедняге, — это смотреть вслед уходящим людям. И пускай Йогурт был дурачком, даже ему было ясно, что что-то здесь было не так. Даже в такой яркий день в комнате стоял полумрак. Плотные бархатные шторы не давали солнечным лучам проскользнуть внутрь. От каменных плит исходил мёртвый холод, что заставило обнажённые плечи Сирени подрагивать. Он стоял в середине комнаты — до восхищения покорный: совсем не шевелился, почти как те мраморные статуи, что украшали покои грозного шехзаде. Смуглая кожа уже высохла, но с тёмных волос продолжали спадать маленькие водные «алмазы». Плейн приблизился к Лилаку вплотную, и в этот момент юноша с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть. Ему был отвратителен этот мужчина. — Слухи разлетаются быстро. Скорпион мертва. И я точно знаю, что вас двоих видели вместе в последний раз, — Плейн был первым, кто нарушил молчание. Он ждал, что Лилак ответит ему, но тот лишь скривил губы в смеси сожаления и отвращения. — Отвечай! — заревел мужчина, и тут Сирень уже не выдержал и сжался. Сам крик длился не более секунды, но ещё какое-то время продолжал отдаваться эхом в голове телохранителя. — Это был честный поединок, — в оправдание ответил Лилак, за что получил нещадную затрещину. Он не успел даже понять, что произошло, когда вдруг почувствовал, как горит его щека от столь сильной пощёчины. Сирень поднял на Плейна удивлённый взгляд, будто бы задавал ему немой вопрос: «За что?..». — Где я теперь возьму такого же наёмника? Я всеми силами стараюсь добраться до чёртово трона, но с тех пор, как появился ты, все мои планы рушатся, как песочные замки под волнами бушующего океана! — ещё одна затрещина не заставила себя долго ждать. На этот раз Лилак получил по затылку и упал на колени. Плейн заметил, что юноша почему-то совсем не сопротивлялся, даже увернуться не пытался. Опустившись на корточки, злодей присмотрелся и увидел рану, оставленную жалом покойной. Коварная ухмылка появилась на лице негодяя. — Так вот почему ты такой слабый. Умираешь, значит. Что ж… Тогда поступим иначе, — Плейн подошёл к двери и дёрнул пару раз за верёвочку. Услышав звон колокольчика, слуги сбежались в комнату, как послушные натренированные собачки, и глазками своими преданно смотрели на своего господина. — Пошлите за лекарем, — махнул Плейн рукой, отдавая приказ. В одно мгновение вся толпа рассосалась, а уже через минуты две в комнату влетел запыхавшийся бородатый старичок. Он беглым взглядом искал своего повелителя, а когда нашёл, то кинулся тому в ноги: — Ваше Величество! Благословенный! Что случилось? Какая беда постигла Вас? Какой недуг? Плейн устало вздохнул и прервал эту драматичную болтовню сразу же: — Помощь нужна не мне. Взгляни-ка лучше на того кретина, — и кивнул в сторону Лилака, что так и не нашёл в себе силы подняться с колен. Лекарь опустился рядом, и Сирень протянул ему раненую руку. Лицо старичка обрело такой печальный вид, что Лилак сразу понял: надеяться на панацею бессмысленно, он обречён. — Я могу дать ему лекарства, способные облегчить боль, но противоядия у меня нет, увы, — лекарь обращался не к больному, а, разумеется, к своему повелителю. Ни мнение, ни судьба пациента его не волновали: не на него он работал. — И сколько ему осталось? — в нетерпении начал расспрашивать Плейн. — Не тяни, старик, говори! — К завтрашнему утру прекрасного воина уже не станет, — виновато пролепетал лекарь и пожал слабыми плечами. «Всего какие-то сутки, » — задумался Сирень. — «Изо дня в день моя жизнь была обыкновенной рутиной. Каждый день был похож на предыдущий. А тут… Всего одни какие-то сутки, но чувство такое, будто жил я только сегодня! По-настоящему жил…» — Лилак не знал, что и думать. Этот день подарил ему любовь, но цена такого подарка оказалась слишком велика. Сирень снова вспомнил своего дорогого кремового принца. Вспомнил, как тот в день их знакомства пытался его разговорить, а ближе к ночи уговаривал поспать в кровати с