GOJO: A Sorcerer in the Soul Society / ГОДЖО: Экзорцист в Обществе Душ

— Стать капитаном, да. Если честно, должность капитана его не особо привлекала. Это была просто слишком большая ответственность. Тогда, на земле, причины, по которым он боролся за то, чтобы стать одной из больших шишек, состояли в том, чтобы положить конец безудержной коррупции старых ублюдков, сросшихся со своей должностью, и привлечь свежую кровь, воспитывая талантливых людей. С такими учениками, как Юта и Юджи, способными достичь уровня, близкого к его собственному, можно сказать, что он полностью преуспел в своей жизненной цели. Однако в настоящее время, «Хех, думать слишком много бесполезно. Я должен делать то, что должен». Закрыв книгу в руке, он встал и запоздало понял, что уже закат. Поэтому, надев очки, он положил книгу на место и ушел. Нанао и Тоширо уже давно покинули библиотеку, и библиотекаршей на этот раз была не Хотару, поэтому он решил просто уйти. Будучи лейтенантом, Нанао была занятым человеком и не могла часто помогать ему. Но Годжо был очень благодарен ей за оказанную помощь. Что насчёт Тоширо? Тот должен был пойти в класс Зандзюцу. Как он и думал, Тоширо действительно был гением, и его Асаучи уже начал проявлять индивидуальные черты. При таких темпах ему потребуется всего нескольких месяцев, чтобы узнать имя своего Занпакто и достичь Шикая, уровня, которого почти 90% Шинигами никогда не достигали. С другой стороны, Годжо, несмотря на весь свой талант, в настоящее время не мог войти в контакт с душой своего меча. Способ связи Шинигами со своим мечом являлся медитацией, называемый Дзиндзен. Но, несмотря на все его попытки, несмотря на то, что он мог чувствовать душу своего меча, он просто не мог общаться с ним. Годжо понимал свою проблему и был просто беспомощен перед ней. Дело было не в таланте. Дело в его характере. Он знал, что в глубине души отвергает меч. Занпакто должен был быть партнером. Другом. Самый близкий и надежный компаньон, с которым Шинигами мог прожить всю свою жизнь. Но Сатору Годжо не нуждался в компаньоне. За всю его жизнь был только один человек, которого он мог назвать таковым. Сугуру Гето. Его лучший друг и человек, с которым ему пришлось лично покончить, как только он перешел на темную сторону. С тех пор никто никогда не мог догнать его по силам. Он был самым сильным экзорцистом. Тот, что стоял наверху. Это была его гордость. Это было его глубочайшее убеждение. Даже после смерти и прихода в этот мир он всё ещё придерживался того же убеждения. Вот почему его сердце оставалось закрытым для Занпакто. Но, несмотря на то, что он знал источник проблемы, он ничего не мог с этим поделать. — Эх, быть в тупике из-за какой-то ерунды вроде эмоций — это действительно боль. Почесывая затылок, он в одиночестве прошелся по пустынному переулку, прежде чем остановиться, глядя на четырех мужчин, одетых в стандартную форму академии, стоящих перед ним. — Хэй! Что-то случилось? Просто, чтобы вы знали, меня не интересуют мужчины. Четверо мужчин, казалось, были поражены его беспечностью: — Сатору Годжо, это так ты разговариваешь со своим Семпаем?!» — Хех? Может быть, надо мной будут издеваться? О-о-о, должен сказать, это действительно новый опыт. Итак, мой дорогой маленький Семпай, за что я обязан вам удовольствием от этого визита? — Ты…! — Прекрати. Не нужно вступать в его игру. Самого безрассудного из них остановил стройный черноволосый мужчина с номером 69 на левой щеке. Затем, повернувшись к Годжо, он продолжил: — Меня зовут Сюхей Хисаги. Хотя я признаю, что то, как мы появились, могло показаться немного вводящим в заблуждение, и за это я приношу свои извинения, я также считаю, что твои неуважительные слова были необоснованными. Не мог бы ты также извиниться? Годжо видел, что этот человек действительно искренен. «Ох, я действительно ненавижу этот тип». Он уже видел, что, несмотря на свою панковскую внешность, этот парень был благородным типом. Не благородный с точки зрения родословной, но с точки зрения действий и образа мышления. Он был из тех личностей, которые верили, что не существует по-настоящему злых людей и всего такого дерьма в этом роде. Годжо обычно называл таких людей добрыми лицемерами. Он не ненавидел их как таковых, но проблема с добрыми лицемерами заключалась в том, что, как только их убеждения были нарушены, они, как правило, становились… скажем, немного безумными. Он понимал больше, чем кто-либо другой. В конце концов, Гето тоже был таким типом. Тип человека, который говорит такие слова, как защита слабых, выполнение их обязанностей и вся эта праведная