ним, а не на ковре. — «И всё же это того стоило…» — Ты сказал, что у тебя нет противоядия, но у кого оно есть, старик? — думы Лилака прервал грубый голос. — За панацеей можно обратиться к жрицам Дракона Лотоса, но не откажут ли они Вам? — и тут-то лекарь закусил губу, потому что понял, что взболтнул лишнего. Искорки гнева загорелись в глазах Плейна: — А они могут ещё и отказать? Мне?! Старичок сжался от страха, но это был не тот случай, когда запугивание могло помочь правителю, так что шехзаде устало потёр виски и спокойно произнёс: — Ты сделал свою работу, а теперь проваливай. На обратном пути скажи слугам, чтобы подготовили дорогие подарки и диковинки Йогурки. Я еду к жрицам. Напоследок лекарь вложил какой-то маленький бутылёк в руку Лилаку. После этого он скрылся за массивной дверью. Наёмник проводил старичка взглядом, а после решил испробовать лекарство. Он откупорил крышечку и капнул чёрную жидкость на свою рану. Резкая боль пронзила руку. Сирень зашипел и чуть не уронил склянку с оставшимся веществом. Плейн будто бы забыл о присутствии ненавистного юноши и очнулся только тогда, когда услышал шипение. — Ты тоже проваливай! — скомандовал мужчина. Приказ есть приказ. Лилак поднялся с колен и медленным шагом доплёлся до двери. Когда он попытался открыть её, то обнаружил, что та не поддаётся так легко, как раньше. Казалось, даже дряхлый старичок открыл её куда быстрее. Собрав последние силы, Сирень навалился на дверь всем телом. Всё, чего он хотел, — это выбраться из этих ледяных покоев Плейна и найти своего принца. Но принц сам нашёл его. Устроившись на подоконнике, он беззаботно шутил с жёнами братца, пока тот не видел. Таким образом кремовый красавчик убивал время, пока ждал Лилака, однако всё пошло не по плану, и он даже не заметил приближения Сирени. Телохранитель подошёл поближе и вместился в полукруг собеседниц Йогурта. Но даже тогда принц обнаружил его лишь через минуту: — Ничего себе! И давно ты здесь? — Йогурт вскочил с подоконника и кинулся на Лилака, чтобы заключить его в объятия. Тот был на пределе, так что не удержал равновесия и свалился уже второй раз за день. Принц обнаружил себя сидящим на телохранителе. Слабое беспокойство отразилось на его лице: — Ты сегодня какой-то не такой, — на подобное замечание от Йогурта Лилак смог лишь грустно усмехнуться. Конечно же, он ведёт себя иначе. Пускай любимый ещё не знал о его страшной болезни, но неужели после их трогательного поцелуя он действительно думает, что всё может быть, как раньше? — Пройдём в мои покои. Нам многое нужно обсудить, — подмигнул с улыбкой принц. Беспокойство как рукой сняло. Лилак медленно кивнул, и тогда Йогурт, наконец, додумался слезть с него. — Поднимайся! Скорее! Сирень не совсем понимал, как он оказался в этой ситуации, но после ещё одного поцелуя, который принц подарил ему теперь уже в покоях, он обнаружил себя на кровати, на которую ранее никогда не позволял себе ложиться ни под каким предлогом. И всё бы ничего, но лежал он скорее не на ней самой, а на полуобнажённом принце. Смуглая грудь восточного красавца вздымалась от робкого дыхания, а щёки так и полыхали румянцем. — Цветочек?.. — спросил он осторожно, когда увидел, что возлюбленный замешкался. Был ли Сирень уверен в том, что они собирались сделать? С одной стороны, соблазнительное девственное тело юного Кремового Йогурта так и манило, но с другой… — Не положено, — Лилак был вынужден испортить этот чудесный момент, чтобы не перейти черту, однако судя по немой реакции принц не понимал такого спонтанного решения. — До свадьбы не положено, — пояснил наёмник любимому и оставил его лежать одного, возвращаясь на своё привычное место — ковёр. Сердце Йогурта сжалось от столь резкого отказа. — Никто бы всё равно не узнал. Поэтому ответь честно: проблема во мне? — голос его был непривычно монотонным и слегка хрипловатым от желания разрыдаться. Первые слезинки выступили на прекрасных глазах, когда принц понял, насколько не комфортно ему было теперь лежать на своей огромной кровати одному. Как будто он был маленькой жемчужиной, затерявшейся в океане. Лилак промолчал. Не мог же он сказать правду. «Я забочусь о тебе, » — мысленно ответил Сирень, и то была чистая правда. Если бы сейчас они с принцем собрали цветы любви, разве не тяжелее было бы чувствительному Йогурту прощаться с верным телохранителем и первым любовником, когда Лилак отправится на тот свет? — Но я же люблю тебя! — не выдержал чувствительный принц и сорвался на душераздирающий плач. У Сирени защемило сердце от этих рыданий. Он ещё никогда не видел младшего шехзаде настолько подавленным. — И я тоже тебя люблю, — почти беззвучно промолвил юноша и посмотрел в окно. Солнце уже давно зашло. Сколько часов они нежились? Сколько комплиментов успел вытянуть из него Йогурт за это время? И сколько раз успел пококетничать с ним? Лилак знал, что всё это не будет иметь для него абсолютно никакого значения с приходом нового дня, но определённо будет для Йогурта. Когда-то он поклялся себе защищать принца любой ценой, но в итоге сам стал главным источником его страданий. Почему? Как он мог неосторожно влюбиться и ранить его чувства? Громкий стук в дверь заставил обоих юношей содрогнуться. Йогурт быстренько утёр слёзы и отвернулся к окну, не желая сейчас показывать свои истинные чувства никому, кроме Сирени. Сирень же внимательно смотрел за тем, как медленно открывается дверь, и из-за неё показывается робкая девочка — дочка одной из служанок. — Старший шехзаде вернулся, — пролепетала малышка, не отводя любопытного взгляда от обнажённой спины Йогурта, которую прикрывали разве что длинные шелковистые волосы. — Он требует Вас в свои покои. Обоих. После девочка поклонилась и убежала, забыв закрыть за собой дверь. Сирень уставился в дверной проём — никого. Когда он обернулся, Йогурт уже почти закончил приводить свой внешний вид в порядок. Ему потребовалось не больше минуты, чтобы вновь стать неотразимым принцем. Всё как обычно. — Может быть, оно и к лучшему, что это не зашло дальше прелюдий, — с разочарованной улыбкой заметил Йогурт. — В противном случае было бы тяжело объяснить Плейну причину опоздания. В этот раз в комнате было ещё темнее, чем раньше. Если до этого свет умудрялся хоть как-то просочиться в покои мужчины, то теперь солнце скрылось, не давая юношам ни шанса разглядеть хоть что-то. Йогурт Младший хотел уж было воспользоваться случаем и взять Лилака за руку, но не тут-то было: полыхнуло яркое пламя — это Плейн зажёг огромный факел, что висел на стене. Интересно, как часто он пользовался ими? Раньше Лилак никогда не замечал факелы на стенах. — Повезло тебе, наёмник, — Плейн нарушил молчание этой многозначительной фразой. В душе Лилака зародилось зёрнышко надежды, что-то внутри него возликовало. А вот возлюбленный его, наоборот, отнёсся к словам брата с подозрением: — Что значит «наёмник»? В ответ злодей только хмыкнул. Сирень чувствовал, что его вот-вот раскроют. Его маленькая радость прожила всего ничего, прежде чем её задавил страх того, что кремовый принц узнает всю правду. — Я не такой. Я изменился, — начал он оправдываться, хотя Йогурт мало что понимал в силу того, что слишком мало знал. Плейн подошёл к так называемому «бывшему наёмнику» и показал ему маленький свёрток. С губ злодея не сходила победная улыбка. «Это оно?..» — сердце Лилака забилось чаще. — «Это моё противоядие?» — По глазам вижу, что ты догадливый, — Плейн растягивал момент. — Ты получишь его. Но стоило Сирени протянуть руку, как Йогурт Старший тут же задрал мешочек повыше, чтобы юноша не смог дотянуться. — Не так быстро! Ты не представляешь, как тяжело было достать эти травы. Я-то думал, что смогу задобрить жриц подарками, но им было плевать на золото и рубины. Я уж было отчаялся, но тогда проворные девушки заметили диковинки Йогурки. Ну, знаешь, все эти целебные растения, змеиные яды, жир с горба верблюда… Кто