чушь. И в конце концов? Это был тот же самый человек, который решил, что мир можно спасти, только уничтожив всех не-магов. Даже в самый последний момент, перед тем как Сатору убил его, Гето мог просто сокрушаться о том, как сильно он не мог поддерживать мир. «Мир всегда будет недобрым местом для праведников». Снова подумав о своем мертвом друге, его хорошее настроение испарилось, и он просто кивнул: — Прости, прости. Вы, ребята, черезчур чувствительны, не можете даже пошутить, расслабьтесь! — Понимаю. Что ж, думаю, я приму эти извинения. Как и думал Годжо, несмотря на то, что его внешний вид говорил об обратном, Сюхей был действительно миролюбивым человеком, который ненавидел конфликты и кровопролитие. Зная, что принуждение к нормальному извинению только ухудшит ситуацию, он просто отступил и вошел в суть проблемы, — Сатору Годжо. Мы стоим здесь перед тобой лишь потому, что твои действия серьезно нарушили покой академии. Многие студенты жалуются на твоё… Скажем, слегка беспокойное отношение, и некоторые студенты-мужчины также жаловались на твои, кхм, любовные привычки. На этом месте Сюхей кашлянул, чтобы скрыть свое смущение. Увидев это, Годжо не смог удержаться от хихиканья. Помимо того, что он прогуливал занятия, Годжо не упускал возможность поухаживать за девушками. В конце концов, он же не мог просто учиться всё время, верно? На самом деле, он даже думал, что был довольно прилежным по сравнению с большинством студентов университета на земле. — Ну и что? Сюхей сумел успокоиться и продолжил: — Я понимаю, что ты свободен действовать как ты хочешь. Что касается второго вопроса, то здесь никто не является ребенком. Таким образом, хотя я лично нахожу эту практику достойной сожаления, я не имею ни права, ни намерения прекращать её, пока заинтересованные стороны дали свое согласие. Тут он стал ещё серьезнее. — Но о главном. Твое поведение, без сомнения, служит плохим примером для студентов. Возможно, тебе и не нужны эти занятия, но для обычных студентов видеть, как кто-то добивается успеха, не прилагая никаких усилий, в то время как они отдают все свои силы, приводит в уныние и влияет на их учебу. — Короче говоря, кучка ноющих ублюдков не смогла взглянуть в лицо реальности и пришла жаловаться, чтобы я стал образцовым студентом и, по крайней мере, исцелил их раненое эго, давая им иллюзию, что они не просто бесполезный мусор… Это всё? Лицо Сюхея дернулось. Несмотря на то, что слова, использованные Годжо, были чрезвычайно резкими, правда была такой, какой он её изобразил. Более того, большинство жаловавшихся студентов были дворянами, которые не могли смириться с тем, что кто-то из Руконгая может превзойти их так сильно, даже не стараясь. Сюхей не пришел бы сюда, не проведя своих исследований о Годжо. Он даже знал о короткой схватке с инструктором Хакудо и Шунпо и понимал, что судить Сатору по их стандартам было просто глупо. Он не мог понять, откуда взялась такая зависть. Если ты чувствуешь себя неполноценным, не лучше ли удвоить, утроить и учетверить количество прилогаемых усилий, чтобы достичь своей цели? С тех пор как много лет назад бывший капитан 9-го отряда Кенсей Мугурума спас его от нападения Пустого, Сюхей не переставал прилагать усилия, необходимые для достижения своего кумира. Он даже дошел до того, что вытатуировал ту же цифру 69 на своем теле, хотя и на щеке, а не на груди. Даже тот факт, что Кенсея теперь считали предателем и беглецом наряду со многими другими капитанами, не изменил его восхищения. Вот почему он не мог понять людей, которые используют отговорки, чтобы скрыть свою собственную посредственность. Но даже в этом случае — Я понимаю твое разочарование. Но, пожалуйста, ради академии, прекрати такое поведение. Говоря это, он отвесил глубокий поклон. Наблюдая за ним в таком состоянии, Годжо опустил очки, прежде чем ухмыльнуться: — Это был Сюхей Хисаги? Хе-хе~! Если бы поклон был всем, что было необходимо, чтобы сделать какие-либо просьбы, мир действительно был бы другим местом. Снова надев очки, он засунул руки в карманы и с важным видом прошел мимо кланяющегося Хисаги, не заботясь ни о чем на свете. Прежде чем свернуть за угол, он произнес несколько последних слов, — Я уважаю твои слова и твой образ мыслей. Но я никогда не буду принуждать себя ради людей, которых не знаю. Поверь мне, это того не стоит. Это было его кредо. Он не был героем. Он даже не был хорошим человеком. Он не боролся за что-то иллюзорное, как справедливость, и не хотел становиться примером для кого-либо. Он просто жил своей жизнью так, как хотел, не заботясь ни о ком другом.