бы мог подумать, что эти дурочки клюнут на такую ерунду! Они взяли этот мусор для своих ритуалов. Но знаешь что? На этом мой визит не закончился. Когда жрицы Дракона Лотоса узнали, зачем я к ним пожаловал, они заставили меня самому подняться на высокую гору. Чёрт, из-за влажного климата, камни были покрыты проклятым скользким мхом! — чем дальше Плейн рассказывал, тем громче становился его голос, переполненный гневом и отвращением. Как будто Йогурт злился на то, что его тем самым «унизили». — Так или иначе, даже если бы жрицы сами достали траву и сразу же приготовили твоё противоядие, я бы сейчас так просто тебе его не отдал. Ты сослужишь мне последнюю службу, и больше наши пути никогда не пересекутся. — Какое противоядие?.. От чего?! — перепугался младший братец, чем вызвал восторг у мужчины. — О, так он тебе не рассказал? Твой телохранитель смертельно болен, именно поэтому он сейчас расчленит твоё смазливое идеальное тельце, и я, так уж и быть, спасу ему жизнь в качестве оплаты. Лилак, и без того покосившийся болезнью, потерял последние силы после таких слов и упал на колени, понуро опустив голову. — Либо он умрёт от яда, но, как мне кажется, выбор для парнишки очевиден, — Плейн раскрывал свои планы уже безо всякого стеснения. Столько лет он хранил это всё в себе, но теперь в этом больше не было нужды. Тем не менее, он был прав. Выбор для Сирени действительно был очевиден. Только вот это был не тот выбор, на который рассчитывал негодяй. — Я отказываюсь, — голос наёмника хрипел от попыток сдержать слёзы. Повисла тишина. Сирени почудилось, будто он слышит мерное тиканье, но никаких часов в комнате Плейна не было: это в висках у бедняги стучало. Лилак не мог больше выносить этого молчания и поднял голову. И лучше бы он этого не делал, потому что каменное лицо работодателя давало понять: ему плевать, даже если наёмник сейчас умрёт. Если это случится, Плейн собственноручно попробует убить брата, а потом свалит всю вину на телохранителя. Нет, надо бороться. Лилак поднимается на ноги и расправляет плечи. Но не успевает он как следует сжать диски в руках, как сообразительный братец тут же их вырывает у обессиленного юноши и швыряет в сторону, чуть не задев взвизгнувшего юного принца. — Так вот, значит, какой твой ответ? «Я отказываюсь»! Да ты полный идиот! Строишь из себя преданного? Так вспомни же, кому ты должен быть предан! — мужчина хватается обеими руками за смуглую шею наёмного убийцы и поднимает его над полом. Лилаку тяжело дышать, он чувствует, как толстые пальцы сдавливают его горло, перекрывая потоки воздуха. Как рыба, оставшаяся на суше во время отлива, юноша задыхался. Ему и так жить-то осталось недолго, а Плейн решил отнять последние часы его несчастной жизни. Внезапно Лилак слышит отчаянный крик, а после падает на пол, кинутый здоровяком. Он ощупывает свою шею и пытается отдышаться в перерывах между кашлем. Сирень не слышит ничего, кроме своих громких вздохов. Голова кружится от учащённого дыхания, но падать в обморок нельзя. Когда дыхание нормализовалось, а сердце перестало колотиться, как бешеное, Лилак услышал тихий скулёж. Действительно, а что же случилось? Разум бывшего убийцы был слегка притуплён из-за яда, который продолжал травить его организм. Сирень кинул взгляд в сторону и заметил плачущего юного Йогурта. «Почему он плачет?» — недоумевал Лилак, но все вопросы отпали, когда взгляд его сфокусировался на огромном теле — обезглавленном… лежащем в луже собственной крови… Когда Сирень вновь посмотрел на любимого, то заметил, что руки у того не пустые: в одной Йогурт держал один из дисков Лилака — лезвие измазано кровью, второй же рукой принц бережно прижимал к груди голову родного старшего брата. Сирень всмотрелся в лицо убитого. Оно отражало гнев: в последние секунды жизни мужчина скалился, как лев. «Даже чувство страха у нас и то отсутствует, » — эта фраза, сказанная прежде Скорпион, теперь всплыла в его памяти. «Она была права. У убийц страх отсутствует, » — Лилак осторожно взял из рук Йогурта голову и посмотрел на гримасу поближе. — «Он был убийцей в душе. Даже если и собирался убивать чужими руками. Это не снимает с него клейма убийцы. А я…» — Сирень внезапно понял, что не чувствует больше той тяжести, что одолевала его раньше. — «Я не убийца. И собственной смерти я боюсь, » — телохранитель грустно улыбнулся и, наконец, спокойно посмотрел на возлюбленного, что захлёбывался в слезах. — «Потому что если я умру, кто будет защищать тебя?» — Плейн не обманул с противоядием. Оно действительно подействовало, — Йогурт нарушил неловкую тишину и надел венок на голову Сирени, что уже шёл на поправку. — Я рад, что тебе стало намного лучше. Пока ты болел, я совсем не выходил на улицу. Прогулки без тебя не приносят никакой радости. Лилак всё молчал. — Эй, да ты улыбаешься! — обрадовался принц и радостно захихикал, чем заставил щёки Сирени покрыться румянцем, но улыбка с лица восточного юноши так и не пропала. — У тебя очень красивая улыбка. Мог бы почаще улыбаться для своего принца. Лилак всё терпеливо слушал его, но его любопытный взгляд то и дело падал на коробку, обёрнутую в яркую фольгу, слепящую каждого, кто осмелился бы посмотреть на отражение яркого солнца на обёртке. — А, это… — Йогурт будто бы прочитал его мысли. — Какой же ты, всё-таки, нетерпеливый! Ладно, не буду тебя мучить. Йогурт соскочил с места и полез рвать красивую фольгу. Ошмётки жалобно разлетались в стороны, и коробка уже не казалась такой привлекательной. Принц достал из неё утончённый восточный наряд. Стоило признать, что и ткань, и пошив явно обошлись Его Высочеству недёшево. «Собирается хвастаться своим новым нарядом?» — подумал Лилак и тихо вздохнул. — «До чего же предсказуемо…» Но тут Йогурт начал раздевать его самого. Сирень опешил, но сопротивляться не стал. Это было не в его привычке, когда дело касалось молодого господина. Когда же принц начал наряжать Лилака в дорогие ткани, тот настолько запутался в намерениях Йогурта, что хотел уже было сорвать с себя тонкий шёлк. — А ну не смей! — начал строжиться Йогурт, чем заставил юношу прекратить попытки остановить это чудесное преображение. — Раз уж мой брат мёртв, то гарем в наследство перешёл ко мне, — с самодовольной усмешкой похвастался он, чем вызвал лёгкую ревность в груди обычно невозмутимого Лилака. — Разумеется, я отпустил всех этих несчастных женщин. Точнее… отпустил я тех, кого мой братец когда-то взял в жёны насильно. А тех, кто сами навязались ему в жёны ради роскошной жизни, пришлось оставить во дворце в качестве прислуги. Они умоляли меня не выгонять их, — Йогурт пожал плечами. Сирень с интересом в глазах смотрел на кремового принца, ожидая, что же тот скажет дальше. — Но я же порядочный правитель. Не могу я без гарема быть, верно? Лилак слабо нахмурился. Он всё не понимал, к чему Йогурт клонит. Ревность в его груди то закипала, то остывала. — Мне много жён не надо. Достаточно будет и одной, — принц осматривал юношу в новом наряде, наворачивая вокруг него круги и изучая с головы до пят. — Но я мужчина избирательный, — и тут Сирени стало смешно, когда он услышал, как этот недотёпа зовёт себя мужчиной. — Моя возлюбленная всегда должна ходить в самых дорогих нарядах. Сначала Лилак не понял намёка, а потом до него дошло, что принц, надев на него этот дорогущий наряд, повысил его со звания телохранителя до звания жены. Сирень широко распахнул глаза, удивлённо хлопая длинными ресницами. — Разумеется, всё должно быть по твоему согласию… — с чего-то вдруг замялся Йогурт и даже отвёл несколько смущённый взгляд. Похоже, в такой трогательный момент этот юноша раскрыл свою сентиментальную натуру. — Поэтому… Если ты не против… Если мои чувства взаимны… Но Сирень не дал ему договорить. Что-то изнутри заставило его податься вперёд, и поток прерывистой речи будущая «жена» оборвал горячим поцелуем — это и послужило ответом: свадьбе быть.